* * *
Пересидев ночь в чьём-то палисаднике, Зенек успокоился только под утро. С рассветом он, опасаясь появления хозяев, выбрался из спасительного дворика и поспешил в центр, где, несмотря на раннее утро, уже началось оживлённое движение.
Миновав еврейский квартал, Зенек на углу у синагоги свернул в проулок и остановился перед аккуратным парадным входом, украшенным мраморной вазой для цветов. Здесь же, справа от двери, красовалась вывеска: "Зубной врач"
На всякий случай поручик огляделся и, вздохнув, вошёл в переднюю. К его удивлению, тут уже было несколько человек, и Зенек битый час проторчал на деревянном диванчике, прежде чем из кабинета выглянула миловидная врачиха и пригласила его:
- Пан, прошу…
Старательно изобразив страдающего от зубной боли, Зенек уселся в зубоврачебное кресло, а когда женщина, окончив осмотр его зубов, удивлённо заключила:
- Не понимаю, пан, что тут у вас болит?.. - тихо, но с особым выражением сказал:
- Я перепрошую пани, я к пану майору.
Врачиха отложила зеркальце, внимательно посмотрел на поручика и также тихо ответила:
- Хорошо, идёмте…
Она указала Зенеку на другую дверь, и сама, сначала через короткую анфиладу комнат, а потом чёрный ход вывела неожиданного гостя во внутренний дворик. Оставив Зенека на крылечке, она вернулась назад, а топтавшийся на ступеньках поручик не сразу заметил майора Вепша, который с тяпкой в руках ковырялся на грядке возле каких-то кустиков.
Зенек открыл было рот, но майор, увидев поручика раньше, опередил его и быстро спросил:
- Что случилось?
- Арестовать пытались. Ночью, - коротко доложил Зенек.
- Кто? За что? - сразу начал уточнять Вепш.
- Судя по форме, НКВД, а за что, не знаю. Я вырвался и сбежал, правда… - Зенек помолчал и после короткой паузы добавил: - Вроде бы за мной гнался Остап.
- Какой ещё Остап? - не понял майор.
- Это брат того парня, к которому я за саквояжем ходил. Кстати, того парня уже арестовали.
- Откуда известно? - насторожился Вепш.
- Так этот же Остап и говорил. Его, как он уверяет, тоже хотели арестовать. Только уже за стрельбу в городе.
- Погодите, поручик, - остановил его Вепш. - То он за вами гнался, то про брата рассказывал. Как это?
- Сейчас поясню… - Зенек собрался с мыслями. - Значит, так. Мы с Иреной были на кладбище, а этот Остап, видимо, увидел нас там и подошёл первым.
- Случайно или как? - уточнил майор.
- Не знаю. - Зенек подумал. - Пожалуй, специально следил. Потому как сначала о брате заговорил, а главное, очень старался вызнать, что в саквояже…
- Даже так? - Майор покачал головой. - Интересно…
- Вот и я ничего понять не могу, - вздохнул Зенек.
- Ну, давайте подумаем, - майор, так и державший тяпку в руках, отставил её в сторону. - Первое, вы считаете, что это ваш Остап энкавэдистов привёл?
- Ну, тут как посмотреть, - развёл руками Зенек. - Может, да, а может, и нет…
- Так. Тогда второе. Стрельбу у городского базара Остап учинил, это точно?
- Вроде да, - Зенек кивнул. - Он же мне сам говорил…
- Тогда третье, - Майор подошёл к крыльцу и остановился возле нижней ступеньки. - Остап вам угрожал?
- Да нет. Наоборот, - Зенек наморщил лоб, старательно вспоминая, как всё было. - Вроде как дружески…
- А может, он старался какие-то мосты навести? - Майор в упор посмотрел на поручика.
- Не знаю. Я об этом не думал, - честно признался Зенек.
- А мне вот кажется, кого-то наш жёлтый саквояж здорово интересовать начал.
- Ну, если подумать, то с какой стати?.. - начал Зенек, но Вепш перебил его:
- Давайте-ка вместе всё обсудим, - и, садясь прямо на ступеньку, майор потянул Зенека за рукав…
* * *
Обстановка в жалкой комнатушке, которую Остап снимал на окраине, была убогой. Правда, хозяин провёл сюда электричество, и сейчас, с трудом просыпаясь, парень старался разглядеть висевший на шнуре медно-керамический патрон с торчавшим чуть выше лампочки фаянсовым флажком выключателя.
Когда же наконец ему это удалось, Остап, тихонько постанывая, принялся было осторожно ощупывать подсохшую, но всё ещё саднившую рану на затылке и вдруг услыхал, как совсем рядом с его кроватью кто-то, завозившись, негромко спросил:
- Как себя чувствуешь, друже Левко?
Остап, плохо помнивший, как он добрался домой, медленно повернул голову и, увидев сидевшего на скособоченном стуле неизвестно откуда взявшегося здесь Змия, попробовал улыбнуться.
- Да вроде очухался…
- Как же тебя так угораздило? - усмехнулся Змий и, поправив скособоченный стул, придвинулся ближе.
Остап понял, что Змий наверняка откуда-то уже всё знает о ночных событиях, и скривился.
- Да как Зенек от энкавэдистов втик, я за ним побежал, допомогты хотив , а он меня головой о брукивку и кудысь ходу…
- Так… - Змий задумался и только потом заговорил: - Ты понимаешь, мы дознались, что тот Зенек энкаведистам добру драку устроил. Крепкий парень. А вывод отсюда такой, что НКВД тоже что-то учуяло. Скорей всего, через твоего брата. Спросили, скажем, про той ВИС, а дальше цепочка простая…
- Да, а как же пистоль? - заволновался Остап.
- Да здесь он… - Змий вытащил из-под подушки ВИС и, сунув его обратно, спросил: - Голова-то твоя как?
- Да, кажись, ничего, - Остап ещё раз пощупал струп на затылке. - Вы лучше скажите, как с братом?
- Если честно, паршиво, помочь пока нечем. Хотя, может, НКВД теперь дело на поляков завяжет… Но, - Змий вздохнул, - то уже не для пана студента. Теперь тебя из дела выводить надо…
- Друже Змий, - Остап приподнялся на постели, - вы знаете, я, як миг, наказы сполнял, а теперь спросить хочу. Можно?
- Ну, давай, студент. Запытуй…
- Скажить, на що нам той Зенек здался? Понятно же, что у него никакого жёлтого саквояжа нет.
- Так, осторожно спрашиваешь, значит, я в тебе не ошибся… - Змий пристально посмотрел на Остапа. - Добре, скажу тебе трохи больше. Я, друже Левко, грипс получил - за всяку цену этот саквояж найти, а почему наказ такой, сказать не могу. Что ж до Зенека, то он по любому должен был знать, куда саквояж доставить, а може, то що в нём теж .
- А что доставлять? - покачал головой Остап. - То, что в саквояже щось було важное, ясно. Но самолёт-то сгорел. А кожаный саквояж в огне разве уцелеет?..
- Не, хлопче, всё не так просто, - Змий хитро прищурился. - Нам известно, Ковальский и Зенек летели вместе. А теперь подумай, отчего это Зенек из самолёта выпрыгнул, а Ковальский нет? Ты ж сам говорил, брат твой уверен, пилота на земле убило. Значит, вывод: подстраховались. А, может, Ковальский, прежде чем в деревья ткнуться, саквояж наружу выкинул, а Зенек, в случае чего, был должен его забрать. Или ещё кто. А к вам, он только так, на всякий случай зашёл, чтоб проверить…
- Ну, если так розмирковывать , то… - согласился Остап и неожиданно спросил: - Друже Змий, а почему вы мне говорите больше, чем я спрашиваю?
- А того, пан студент, что есть думка тебя старшиной сделать, - улыбнулся Змий, дружески потрепал Остапа по плечу и подчёркнул: - Нашим старшиною .
- На это я уже давал согласие, хиба вы не знаете? - пожал плечами Остап. - Только где теперь ту пидхорунжовку шукать? В Кракове? Так я туда не поеду. Довиры до нимцив у мене нема.
- Может, ты и прав и, может, я тоже с тобой согласен, - негромко произнёс Змий и уже совсем другим голосом, уверенно заключил: - Но мы всё равно своё возьмём. А тебе, пан студент, советую добре подумать, бо в нашем деле лишняя романтика ни к чему…
- Ладно, - вздохнул Остап. - Значит, в Краков…
- Нет, во Львов, - неожиданно сказал Змий и по-мужски твёрдо сжал руку Остапа…
* * *
Начальник райотдела НКВД благодушествовал. Его помощник, как водится, пригласил капитана "попить чайку" к себе в кабинет, где у запасливого старшего лейтенанта имелся и электрический чайник, и всё остальное. Поэтому сейчас, держа в руке серебряный подстаканник, капитан старательно отжимал ложечкой золотистый ломтик лимона и, вдыхая аромат отлично заваренного чая, осторожно, чтоб не обжечься, отхлёбывал по глотку.
Допив чай, начальник по-простецки пальцами достал из стакана лимон, с наслаждением пососал кисло-сладкую мякоть и, выплюнув жёлтое колечко шкурки, строго глянул на сидевшего с выжидательным видом старшего лейтенанта.
- Ну, говори, чего зазвал?
- Тут такое дело… - Помощник заёрзал на своём стуле. - Я чего сказать хотел… Тут у нас ещё в сентябре самолёт за радиомачту зацепился. Двое летели, мужчина и женщина. Разбились, конечно, но надо полагать, они удирали не с пустыми руками…
- Нашли что-то? - заинтересовался капитан.
- Нет, - покачал головой помощник. - Я уже потом, как мы пришли, сам видел. Хвост самолёта прямо из крыши сарая торчал…
- Это всё? - недоумённо спросил начальник.
- Всё, - кивнул старший лейтенант.
- Ты что это, мать твою, тут мне какие-то красивые истории рассказываешь?! - с начальника враз слетело всё его благодушие. - Тут, понимаешь ли, в Баевом урочище банду из семи человек видели. В Кульчине активисту ночью через окно пальнули. Это что, порядок во вверенном районе, а ты вместо дела тут всякие байки треплешь?
- Ну, почему же так сразу? - на удивление помощник не испугался капитанского гнева и даже возразил: - Рабочие и сельская беднота здесь нас поддерживают.
- Конечно, - начальник зло хмыкнул, но, уже сбавляя тон, выложил: - А немецкие колонисты, чешские поселенцы, польские осадники, украинские куркули и еврейские гешефтмахеры куда-то делись? Или, может, ты скажешь, что эти польские и украинские националисты, которых тут пруд пруди, да вдобавок всякие там петлюровцы нас ждали?
- Нет, не скажу, - спокойно согласился помощник.
Только теперь после короткой вспышки начальник сообразил, что у помощника действительно что-то есть, и он, пригасив раздражение, уже по-деловому кинул:
- Ладно, выкладывай…
- Тут такое дело. - Помощник, хорошо изучивший капитана, заговорил доверительно: - Конечно, вы как всегда правы, мы тут малость лопухнулись…
- Это ты про того поляка, что накостылял твоим бовдурам и смылся? - уточнил начальник.
- Про него, - сокрушённо вздохнул старший лейтенант и тут же оживился: - Только потом мы с этой Иреной Ковальской говорили. Выяснилось, что поручики Зенек и Ковальский на одном самолёте летели. Ковальский погиб, а Зенек уцелел и остался. Почему?
- Ну, ну, излагай соображения, - подбодрил помощника начальник. - Что из этого?
- А то, что жёлтый саквояж у них в том самолёте наверняка был. Ну, тот самый, за которым Зенек к Иванчукам являлся, - выложил старший лейтенант.
- И что, Ковальской не известно, что было в саквояже? - спросил капитан.
- Нет. Она, как я понял, про саквояж вообще ничего не знает, - заверил старший лейтенант и уточнил: - Это же Иванчук про саквояж нам сказал.
- Постой, постой… - капитан начал соображать, куда гнёт помощник. - Значит, ты считаешь, что и эти поручики тоже не с пустыми руками удирали?
- Именно, - подтвердил помощник и многозначительно поднял вверх палец. - Опять же и саквояж жёлтый, может, и не спроста, а?..
- Ну, цвет, это, конечно, пустяки, - махнул рукой капитан и поинтересовался: - А что там у нас по этим братьям Иванчукам складывается?
- Да круто складывается, - вздохнул старший лейтенант. - Дмитро сопротивление оказывал, Остап стрельбу дважды открыл. Связанный с ним Зенек скрылся. Крутая компания получается. Опять же этот саквояж. Явно не пустой…
- Так, так, так… - начальник задумался и довольно долго сидел, нетерпеливо постукивая по столу пальцами, а потом хитро глянул на помощника. - Тут, я думаю, не иначе как организованной бандой попахивает, или нет?
- Именно так, - понимающе кивнул старший лейтенант.
- Тогда приказываю, дело Иванчуков выделить в особое производство, - и, как бы ставя точку, капитан громко хлопнул по столу ладонью…
* * *
Городской вокзал, приткнувшийся возле крошечной площади с цветником посередине, был маленький, одноэтажный, украшенный надписью "1910 год", выложенной кирпичом по верху главного фронтона. Тут был железнодорожный тупик, и люди скапливались на площади, перроне и зале ожидания только раз в день, когда отсюда отходил единственный за сутки пассажирский поезд.
Тогда по булыжнику площади цокали лошадиные подковы, вперемешку с возами сюда съезжались экипажи, таща на себе узлы, чемоданы и дорожные сундучки, подходили пешеходы, а когда паровоз, прицепленный к недлинной веренице вагонов, уже начинал пыхать паром, к вокзалу подъезжала пара-тройка автомобилей, из которых выходили важные пассажиры первого класса.
Поручик Зенек появился на площади, когда скопление людей начало превращаться в теснившуюся у вокзала толпу. Осторожно оглядываясь, он прошёл вдоль заборчика цветника и остановился с правой стороны украшенного цифрой фронтона. Почти сразу рядом с ним появился весьма солидный обыватель, в котором мало бы кто сейчас узнал майора Вепша.
Постояв вроде бы просто так, майор обратился к Зенеку:
- Може, пан ма пшепалиць?
- Если "Мева" пана устроит… - и с безразличным видом Зенек протянул майору пачку сигарет, украшенную силуэтом чайки.
Какое-то время оба молча курили, а потом майор наклонился и тихо спросил:
- Вы как?..
- Да никак, - Зенек глубоко затянулся. - Прячусь по тому адресу, что вы дали…
- Да я ж говорил при встрече, - майор сердито пыхнул дымком. - Сразу надо было туда идти.
- Это как считать, - отозвался Зенек. - По крайней мере мы узнали, кто был возле самолёта…
- Но саквояжа у него нет, - возразил майор. - Вдобавок НКВД вами заинтересовалось. Как видите, дела паршивые…
- Считаю, что саквояж всё-таки сгорел. - Зенек отставил руку и, словно находился в гостиной, осторожно стряхнул пепел. - Мы на той поляне всё вокруг обыскали, а вероятность того, что там был ещё кто-то, мала.
- А пан не догадывается, что вероятность пожара учитывалась? - хмыкнул майор. - У саквояжа двойное дно и в нём стальной контейнер с документами.
- Значит, поиски продолжаются?
- Именно так, но уже, к сожалению, без вас, - спокойно подтвердил Вепш и неожиданно громко сказал: - Пан не продаст мне всю пачку "Мевы"?
- Пожалуйста… - Зенек протянул сигареты майору.
- Благодарю, - громко сказал Вепш, взял пачку и протянул поручику сложенную пополам десятку.
Принимая деньги, Зенек нащупал в середине твёрдый картон железнодорожного билета и усмехнулся. Такая конспирация ему показалась лишней. Но буквально через минуту, после того как майор исчез в толпе, Зенек неожиданно приметил неизвестно откуда взявшегося здесь Остапа и, в свою очередь, метнулся на перрон.
Остап же, одетый в домотканую маринарку и ничем вроде бы не отличавшийся от сновавших по площади мужиков, стоял как вкопанный. Минуту назад он случайно приметил в толпе Зенека, а когда пригляделся к его собеседнику и понял, что это не кто иной, как тот самый майор, растерялся.
Сейчас он не знал, как быть. То, что ему надо проследить за поляками, Остап понимал прекрасно, но не знал, будут ли они садиться на поезд. А когда парень для начала решил подойти ближе, он вдруг увидел, что майор исчез. Раздосадованному Остапу не оставалось ничего другого, как поспешить за Зенеком, но едва они вышли на перрон, как паровоз, окутавшись белыми клубами, дал первый гудок, а когда пар рассеялся, Остап уже не увидел поляка.
Остап заметался по перрону и вдруг почти что налетел на Зяму. Однако милиционеру было не до него. Он стоял под открытым окном вагона, из которого, к огромному удивлению Остапа, выглядывала Рива. Поняв, что Шамесы уезжают, Остап на какой-то момент напрочь забыл про Зенека и замер, не сводя глаз с девушки.
Она тоже его увидела, её глаза вдруг широко распахнулись, и она взмахнула рукой. На её лице появилась странная улыбка, а Зяма, решив, что всё это относится к нему, что-то залопотал, в то время, как Остап так и не шелохнулся до тех пор, пока тронувшийся с места вагон не проплыл мимо, после чего парень со всех ног бросился догонять уходивший состав…