* * *
Камера предварительных дознаваний была оборудована в самой тюрьме, под которую, в свою очередь, наскоро, приспособили бывший монастырь бернардинов. Через маленькое, зарешеченное окно, к тому же ещё и затенённое большим кустом жимолости, почти не проникал дневной свет, отчего под потолочным сводом всё время горела большая стосвечёвая лампа, на которую сейчас неотрывно смотрел сам начальник райотдела НКВД.
Наконец ему надоело это занятие, и он смерил мнущегося перед столом подчинённого уничтожающим взглядом.
- Так… Значит-ца упустили… Одного вооружённого всего каким-то пистолетиком бандита. А с тобой, между прочим, десять лбов было…
- Так, товарищ капитан, - принялся сбивчиво оправдываться подчинённый. - Мы ж чего ехали, как положено, изъять подозрительный элемент. Кто ж мог подумать, что этот куркульский сынок такой прыткий. И к тому же у нас раненый…
- Тоже мне, рана, - махнул рукой начальник. - Куском горшка оцарапало, только и всего…
- Я всё понимаю, товарищ капитан. - Подчинённый преданно посмотрел на начальника. - Виноват.
- Знаю, что виноват. - Начальник медленно поднялся и начал размеренно ходить вдоль стены. - Одно только вас оправдывает. Как оказалось, это не просто враждебный элемент, а действующая бандгруппа, и придётся нам теперь это село как следует перетряхнуть! Понятно?
- Так точно! - вытянулся подчинённый. - С вашего позволения, я сам. У меня ж там уже связи есть…
- Ну, ладно, - погрозил пальцем начальник. - Действуй. Но, смотри мне, если ещё раз проколешься…
- Товарищ капитан! Такого не повторится!
- Ну, ладно, кончили на этом. А вот за то, что второго сразу прихватили, хвалю. Вот мы сейчас и посмотрим, что это за гусь…
Начальник снова уселся на стул и крикнул:
- Давай!
Видимо, там, в коридоре, ждали команды, так как почти сразу дверь распахнулась, и два конвоира втолкнули в комнату растерянного парубка самого что ни на есть сельского вида. От сильного толчка парень едва удержался на ногах, и начальник, приняв соответствующий вид, громко сказал:
- Это что такое! Для вас что, социалистическая законность пустой звук?
Потом он с полминуты рассматривал испуганного парня и наконец спокойно, почти ласково, спросил:
- Ну, рассказывайте, кто вы и что?..
Озираясь, парень облизал пересохшие губы и, сбивчиво, с паузами, принялся объяснять.
- Дмитро я, Иванчук… А то - брат мой, Остап… Розумиете, тётка Секлета кричит: "Рятуйте!" А я не второпав , в чём дело, ну и кинулся, а тут таке…
- Ага, "не второпав"… Солдат за тёткой Секлетой не разглядел, бандит! - начальник треснул кулаком по столу.
Никак не ожидавший такого Дмитро испуганно вжал голову в плечи и забормотал:
- Та шо вы говорите, товарищу!.. Я до вас завсегда прихильный . Я и раньше в КПЗУ был и теперь, до колхозу…
- КПЗУ? - сразу насторожился начальник и повернулся к подчинённому. - Всё проверить! Помните, о чём нас товарищ Сталин предупреждал?.. Похоже, типичный случай.
- Абсолютно точно, товарищ капитан! - с готовностью подтвердил тот. - Приспосабливаются…
- Ну а у Остапа, брата твоего, - снова обратился к Дмитру начальник, - откуда оружие?
- Не знаю, слово чести, не знаю… Может, он его из войска принёс… Остап в конце, ну перед тем, как вы уже подходили, до войска охотником записался…
- В конце войны, говоришь? - насторожился начальник. - Это что же, выходит, против нас?
- Та що вы, що вы таке кажете… Против немцев он, но вы ж теперь… - Дмитро чуть не ляпнул "вместе" и, окончательно растерявшись, замолк.
- Так… В камеру его! - распорядился начальник и взмахом руки показал на дверь.
* * *
Прохожих на улице было мало. Впрочем, что его кто-то узнает, майор Вепш, неторопливо вышагивающий тротуаром, особо не опасался. И верно, сутулящийся обыватель, самого что ни на есть штатского вида, к тому же поглядывающий через круглые бухгалтерские очки, никак не походил на некогда импозантного офицера.
Однако майор не позволял себе расслабляться и внимательно присматривался к каждому встречному. И тут, как раз возле угла Шпитальной, ему на глаза попала молодая красивая женщина. Она шла под руку с мужчиной, на которого, честно говоря, майор сначала не обратил внимания.
Но едва майор разглядел лицо спутника этой женщины, как внутренне вздрогнул. Нет, никакого сомнения быть не могло. Тут, на заштатной улочке, майору повстречался поручик Зенек, в то время как Вепш был уверен, что лётчик, после потери самолёта и саквояжа при первой возможности покинет город.
Пара, целиком занятая друг другом, прошла почти рядом, и майор, довольный тем, что его не узнали, секунду поколебавшись, повернулся и решительно зашагал следом. Так он шёл за ними метров двадцать, а потом, быстро догнал и, положив руку на плечо Зенека, негромко произнёс:
- Пане поручнику… На минутку.
Зенек резко остановился, и, обернувшись, скользнул безразличным взглядом по лицу майора.
- А в чём, собственно, дело?
Вепш снял с носа сильно старившие его очки и только тогда поинтересовался:
- Не признали, пан поручник?
- Пан майор! - искренне обрадовался Зенек. - Вы остались здесь?.. Почему?.. Я думал…
- Так надо было, - властно оборвал его Вепш и кинул: - А почему вы здесь?
К удивлению майора, поручик как можно ближе наклонился к нему и едва слышно шепнул:
- Саквояж…
Тут в их разговор попробовала было вмешаться женщина, но не успела она раскрыть рот, как майор вежливо взял её под локоток и ласково попросил:
- Пани, я прошу, пройдите вперёд, заверяю, с вашим спутником ничего плохого не случится…
Вероятно, в тоне, каким это было сказано, прозвучало нечто такое, что заставило женщину безропотно покориться. Она только пристально посмотрела на майора, потом на поручика и послушно прошла дальше, оставив их обоих стоять на месте.
Вепш подождал, пока она отойдёт дальше, и негромко, так чтоб их не услышали, приказал Зенеку:
- Рассказывайте!
- Пан майор, - Зенек показал на стоявшую в стороне женщину. - Это панна Ирена, сестра Ковальского…
- А при чём тут утерянный саквояж? - сердито воззрился на него майор.
- Дело в том, пан майор, что один селюк принёс ей письмо от брата.
- От Ковальского? - сразу всё понял Вепш. - Значит…
- Так, пан майор, - подтвердил Зенек. - Этот селюк случайно оказался на месте падения и говорит, что Ковальский, передавший ему письмо, был ещё жив.
- Понятно… - Вепш задумался. - Мёртвый Ковальский лежал на поляне, следовательно, он сам выбрался из машины, а это значит, и саквояж должен был быть при нём, а его не было…
- Я уверен, - убеждённо сказал Зенек. - Этот селюк наверняка его поцупил.
- Скорее всего… Скорее всего… - Майор оживился. - Где селюк живёт, знаете?
- Да тут рядом, в Подгайчиках, - заволновался Зенек. - Я был уже у него.
- И как? - быстро спросил Вепш.
- Неудачно, - Зенек замялся. - Когда я заговорил о саквояже, этот селюк бросился на меня с вилами. А потом ему на помощь примчался его братец. В общем, мне пришлось уйти ни с чем.
- Но то, что наш саквояж он всё-таки взял, этот ваш селюк подтвердил? - уточнил Вепш.
- Нет, отрицает начисто, - покачал головой Зенек.
- Как зовут этого селюка? - поинтересовался майор.
- Иванчук Дмитро, у него своя хата в Подгайчиках.
- Ясно, - кивнул Вепш. - А вы где остановились?
- Я живу у Ковальской, - несколько смутился Зенек.
- Ну, тогда она подождёт, пока вы мне будете рассказывать про визит в Подгайчики… - и, улыбнувшись, майор Вепш решительно увлёк Зенека за угол Шпитальной…
* * *
День был базарный, и Остапу не стоило большого труда уговорить одного из съезжавшихся на рынок селян за небольшую мзду привезти его в город. По пути, трясясь на подводе, Остап всё время напряжённо думал, что же случилось и с какого такого дива за ним одним в село прикатил целый грузовик с солдатами?
Тогда, пальнув наобум для острастки, Остап сначала зайцем петлял между хатами, а потом, выбравшись за околицу, отправился прямиком на хутор к дальним родственникам, надеясь там отсидеться. Но когда из села дошли вести про арест Дмитра, Остап подумал, что виной всему, скорее всего, тот чёртов саквояж, про который толковал поляк, и решил не сидеть на месте, где его знала каждая собака, а от греха подальше уйти в город, к Смереке, который наверняка поможет ему выбраться из этой халепы .
Недалеко от центра Остап соскочил с подводы и постоял возле фонарного столба, проверяя, не привлёк ли он чьего-то внимания. Убедившись, что вроде всё тихо, он из осторожности сначала попетлял закоулками и только потом, на всякий случай поглядывая по сторонам, подошёл к хорошо знакомому крыльцу.
На его удачу Смерека был дома. Увидев на пороге Остапа, он удивлённо поднял брови и спросил:
- Что?.. Что-то случилось?
- Да, - коротко выдохнул Остап.
- Ну, заходи… - Смерека отступил в сторону и, заведя Остапа в комнату, приказал: - Рассказывай.
- Да рассказывать особо нечего, - сокрушённо вздохнул Остап. - Солдаты приехали ценжарувкой и прямо в хату, а их старшой сразу: "Ты арестован!"
- А за что, не сказали? - быстро спросил Смерека.
- Нет, - покрутил головой Остап. - Я говорю, бумагу покажите, а старшой только гмыкнул: "Будет тебе бумага"…
- Ну а ты? - Смерека оценивающим взглядом внимательно посмотрел на Остапа.
- А я что? - пожал плечами Остап. - Чкурнул от хаты и дал дёру.
- Так… - Смерека на минуту задумался. - А сам-то ты как думаешь, за что?
- Не знаю, - пожал было плечами Остап, но потом добавил: - Правда, одна думка есть…
- Выкладывай, - Смерека нахмурился.
- Тут такое дело, - Остап немного замялся. - До брата один поляк приходил. Какой-то саквояж отдать требовал. А Дмитро ему: "Видчепысь. Нема у меня ниякого саквояжу".
- При чём тут саквояж? - не понял Смерека.
- Так я думаю, поляк тот пожаловался…
- Ты чего, с дуба впав? - рассердился Смерека. - Чтоб из-за какого-то саквояжа грузовик гоняли? И потом, поляк, сам говоришь, не к тебе приходил, а к брату твоему Дмитру.
- Так Дмитра теж арестовали, - Остап так и вскинулся. - Только я втик, а вин ни.
- Постой, постой… - Смерека как-то странно насторожился. - Какой такой саквояж?
- Жёлтый, - вспомнил Остап. - Поляк говорил жёлтый…
- Так, так, так… - Было видно, что Смерека что-то напряжённо обдумывает. - А почему поляк считает, что саквояж у Дмитра?
- Так Дмитро домой из города ехал. Ну, как война заканчивалась, - принялся объяснять Остап. - А там самолёт упал, а Дмитро как раз рядом был и всё видел. Вот тот поляк и решил, что Дмитро саквояж себе забрал.
- Значит, это что, тот саквояж и тот поляк с того самого самолёта? - предположил Смерека.
- Ну да, - недоумённо подтвердил Остап, никак не понимавший, почему Смереку тоже заинтересовал этот саквояж.
- А где этот самолёт упал, ты знаешь? - с неожиданным интересом спросил Смерека.
- Так я ж и говорю, - не совсем понимая, зачем это Смереке, повторил Остап. - Дмитро домой в Подгайчики ехал из города, а самолёт у самой дороги гепнулся.
- Подожди-ка… - и оставив недоумевающего Остапа одного, Смерека вышел из комнаты.
Вернулся он с листом бумаги, свёрнутым в трубку. Развернув лист на столе, Смерека подозвал Остапа.
- Иди-ка, покажи, где это случилось?
Остап шагнул ближе, увидел на развёрнутом листе сделанные от руки кроки и, присмотревшись, сказал:
- Так тут же помечено, - и он ткнул пальцем в косо нарисованный у дороги самолётик…
* * *
Последнее время в работе Шамесовой кнайпы начались перебои. Если раньше входная дверь была гостеприимно распахнута с утра до вечера, а сам Шамес неизменно торчал за стойкой, то теперь всё чаще вешалась табличка "закрыто", и хозяин куда-то исчезал, даже не сказав племяннице, надолго или нет.
В такие дни, оставаясь "на хозяйстве", Рива занималась уборкой. Вот и сегодня, когда дядя с утра ушёл в город, она сначала прибралась у шинкваса, а когда начала мыть клеёнку столиков, отвлеклась. Краем глаза девушка приметила, как кто-то в милицейской форме заглянул в окно с улицы, и почти сразу донеслись нетерпеливые звонки у главного входа.
- Этого ещё не хватало… - сердито пробормотала Рива и поторопилась к двери.
К её удивлению, на пороге переминался с ноги на ногу не кто иной, как Зяма. Рива знала, что с приходом Красной армии бывший служка бросил работу у Шамеса, подавшись в Рабочую гвардию, и с тех пор заявлялся в кнайпу считанное число раз, неизменно толкуя об ожидающих его больших переменах.
И вот, судя по новой форме, эти перемены наконец наступили, да такие, что Рива впервые начала рассматривать Зяму с откровенным интересом. Правда, гимнастёрка была ему явно великовата и сидела мешком, но, похоже, Зяма даже не догадывался, что можно обратиться к портному и подогнать вещь по фигуре.
Пожалуй, следовало заменить и новые яловые сапоги. У этих голенища были широки и не обтягивали несколько тонковатые икры Зямы, а болтались свободно. Зато тугая амуниция выглядела шикарно. Сбоку у Зямы висел наган в кобуре, а на левом ремне сверху из специального кармашка выглядывал привязанный шнурком за пипочку милицейский свисток.
Оценив столь разительные метаморфозы, девушка пригласила Зяму войти, и тот, усевшись за столик, с ходу заявил:
- Рива, ты должна изменить свою жизнь!
- Это каким же образом? - удивилась Рива.
- А таким, - безапелляционным тоном продолжал Зяма. - У нас в городе уже есть комсомольская ячейка, я в неё записался, и ты тоже должна посещать её.
- Да?.. А как же дядя и его кнайпа? Вы таких разве берёте? - Рива обвела рукой зал.
- Это ничего не значит, - отмахнулся Зяма. - Пойми, мы сделали революцию, и потом, я же помогу тебе.
У Зямы был такой важный вид, будто он и вправду делал какую-то революцию. Даже тон у него стал другим.
- Пойми ты, - уверенно говорил Зяма, хлопая по колену ладонью. - Теперь всё будет иначе. Рабочие взяли власть. У нас теперь есть ого какие возможности! А в селе будут созданы колхозы, построены МТС. Тракторов, машин будет много. Рабочие профессии и там станут главными. Вот в газете сообщали, что Эстер Гликман уже пошла учиться на машиниста…
- Так ты хочешь, чтоб я тоже стала машинистом или ещё кем-то там? - усмехнулась Рива.
- Нет, зачем? Мы организовали драмкружок. Будем ставить советский спектакль. Ты бы тоже могла участвовать, а потом, позже, может, станешь известной артисткой, - с жаром начал фантазировать Зяма, но под насмешливым взглядом девушки, осёкся и как-то по-особенному глянул на Риву.
Она поняла, что сейчас Зяма перейдёт к личным чувствам, но от надоевших уже излияний Риву спас вернувшийся из города дядя. Увидев одетого в милицейскую форму Зяму, Шамес немедленно изобразил восторг.
- О-о-о, нет слов. Скажите, Зяма…
Тот, бросив многозначительный взгляд на Риву, довольно заулыбался, а тем временем Шамес продолжил:
- Скажите, Зяма, вот вы теперь большой начальник, так я имею к вам один вопрос.
- Это смотря какой…
Шамес говорил с Зямой подчёркнуто вежливо, и тот прямо раздувался от гордости.
- А вопрос образовался такой, - Шамес бочком присел к столику. - Не могли бы вы узнать, что надо сделать, чтоб мы с Ривой могли уехать?
- Вы что, куда-то собрались уезжать? - услыхав такое, так и подскочил Зяма.
- Что вы что вы, - замахал руками Шамес. - И вовсе нет. Просто теперь другие возможности, и я хотел бы, если, конечно, можно, съездить с Ривой к морю, на отдых. Скажем, в Одессу, или ещё куда, всегда, знаете ли, мечтал…
- А-а-а, - облегчённо вздохнул Зяма и важно кивнул. - Пожалуй, это можно.
- Ну, тогда по единой… - и сорвавшись с места, Шамес полез в поставец за песахувками…