- Все няньки так поступают с детьми.
- Слава богу, не все, - поправил Гэваллан.
- У меня никогда не было приличной няньки. Или плохой ганьсунь.
- А что такое ганьсунь? - спросила Кейси.
- Это значит "близкий к телу". Таково более точное название служанок, которых мы именуем ама. Как в Китае до сорок девятого года, в богатых семьях, так и здесь, в большинстве европейских и евразийских семей, у детей всегда были свои "близкие к телу", которые заботились о них и в большинстве случаев оставались с ними всю жизнь. Большинство ганьсунь дают обет безбрачия. Их можно легко узнать по длинной косичке. Мою ганьсунь зовут А Тат. Она чудесная старушка и до сих пор живет с нами, - пояснил Данросс.
- Моя была мне роднее матери, - подхватил Гэваллан.
- Значит, "Карга" Струан - ваша прабабушка? - спросила Кейси у Линбара.
- Господи избави, нет! Нет, я... я веду свой род не от Дирка Струана, - ответил Линбар, и Кейси заметила, как на лбу у него выступил пот. Странно... - Моя линия происходит от его сводного брата, Робба Струана. Робб Струан был партнером Дирка. Тайбань - прямой потомок Дирка, но даже при этом... никто из нас не ведет своей родословной от Карги.
- Вы все родственники? - удивилась Кейси, чувствуя какое-то необычное напряжение в зале. Линбар явно не знал, что сказать, и, хотя она обращалась к нему, смотрел на Данросса.
- Да, - отозвался тот. - Эндрю женат на моей сестре Кэти. Жак - двоюродный брат, а Линбар... У Линбара наша фамилия. - Данросс усмехнулся. - В Гонконге многие до сих пор помнят Каргу, Кейси. Она всегда носила длинное черное платье с большим турнюром и смешную шляпу с огромным, побитым молью пером. Все абсолютно вышедшее из моды. А ещё у неё была черная палка с серебряным набалдашником. Обычно Каргу носили по улицам в чем-то вроде паланкина четверо носильщиков. Росту в ней было не больше пяти футов, но она была круглая и крепкая, как ступня носильщика-кули. Жуткий ужас она наводила и на китайцев. Они дали ей прозвище Почтенная Старая Мать - Заморская Дьяволица с Дурным Глазом и Зубами Дракона.
- Это точно, - хохотнул Гэваллан. - С ней были знакомы мой отец и бабка. Они владели торговыми компаниями здесь и в Шанхае, Кейси, но во время Великой войны почти обанкротились и в девятнадцатом году присоединились к "Струанз". Мой старик рассказывал, как ещё мальчишкой часто ходил с приятелями за Каргой по улицам. Когда её особенно донимали, она вынимала вставную челюсть и клацала ею на них. - Он изобразил, как Карга это делала, и все рассмеялись. - Старик божился, что эта челюсть была в два фута, высотой, на какой-то пружине и издавала вот такой звук: клац, клац, клац!
- Да, Эндрю, я об этом и забыл, - ухмыльнулся Линбар. - Моя ганьсунь, старая А Фу, хорошо знала "Каргу" Струан, и всякий раз, когда поминали её имя, А Фу закатывала глаза и молила богов защитить нас от злого глаза и волшебных зубов. Мы с братом Кайлом... - Он остановился, а потом продолжил уже другим голосом: - Мы ещё подшучивали над А Фу по этому поводу.
- Наверху в Большом Доме есть её портрет, вернее, два, - сказал Данросс, обращаясь к Кейси. - Если вам интересно, когда-нибудь покажу.
- О, спасибо, с удовольствием. А портрет Дирка Струана есть?
- Даже несколько. И один портрет Робба, его сводного брата.
- Очень хотелось бы взглянуть на них.
- Мне тоже, - поддержал Бартлетт. - Черт возьми, никогда не видел фотографий деда с бабкой, не то что портрета прапрадеда. Мне всегда хотелось узнать, какие они были, мои предки, и откуда родом. Знаю лишь, что дед якобы управлял компанией по перевозке грузов в местечке под названием Джеррико. Должно быть, здорово знать, откуда ты. Вам повезло. - Он не принимал участия в разговоре, а вслушивался в завораживавшие его недосказанности, ища то, что позволило бы за отпущенное на это время принять решение - Данросс или Горнт. "Если это будет Данросс, - говорил он себе, - то Эндрю Гэваллан - враг, и ему придется уйти. Молодой Струан ненавидит Данросса, француз - загадка, а сам Данросс взрывчат, как нитроглицерин, и не менее опасен". - По вашим рассказам, "Карга" Струан - просто фантастическая фигура, - сказал он. - Да и Дирк Струан, видимо, был личностью довольно своеобразной.
- Вот вам шедевр умолчания! - провозгласил Жак де Вилль, и глаза его засверкали. - Да это был величайший пират во всей Азии! Подождите, вот посмотрите на портрет Дирка и увидите фамильное сходство! Наш тайбань - его копия, вылитый Дирк, и, ma foi, унаследовал все его худшие черты.
- Шёл бы ты, Жак, - добродушно парировал Данросс. И повернулся к Кейси: - Это не так. Жак всегда меня поддразнивает. Я на Дирка совсем не похож.
- Но вы же ведете свою линию от него.
- Да. Моя прапрабабушка Уинифред была единственной законной дочерью Дирка. Она вышла замуж за Лечи Струана Данросса, из нашего клана. У них был один сын, мой прадед. Насколько нам известно, наша семья - Данроссы - единственные прямые потомки Дирка Струана.
- Вы... вы сказали "законная"?
Данросс улыбнулся:
- У Дирка имелись другие сыновья и дочери. Один из сыновей, Гордон Чэнь, был от дамы, которую на самом деле звали Шэнь, - о ней вы знаете. Сегодня это линия Чэнь. Есть также линия Чжун - от Дункана Чжуна и Кейт Чжун, его сына и дочери от знаменитой Чжун Мэй-мэй. Во всяком случае, так гласит легенда, и эти легенды здесь принимаются на веру, хотя никто не может подтвердить их или опровергнуть. - Данросс на миг замолчал, и вокруг его глаз обозначилась сеточка морщинок, подчеркивавших глубину улыбки. - В Гонконге и Шанхае наши предки вели себя... э-э... дружелюбно, а китайские дамы красивы, как были, так и есть. Но женились они на своих дамах редко, а противозачаточные пилюли изобрели недавно, так что не всегда и знаешь, кому ты, может быть, приходишься родственником. Мы... э-э... мы не обсуждаем вещи такого рода прилюдно. В лучших британских традициях делаем вид, что этого не существует, хотя все знаем, что верно обратное, и никто не теряет достоинства. Евразийские семьи в Гонконге обычно принимали фамилии матерей, а в Шанхае - отцов. Похоже, все мы сжились с этой проблемой.
- У нас все это по-свойски, - пояснил Гэваллан.
- Иногда, - добавил Данросс.
- Значит, Джон Чэнь - ваш родственник? - спросила Кейси.
- Если идти от садов Эдема, то, думаю, мы все родственники. - Данросс смотрел на пустующее место за столом.
"Не похоже это на Джона - пускаться в бега, - с тревогой думал он, - и не тот Джон человек, чтобы оказаться замешанным в контрабанде оружия, какая бы причина за этим ни стояла. Или быть таким глупцом, чтобы попасться. Цу-янь? Ну, этот - шанхаец и мог легко запаниковать - если рыльце в пуху. Джона слишком хорошо знают, чтобы его не заметили при посадке в самолёт сегодня утром, так что это отпадает. Должно быть, на лодке - если он сбежал. Но куда на лодке? В Макао - нет, это тупик. На корабле? Как нечего делать, если заранее запланировать или даже не планировать, а договориться за час до отплытия. Круглый год от тридцати до сорока рейсов отправляется ежедневно по расписанию во все части света, большие суда и маленькие, не считая тысяч джонок, которые не подчиняются никаким расписаниям, и даже если ты в бегах, несколько долларов туда-сюда - и вывезут без вопросов, вывезут или ввезут. Мужчин, женщин, детей. Наркотики. Все, что угодно. Однако ввозить что-то контрабандой нет смысла, кроме людей, наркотиков, оружия, спиртного, сигарет и бензина, - остальное не облагается пошлиной и ввозится без ограничений.
Кроме золота".
Данросс улыбнулся про себя. Ввозишь золото легально по лицензии - тридцать пять долларов за унцию - для транзита в Макао, а что происходит потом, никого не касается, но невероятно выгодно. "Да, - размышлял он, - а совет директоров нашей компании "Нельсон трейдинг" собирается сегодня днем. Прекрасно. Это предприятие, которое стабильно всегда".
Накладывая на тарелку рыбу с предложенного серебряного подноса, он почувствовал на себе пристальный взгляд Кейси.
- Да, Кейси?
- О, я просто подумала - откуда вы знаете полностью мои имена? - Она повернулась к Бартлетту: - Тайбань удивил меня, Линк. Нас ещё не представили, а он уже назвал меня Камалян Сирануш, с такой же легкостью, словно произнес "Мэри Джейн".
- Это персидское имя? - заинтересовался Гэваллан.
- Изначально - армянское.
- Камааля-ан Сиррраннууушш, - пропел Жак, которому понравились шипящие и свистящие. - Très jolie, mademoiselle. Ils ne sont pas difficiles sauf pour les crétins.
- Ou les англичан, - добавил Данросс, и все рассмеялись.
- Как вы узнали, тайбань? - спросила Кейси. Называть его "тайбань" было как-то удобнее, чем "Иэн". ""Иэн" не к месту, пока ещё", - думала она под впечатлением от его прошлого, "Карги" Струан и теней, которые, казалось, окружают Данросса.
- Я спросил у вашего адвоката.
- Что вы имеете в виду?
- Джон Чэнь позвонил мне вчера около полуночи. Ему вы не сказали, как расшифровываются ваши инициалы, а мне хотелось узнать. Было слишком рано звонить в ваш офис в Лос-Анджелесе - там в это время наступило лишь восемь утра, поэтому я позвонил вашему адвокату в Нью-Йорк. Мой отец говаривал: сомневаешься - спроси.
- Вы дозвонились до Сеймура Стайглера Третьего в субботу? - переспросил изумленный Бартлетт.
- Да. К нему домой в Уайт-Плейнз.
- Но в телефонной книге нет его домашнего номера.
- Знаю. Я позвонил приятелю-китайцу в ООН. Он по моей просьбе нашел этот номер. Я сказал мистеру Стайглеру, что хочу выяснить полное имя, потому что его нужно указывать в приглашениях, и это, конечно, чистая правда. Нужно ведь быть аккуратным, верно?
- Да, - согласилась Кейси, в полном восторге от него. - Да, нужно.
- Ты знал, что Кейси... что Кейси - женщина? Вчера вечером? - спросил Гэваллан.
- Да. Вообще говоря, мне это стало известно ещё несколько месяцев тому назад, хотя я и не знал, как расшифровываются инициалы Кей Си. А что?
- Ничего, тайбань. Кейси, вы сказали про Армению. Ваша семья эмигрировала в Штаты после войны?
- После Первой мировой войны, в восемнадцатом году, - уточнила Кейси, начиная историю, которую приходилось рассказывать не раз. - Изначально наша фамилия звучала как Чолокян. Когда дедушка с бабушкой приехали в Нью-Йорк, они отбросили "ян" для простоты, чтобы американцам было легче её произносить. Но меня все же назвали Камалян Сирануш. Как вы знаете, Армения расположена на юге Кавказа - чуть севернее Ирана и Турции и южнее русской Грузии. Раньше это было свободное суверенное государство, но сейчас территория страны поделена между советской Россией и Турцией. Моя бабушка - грузинка: в прежние времена было много смешанных браков. Мой народ - около двух миллионов человек - жил во всех уголках Оттоманской империи, но массовые убийства, особенно в пятнадцатом и шестнадцатом годах нашего века... - Кейси содрогнулась. - Это был просто геноцид. Нас осталось меньше полумиллиона, и теперь мы разбросаны по всему миру. Армяне были торговцами, художниками, ювелирами, писателями и воинами. В одной турецкой армии насчитывалось почти пятьдесят тысяч армян. Потом, во время Первой мировой войны, турки разоружили их, изгнали из армии и расстреляли - генералов, офицеров, солдат. Они составляли элитное меньшинство, и так продолжалось веками.
- Именно поэтому турки ненавидели их? - спросил де Вилль.
- Они были работящий народ, держались особняком, несомненно, прекрасные коммерсанты и предприниматели - контролировали немалую часть бизнеса и торговли. Дед говорил, что торговать у нас в крови. Однако главная причина, видимо, в том, что армяне исповедуют христианство. Это было первое христианское государство в истории, ещё при римлянах, а турки, как вы сами понимаете, мусульмане. В шестнадцатом веке турки завоевали Армению, и на границе всегда шла война между христианской царской Россией и турками, воинами ислама. До семнадцатого года царская Россия оставалась настоящим нашим защитником... Оттоманские турки - странный народ, очень жестокий, очень странный.
- Ваша семья уехала до всей этой напасти?
- Нет. Дедушка с бабушкой были люди довольно богатые и, как многие другие, считали, что с ними ничего не случится. Им удалось бежать как раз перед приходом солдат. Они ушли через заднюю дверь с двумя сыновьями и дочерью, взяв с собой лишь то, что могли унести, и вырвались на свободу. Остальным членам семьи это не удалось. Дед сумел подкупить хозяина рыбацкой лодки, и тот тайком вывез его с бабушкой из Стамбула на Кипр, где они каким-то образом получили визы в Штаты. У них было немного денег, немного драгоценностей - и немало таланта. Бабушка до сих пор жива... и до сих пор может поторговаться с лучшими из них.
- Ваш дед был торговцем? - переспросил Данросс. - Именно поэтому вы решили заняться бизнесом?
- Как только мы стали что-то соображать, в нас, конечно, вбили, что мы должны сами зарабатывать себе на жизнь. Дед открыл в Провиденсе компанию по изготовлению оптических приборов, линз и микроскопов, а также компанию по импорту и экспорту, в основном ковров и парфюмерии, немного приторговывая на стороне золотом и драгоценными камнями. Отец создавал образцы ювелирных изделий и сам изготавливал их. Его уже нет в живых, но у него был собственный магазинчик в Провиденсе, а его брат, мой дядя Бгос, работал с дедом. Теперь, когда дед умер, компанией по импорту и экспорту управляет мой дядя. Это небольшой, но стабильный бизнес. Мы с сестрой выросли в среде, где торговались, продавали, подсчитывали прибыли и убытки. Это была одна большая игра, и мы участвовали в ней на равных.
- Где... о, ещё трюфелей, Кейси?
- Нет, спасибо, я сыта.
- Где вы научились бизнесу?
- Думаю, я училась всюду. После колледжа окончила двухгодичные курсы по делопроизводству у Кэтрин Гиббс в Провиденсе: стенография, машинопись, основы бухгалтерского учета, делопроизводство плюс кое-какие основы бизнеса. А в компаниях деда я работала с тех пор, как научилась считать, - вечерами, и в выходные, и в праздники. Меня учили думать и планировать, претворять планы в жизнь, так что большую часть своих знаний я получила на практике. Конечно, после окончания школы я продолжала заниматься на специальных курсах - там, где мне хотелось. В основном вечерами. - Кейси усмехнулась. - В прошлом году даже поступила на курсы при Гарвардской школе бизнеса. Для некоторых преподавателей это было как взрыв водородной бомбы, хотя сегодня женщинам становится чуть легче.
- Как вам удалось стать исполнительным директором "Пар-Кон индастриз"? - спросил Данросс.
- В силу проницательности, - пошутила она, и они вместе рассмеялись.
- В работе Кейси - сущий дьявол, Иэн, - пояснил Бартлетт. - Читает с такой скоростью, что просто не верится, поэтому может охватить гораздо более широкую тематику, чем два обычных исполнителя. Великолепно чувствует опасность, не боится принимать решения, больше заключает сделок, чем срывает, и её не так-то просто вогнать в краску.
- Это мое самое замечательное качество, - сказала Кейси. - Спасибо, Линк.
- Но ведь, наверное, бывает очень нелегко, Кейси? Разве вам не приходится ужасно многим поступаться как женщине, чтобы все успеть? Должно быть, не так просто выполнять мужскую работу? - осведомился Гэваллан.
- Я не считаю свою работу мужской, Эндрю, - тут же отреагировала она. - Женщины настолько же умны и работоспособны, как и мужчины.
Линбар и Гэваллан сразу стали беззлобно подшучивать, но Данросс их остановил:
- Думаю, этот вопрос мы пока отставим. И все же, Кейси, как вы попали на вашу теперешнюю должность в "Пар-Кон"?
"Рассказать, как все было на самом деле, Иэн, похожий на Дирка Струана, величайшего пирата в Азии, или поведать то, что уже стало легендой?"
Однако первым заговорил Бартлетт, и она поняла, что может спокойно слушать. Его версию она слышала сотню раз: отчасти это была правда, отчасти нет, желаемое выдавалось за действительное. "Сколько правды в ваших легендах - о "Карге" Струан и Дирке Струане? Что вы такое на самом деле? И как стали тайбанем?" Она с удовольствием потягивала в меру сладкий портвейн и предавалась размышлениям.
"Что-то здесь не так, - не отпускала настойчивая мысль. - Я отчетливо это чувствую. Что-то не так с Данроссом. Но что?"
- Я познакомился с Кейси в Лос-Анджелесе, в Калифорнии, лет семь назад, - начал Бартлетт. - Получил письмо от президента компании "Хед-Оптикалз" в Провиденсе, некой Кейси Чолок, которая хотела поговорить о слиянии. В то время я занимался строительством по всему Лос-Анджелесу: жилье, супермаркеты, пара крупных зданий под офисы, производственные площади, торговые центры - в общем, говори, что надо, и я построю. Наш оборот составлял три миллиона двести тысяч, и я только что выставил акции на продажу. Но мне ещё было ох как далеко до "Большого табло". Я...
- Вы имеете в виду Нью-Йоркскую фондовую биржу?
- Да. Так вот, появляется сияющая, как новый пятак, Кейси и говорит, что хочет, чтобы я объединился с компанией "Хед-Оптикалз", валовая прибыль которой, по её словам, составила в прошлом году двести семьдесят семь тысяч шестьсот долларов, а потом вместе с ней поглотил компанию "Рэндолф оптикалз", этакого ветерана отрасли: объем продаж в пятьдесят три миллиона, котировки на "Большом табло", громадный сектор рынка линз, солидный счет в банке. И я сказал: "Вы с ума сошли, но почему именно "Рэндолф"?" "Во-первых, - заявила она, - потому что я - акционер компании "Бартлетт констракшнз", - она приобрела десять акций по одному доллару: мой капитал составлял миллион акций, а пятьсот тысяч было продано по номиналу, - и считаю, что для "Бартлетт констракшнз" было бы классно завладеть "Рэндолф". А во-вторых, потому, что этот сукин сын Джордж Тоффер, управляющий "Рэндолф оптикалз", - лжец, жулик и вор и пытается выжить меня из бизнеса".
Бартлетт ухмыльнулся и остановился, чтобы перевести дух, а Данросс вклинился со смешком:
- Так и было, Кейси?
Кейси быстро пришла в себя:
- О да, я сказала, что Джордж Тоффер - лжец, жулик, вор и сукин сын. Он до сих пор остается таковым. - Кейси улыбнулась без тени юмора. - И он действительно хотел выжить меня из бизнеса.
- Почему?
- Потому что я сказала, чтобы он убирался - сгинул.
- А почему вы так сказали?