* * *
От снятого Соклеем дома до агоры Тарента было всего несколько кварталов. Она лежала к югу, недалеко от моря - местные жители именовали Ионическое море Большим морем, в отличие от Маленького моря, как они называли гавань в укромной лагуне.
Кроме рыбаков, которые продавали свой улов на агоре, тут было полно горшечников, ткачей, сапожников, мастеров, которые делали сети, и прочих ремесленников, работавших в городе. А еще здесь можно было встретить торговцев из других эллинских городов и италийцев из внутренних районов страны, явившихся на рынок с шерстью, крашеными кожами, медом и остальными товарами, производившимися за пределами города.
Некоторые из покупателей тоже были италийцами. Многие из них носили туники и плащи на эллинский манер, и их невозможно было отличить от местных жителей, пока они не открывали рот и не начинали говорить с акцентом. Однако попадались и такие, которые отличались отнюдь не только своим выговором…
Перечисляя товары, которые "Афродита" привезла с Родоса, Соклей прервался и спросил одного из них:
- Прости меня, господин, но как ты называешь одежду, которую носишь поверх хитона?
- Это называется тога, - ответил италиец на хорошем эллинском. - Я свободный гражданин, поэтому имею право ее носить.
- Понятно. Спасибо, - поблагодарил Соклей. - Ты не обидишься, если я спрошу, как ты надеваешь ее?
- Вы, эллины, очень любопытны и всегда интересуетесь странными вещами. - В глазах италийца заплясали искорки. - Что ж, должен сказать, ты спрашиваешь довольно вежливо. Почему бы и не показать тебе, как это делается?
Он стащил с себя тогу и продемонстрировал ее Соклею, держа на вытянутых руках.
- Какая необычная форма у этого куска ткани! - воскликнул родосец. - Мы, эллины, используем только прямоугольную одежду, простую. А это… Широкий восьмиугольник, кроме того что две стороны у него не прямые, а округлые. У меня появился еще один вопрос: почему вы носите плащи такой странной формы?
- Таков наш обычай, - ответил незнакомец, пожав плечами. - Многие здесь, в Италии, носят тоги. Мы, самниты, тоже их носим, так же поступают луканцы и даже наши враги римляне далеко на севере. А что касается того, как мы ее надеваем…
Он сложил тогу пополам в самой широкой части, потом накинул через левое плечо так, что один ее угол свесился на уровне его левой ступни. Забросил оставшуюся часть за спину, пропустил под правой рукой и снова перекинул через левое плечо, потом медленно повернулся, чтобы Соклей мог увидеть, как огромный плащ драпирует его.
- Спасибо тебе большое, господин, - сказал Соклей. - Надеюсь, тебя не оскорбит, если я скажу, что гиматий кажется куда менее… громоздким.
- Нет, не оскорбит, - ответил самнит. - Я сам часто ношу гиматий. Но я - Геренний Эгнатий, человек, имеющий вес среди своих сограждан, поэтому иногда надеваю тогу, чтобы показать, кто я такой.
Соклей удивился: по его мнению, варвару, отправляющемуся в эллинский город, полагалось бы желать как можно более походить на местного жителя. Юноша назвал свое имя и пожал италийцу руку. Потом задумчиво погладил бороду.
Если этот самнит с громоздким неблагозвучным именем имел вес среди своих сограждан, он мог оказаться богатым. А если он был богатым…
- Господин, я возвещаю по всей агоре, что среди товаров, которые мы с братом привезли с востока, есть прекрасное хиосское вино - даже ариосское, лучшее из лучших! И несколько павлинов. Я уверен, что ни одному самниту в наши дни не посчастливилось заиметь павлина. Вообще-то птицы, которых мы привезли, - первые подобные птицы во всей Великой Элладе. - Соклей не был до конца уверен, что говорит правду, но полагал, что никто не сможет опровергнуть его слова.
- Я кое-что смыслю в хорошем вине, - ответил Геренний Эгнатий. - Но что за птица этот павлин? - Он тщательно выговорил незнакомое слово. - Если я приобрету одну из таких птиц, покажет ли это всем, что я выдающийся человек?
- Покажет, о почтеннейший, еще как покажет! - Соклей деликатно покашлял. - Поскольку это редкие птицы, ты понимаешь, что мы продаем их не за три обола.
- Конечно, - кивнул самнит. - Одна из вех, разграничивающих людей разных положений, - это то, сколько всего и на какую сумму человек может позволить себе купить. Твое судно стоит в гавани Маленького моря?
- Да, но мы с Менедемом - моим двоюродным братом - сняли дом здесь, в Таренте, чтобы лучше показать павлинов людям, которые захотят их купить, - пояснил Соклей.
Геренний Эгнатий расправил плечи. Он был как минимум на ладонь ниже Соклея, но, как и Менедем, вел себя так, как будто был выше.
- Проводи меня туда, - проговорил он. - Ты заинтересовался моей тогой. А я… я точно так же заинтересовался твоими павлинами.
Соклей собирался еще походить по агоре, но потом подумал - какой в этом смысл? Он же пытался привлечь покупателей и вот, возможно, уже нашел одного.
"Во всяком случае, стоит это выяснить", - решил он и кивнул самниту:
- Пойдем со мной.
* * *
Когда Соклей постучал в дверь дома, который они снимали, Аристид, открыв, удивленно посмотрел на него.
- Я не ожидал, что ты вернешься так скоро, господин, - сказал он.
- Вот этот иноземный господин, - Соклей кивнул на Геренния Эгнатия, - интересуется павлинами.
И как раз в этот момент павлин начал кричать.
Геренний Эгнатий широко распахнул глаза.
- Что это за ужасающий шум? - спросил он.
- Это кричит павлин.
Не слишком удачное начало. Соклею оставалось только надеяться, что Менедем не выберет именно этот миг, чтобы завопить: "Да заткнись ты, проклятая грязная тварь!"
Геренний Эгнатий слегка улыбнулся. И, как тот шутник в гавани, спросил:
- Полагаю, ты продаешь своих птиц не за красоту их пения?
- Ну… нет.
Соклею снова пришлось признать, что этим достоинством павлины не обладают.
Он попытался исправить положение.
- Пойдем со мной во двор, и ты увидишь, за что мы их продаем.
Он повел италийца в довольно тесный внутренний дворик. Там стоял Менедем, уперев руки в бока и яростно глядя на павлина. Похоже, он задремал, и птица его разбудила.
Но главное - во дворе был сам павлин, развернувший во всю ширь испещренный "глазами" хвост: он красовался перед павой, которая как будто вовсе его не замечала.
"Может, поэтому он так и кричал", - подумал Соклей.
В некоторых отношениях павлин не слишком отличался от мужчины.
- Ох! - негромко сказал Геренний Эгнатий, а потом добавил что-то на своем языке - Соклей предположил, что это осканский диалект. По звучанию выговор его не слишком отличался от эллинского, хотя родосец, конечно, не понял ни слова.
Мгновение спустя самнит опомнился и снова перешел на эллинский:
- Теперь я понимаю, почему вы их продаете. Сколько он стоит?
- Прежде чем мы начнем разговор о таких вещах, позволь представить тебе моего двоюродного брата Менедема, сына Филодема, - сказал Соклей. - Менедем, это Геренний Эгнатий, он интересуется павлином.
Менедем мгновенно сменил брюзгливое выражение лица на очаровательное и пожал италийцу руку со словами:
- Очень рад знакомству, господин. Могу я предложить тебе чашу вина? Боюсь, это всего лишь местный урожай, но если ты желаешь ариосского, я могу принести образец нашего товара.
Геренний Эгнатий покачал головой. Подобно финикийцу Химилкону и многим другим варварам, он не видел в таком вине ничего особенного.
- Местного вина будет достаточно. Я ищу способ выделиться из толпы простолюдинов. Многие торговцы привозят прекрасное вино в Италию, привозят его даже в Самний. Но такой птицы я еще никогда не видел.
Его взгляд то и дело возвращался к сверкающему многоцветным великолепием оперению павлина.
- У нас только один павлин. - Менедем поднял большой палец, чтобы подчеркнуть свои слова. - А еще есть четыре павы и… сколько у нас сейчас яиц, Соклей?
- Двадцать девять, - ответил Соклей: он тщательно следил за такими вещами. - Из первого птенец должен вылупиться меньше чем через полмесяца.
- Спасибо. - Менедем кивнул и продолжал: - Итак, двадцать девять яиц. Если только ты не предложишь за павлина неслыханную цену, мы бы предпочли продать тебе паву и несколько яиц, чтобы ты мог начать разводить собственную стаю в…
- Я живу в Кавдии.
Самнит снова покачал головой и указал на павлина.
- Я хочу эту птицу. Я куплю также и паву, чтобы можно было самому разводить павлинов.
У него не было недостатка в самомнении.
Соклей осторожно проговорил:
- Как уже сказал мой двоюродный брат, в таком случае ты должен предложить неслыханную цену, потому что вряд ли у нас найдется много покупателей на пав и яйца. Не имея возможности продемонстрировать людям павлина, мы не сможем показать товар лицом потенциальным покупателям.
- Понимаю, - кивнул Геренний Эгнатий. - Все правильно. За пару птиц я заплачу пять мин серебром в деньгах Тарента.
- Пят мин… - Соклей постарался, чтобы его голос прозвучал скорее задумчиво, чем восхищенно.
Пять мин было куда больше, чем они с Менедемом заплатили за всех птиц. Конечно, самнит не мог этого знать.
Едва Соклей об этом подумал, как Менедем сказал:
- Прости, господин, но мы должны получить прибыль. Десять мин за пару птиц было бы прибыльной сделкой, но пять?
"Вот как надо вести дела!" - восхитился про себя Соклей, а покупатель ответил:
- Ну уж нет, по-моему, это чересчур!
И начался торг.
Все шло, как всегда, по протоптанным дорожкам, за исключением того, что Геренний Эгнатий не понимал, насколько огромной была предложенная им первоначальная сумма. Соклей и Менедем не сомневались, что самнит об этом и не догадается: они торговались так ожесточенно, как будто его первое предложение было возмутительным, а цена - неслыханно низкой. Сражаясь за каждую драхму, братья сумели создать нужное впечатление.
- А что, драхмы Тарента тяжелее или легче наших? - спросил Менедем, когда торг стал близиться к концу.
- Немного тяжелее, - ответил Соклей, в обязанности которого входили обмен денег и уплата пошлины за обмен.
- Ну, тогда мы возьмем восемь мин и пятьдесят драхм, а? - предложил Менедем.
Но тойкарх не поддержал капитана..
- Нет. Думаю, восемь мин и семьдесят пять драхм - это меньшее, на что мы можем согласиться. Мне вообще очень не нравится, что мы берем меньше девяти мин. Боюсь, братец, мы продешевили.
Он скрестил на груди руки и как можно тверже посмотрел на Геренния Эгнатия.
Вряд ли самнит откажется от сделки - ведь он уже уговорил себя купить птиц, а стало быть, теперь осталось только уговорить продавцов. Поэтому, как Соклей и надеялся, Геренний Эгнатий кивнул в знак согласия.
- Я заплачу восемь мин семьдесят пять драхм в деньгах Тарента за павлина и паву, - сказал он и протянул руку.
Соклей и Менедем ее пожали.
Самнит продолжал:
- А теперь позвольте мне вернуться в дом моего гостеприимца. Мои рабы принесут вам деньги днем.
- Да будет так, - провозгласил Соклей, а Менедем кивнул.
Соклей продолжал:
- Если не возражаешь, я спрошу - почему ты вообще привез так много денег сюда, в Тарент? Не может быть, чтобы ты собирался покупать павлинов.
- Разумеется, не собирался, - ответил Геренний Эгнатий. - Я явился сюда, чтобы купить роскошную женщину и забрать ее с собой. Но твои птицы уж точно сразят моих соседей наповал. Любой может купить роскошную женщину, но далеко не каждый способен приобрести павлина.
- Понятно, - сказал Соклей.
Он и в самом деле все понял. Обеспечить себе статус в обществе - вот как это называется.
Он с трудом подавил улыбку. Ну кто бы мог подумать, что жители захолустного италийского городка тоже озабочены своим социальным статусом?
Геренний Эгнатий мечтательно добавил:
- Хотел бы я посмотреть, как теперь за мной угонится Геллий Понтий!
Он поклонился Соклею, потом Менедему.
- Благодарю вас, господа. Увидимся днем.
Едва он ушел, как Менедем позвал Аристида.
- Да? - отозвался моряк, превратившийся теперь в привратника.
- Бегом на "Афродиту", - велел ему капитан. - Возьми человек шесть - восемь покрепче и побыстрей приведи сюда. Пусть захватят мечи - не ножи, а мечи - и наденут шлемы, если таковые у них имеются. Не теряй времени, иди!
Аристид кивнул и исчез.
Соклей спросил:
- Неужели ты думаешь?..
- Что он попытается украсть птиц, вместо того чтобы за них заплатить? - Менедем пожал плечами. - Самниты - воины, а стало быть, превращаются в грабителей, когда подвернется удобный случай. Но если мы не дадим ему такого шанса, думаю, он будет мягким, как разбавленное водой вино, и сладким, как мед.
Соклей долго обдумывал слов а брата и наконец сказал:
- Очень может быть, что ты прав. Лучше принять меры предосторожности, чем потом сожалеть.
- Именно так я и рассуждал, - ответил Менедем. - Я и сам повешу на пояс меч. И ты тоже должен последовать моему примеру.
- Я? - изумился Соклей. - Но я ведь безнадежный недотепа, когда дело доходит до драки.
- А кто это знает? Мы с тобой, но никак не Геренний Эгнатий. Зато он увидит, что ты выше всех остальных торговцев и что у тебя на поясе меч. Человек, не видевший, как ты упражняешься в гимнасии, не захочет связываться с тобой.
Напрашивался очевидный вывод - любой, кто был тому свидетелем, не посчитал бы Соклея серьезным противником. Увы, это было правдой, поэтому Соклей не стал обижаться, а только сказал:
- Ладно, сейчас пороюсь в своих пожитках. Надеюсь, я не оставил меч на "Афродите".
- Этого еще не хватало! - воскликнул Менедем. - Почему ты не захватил оружие?
- Тарент - цивилизованный город, - с достоинством ответствовал Соклей. - Разве я варвар, чтобы идти в город вооруженным?
Но, по своему обыкновению тут же посмотрев на дело с другой стороны, продолжил:
- Конечно, Тарент не обычный полис, подобный полисам в Элладе, потому что здесь совсем рядом, у границы, италийские варвары. А еще дальше на север есть города, которые раньше были эллинскими, но потом их наводнили италийцы.
- Спасибо за урок истории, но прибереги его для другого раза, - сухо проговорил Менедем. - Все, что тебе сейчас нужно, - это отыскать свой меч.
Соклей порылся в дорожных мешках, которые принес с корабля, и, как ни странно, все-таки обнаружил на дне второго мешка свой меч.
Он прицепил его к поясу. Бронзовые ножны хлопали юношу по левому бедру, и он непроизвольно слегка наклонялся вправо, чтобы уравновесить тяжесть лезвия и ножен.
Менедем в отличие от двоюродного брата выглядел с мечом на бедре очень внушительно.
- Знаешь, что бы я еще хотел иметь? Копье гоплита, - сказал он.
И тут кто-то постучал в дверь дома.
- Если самнит вернулся так скоро, я бы тоже не отказался иметь копье, - заметил Соклей.
Но это оказался не самнит - это был Аристид, вернувшийся с "Афродиты" с Диоклеем и еще с полудюжиной моряков.
- Говорят, вы продали пару птиц, а? - спросил начальник гребцов. - Должно быть, за порядочную груду серебра. Неудивительно, что вы желаете позаботиться о том, чтобы и вправду ее получить.
Он принес вместо меча толстую дубинку с железным наконечником. Не хотелось бы Соклею с ним сразиться.
Двое моряков выглядели слегка потрепанными после возлияний, но, казалось, все готовы были драться, если дело до того дойдет. Соклей надеялся, что все же не дойдет. Но его двоюродный брат был прав: если заранее приготовиться к неприятностям, меньше шансов, что они нагрянут.
Некоторое время спустя снова раздался стук в дверь. Соклей открыл ее: на пороге стоял Геренний Эгнатий, тоже с мечом на бедре. Четыре коренастых широкоплечих человека, маячивших за его спиной, не походили на рабов - они больше смахивали на воинов. Все четверо в шлемах, трое - в бронзовых, один - в железном. Один самнит держал копье, остальные были при мечах.
Увидев меч на поясе Соклея, Геренний Эгнатий сказал:
- Я не хотел, чтобы меня ограбили по дороге.
- Само собой, - согласно кивнул хозяин. Он шагнул в сторону. - Входи.
Слуги самнита и моряки с "Афродиты" уставились друг на друга. Похоже, Геренний Эгнатий не удивился при виде вооруженных эллинов.
- Вижу, вы из тех людей, что никому не позволят обойтись с собой несправедливо, - сказал он. - Это очень хорошо.
- Похоже, вы относитесь к точно таким же людям, - заметил Соклей, слегка приподняв брови.
- Конечно, - мягко ответил Геренний Эгнатий. - Может, это и к лучшему - значит, между нами не будет никаких недоразумений.
- И вправду. - Соклей приподнял брови чуть выше. - Надеюсь, ты захватил с собой не только своих слуг, но и деньги, на тот случай, что они тебе вдруг понадобятся?
- Разумеется, захватил. - Если Геренний Эгнатий и заметил сарказм родосца, он не показал виду.
Самнит заговорил с одним из своих людей на осканском. И вновь Соклея поразило то, насколько этот язык похож на язык эллинов, хотя он и не мог разобрать ни слова. Гереннию Эгнатию пришлось повторить свои слова еще раз, повысив голос: его слуги были зачарованы видом павлина. Они, похоже, даже забыли о вооруженных моряках с "Афродиты".
Кожаный мешок с серебром, который слуга самнита протянул Соклею, был приятно увесистым.
- Благодарю, - сказал Соклей.
Судя по тому, как слуга пожал плечами, он не знал эллинского.
Соклей повернулся к Гереннию Эгнатию.
- Как только я сосчитаю монеты, птицы станут твоими.
На пересчитывание семидесяти пяти драхм ушло немало времени. В мешке оказалось меньше восьмисот семидесяти пяти монет, потому что там попадались дидрахмы и тетрадрахмы, а также куски серебра стоимостью в одну драхму. Не все монеты были из Тарента, многие оказались из Сиракуз. Соклей пошел в заднюю комнату и взвесил сиракузскую драхму, положив на другую чашу весов тарентскую. Убедившись, что монета из Сиракуз тяжелее, он вернулся и продолжил считать, не проронив ни слова.
Наконец он кивнул.
- Это полная плата за павлина и одну паву, - официально сказал тойкарх и протянул руку Гереннию Эгнатию.
Самнит так же официально ее пожал.
- Как мне доставить птиц в дом моего гостеприимца? - спросил покупатель.
- Если не возражаешь, я могу продать тебе клетки, в которых мы привезли птиц из Эллады, - предложил Соклей. - Или можешь просто обвязать вокруг их шей веревки, чтобы павлины не убежали, если предпочитаешь такой вариант. Я бы на твоем месте не стал пытаться просто провести их по улицам Тарента - эти птицы умеют бегать почти так же быстро, как человек.
Геренний Эгнатий вновь распрямил плечи и ответил с гордостью, достойной любого эллина:
- Я думаю, пять человек смогут управиться с двумя птицами.
Он перешел на осканский, произнес несколько фраз, и его спутники кивнули. Они тоже считали, что вполне могут справиться с павлинами.
Соклей пожал плечами.
- Птицы твои, о почтеннейший. Делай с ними, что хочешь. Ты задал мне вопрос, и я ответил на него, как умел.