- Кто ты? - спросила она. - Что ты тут делаешь?
Незнакомка, должно быть, не заметила Менедема в темноте, пока он не двинулся с места. И он тоже ее не увидел.
- Я - Менедем, сын Филодема, один из гостей Гилиппа, - ответил он. - А ты кто, дорогая?
- Меня зовут Филлис, - ответила незнакомка. - Я спустилась из женской комнаты, чтобы немного подышать свежим воздухом, потому что наверху так душно и тесно и мне не давал спать шум симпосия. Я никак не ожидала, что тут кто-то есть и что меня заметят.
- Мне пришлось избавиться от вина, которое я выпил. - Менедем попытался разглядеть женщину, но ему не повезло - было слишком темно. Но она точно была ниже его ростом и, судя по голосу, совсем молодая.
- Как насчет того, чтобы по-быстрому развлечься, милая? Хочешь наклониться вперед и прислониться к стене?
Филлис тихо рассмеялась.
- Ты не теряешь времени зря, верно? - спросила она и захихикала снова. - Почему бы и нет? Иди сюда, где потемнее, - да поторопись!
- Я бы последовал за тобой куда угодно, - галантно ответил Менедем.
Филлис повела его в темный угол и наклонилась вперед. Менедем встал сзади и задрал ее хитон, потом вздернул свой. Он вошел в нее сзади, его руки стиснули ее зад. Женщина издала негромкий мяукающий вскрик удовольствия, Это обеспокоило бы Менедема, если бы в андроне не было так шумно - и если бы мгновением позже он не кончил сам.
Филлис быстро оправила одежду.
- Я должна вернуться наверх, - сказала она. - Ты был очень милым.
- Позволь дать тебе полдрахмы, - проговорил Менедем.
Женщина оглянулась на него через плечо, торопясь к лестнице.
- Ты принял меня за одну из домашних рабынь?
Ее смех был еле слышен, но полон веселья. Тряхнув головой, Филлис пояснила:
- Я жена Гилиппа, - после чего поспешила вверх по ступенькам и исчезла.
Менедем уставился ей вслед с открытым ртом, как будто женщина ударила его камнем по голове.
- Боги, - пробормотал он, - и как я только умудряюсь влипать в подобные переделки?
Но ответ на этот вопрос был слишком очевиден… И овладеть Филлис было ужасно приятно. Поэтому Менедем тоже засмеялся, хотя ему было бы вовсе не до смеха, если бы хозяин дома обо всем узнал.
Когда он небрежной походкой вернулся в андрон, Гилипп спросил:
- Что это ты делал там так долго? Дурачился с одной из рабынь?
- Ты угадал, - скромно ответил Менедем.
Не мог же он начать хвастаться перед мужем, из которого только что сделал рогоносца.
Его ответ вызвал одобрительные крики с большинства лож.
Менедем покачал бедрами взад-вперед, что вызвало новую бурю криков.
- Она сказала, что в женских комнатах было слишком жарко, но я позаботился, чтобы внизу ей тоже стало жарко.
- Хитроумный Одиссей, - заметил Гилипп.
"Зато твоя Филлис далеко не Пенелопа", - подумал Менедем.
Он гадал - овладел бы он ею, если бы знал, что эта женщина - жена хозяина. Правда, особо тут размышлять было не о чем. Менедем не был философом, зато он хорошо себя знал. Он не зашел в Галикарнас, потому что в прошлый раз некий тамошний видный торговец чуть не прикончил родосца за то, что он хорошо провел время с его женой.
Раб протянул гостю новую чашу вина.
- Спасибо, - сказал Менедем. - Похоже, мне придется выпить стоя - мое ложе сейчас занято.
Соклей и рыжеволосая кельтская танцовщица оба были крупного сложения и кувыркались по ложу так, что там едва хватало места им двоим, не говоря уж о ком-то третьем. Флейтистки и жонглер занимали других гостей, в то время как вторая танцовщица, потная и несчастная, стояла, прислонившись к стене: кроме Соклея, похоже, варварша-переросток в качестве партнерши по постельным играм никого не привлекала.
К тому времени как Соклей закончил развлекаться, Менедем почти допил вино.
Его восхитила выносливость двоюродного брата. Очевидно, кельтскую танцовщицу она восхитила тоже.
- Я никада не думать найти такого мужчну среди эллины, правда, и никада раньше его не находить! - сказала она на эллинском с музыкальным акцентом.
Соклей начал заливаться румянцем, и вскоре его лицо уже запылало ярче факелов. Обычно столь здравомыслящему юноше сейчас и в голову не пришло, что танцовщица наверняка отпускала такие похвалы всем своим клиентам. Однако Менедем не собирался лишать Соклея иллюзий. Со счастливым человеком легче иметь дело, чем с мрачным.
С улицы донеслись звуки разудалого веселья. Кто-то заколотил в дверь дома Гилиппа, и когда один из рабов ее открыл, еще одна компания симпосиатов запрудила двор, а потом и андрон. Вновь пришедшие, с лентами в волосах, украшенные гирляндами, казались более молодыми, шумными и пьяными, чем гости Гилиппа. С ними пришли еще танцовщицы.
Гилиппу, который к тому времени осушил уже достаточно чаш, было на все плевать.
- Добро пожаловать, добро пожаловать, трижды добро пожаловать! - закричал он и велел рабам принести еще вина.
* * *
На следующее утро Соклей проснулся с головой, которую с радостью обменял бы на что-нибудь маленькое, бесполезное и тихое, хотя наверняка никто не пожелал бы взять его голову в ее теперешнем состоянии. Он смутно вспомнил, как, шатаясь, вслед за парой факельщиков рука об руку с Менедемом шел к дому, который они снимали, - братья хором горланили песни, пытаясь перекричать один другого, и оба поочередно в этом преуспевали.
Потом Соклей вспомнил кельтскую девушку - и головная боль тут же стала поменьше. Может, кельтская девица понравилась ему потому, что дома он спал с рыжеволосой фракийской рабыней. А может, он переспал с ними обеими потому, что его привлекали рыжеволосые женщины.
Соклей засмеялся и, встав с постели, набросил хитон. Ну просто диалог в духе Платона, хоть и повернутый непристойной стороной.
Когда Соклей вышел во двор, Менедем разбрасывал ячмень перед павлинами.
Он выглядел примерно так же, как и Соклей, но все-таки выжал из себя улыбку.
- Радуйся, - приветствовал он двоюродного брата. - Славная была ночка, а?
- Что правда, то правда, - согласился Соклей. - Мне бы не помешало выпить вина… Хорошенько разбавленного водой… Чтобы унять головную боль.
- Я уже выпил, - сказал Менедем. - Помогло… но не особенно.
- От похмелья нет радикального средства.
Соклей пошел на кухню, зачерпнул немного воды из гидрии и налил вина в чашу с водой. Сделав несколько глотков, он вернулся во двор.
- Я тут подумал… Пожалуй, пойдука я отыщу дом Ламахия, узнаю, не захочет ли он купить нашего шелка, чтобы принарядить своих девушек.
Соклей говорил нарочито небрежным тоном, но, видно, недостаточно небрежным. Менедем засмеялся, глядя на него.
- Я знаю, зачем ты хочешь туда пойти. Помимо торговли у тебя есть еще один интерес: ты надеешься снова увидеть кельтскую девицу, которую поимел у Гилиппа… А может, и еще разок с ней развлечься.
- Ну и что с того? - Соклей знал, что говорит смущенным голосом.
Истинный философ должен управлять своим вожделением, не позволяя вожделению управлять им. Но Соклею и вправду очень хотелось снова увидеть эту девушку, и он не возражал бы еще раз разделить с ней постель… Отнюдь не возражал бы.
- Да я ничуть не против, - с энтузиазмом заявил его двоюродный брат.
В отличие от Соклея, Менедем не задавался вопросом, кто управляет его поступками - он сам или его вожделение.
- Я и сам занимался этим прошлой ночью, если хочешь знать. - И он многозначительно улыбнулся.
- Чем занимался? Быстренько перепихнулся в темноте с домашней рабыней? - спросил Соклей. - С каких это пор ты стал хвастать такими вещами?
Менедем огляделся по сторонам. Увидев, что поблизости никого нет, он наклонился к брату и прошептал:
- Она была не рабыней, хотя я сперва именно так и подумал, когда предложил красотке перепихнуться. Но она оказалась женой Гилиппа.
- Женой… Гилиппа? - повторил Соклей с изумлением, которое сменилось ужасом. - Он хлопнул себя ладонью по лбу. - Ты - идиот! Да ведь Гилипп мог бы тебя убить, если бы поймал! Мог бы воткнуть тебе в задницу одну из своих больших редисок! Он мог бы сделать все, что угодно, тем более что ты чужестранец!
- Спасибо на добром слове. Отец прочел бы мне точно такую же лекцию, - ответил Менедем. - Я же объяснил, что не знал, кто она такая! Узнал только после того, как она подставила задницу, а я в нее воткнул. Угадай, что я собираюсь сделать теперь?
- Что? - испуганно спросил Соклей.
- Я собираюсь продать Гилиппу яйцо павлина - в возмещение ущерба за то кукушечье яйцо, которое я, возможно, подкинул в его гнездо. - И Менедем ухмыльнулся бесстыжей лисьей ухмылкой.
Тем не менее Соклей вздохнул с облегчением.
- Я боялся - ты скажешь, что хочешь снова с ней увидеться.
- Я бы не возражал, - ответил Менедем, и Соклею захотелось разбить о его голову винную чашу.
Но потом его двоюродный брат со вздохом продолжил:
- Вот только мне, наверное, уже не подвернется такого случая. Не повезло: ведь женам полагается держаться особняком. Именно поэтому так заманчиво за ними приударить, правда ведь?
- Да ничего подобного! - воскликнул Соклей так горячо, что Менедем засмеялся. - Я отправляюсь торговать шелком, - не теряя чувства собственного достоинства, заявил Соклей. - Уж будь любезен, постарайся сделать так, чтобы тебя не убили до моего возвращения.
Менедем от души расхохотался, как будто услышал веселую шутку.
Хотел бы Соклей, чтобы его слова и впрямь оказались всего лишь шуткой.
Его любимый братец сызмальства был таким: лишь только узнавал, что не может что-то заполучить, как тут же желал получить это еще сильнее - именно из-за запрета. Так что он вполне может попытаться еще раз овладеть женой Гилиппа. Соклей сплюнул в подол своей туники, чтобы отвратить беду.
Менедем снова засмеялся, как будто прочитав его мысли.
Бормоча себе под нос, Соклей взял сверток косского шелка и поспешил из дома.
Храм Посейдона был всего в нескольких плетрах от дома, где они остановились, и его оказалось нетрудно найти. Но когда Соклей спросил дорогу, парень, которому он задал вопрос, демонстративно изобразил почти пародийное глубокое раздумье.
- Дом Ламахия? Я знаю, где он, вот только никак не могу вспомнить… - И хитрец умолк, наморщив лоб.
Соклей дал ему пару халков; в голове у парня мгновенно прояснилось, и он быстро и точно описал путь.
Соклей повернул направо, потом налево и оказался у цели.
- Радуйся, друг, - приветствовал его человек, чье суровое лицо и внимательные глаза не сочетались с теплотой, которую он пытался придать своему голосу. - Н-да, ты рановато явился. Некоторые девушки еще спят… У них была хлопотливая ночь. И все-таки я могу вытащить их из постелей, если тебе требуется что-нибудь необычное.
Он оглядел Соклея с ног до головы.
- Ты - длинноногий парень. Тебе может понравиться пара самых красивых кельток, каких ты когда-либо видел. Они крупные девушки, но обе полны огня.
- Ты, должно быть, Ламахий? - сказал Соклей, и содержатель борделя кивнул. - Я уже имел дело с твоими кельтскими девушками прошлой ночью, - продолжал родосец.
- Вот как? - Глаза Ламахия блеснули.
Соклею не трудно было проследить ход его мыслей: если этот юноша посещает симпосии, стало быть, он не стеснен в средствах. А раз явился сюда спозаранку, то, вероятно, просто очарован по крайней мере одной из кельтских девушек, что означало чистую прибыль для хозяина заведения.
- Если хочешь повидаться с ними снова, я буду рад их привести.
"Не сомневаюсь", - подумал Соклей.
Ламахий вообще-то не так уж сильно ошибался, но Соклей не хотел, чтобы владелец борделя это понял, поэтому он сказал как можно небрежней:
- Может быть, позже. Сейчас я нанес тебе визит совсем по иной причине. Видишь ли, прошлой ночью я заметил - твои флейтистки наряжены в тонкий лен.
- Ну и что с этого? - Ламахий сдернул с себя дружелюбие, как гиматий в жаркую погоду.
- Они заработают больше - и для тебя, и для себя, - если будут носить шелк. - Соклей показал ему отрез, который принес с собой.
- Шелк? - Теперь вид у Ламахия стал задумчивый.
Из этого тоже можно было извлечь прибыль, хотя и не совсем такую, которая сперва была у него на уме.
- Пойдем во двор, - Ламахий сделал приглашающий жест, - чтобы я мог рассмотреть твой товар при свете солнца.
Он повел Соклея через большую комнату, где девушки сидели в ожидании посетителей.
Некоторые из девиц были облачены в льняные туники, как флейтистки прошлой ночью. Другие оказались полностью обнажены. Все они пряли шерсть - если девушки не заработают сегодня денег для Ламахия одним способом, значит, заработают другим.
- Радуйся, братишка! - окликнула одна из девушек Соклея и затрепетала ресницами.
Ее голые груди тоже затрепетали.
- Заткнись, Афродизия, - велел Ламахий. - Этот человек явился сюда не за этим. Он пришел, чтобы попытаться продать мне шелк.
Сказать такое шлюхам было большой ошибкой.
Судя по их возбужденному визгу, все они немедленно захотели облачиться в прозрачную экзотическую ткань.
Соклей показал им отрез. Женщины потянулись к ткани. Ламахий кисло посмотрел на них, но провел гостя во внутренний двор, как и собирался. Там Соклей снова продемонстрировал шелк.
- Ой, смотрите! - воскликнула одна из девушек. - Я вижу прямо сквозь ткань! Какой мужчина не заплатит, если мы явимся на симпосий одетыми в такие наряды!
Остальные шлюхи одобрительно зашумели.
Ламахий, казалось, заволновался. Хотя эти женщины и были его рабынями, они могли сильно отравить ему жизнь.
- Ну, так сколько ты хочешь за свой товар? - прорычал он.
- Пятнадцать драхм за штуку шелка, - ответил Соклей. - И из каждой можно сделать много хитонов. Твои девушки вернут тебе потраченные деньги за несколько месяцев.
Женщины подняли шум, сильно мешавший Ламахию торговаться. Они так кричали, что разбудили флейтисток и танцовщиц, которые были на симпосии Гилиппа прошлой ночью.
Флейтистка, сказавшая тогда Менедему, как зовут ее хозяина, и рыжеволосая танцовщица, с которой наслаждался жизнью Соклей, помахали родосцу и присоединились к крикам остальных, требовавших купить шелк.
Несмотря на этот гвалт, Ламахий сделал все, что мог, чтобы сбить цену, но так и не сумел добиться успеха.
- Ты обольстил моих девушек, родосец! - сказал он грустно.
- Вот увидишь, сделка окупится сторицей, - заверил его Соклей.
Так как Ламахий явно приготовился платить без дальнейших споров, Соклей решил, что его доводы показались хозяину борделя убедительными. И тут вдруг его осенило.
- Если ты окажешь мне одну услугу, я сброшу пять драхм с общей цены.
- Какую именно услугу? - поинтересовался Ламахий.
Соклей показал на кельтскую девушку.
- Позволь мне в любое время приходить и брать Майбию, - имя, которое красотка вчера назвала Соклею, эллину было не так-то просто выговорить, - пока я буду в Таренте.
Ламахий задумчиво поджал губы.
- Я вынужден отказаться. Я могу заработать на ней больше, чем пять драхм.
- Вот именно, что можешь, - ответил Соклей. - А можешь и не заработать. Вообще-то я не из тех, кто швыряет деньги на женщин.
После этих слов Ламахий опечалился.
- Ты и вправду не похож на такого, что верно, то верно. И наверное, просто назло мне будешь держаться подальше от моего заведения, так?
Соклей лишь улыбнулся.
Ламахий побарабанил пальцами по бедру.
- Хорошо! Договорились, но с условием, что ты не будешь обижать девушку и не сделаешь ничего такого, что снизит ее стоимость. В противном случае я отведу тебя к судье, клянусь богами.
- На этот счет можешь не беспокоиться, - сказал Соклей. - Я не из тех, кто забавы ради истязает рабов. Вообще-то я даже спрошу ее согласия. - И он повернулся к Майбии. - Ты согласна?
Та пожала плечами.
- Почему бы и нет? Ты не был жестокий со мной прошлый ночь, хотя и был пьяный, и из твой рот не вонять.
Эта крошечная похвала - если то была похвала - заставила Соклея покраснеть.
- И если ты так хотеть меня, что идти из-за меня на сделка, - продолжала кельтская девушка, - я ожидать, ты будешь давать мне деньги достаточно часто, чтобы я была милой.
- Я… А, ну да, разумеется.
Соклей и сам не знал почему, но такое корыстолюбие его удивило. Да что, интересно, эта Майбия о себе думает?
Ламахий и Соклей обменялись рукопожатиями.
- Договорились, - сказали они одновременно.
- Я заплачу за этот отрез прямо сейчас, - продолжал хозяин борделя, - а за остальными приду к тебе домой нынче в полдень.
- Идет, - кивнул Соклей. - Но имей в виду, что у нас там есть крепкие моряки, которые присматривают за порядком.
- Все это знают благодаря самниту, - ответил Ламахий. - Я не собираюсь вас грабить.
При этом хозяин борделя улыбнулся так, словно Соклей сделал ему комплимент, предположив, что он способен пойти на ограбление. Возможно, в тех кругах, где вращался Ламахий, это и впрямь было комплиментом.
ГЛАВА 7
Скорее всего, Менедем отправился бы в дом Гилиппа даже без веского повода. Юноша хорошо знал это по опыту: именно так он попал в беду с торговцем в Галикарнасе. Но сейчас у него имелся превосходный повод для визита, даже два превосходных повода, которые он нес с собой в холщовом мешке.
Когда Менедем постучал в дверь торговца вяленой рыбой, управляющий Гилиппа, италиец с каменным лицом по имени Титий Манлий - или как там звали этого варвара, - сказал:
- Радуйся, господин. Мой хозяин тебя ожидает.
Он говорил на эллинском с акцентом, отличавшимся от акцента Геренния Эгнатия, так что Соклей был, наверное, прав, предположив, что управляющий - римлянин.
Когда Менедем шел через двор, направляясь к андрону, его глаза сами собой устремились к темному углу рядом с лестницей, где тогда стояла перед ним Филлис. Теперь этот угол, конечно, не был темным, ведь его освещало теплое солнце Южной Италии. Менедем надеялся хоть мельком увидеть жену Гилиппа, но его ждало разочарование. Юноша пожал плечами и вошел в андрон.
Впрочем, он сомневался, что сумел бы отличить Филлис от рабыни. Все, что он знал, - это что она была невысокая и молодая… И дружелюбная, очень дружелюбная.
- Радуйся, - приветствовал гостя Гилипп. - Выпей вина. Угощайся оливками.
Он показал на чашу, стоявшую перед ним на круглом трехногом столике.
- Благодарю. - Менедем отправил одну оливку в рот, выжал мякоть зубами и языком, после чего выплюнул косточку на мозаичный пол.
Гилипп показал на его холщовый мешок.
- Надеюсь, птенчики там?
- Да, или я поймал злого демона, - ответил Менедем с улыбкой.
Торговец вяленой рыбой засмеялся.
- Давай посмотрим.
- Хорошо.
Менедем вытряхнул мешок на пол, и из него вывалились два птенца павлина.
- Вот… Я принес для них немного ячменя.
Менедем рассыпал ячмень по мозаичному полу.
Птенцы с довольным видом начали клевать ячмень.