…И шестое читал Добрыня. И седьмое… И ещё много пунктов было расписано. Задавался вопросами, искал ответы. Думал. Знал ли он брата родного настолько хорошо, сколько вот видел в тетради тайной, что вёл он, от всех таясь? Смелые были замыслы, великие! Чего только стоит двинуть армию нового строя, вооружённую огненным боем, на острова, населённые людьми, возле берегов, где находятся Державы, которые лурам противостоят, и успешно. Потом покорить их, и оттуда, новую землю освоив, двинуться дальше, перекрывая европейцам пути в известные славам земли, сдерживать их походы завоевательные всеми силами, не давать расширяться. Пусть в собственном котле варятся, давят и душат друг друга, переводят силу свою в схватках братоубийственных. А когда придёт час – двинуть дружины огромные и союзников уничтожать Храмы Распятого и жрецов его чёрных, стереть саму память о нём в сердцах человеческих… На века вперёд смотрел Старший Брат. На сотни лет. И вот…
Поднялся наследник, к столу подошёл, налил себе кавы, да в окошко глянул машинально и охнул – уж ночь глубокая на дворе. А дел ещё – не перечесть… Приказал поесть принести, и пока готовили, опять в тетрадь углубился: Почему так долго нет нашего посольства от луров? То ли земли там велики очень, то ли что нехорошее с нашими послами приключилось. Узнать бы надо…
– Княже, готова еда.
Вскинул взгляд – отрок в дверях зовёт. Делать нечего. Тетрадку заветную в шкапчик запер, спустился вниз. За столом – Буян Всеволодов, глава тяжёлой конницы, Крок, старший тайников. Совсем как… Даже сердце защемило. Только нет Ратибора, и не будет больше. Сел, как обычно на старое место, где при князе сидел. Спохватился, но все молчат, никто ничего не указывает. Значит, пусть так и будет…
– Что делать думаешь?
Крок смотрит своими глазами, просвечивает насквозь…
– А что брат замыслил, то и продолжать будем. И армию нового строя делать, и флот великий создавать, и махины новые изобретать.
– С Европой что?
Это Буян уже.
– Как брат решил, так и будем. Пока пусть воины Проклятого на нас работают. Серебра в Державе с избытком. Не утруднит. А потом, когда Дар вернётся, сами начнём свою службу плести.
– Дело.
Веско молвил. Потеплели взгляды соратников. Оттаяли. Думали, мало ли, испугается брат. Остановится. Нет, твёрдо себя показал Добрыня. Продолжит дело задуманное. Ведь останавливаться в развитии – смертный приговор всем. Не только им…
– Полуденную границу я знаю. Бывал там не раз. А вот Острова Поющих птиц надо навестить. Посмотреть, как там дела идут. Только когда – не знаю. Дел немыслимо накопилось. Кого пошлём?
Тайник посидел, подумал, покрутил ложкой в каше:
– Есть у меня кандидат… Вроде бы и грамотный, и толковый… Думал его там старшим над своими поставить. Чтобы новых поселенцев разбирал, кого там оставить, а кого – и к нам привезти можно…
– Познакомишь когда?
– Пошлю орла нынче же. Через пару седьмиц приедет. А пока нам и тут работы самим хватает…
Новый князь кивнул в знак согласия.
– У Малха что?
Буян плечами пожал:
– Молчит. То ли после смерти Ратибора сломался, то ли что другое. Ничего пока нет.
Добрыня голову поднял, подманил отрока, у дверей стоящего:
– Отписать в Махинную Слободу – явиться Малху Бренданову в Славград немедля с отчётом о дела своих.
Кивнул парнишка, выскочил. Не успели кашу доесть, уже обратно спешит с листом пергаментным. Добрыня глазами пробежал, перстень перевернул печаткой вверх. Отрок тут же воска накапал, оттиснул мужчина рисунок замысловатый, вернул. Убежал вновь парнишка. Только копыта внизу по мостовой застучали.
– Добре. Нечего сейчас слёзы лить. Майя осмелели, нападения всё чаще идут на городки и селения. Народ начинает волноваться. Надо бы опять мокрые леса почистить…
– Пиши приказ армии, Буян. Завтра мне на подпись принесёшь. Проверю – подпишу. Главное не забудь – пленных не брать, будь то мужчина или женщина возраста любого. Понял? Любого!
Специально подчеркнул. Брови сдвинул:
– Я не Ратибор.
…И верно. Не старший брат он. Средний… И его ошибки совершать не собирается…
…Утро было ярким и солнечным, и это показалось новому князю добрым знаком. Гонцы ускакали, через пару дней Малх приедет. Нынче Буян приказ на подпись принесёт. Застоялись бойцы. Обнаглели людоеды, волю почувствовали. Так, взять на заметку – увеличить производство смесей горючих, да пусть махинники поработают с той чёрной жижей, что в степях нашли Великих. Глядишь, на что и сгодится… А это что такое?! Едва не вышибив створку ворот, в Детинце ворвался гонец, на ходу скатываясь с лошади. Спрыгнул, бросил, не глядя, поводья подскочившему гридню, и сердце Добрыни замерло от дурного предчувствия – на седле гонца трепетал алый лоскут, знак срочного послания. Еле передвигая ноги, посланец приблизился, и князь напрягся – неужели что с Даром? Но тот молча расстегнул сумку на боку, подал свиток. Не медля мужчина сорвал печать, краем глаза отметив, что та из Торжка на Старом океане, впился в пергамент острым взглядом. Буквы складывались в слова, а те – в предложения…
"…В град наш нынче утром посольство прибыло с Полудня, из государства инков. Просим тебя прибыть немедля, ибо явилась к нам сама королева ихняя, Мама Ольмо. Желает переговорить с тобой по срочному и неотложному делу…"
– Отдыхай.
Бросил послу. Развернулся к высыпавшим во двор челядинцам:
– Немедля послать за Буяном и Кроком! Пусть бросают все дела и сюда. Готовить коней и охрану! Гонца на отдых, да баню ему истопите!
Началась суета. Парнишку, прибывшего в Славград с вестью, быстро подхватили под руки, помогли дойти до лавки, на которую тот со стоном опустился. Тут же сильные руки начали разминать задеревеневшие от долгой скачки мышцы, а князь в ожидании вызванных соратников, подошёл к нему:
– Сам посольство видел?
– Видел, княже.
Прохрипел тот пересохшим ртом, и ктото сунул ему ковш с водой. Гонец жадно выпил, потом уже более бодрым голосом начал рассказывать:
– Видел, княже! Как тебя перед собой – всё видел! Приплыли они на десяти плотах гигантских под парусами. На каждом – по сотне воинов. Десятый плот самый большой, на нём две мачты. Сделаны те плоты из дерева толстого, нами не виданного допрежь, и лёгкого необычайно. На плотах тех дома устроены, из суставчатого древа, пополам расколотого и выпрямленного. Дома большие, и те, кто на плотах плыл, в них живут. Выглядят они, как обычно люди в тех местах живут. Но рисунков синих у них нет на теле. Много воинов в доспехах из кожи и ваты растительной, так же, как и людоеды, перьями изукрашены, но отличаются сильно от тех. Головы нормальные, не тыквой, как у жрунов. Зубы целые. И, самое главное, княже – они медь знают. У воинов тех булавы из меди простой и золота. Копья такие же. Порядок и строй им ведомы. Ведут себя спокойно, не озорничают, и чистоту блюдут. Воевода им подворье выделил особое – так они туда носилки со своей королевой отнесли, её ещё девицы сопровождали, лепестки перед ней сыпали. Так потом всё сами подмели и убрали. Воины её несут охрану. Меняются. Девицы их на базар ходили. Платили золотом самородным. Поначалу то медь предложили, так купцы их на смех подняли. Тогда золото стали давать…
– Ты саму королеву видел?
Гонец замотал головой:
– Нет, княже. Из наших никто её не видел! И не знаем, стара ли, молода. Про то не ведаем. Когда воевода к ней ходил, справляться, нужно ли что, особое – так его и то не пустили. Мол, не положено. Она – Богиня у них.
– Ясно…
Протянул Добрыня, теряя всякий интерес. Прозвучала дробная россыпь копыт, и во двор влетел Крок.
– Что случилось?!
Вместо ответа князь протянул ему свиток:
– Читай, пока Буяна ждём.
Тайник впился глазами, пробежал свиток сверху донизу, поднял встревоженный взгляд:
– Не ловушка ли от майя?
– Гонец говорит, отличаются они сильно…
Позади раздался сиплый голос гонца:
– У них у всех зубы целые, княже…
– Не лезь, когда не спрашивают!
Жёстко оборвал его Крок, и тот умолк. Оба мужчины переглянулись – они уже понимали друг друга без слов.
– Буян?
– Да.
Тайник прикрыл глаза, вздохнул:
– Опять, получается…
– Не думаю. Сердце мне подсказывает, здесь чтото иное…
Вновь загремели копыта, но уже совсем не так, как у коней – боевой тур Буяна бегал тоже быстро, только ритм шагов у него другой был… Въехал, остановил раздувающего ноздри тура, спрыгнул с седла:
– Ну?
Ему тоже дали свиток. Пробежал быстро написанное, вздохнул:
– Да что за дела такие? Как явились эти храмовники, так одно за другим началось… Проклятые они всё же люди.
– Причём тут храмовники? Посольства то в любой момент могут явиться. Чай, Держава! Луры же у нас сколько лет то стоят? И ничего. Зато поднимаемся в глазах людских и окружающих нас – уважают славов!
– Тоже верно. Едем?
– Воины уже ждут.
Сказал Добрыня, указывая назад. И верно – гридни в новеньких, сияющих чистой сталью кольчугах уже седлали вороных коней. Ещё три, чёрный, буланый и пегий ждали князя и его спутников. Пара минут, и все были готовы. Буян склонился к челядинцу, чтото ему шепнул. Тот кивнул, ушёл, и воин подъехал к князю:
– Двинули? Я его послал домой, сказать, чтоб не ждали нынче.
– Двинули.
Князь ударил жеребца стременами, и тот сразу рванул галопом, заворачивая набок голову…
…Сутки непрерывной скачки, когда перекусывают в седле, на ходу меняя усталых коней свежими, приготовленными заранее. Не обращая внимания на усталость. Потом полдня отдыха, и снова сутки скачки… Вылетели на холм, с которого город, находящийся внизу бухты – стоянки флота славов, как на ладони. И верно – отдельно стоят десять великанских плотов. Таких и не видывали никогда! Мачты. Паруса спущены. Дома – как на ладони устроенные. Поболе двулодников будут, однако… Уже не торопясь, лёгкой трусцой двинулись дальше. Вот и город, народ на улицах смотрит, однако не приветствует. Добрыня, совсем как старший брат, дёрнул щекой – знали бы они… А то уже заранее ярлыки клеят. Однако, посмотрим, как через год запоют… Въехали в подворье княжеское, там уже воевода ждёт, что за град отвечает. Дождался, пока князь с коня слезет, да спину распрямит. Тогда только подошёл, подал сам лично ковш с водой холодной. Добрыня выпил, взглянул на старого воина вопросительно, тот лишь рукой в сторону бухты махнул.
– Где они?
– На подворье гостевом.
В который раз подивился Добрыня предусмотрительности старшего брата – ведь именно он велел устроить в Торжке специальный двор, буде кто пожалует. И хоть пустым тот долго стоял, да вот, как явился случай, так лицом в грязь не ударили.
– Чего хотят?
– Королева их, Мама Ольмо, желает встретиться с князем славов, дабы обсудить некое очень важное дело, которое не терпит отлагательств.
– Даже так?
Бросил короткий взгляд на Крока – тот утвердительно прикрыл веки:
– Скажи, через два часа приму её. Здесь. У себя. А пока вели баню истопить…
Воевода расплылся в улыбке:
– Уже, княже, топят. Как увидели вас на вершине горы, так сразу и затопили…
…Подумав, решили заморскую королеву во дворе принимать. И места много, сколь требуется – все уместятся. И подход широкий, десять всадников в ряд пройдут на турах, и мешать друг другу не будут. А пока пускай полог от солнца натянут… Пока князь парился, да перекусывал, полотнище белого хлопка с большим знаком Державы, Громовником, натянули матросы с экипажей двулодников. Повара сбились с ног, готовя угощение, суетились многочисленные девицы, коих призвали гостей обслуживать, если пир состоится. Строились охранники – не дай Боги, что с гостями приключится нехорошее, только войны не хватало…
– Идут, княже! Из подворья вышли!
Крикнул сверху воин, поставленный наблюдать за сигнальщиками на горе. Тому был виден весь город, как на ладони. Все напряглись – ходу инкам до княжеского двора минут тридцать… Вначале услышали музыку. Непривычную уху, быструю, с чётким ритмом отбиваемым барабанами… Марш? И верно – широким скользящим шагом, както странно высоко задирая колени прибежали одетые в пышные доспехи из перьев воины, с золотыми шестигранными булавами, рассыпались, окружая плотными шеренгами улицу… Потом появились девушки в белых длинных платьях без рукавов, несущие в руках такие же белые, никогда раньше не виданные славами цветы, чинно шагающие по тёсаному камню мостовой лёгким плавным шагом. Тоже рассыпались в две шеренги, повернувшись лицом к центру улицы, став перед воинами. И последними появились большие носилки, представляющие из себя глухой короб, затянутый наглухо тканью с украшениями, которые несли за четыре ручки по десять воинов, с высоких головных уборах из длинных перьев. Замыкали колонну опять девицы, и снова бежали воины, только с медными шестопёрамибулавами. Все сопровождающие остались перед воротами, лишь носилки занесли внутрь. Поставили на землю. Выскочили двое полуголых мужчин, мгновенно раскатали длинный ковёр, сплетённый из птичьих перьев. Все напряглись, резко смолкла дикая музыка, и в гробовой тишине откинулась тканевая стенка. Появилась стройная лодыжка в плетёной из золотых нитей обуви, представлявшей из себя лёгкую подошву со множеством перекрещивающихся ремешков. Затем… Добрыня, да и все прочие, кто был во дворе, едва не потеряли от изумления дар речи – королева инков Мама Ольмо была высокой, голубоглазой и светлокожей… Её длинные волосы цвета гречишного мёда свободно спускались по плечам, касаясь талии, а платье доходило едва до середины голени. Не зная, инку невозможно было отличить от обычной славянки:
– Перун, огради меня от соблазна…
Прошептал еле слышно Добрыня, ибо королева мало того, что была невероятно, просто волшебно красива, но и молода – судя по всему, ей едва минуло восемнадцать лет…
Глава 15
…Вот уж воистину верно, что первое впечатление бывает зачастую обманчивым. Не так и молода оказалась королева инков, просто выглядела очень хорошо. На самом деле была она старше, но насколько – так и не сказала, лишь улыбнулась тонко на вопрос Добрыни. Куда больше её волновал вопрос, прямо скажем, более животрепещущий и насущный: всётаки славы своими заставами смогли задавить майя достаточно, чтобы те обратили свои набеги в другую сторону. А именно, уцелевшие отряды и подрастающее в непроходимых джунглях поколение устремили свои голодные желудки на Полдень, где до самых пределов земли раскинула свои крылья Империя Инков. Она тоже была, можно сказать, не слишком добросердечной… Но и не настолько, как майя. Инки много воевали, покоряя окрестные племена, но давали взамен не меньше, если не больше: земледелие, культуру, включая собственную письменность, дисциплину и правопорядок. Если и убивали, то лишь за преступления и во время военных действий. А потом приходил администратор, назначенный императором, и началась другая жизнь – более стабильная, гораздо сытнее, но самое главное – намного спокойней, чем прежде. Всего – то – плати мизерный налог, да учи язык завоевателей. Дети же начинали посещать школу, где им преподавали науки и опять же речь инков, ибо без знания языка никто не мог занимать ни единой государственной должности. Закон, введённый самым первым правителем Манко Капака, вышедшим из таинственных пещер на севере большого озера Титикака, был очень суров, но одновременно и справедлив…
…Поняв, что на севере майя не смогут одержать победу, людоеды двинулись на юг, разоряя ухоженные поля, пожирая людей, и даже, совершенно случайно, убив самого Верховного Инку – правителя империи Тауантинсуйу, будущего супруга своей собственной сестры Ольми. Ибо закон гласил, что лишь одна жена может быть у правителя, и должна она являться его родной сестрой… Но умная женщина не очень то и пылала желанием подчиниться этому извращённому правилу, да и супруг её был младше почти на шесть лет, являясь, по существу, всегонавсего мальчишкой, ну и набеги майя усиливались с каждым днём, к тому же до империи дошли слухи, что далеко на Севере появилась новая держава, чьи люди имеют кожу цвета Богов, и обладают могучими силами… Отдавать власть боковой ветви правительница инков не желала, и, поразмыслив и посоветовавшись с верными людьми отправилась с визитом к белокожим северянам, естественно, по мнению южных обитателей… Правда, вначале разведчики в тайне от славов выяснили, что государство, о котором дошли слухи, действительно существует. Потом построили большие плоты, собрали посольство. Лишь самые знатные и преданные воины поплыли сопровождать Маму Ольму в долгом плавании. И первая же встреча с чужаками понастоящему обнадёжила инков – такие корабли о двух корпусах индейцы никогда не видели. Поразила их и сталь, и громовое оружие, и ухоженность домов, не уступающая, а то и превосходящая имперские. Великолепные мостовые и дороги – в тайне девушкиприслужницы уже успели обследовать окрестности города. Но самое главное – в домах города были водопровод и канализация. Если первым инков было не удивить – в их городах подобное тоже было не в диковинку, то вот второе… И вот, наконец, после трёх дней ожидания, явился владыка белокожих и был готов встретиться с императрицей Тауантинсуйу… Они оба всматривались друг в друга, высокий широкоплечий слав с карими глазами, с классическими чертами лица и длинным чубом на гладко выбритой голове, знаком повелителя. Она – стройная молодая женщина, удивительной красоты, выглядящая на пять лет моложе истинного возраста… Крок, стоящий справа от князя, незаметно сунул ему локоть в бок и прошипел едва слышно:
– Очнись!
Добрыня вздрогнул, шагнул вперёд, носильщики было дёрнулись, но застыли на месте. А князь, дождавшись, пока инка приблизится, вежливо отвесил ей короткий поклон. Секундная заминка. Понятно, что в империи живую Богиню приветствовали совсем не так, но тут встречаются два равных по статусу, тем более, что Ольми – гость, а значит, вести себя должна соответственно… И светлая головка так же склоняется перед князем славов. Мужчина протягивает руку, женщина осторожно касается её своими пальчиками, и чтото произносит… На лице князя безмерное удивление. Он тоже отвечает на неизвестном остальным языке, и теперь вздрагивает Мама Ольмо, так же удивлённо смотрит на широкоплечего воина, оба застывают, но, наконец, справляются с эмоциями…
– Прошу вас, Мама Ольмо…
– Да, рекс
Рука об руку они подходят к большому столу, присаживаются рядом друг с другом, и князь делает знак, чтобы никто не подходил. Пока…
– Вы знаете латынь, Мама?
– Как и вы, Рекс. Но к делу, если можно.
– Конечно. Итак, что вы хотите от славов?
– Военной помощи, прежде всего. Мой будущий супруг…
…При этих словах лицо девушки сморщилось от отвращения…
– …Решил показать подданным, что обладает всеми нужными качествами правителя, и во главе небольшого отряда, несмотря на возражения, отправился лично, чтобы покарать диких майя. В результате закончил свою глупую жизнь на пирамиде одного из множества храмов, разбросанных по джунглям.
– Но ведь у вас есть армия, неужели она не справляется?