Не переставая пристыжено улыбаться, Телеф поспешил на приподнятую палубу юта, а потом спустился с нее и прошел на середину торговой галеры.
- Отдать швартовы! - крикнул Диоклей.
Как только канаты, удерживавшие "Афродиту" у причала, оказались на борту, келевст ударил в свой маленький бронзовый квадрат.
- Греби назад! Риппапай! Риппапай!
Акатос скользнул прочь от пирса.
Едва лишь получив достаточно места для маневра, Менедем начал поворачивать судно - до тех пор, пока нос галеры не нацелился на выход из гавани. Но акатос еще не успел пройти мимо молов, как капитан "Афродиты" сказал:
- Я хочу, чтобы в этом плавании все выполняли обязанности впередсмотрящих. Мы должны опасаться не пиратов, а военного флота Антигона, а еще - флота Птолемея. Если что-нибудь заметите, кричите. Не исключено, что таким образом вы спасете наши головы, в том числе и свою собственную.
- Мы родосцы, и мы нейтральны, - добавил Соклей. - Это может помочь в случае беды, потому что ни одна из воюющих сторон не хочет оскорбить наш полис. Но некоторым капитанам может быть на это наплевать, и лучше не рисковать без крайней нужды.
Как и несколько дней назад, движение волн изменилось, едва акатос покинул защищенные воды Великой гавани.
Менедем улыбнулся. Ему нравилось более живое движение судна. У Соклея вид был не столь счастливый: он бы предпочел, чтобы море оставалось таким же неподвижным, как и земля.
Менедем посмотрел на страдающего от похмелья Телефа - лицо гребца уже приобрело нежно-зеленый оттенок.
"Ах, ах, какая жалость! - подумал Менедем. - Что ж, этот дурак сам во всем виноват".
- Риппапай! Риппапай!
"Динг! Донг!" - выбивал удары Диоклей. Как только судно оказалось за пределами гавани, келевст снял с весел большинство гребцов, оставив только по восемь человек на каждом борту. В том числе он оставил и Телефа. Гребец кинул на начальника умоляющий взгляд, но тот не обратил на это внимания.
Эвксенид из Фазелиса подошел к ведущим на ют ступенькам и вежливо спросил:
- Мне можно подняться?
Менедем кивнул, и Эвксенид присоединился к нему и Диоклею.
- У вас неплохая команда, - одобрительно сказал пассажир тоном профессионала.
- Спасибо, - ответил Менедем. - Мы ведь родосцы, ты не забыл? Мы часто ходим в моря.
Он кивнул на вход в Военную гавань, что лежала к северо-западу от Великой. Оттуда как раз выходила трирема, на всех трех рядах ее весел сидели гребцы, каждое их движение было завидно слаженным. Не снимая рук с рулевых весел, Менедем указал на трирему подбородком.
- Большинство моих людей раньше служили гребцами на таких вот судах или на пятиярусниках.
- Об этом я не подумал, - сказал Эвксенид. - Но теперь вижу, что вы могли бы собрать грозный, хотя и небольшой, флот.
- Небольшой? - возмущенно спросил Менедем.
Но его возмущение продлилось недолго. Антигон черпал средства из всей Анатолии, а Птолемей - из бесконечно богатого Египта. По сравнению с их флотами флот Родоса и впрямь будет маленьким.
"Не слишком ли маленьким?" - подумал Менедем.
Он надеялся, что ему никогда не придется выяснять это.
Соклей стоял на чуть приподнятом баке "Афродиты", пристально глядя на северо-запад, как будто ожидал, что в любой момент над горизонтом появится мыс Сунион, возвещая о прибытии акатоса в Афины. Часть его души и впрямь этого ожидала. Большая часть. Но другая, рациональная часть отлично знала, что Афины лежат в дне пути от Родоса и что торговые дела еще больше отсрочат прибытие акатоса в Аттику. Однако ребенок, никогда полностью не умирающий в мужчине, настаивал, что мыс Сунион находится там, где хочется Соклею, - просто потому, что тот хочет, чтоб он был там. Поэтому Соклей все смотрел и смотрел.
Ветер сильно и ровно дул с северо-востока - пожалуй, был слегка более восточным, чем обычно. Моряки перекинули рей с правого борта на левый, чтобы воспользоваться этим, и бриз, наполнив большой квадратный парус, погнал "Афродиту" вперед. Соклей поглядел на пенный след, который оставляли на воде таран и волнорез, - при таком ветре судно будет идти с максимальной скоростью под одним только парусом, без весел.
Эвксенид из Фазелиса поднялся на бак и встал рядом с Соклеем. Здесь, на баке, лежал кожаный мешок с едой и скудными пожитками пассажира, и, как любой здравомыслящий человек, он присматривал за своим добром.
- Радуйся, - сказал Эвксенид.
- Радуйся, - слегка смущенно отозвался Соклей - он, вероятно, должен был заговорить первым. Но его мысли блуждали где-то далеко.
Эвксенид указал на точку справа по борту.
- Что там за остров?
Он задал этот вопрос так, что Соклей понял: даже если Эвксенид и путешествовал по морю, он не был морским офицером.
- Это Сим, - ответил Соклей. - Мы останавливались там в прошлом году, в первую же ночь после того, как покинули Родос. Но сегодня ветер такой устойчивый, что мы пойдем дальше. Не знаю, направится ли Менедем на Книд, - он показал на длинный палец материковой суши к северу от Сима, - или остановится где-нибудь на Телосе. - И Соклей указал на остров прямо впереди.
- Я был на Книде не так давно, наверное, года три назад, когда Антигон отобрал Карию у этого предателя Кассандра, - сказал Эвксенид. - А Телос я не знаю вовсе. Что там?
- Ничего особенного. Полисов на Телосе нет. Там живут несколько пастухов и крестьян - немного, потому что на острове плохо с водой. Но иногда Телос бывает полезен в качестве тихой стоянки, где можно вытащить судно на сушу, чтобы дать ему обсохнуть за ночь. Это тоже неплохо.
Эвксенид побарабанил пальцами по поручню.
- Я хочу попасть в Милет. Мне нужно попасть в Милет.
- А я хочу попасть в Афины, - проговорил Соклей с улыбкой. - Мне нужно попасть в Афины. И я туда попаду… Рано или поздно.
Иногда "рано или поздно" превращается в слишком поздно, - сказал Эвксенид.
- Что ж, о почтеннейший, ни на каком другом судне ты все равно не доберешься с Родоса в Милет быстрее.
- Да, я это уже выяснил, - отозвался Эвксенид.
И снова забарабанил пальцами. Понимая, что в данный момент от него все равно ничего не зависит, он злился и смотрел на север так же жадно, как Соклей взирал на северо-запад.
Как обычно, большинство рыбацких лодок, едва лишь заметив "Афродиту", спешно уплывали прочь, боясь, что судно окажется пиратским. При виде этого гребцы смеялись, а Соклей огорчался. Даже здесь, недалеко от Родоса, люди боялись морских разбойников. Честно говоря, Соклей и сам их побаивался, но не хотел, чтобы другие думали, будто он тоже из их числа.
Менедем держался западного курса, не поворачивая торговую галеру на север, в сторону Книда. Пройдя к нему на корму, Соклей спросил:
- Мы остановимся на Телосе?
Его двоюродный брат кивнул.
- Да. У нас на борту нет тяжелого груза, поэтому на ночь я вытащу судно на берег. Это пойдет на пользу обшивке, да и Телос такое же безопасное место для стоянки, как и любое другое под солнцем.
- Ты совершенно прав, - согласился Соклей. - Людей на этом острове слишком мало, чтобы они могли сколотить приличную шайку грабителей.
- Именно так я и подумал. И этот великолепный бриз несет нас прямо туда. Я вижу одно-единственное "но" - завтра нам придется сделать более длинный переход до Коса, и людям придется дольше грести. Но морской сезон недавно начался, команда пока еще втягивается в работу, поэтому все не так уж плохо.
Диоклей засмеялся.
- Тебе легко говорить, шкипер. Ты же не входишь в число криворуких ублюдков, которые налегают на весла.
- Я умею грести, - ответил Менедем. - Вообще-то мы с Соклеем оба умеем. Наши отцы об этом позаботились.
Он снял руку с рукояти рулевого весла, чтобы показать ладонь.
- И у меня самого тоже есть мозоли.
Соклей посмотрел на свои руки. Они были гладкими и мягкими; если бы ему пришлось грести, он мигом натер бы волдыри. Единственная настоящая мозоль была над первой костяшкой среднего пальца, отмечая то место, к которому часто прикасались перо или стилос. Но Менедем сказал правду - Соклей и вправду умел грести.
Ветер держался. Телос становился все ближе, солнце спускалось по небосводу к этому острову - длинному, узкому и выгнутому, очень похожему на лежащий на воде стригиль. У берега покачивалась всего пара рыбацких лодок; этого вполне хватало, чтобы обеспечить опсоном обитателей деревни у северного берега - самого большого поселения Телоса.
Обычно суда причаливали к берегу возле деревни, но Менедем провел судно мимо.
- Почему? - спросил Соклей.
- Пока ты был на корме, один из моряков кое-что мне рассказал, - ответил капитан. - Когда мы минуем тот каменистый участок, - Менедем махнул в сторону скалистого берега, мимо которого они проходили, - мы увидим еще одно хорошее место, где морские черепахи выходят на берег, чтобы отложить яйца. Это должна быть неплохая еда. Мы сможем сварить яйца и получить опсон для всей команды.
- Черепашьи яйца, да ну? - Соклея сразу привлекла такая экзотика. - Я никогда их не пробовал. Веди нас, почтеннейший. - Он похлопал себя по животу. - Прошло много времени с тех пор, как мы ели хлеб и запивали его вином на Родосе.
- И то верно, - согласился Менедем.
Аристид, стоявший на носу, указал вперед и налево.
- Вон то место, шкипер! - выкрикнул остроглазый моряк.
- Хорошо, - отозвался Менедем, а потом громко выкрикнул приказы: - Поднять парус на рей! Гребцы на каждой второй скамье, гребите быстрее! Работайте так, будто пираты дышат вам в затылок!
С точки зрения Соклея, люди и без того двигались достаточно быстро, но Менедем подгонял их, словно командир триеры. Моряки не ворчали. Они знали, что им поневоле придется работать слаженно, если когда-нибудь и впрямь случится удирать от пиратов или сражаться с ними.
Этот ровный участок берега был значительно короче прибрежной полосы рядом с деревней. Пристально вглядевшись, Соклей возбужденно воскликнул:
- Парень был прав! Я только что видел, как черепаха уползла обратно в воду!
Свистнув, его двоюродный брат повернул судно так, чтобы корма акатоса обратилась к берегу, а нос - к морю. Пара человек спустились в лодку и подогнали ее к суше.
- Греби назад! - выкрикнул Диоклей.
Гребцы выполнили приказ. После того как "Афродита" окажется на берегу, сталкивать ее обратно в море завтра утром будет легче носом вперед.
"Афродита" покрыла еще пару плетров; Менедем все время бросал взгляды через плечо.
Зуйки, сновавшие по песку, взвились в воздух, когда им показалось, что торговая галера подошла слишком близко.
- Так, прекрасно, - сказал Менедем. - Сейчас все просто прекрасно. Продолжайте в том же духе, и…
Его прервал царапающий, скребущий звук.
- Что это? - спросил Соклей, а его двоюродный брат издал возглас удивления и огорчения. - Мы налетели на скалу?
Не похоже, чтобы такое случилось и акатос все еще двигался назад.
- Мы не налетели на скалу, - ответил Менедем. - А вот наше правое рулевое весло только что о нее ударилось. И почти вывихнуло мне плечо.
И впрямь - рулевое весло оказалось вырвано из паза, в котором крепилось. Тут вновь раздался треск расщепляющегося дерева, возвестивший о том, что узкая часть весла тоже не выдержала.
Скала не пробила борт "Афродиты". Мгновение спустя под фальшкилем зашуршал мягкий песок, и судно скользнуло на берег так гладко, как только можно было пожелать.
- Надо ж было такому случиться! - воскликнул Соклей.
- И не говори, - отозвался Менедем. - Я могу более-менее прилично вести судно и с одним рулевым веслом, но очень не хотелось бы этого делать. Если ты остался всего лишь с одним рулевым веслом, и что-то вдруг пошло не так…
"Он благоразумный и осмотрительный моряк, - подумал Соклей. - По крайней мере, в большинстве случаев. Почему же Менедем становится другим, когда оказывается на твердой земле?"
Снова раздался треск - и рулевое весло отвалилось и упало на песок. В руке Менедема остался только кусок рукояти, и он с ругательством бросил обломок на палубу юта, чуть не попав по ногам Соклею.
- Вот проклятье, что за невезение! - воскликнул капитан. - Это весло сделали всего год назад, и то была самая лучшая пара, которая когда-либо имелась на "Афродите".
- Хочешь заняться починкой здесь, шкипер? Или пойдешь на Кос и наймешь там корабельных плотников, чтобы они сделали работу как следует? - спросил Диоклей.
- Потом подумаю и решу, - ответил Менедем. - А пока давай вытолкнем судно из воды, тогда я смогу лучше рассмотреть, насколько все скверно.
- И то правда, - согласился начальник гребцов.
Он перекинул сходни на берег и спустился по ним, а Соклей и Менедем последовали за келевстом. Моряки, находившиеся в беспалубной части судна, просто перелезли через борт и попрыгали на песок.
Соклей, Менедем и Диоклей присоединились к гребцам, пытавшимся вытолкнуть акатос на берег. Руки Соклея вцепились в тонкую свинцовую обшивку, которая помогала защищать дерево от жучков-древоточцев; ноги его погрузились в песок.
Медленно, палец за пальцем, "Афродита" двигалась к берегу.
Эвксенид из Фазелиса тоже помогал, и было видно, что он не впервые занимается такой работой. После того как судно очутилось там, где хотел Менедем, пассажир спросил:
- У вас на борту есть плотницкие инструменты?
- Конечно есть, - ответил Соклей. - Вдруг, оказавшись в беде, мы не встретим добросердечную Каллисто, которая помогла бы нам, одолжив, как хитроумному Одиссею, тесло, топор и сверло?
- Вообще-то обычно я цитирую Гомера, - заметил Менедем. - А ты, как правило, говоришь, что я не должен этого делать и что цитата совсем не к месту. Что это на тебя нашло, раз ты сам решил к нему обратиться?
- Сейчас Гомер очень даже к месту, - признал Соклей и, чтобы удержаться от дальнейших признаний, снова повернулся к Эвксениду: - Значит, ты корабельный плотник?
- Нет-нет, - покачал головой пассажир. - Но я мастерил и обслуживал катапульты. Я хороший плотник и, если даже не смогу починить рулевое весло, наверняка смогу сделать другое, под пару оставшемуся.
Решать такое было не во власти Соклея; он посмотрел на Менедема. Его двоюродный брат потирал подбородок. Менедем не хотел быть в долгу у Эвксенида, Соклей ясно это видел.
- У нас на борту много людей, которые могут сделать такую работу, - наконец сказал капитан.
- Несомненно, - ответил Эвксенид. - Но я могу сделать ее как следует.
- Он привел веский довод, - заметил Соклей. - Трудно найти плотницкую работу сложнее изготовления катапульт.
- Верно, - подтвердил Эвксенид. - Не хочу оскорбить вас, капитан, но кораблестроение в сравнении с этим - детская игра.
Менедем поморщился.
Соклей отвернулся, чтобы двоюродный брат не видел его улыбки. Чаще всего - да почти всегда - именно Менедем рьяно настаивал на своем, вынуждая кого-то принять решение. А теперь вынуждали принять решение его самого, и нельзя сказать, чтобы Менедему это понравилось.
- Давайте обсудим все утром, - наконец произнес он. - В любом случае за ночь ничего не случится.
- Как скажешь, почтеннейший, - вежливо ответил Эвксенид.
Соклей сомневался, что сам он смог бы облечь свои колебания в слова так учтиво, как это сделал Менедем.
Команда "Афродиты" уже поняла, что им не придется сегодня заниматься починкой. Некоторые моряки собирали ветки и выброшенные на сушу деревяшки для костра, другие ходили туда-сюда по берегу, тыча в песок древками копий и палками в поисках гнезд морских черепах. В паре плетров от акатоса один моряк остановился, начал копать песок руками, а потом помахал и радостно крикнул:
- Я нашел яйца!
Соклей подбежал к нему.
- Дай мне на них посмотреть, Пасифон, прежде чем ты швырнешь их в горшок, - попросил он.
Пасифон работал гребцом на "Афродите" прошлым летом и был знаком с ненасытным любопытством Соклея.
- Само собой, - сказал он, бросая тойкарху яйцо, словно мяч.
Соклей неуклюже схватил яйцо, не разбив его лишь по счастливой случайности. Оказалось, оно во многом отличается от известных ему птичьих яиц. Во-первых, черепашье яйцо было круглым, а не заостренным с одного конца.
"Из подземного гнезда оно не может выкатиться, - подумал Соклей, - но для гнезда на дереве такая форма была бы не очень удобна".
Черепахи явно хорошо приспособились к среде, в которой обитали. Соклей раньше не думал, что это их свойство распространяется и на яйца, но почему бы и нет? Оболочка черепашьего яйца была кожистой, а не ломкой и твердой, как у птичьих. Соклей гадал - почему, но никаких объяснений в голову ему не приходило. Яйцо к тому же оказалось крупнее любого виденного им птичьего, но это как раз имело объяснение - морские черепахи и сами были большими созданиями.
Чуть позже, когда солнце окунулось в воды Эгейского моря, еще один моряк нашел гнездо, тоже с парой дюжин яиц. Теперь каждый мог получить по яйцу, чтобы съесть его с ячменным хлебом, сыром и оливками и запить вином - все эти припасы имелись на борту "Афродиты".
Эвксенид доказал, что он знаток не только в плотницком деле. Повращав палочку для добывания огня, он развел костер буквально на пустом месте быстрее, чем кто-либо другой на памяти Соклея. В поисках самых густых кустов моряки нашли источник примерно в стадии от берега, наполнили горшки пресной водой и принесли их к костру.
Когда Соклей получил свое вареное яйцо, он обнаружил пару новых различий между ним и птичьим. Белок не сворачивался так, как свернулся бы в птичьем яйце, а желток имел более глубокий, более насыщенный оранжевый цвет, что было ясно видно даже при свете костра. Черепашье яйцо оказалось превосходным на вкус.
Менедем и Диоклей поставили часовых, велев им стоять на страже всю ночь.
- Не думаю, что на Телосе кто-нибудь нас побеспокоит, - сказал Менедем, - но не хочу проснуться с перерезанным горлом, выяснив, что ошибся.
Соклея освободили от обязанностей часового; он нашел недалеко от костра углубление в песке и свернулся в нем калачиком. Песок был не таким мягким, как настоящая постель, но все равно служил лучшим матрасом, чем доски палубы, а толстая шерсть гиматия защищала от ночной свежести. Соклей немного полюбовался на звезды, а потом заснул.