* * *
Менедем проснулся в предрассветной мгле и не сразу вспомнил, что "Афродита" пока не сможет покинуть Телос. Когда он вспомнил о сломанном весле, его зевок превратился в проклятие.
- Забытая богами грязная скала, - пробормотал он и встал, чтобы выяснить, насколько сильно пострадало рулевое весло.
Большинство моряков все еще храпели, но Менедем увидел, что Эвксенид из Фазелиса уже сидит на корточках у рулевого весла, внимательно его разглядывая.
- Радуйся, - холодно сказал Менедем.
- Радуйся, - отозвался Эвксенид. - Я мог бы сделать тебе весло, которое будет хорошо служить, если ты дашь мне достаточно времени. Не в обиду тебе будь сказано, но по сравнению со строительством катапульт это совсем простая работа.
- Это ты так думаешь, - ответил Менедем. - Но если ты неправильно вырежешь лопасть весла, оно не будет входить в воду под нужным углом. А если вес его не распределить должным образом, весло не сможет правильно вращаться, и тогда парню, правящему судном, - то есть мне - придется гораздо труднее.
- Да, да, - нетерпеливо сказал Эвксенид, как будто ему приходилось объяснять ребенку нечто само собой разумеющееся. - Ясное дело, я все это учту. Единственное, что будет усложнять работу, - это то, что мне придется иметь дело с сырой древесиной. Но… - Он приподнял бровь. - Я буду работать задаром, в отличие от плотников на Косе.
Это была правда. И поскольку Эвксенид так уверенно говорил, что сможет сделать все, что нужно, Менедем сдался.
- Хорошо, - сказал он. - Посмотрим, на что ты способен.
Если окажется, что Эвксенид умелый плотник лишь на словах, команда сможет смастерить временное весло, которое продержится до Коса.
Но Эвксенид быстро доказал, что он и впрямь мастер своего дела. Позавтракав хлебом и вином, он пустил в ход судовой топорик, чтобы свалить сосенку, ствол которой подходил по размерам для рулевого весла. Как только он обрубил ветви, моряки притащили ствол на берег, обвязав веревками. Используя в качестве образца целое весло, Эвксенид укоротил ствол до нужной длины, а потом принялся работать теслом, чтобы придать дереву нужную форму. Во все стороны полетели стружки.
Не прерывая работы, Эвксенид поднял глаза и заметил:
- Может, я и не так хитроумен, как многострадальный Одиссей, но, клянусь богами, я умею обращаться с куском дерева!
- Так и есть, почтеннейший, - признал Менедем.
Он и сам был довольно неплохим плотником - во всяком случае, достаточно хорошим, чтобы распознать в другом человеке мастера.
Эвксенид обрабатывал сосновую древесину вдохновенно, словно скульптор, который придает форму мрамору. Наблюдать за ним было весьма познавательно. И это наблюдение так захватило Менедема, что он забыл следить за морем и подпрыгнул от неожиданности, когда кто-то закричал:
- Вижу парус!
Пираты не могли надеяться на большую удачу, чем наткнуться на вытащенную на берег торговую галеру. И если на борту парусника и вправду пираты, как тогда отбиваться?
- Именно так и случилось с афинским флотом в конце Пелопоннесской войны, - сказал Соклей. - Спартанцы захватили его на берегу реки возле Эгоспотам и расправились с афинянами.
Услышав это замечание, Менедем убедился, что у них обоих мысли текут в одном и том же направлении. Потом раздался новый крик:
- Вижу паруса! - И, вместо того чтобы взобраться на борт "Афродиты", пристегнуть меч и сражаться из последних сил, Менедем тоже уставился в море.
Если у пиратов не одно судно, нет никакой надежды от них отбиться.
Однако все обошлось. Звук, который издал Менедем, был чем-то средним между облегченным вздохом и благоговейным возгласом. Ему вообще не придется сражаться! Флоту, который двигался мимо северного берега Телоса, было так же мало дела до вытащенного на берег акатоса, как Зевсу - до блох на тощей, копающейся в мусоре собаке.
То были не крутобокие торговые суда, не пиратские гемолии и не пентеконторы, а военные галеры, десятки галер - такой большой и сильный флот Родос не мог даже надеяться спустить на воду.
Триремы служили эскортом для больших по размеру и более неуклюжих военных судов, составлявших сердцевину флота. Были ли эти монстры четырех-, пяти- или шестиярусниками? А может, даже имели еще больше рядов весел? До судов было десять или пятнадцать стадий, и Менедем не мог ответить на этот вопрос наверняка.
- Чей это флот? - спросил кто-то - еще один уместный вопрос.
Прежде чем Соклей успел ответить, его опередил Эвксенид из Фазелиса:
- Должно быть, Птолемея. Если бы Антигон имел в здешних водах столько судов, они бы плыли, чтобы вступить в битву с Птолемеем за Ликию, а не двигались в обратном направлении.
- К тому же, похоже, они идут к Косу, - добавил Соклей, - а Кос - главная цитадель Птолемея в Эгейском море.
Менедем кивнул.
- Все это вполне логично. Судя по тому, что мы знаем, на борту одного из этих судов сам Птолемей. Говорят, он лично явился из Египта, вместо того, чтобы задавать работу одному из своих навархов.
- Да, именно так он и сделал, - сказал Эвксенид.
Офицер Антигона пару раз кашлянул и повернулся к Менедему.
- Ты говорил, что собираешься остановиться на Косе. Если там базируется весь морской экспедиционный корпус Птолемея, вряд ли мне захочется посетить тот остров, благодарю покорно. Не высадишь ли ты меня вместо этого в Книде? Ты можешь сделать там остановку, прежде чем пойти на Кос.
- Да, так я и поступлю, - тут же ответил Менедем.
Поскольку на Косе находился весь огромный флот Птолемея, а может быть, и сам Птолемей, Менедему не хотелось являться туда с офицером Антигона на борту.
- Спасибо. - Эвксенид побарабанил пальцами по рукояти тесла. - И поскольку я сойду раньше Милета, тебе придется пересмотреть размер платы за проезд.
Если бы Эвксенид не потрудился над новым рулевым веслом, Менедем, может, и стал бы с ним спорить. Но Соклей, будучи скрупулезно честным, сразу кивнул, соглашаясь со словами пассажира. Поэтому Менедем сказал только:
- Хорошо. Я сбавлю плату… наполовину.
Эвксенид выглядел довольным… наполовину.
- Десять драхм за то, чтобы попасть на Книд, - так же возмутительно, как и двадцать драхм за то, чтобы добраться до Милета. - Он помедлил, ритмично постукивая по рукояти тесла. - Но не более возмутительно, я полагаю. Договорились, капитан. Десять драхм.
Он вскоре закончил мастерить рулевое весло и принялся чинить паз, в котором оно держалось, продемонстрировав при этом ничуть не меньшую ловкость и проворство. Солнце едва перевалило за зенит, когда Эвксенид установил на место новое рулевое весло.
Менедем вернулся на "Афродиту", чтобы испробовать обновку. Его ладонь не привыкла сжимать такую рукоять: то была просто обработанная ветка дерева, на которой до сих пор еще оставалась кора. И новое рулевое весло оказалось слегка тяжелее, чем старое.
"Должно быть, из-за того, что его сделали из зеленого дерева", - подумал Менедем.
Но баланс оказался именно таким, какой и требовался, и эта поделка должна была продержаться до Коса. Менедем покачал головой. Ну в самом крайнем случае - до Книда.
- Премного благодарен, - кивнул Менедем Эвксениду из Фазелиса. - Вполне сгодится.
У офицера Антигона был скорее смущенный вид, чем довольный.
- Не за что. Терпеть не могу, когда меня благодарят за что-то настолько простое. Вот столярные работы по изготовлению катапульты…
- Не важно, - перебил Менедем. - Я тебе верю. Ты заставил меня поверить в себя.
И, уже громче, он окликнул команду "Афродиты":
- Давайте, ребята! Спустим судно на воду!
Полдюжины гребцов снова столкнули на воду лодку с "Афродиты" и привязали ее с помощью каната к носу судна.
Остальные моряки вместе с Менедемом, Соклеем и Эвксенидом встали вдоль бортов акатоса и возле кормы.
- Готовы? - Менедем подождал одно биение сердца и закричал: - Толкайте!
Он сам навалился плечом на свинцовые пластины, защищавшие обшивку судна, и толкнул изо всех сил. Люди в лодке изо всей мочи гребли, таща "Афродиту" на буксире, в то время как остальные толкали ее к воде.
С первой попытки ничего не вышло. Менедем и не ожидал, что выйдет. Судно было более неуклюжим, чем торговая галера или пиратский пентеконтор, и груз все еще оставался на борту. Будь груза побольше, Менедем заставил бы команду облегчить судно, прежде чем начать попытки спуститься на воду, или вообще не стал бы выводить акатос на сушу, оставив его на якоре неподалеку от берега.
- Толкайте! - крикнул он снова.
У него заныло плечо, когда он налег еще раз, ноги капитана зарылись в песок, а его кряхтенье вплелось в хор похожих звуков, которые издавали надрывающиеся люди. Телос был унылым островком, в таком месте никому не хотелось бы застрять.
Под фальшкилем акатоса заскрипел песок.
- Судно пошло! - выдохнул Соклей - его отделяла от Менедема пара человек.
- Пошло, - согласился Менедем, тоже задыхаясь.
Он помолчал, пару раз глотнул воздуху и умудрился прокричать:
- Навалитесь как следует, не жалейте спин, ленивые сукины дети!
У него затрещали позвонки, когда он снова толкнул, но это не помешало ему вложить в толчок все силы.
Еще чуть-чуть… и вот, совсем внезапно, "Афродита" оказалась на воде. Моряки радостно закричали и двинулись вброд, чтобы подняться на судно. Голые и мокрые, со стекающей с тел водой, они перебрались через борта.
Менедем занял место на юте и с хмуро-испытующим видом потянулся к рукоятям рулевых весел. Соклей очень хорошо его понимал.
- Надо выяснить, как поведет себя новое весло теперь, когда мы на воде.
Менедем кивнул.
- Именно!
Он крикнул команде:
- Десять человек на каждом борту - на весла!
Диоклей, задай ритм.
- Слушаюсь, шкипер, - ответил начальник гребцов, взяв колотушку и бронзовый квадрат. - Давайте, лентяи, не зевать! Риппапай! Риппапай!
Когда торговая галера заскользила вперед по голубому-голубому морю, Менедем принялся толкать и тянуть на себя рулевые весла, посылая акатос то влево, то вправо и заботясь о том, чтобы не наткнуться на ту коварную скалу, на которую они налетели раньше.
- Ну, как весло? Слушается? - спросил Соклей.
- Да, и прекрасно, - ответил Менедем. - Немножко странное ощущение, потому что у рулевых весел разный вес, я это чувствую, но новое весло хорошо работает.
Он возвысил голос:
- Премного благодарен, Эвксенид!
Офицер Антигона, стоявший на баке, слегка поклонился.
- Я уже сказал - не за что. Мне и самому не хочется задерживаться на Телосе.
- Думаю, на Телосе соскучился бы даже мертвец, - сказал Соклей.
- Согласен, - ответил Менедем и повернулся к Диоклею. - Как ты считаешь, мы будем в Книде до темноты?
- Если и опоздаем, то совсем немного.
Келевст оценил бриз, который дул прямо ему в лицо.
- Но всю дорогу нам придется грести. Во время мореходного сезона по большей части так и бывает, если только не идешь на север.
Менедем кивнул.
- Знаю. Будь у нас крутобокое парусное судно, мы бы потратили целую вечность, лавируя и продвигаясь вперед стадий на пять или чуть больше с каждой сменой галса.
Он помолчал и добавил:
- С другой стороны, будь у нас такое судно, мы бы не пытались вытащить его на берег и не потеряли бы рулевое весло.
Менедем посмотрел на двоюродного брата, который вглядывался в даль, приставив ладонь ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца.
- О чем размышляешь, Соклей?
- Я просто гадал, насколько большой флот Одноглазый Старик держит в Книде, - ответил Соклей. - Если флот достаточно велик, он может выйти для битвы с Птолемеем. Мне бы не хотелось угодить в центр морского сражения.
- Да неужели? - лукаво спросил Менедем. - Подумай, какой материал ты получил бы тогда для своей "Истории", если, конечно, ты когда-нибудь найдешь время ее написать.
Соклей приподнял брови.
- Попасть в центр морского сражения - один из вернейших способов не прожить достаточно долго, чтобы написать исторический труд.
Менедем поспорил бы с ним, но не нашел подходящих аргументов.
* * *
"Афродита" подошла к Книду, когда солнце стояло низко на северо-западе, а небо было исчерчено красным и золотым.
Соклей испустил вздох облегчения. Он не возражал против неудобств пребывания на борту судна; раз уж они вошли в порт так поздно, ему, вероятно, все равно придется ночевать на юте. Но в Эгейском море торговая галера была беззащитна перед любым штормом. Лучше, гораздо лучше, было провести ночь пришвартованными в гавани Книда.
Книд был эдаким "двойным" городом, наподобие Сиракуз на Сицилии, хотя маленький островок, на котором находилась часть Книда, отстоял чуть дальше от главной земли, чем остров Ортигия, представлявший собой часть Сиракуз. Гавань охраняли молы, связывавшие остров с материком.
Соклей насчитал на берегу примерно двадцать навесов для судов - там оставались для просушки военные галеры, когда не были в море.
"Неудивительно, что они не предприняли вылазки против судов Птолемея, - подумал он. - У Птолемея, должно быть, вдвое, а то и втрое больше судов".
Появление флота Птолемея не осталось незамеченным и, само собой, встревожило гарнизон Антигона в Книде. "Афродита" едва успела найти место у причала, как офицер в корселете и шлеме ринулся к ней по пирсу.
- Что за судно? - рявкнул он. - Откуда вы?
- "Афродита", с Родоса, - успокаивающим тоном сказал Соклей. - Прошлую ночь мы провели на Телосе.
- Родос, вот как? - отозвался офицер. - Так вы - катамиты Птолемея?
- Наш полис свободный и независимый, и мы нейтральны, - ответил Соклей, понимая, что должен сдерживаться.
Офицер Антигона фыркнул.
- Вы, наверное, шайка вонючих шпионов.
- Радуйся, Аристарх, - сказал Эвксенид из Фазелиса. - Не видел тебя два или три года - с тех пор, как мы отвоевали Карию.
- Эвксенид? - недоверчиво спросил офицер по имени Аристарх.
Пассажир "Афродиты" кивнул, и он продолжал:
- Клянусь Зевсом, Эвксенид, что ты тут делаешь?
"Пытается спасти нас от неприятностей", - пронеслось в голове Соклея.
- Удираю от Птолемея, что же еще? - ответил Эвксенид. - Я был в Фазелисе, когда его взял Птолемей, и в Ксанфе, когда Птолемей занял и этот город тоже. А сейчас он заполучил в придачу и Кавн. Эти родосцы везли меня в Милет, но, когда нынче утром мимо нас прошел флот Птолемея, я подумал, что им лучше подбросить меня сюда. Тогда мне не придется прорываться сквозь строй, двигаясь на север.
- А, - сказал Аристарх.
За этим односложным ответом последовало долгое молчание. У офицера был такой вид, словно он откусил большой кусок тухлой рыбы. Человек с широкой душой или просто честный человек извинился бы. Аристарх явно это понимал, но чувствовалось, что он не может заставить себя так поступить.
Соклей слегка поторопил его:
- Вот видишь, о несравненнейший, мы и в самом деле нейтральны.
Для родосцев было очень важно, чтобы офицер Антигона это понял.
- Может быть… - проговорил Аристарх после новой паузы.
Соклей решил не давить на него больше; это, скорее всего, превратило бы офицера во врага.
Аристарх снова повернулся к Эвксениду:
- Говоришь, ты тоже видел проходящий мимо флот Птолемея?
- Еще как видел, - ответил Эвксенид. - Мы были на северном берегу Телоса. Его корабли прошли мимо острова едва ли в пятнадцати или двадцати стадиях от берега, я насчитал пятьдесят пять судов.
"Сразу чувствуется профессионал", - подумал Соклей.
Хотя Эвксенид оказался им очень полезен, Соклей не мог заставить себя симпатизировать этому человеку, который, похоже, разбирался чуть ли не во всем на свете.
Аристарх кивнул.
- Похоже на то. - Он нахмурился. - Должно быть, тогда время уже шло к полудню. Почему вы все еще оставались на берегу? У вас были трудности со спуском на воду?
- Дело не в том, - сказал Эвксенид. - Нам пришлось заняться кое-какой починкой.
- Рулевого весла и паза, в котором держалось весло, - объяснил Менедем. - Весло врезалось в скалу, когда мы выводили акатос на сушу. Должен сказать, почтеннейший, - Менедем был более вежлив с Аристархом, чем Соклей, - что, если Эвксенид больше не понадобится Антигону, он может явиться на Родос и отлично зарабатывать на жизнь в качестве корабельного мастера.
- Эвксенид - мастер по катапультам! - воскликнул Аристарх. Теперь он вспомнил все. - Вряд ли такое случится, родосец. Антигон хорошо вознаграждает знающих людей, а Эвксенид - один из лучших.
Эвксенид отвесил полупоклон, принимая этот комплимент.
- Не сомневаюсь, - сказал Менедем.
Соклей тоже не сомневался.
Нравился Соклею пассажир или нет, но тот был превосходным плотником, настоящим художником тесла и сверла. Наверняка он знал абсолютно все, что касалось работы с деревом. Соклей призадумался: а не считает ли Эвксенид его самого крупным знатоком в делах, в которых у плотника было меньше опыта. Это было бы неудивительно; как указывал в своей "Апологии" Сократ, такая черта характерна для многих ремесленников.
- Я тоже сперва беспокоился насчет родосцев, но они относились ко мне так, как относились бы и к одному из людей Птолемея, - сказал Эвксенид. За это Соклей не мог на него обижаться. - Они и вправду ведут себя, как подобает жителям нейтрального полиса, и я был бы тебе очень признателен, Аристарх, если бы ты был с ними любезен.
Это прозвучало не как просьба, а как приказ, и Соклей понял, который из офицеров Антигона имеет более высокий чин.
- Как скажешь, - ответил Аристарх все еще недовольным тоном. - А сейчас не пройдешь ли со мной? Прежде всего мы отправим посланника к Антигону. Он будет рад узнать, что ты спасся.
Эвксенид подобрал кожаный мешок, в котором были все его пожитки.
- Спасибо, что подвезли, - сказал он, помахав сперва Соклею, а потом Менедему и спрыгнул на сходни, чтоб встать на причале рядом с "Афродитой".
- Спасибо, что помог нам на Телосе, - ответил Менедем.
"Спасибо, что помог нам здесь", - мысленно добавил Соклей.
Может, зависть помешала ему объективно судить об Эвксениде. Они и сами могли бы смастерить на острове рулевое весло, даже если бы оно вышло и не таким отличным, каким получилось у офицера Антигона. Но здесь, на Книде, не окажись Эвксенид знаком с Аристархом, дела у них могли бы пойти куда хуже.
Аристарх спросил:
- Какой груз везете, родосцы?
- Благовония и пурпурную краску, - ответил Менедем.
- Папирус и шелк, - добавил Соклей.
Двоюродный брат бросил на него предостерегающий взгляд, и Соклей понял, что лучше бы ему было промолчать насчет папируса, завезенного из Египта, владений Птолемея. Напоминать об этом капитану Антигона значило накликать беду.
Аристарх только фыркнул.
- Куда направляетесь? - спросил он.
- В Афины, - ответили одновременно Соклей и Менедем.
Потом Соклей подумал - а стоило ли в этом признаваться? Последние восемь лет Афинами правил Деметрий Фалерский, марионетка Кассандра, а Кассандр отнюдь не дружил с Антигоном.
Но Аристарх только снова фыркнул и заметил:
- С таким грузом в этом нет ничего удивительного.