- Может быть. Но я никогда особо об этом не беспокоился, - ответил Менедем. Мысль о том, что о мифах можно спросить: "Почему так?", словно о сломавшемся колесе телеги, заставляла его нервничать. - Мифы - это просто мифы, вот и все.
- Ты и в самом деле так думаешь? - спросил Соклей.
Даже в полумраке было видно, как засияли его глаза.
"О-ей, - подумал Менедем. - Я затеял спор на тему, которая его интересует. Удастся ли мне вообще поспать этой ночью?"
- Откуда ты можешь знать наверняка, пока не исследуешь мифы? - продолжал Соклей.
Пытаясь отвлечь двоюродного брата, Менедем со смехом сказал:
- Ты говоришь так, будто только что явился из мыслительной лавочки Сократа в "Облаках".
Это не сработало. Менедему следовало бы сразу догадаться, что не сработает.
- Ты знаешь, что я думаю об Аристофане из-за этой пьесы, - сказал Соклей.
Они спорили насчет "Облаков" и раньше. Негромко вздохнув, Менедем кивнул.
- Да, знаю.
Он сделал другую попытку, на этот раз указав на небо на востоке:
- Вон блуждающая звезда Зевса. - И ткнул двоюродного брата локтем под ребро. - И чем еще она может быть, по-твоему, кроме как блуждающей звездой Зевса?
- Не знаю, - признался Соклей. - Но мы не в силах к ней приблизиться, чтобы ее исследовать, поэтому откуда можем знать наверняка? - Он кинул на Менедема лукавый взгляд. - Возможно, Икар сумел бы дать тебе лучший ответ.
- Тот ответ, который он дал бы насчет солнца? Вот что он получил, подлетев к солнцу слишком близко.
Менедем устроил целую пантомиму, изобразив падение с большой высоты, а потом, вместо того чтобы плюхнуться в море, рухнул на песок.
- Ты невозможен!
Но Соклей невольно засмеялся.
К Менедему подошел моряк с шестом в руке.
- Не похоже, чтобы на этом берегу были черепашьи яйца.
- Ну что ж, - пожал плечами Менедем. - У нас достаточно хлеба, масла и сыра для ситоса и скромного опсона и хватит воды, чтобы разбавить вино. Для одной ночи, которую мы проведем на берегу, это очень даже неплохо.
В стороне от "Афродиты" моряки подкармливали два костра сухими ветками кустарника. Менедем сомневался, что ночь будет очень холодной, но огонь всегда придавал стоянке уют.
Чуть позже один из гребцов, вооружившись бронзовым крючком и леской, выудил из моря рыбу, и вскоре она уже запекалась над костром.
Дома, на Родосе, Менедем отворотил бы нос от такого скромного ужина, но во время путешествия он все ел с аппетитом. Он как раз сплевывал на песок оливковую косточку, когда подошедший Соклей спросил:
- Куда двинемся завтра?
- Я думаю, к Наксосу, - ответил Менедем. - Не знаю, успеем ли мы за день туда добраться - до острова где-то около пяти сотен стадий, - но если и не успеем, то будем там утром послезавтра.
- У нас на борту хватит воды, чтобы провести целый день в море? - спросил Соклей.
Менедем кивнул.
- На один день хватит. Но вот на два… Это вряд ли. Но когда мы придем на Наксос, можно будет запастись водой в тамошнем порту. Из всех островов Кикладского архипелага Наксос - самый многоводный.
- Верно, - согласился Соклей. - Его никак не сравнишь с этим Лебинтосом, похожим на сухую шелуху.
Менедем пожал плечами.
- Имейся здесь пара источников, тут могли бы свить гнездо пираты. Ведь, с одной стороны, Лебинтос окружен морем, а с другой - лежит достаточно близко от прочих островов, чтобы с него можно было совершать набеги. Однако при нехватке воды эти ублюдки не могут здесь задержаться.
Соклей вздохнул.
- Думаю, ты прав, мой дорогой. Скверно, что мы должны беспокоиться о таких вещах.
- Само собой, скверно, - ответил Менедем. - А теперь я собираюсь доесть ужин и отправиться спать.
Он гадал, не придется ли ему выразиться более резко - Соклей не всегда понимал намеки. Но его двоюродный брат ответил:
- Хорошо, - и тоже облюбовал местечко на песке, где можно прилечь.
Менедем завернулся в гиматий: дневное тепло улетучивалось из воздуха быстрей, чем он ожидал.
Когда он в следующий раз открыл глаза, на восточной части небосклона уже разгорался рассвет.
* * *
Быстрый северо-восточный ветер гнал "Афродиту" по волнам.
Еще не наступил полдень, когда Соклей сказал:
- Думаю, мы доберемся до Наксоса к закату.
- Если ветер продержится - да, - согласился Менедем.
Ветер ерошил их волосы, шумел в такелаже и наполнял парус. Гребцы отдыхали, сидя на банках: сегодня ветер гнал торговую галеру с той же скоростью, с какой она шла бы на веслах.
Соклей в конце концов привык к качке. Покачивание "Афродиты" заставляло его чувствовать тошноту только в начале морского сезона. Теперь же он просто не замечал качки, пока не вспомнил о ней. Подумав об этом, он испугался - а вдруг его опять затошнит. Однако опасения Соклея не подтвердились. Он избавился от морской болезни еще на год.
Наксос постепенно появился из-за горизонта на западе: сперва его главная гора, а потом и весь остров. Город Наксос лежал на северо-западе, за самым северным мысом; "Афродита" обогнула мыс и подошла к порту, когда до заката еще оставалось порядочно времени.
Менедем снял руки с рулевых весел и хлопнул в ладоши.
- Один из самых лучших переходов, какие я когда-либо делал, - сказал он.
- Браво, почтеннейший, - согласился Соклей. - И вот мы здесь - на острове, где зачастую происходят всякие-разные интересные вещи.
Менедем недоуменно приподнял бровь.
- Что ты имеешь в виду?
- Полагаю, все знают, что именно тут Тесей бросил Ариадну, - сказал Соклей, и Менедем кивнул. - Это также одно из мест, где эллины впервые восстали против персов. Поколение спустя Наксос послал четыре корабля, чтобы они сражались за великого царя Ксеркса у Саламина, но вместо этого суда перешли на сторону эллинов. А через несколько лет после этого афиняне осадили Наксос и взяли его, потому что он пытался отколоться от Делийского союза. Тогда еще никто не знал, что это будет одним из первых шагов по дороге, ведущей к Пелопоннесской войне.
Менедем только фыркнул. Он сосредоточенно направлял "Афродиту" к маленькой гавани Наксоса.
Диоклей с любопытством посмотрел на Соклея.
- Можно спросить, молодой господин, откуда ты все это знаешь?
Соклей пожал плечами и ответил:
- Что ж, ты ведь и сам знаешь о Тесее и Ариадне, верно?
- Об этом-то я слышал, - согласился келевст, - но не могу сказать, что хорошо помню. А вот остальное…
- Об этом написано у Геродота и у Фукидида, - проговорил Соклей. - Я просто сложил разрозненные части, как человек, который, мастеря стол, соединяет столешницу и ножки.
Диоклей почесал в затылке.
- Когда плотник мастерит стол, части можно видеть заранее. Но вот так, как делаешь ты… Похоже, ты берешь все прямо из воздуха.
- Соклей собирает много фактов, как плотник собирает красивые куски дерева, - пояснил Менедем. - И если плотник может использовать деревяшку только для того, чтобы изготовить один стол или одно кресло, то Соклей использует свои факты снова и снова.
Он ухмыльнулся двоюродному брату.
То была довольно ехидная ухмылочка, но сравнение оказалось настолько метким, что Соклей лишь усмехнулся в ответ.
Если это и разочаровало Менедема, он не подал виду и снова сосредоточился на управлении галерой.
Рыбацкая лодка, слишком поздно заметившая "Афродиту", опустила - почти уронила - свой парус и сделала все возможное, чтобы убраться подальше от судна, которое приняла за пиратское. Если бы акатос и в самом деле был пентеконтором, он бы без труда догнал неуклюжую маленькую лодку.
Некоторые из гребцов принялись отпускать насмешки вдогонку удирающим рыбакам.
- Сейчас они вовсю улепетывают, - сказал Телеф, - но когда сегодня вечером станут рассказывать об этом в таверне, небось распишут себя настоящими героями.
Это замечание заставило команду "Афродиты" засмеяться и отпустить еще несколько шуток вслед рыбацкой лодке. Соклей тоже засмеялся, но пристально посмотрел на Телефа и подумал: "Похоже, он хорошо знает, о чем говорит".
Едва торговая галера пришвартовалась в гавани Наксоса, как явился офицер и начал задавать вопросы.
Наксос поддерживал Антигона, входя в Островную лигу, которую тот основал на Кикладах несколько лет назад.
- Пришли с Коса, вот как? - подозрительно спросил офицер. - А что вы там делали?
- Покупали шелк, - ответил Соклей, всеми силами старясь говорить не встревожено, а нетерпеливо. - Мы идем в Афины, там всегда хорошо продается шелк.
Афины принадлежали Кассандру, как Наксос - Антигону, и все-таки подобная ложь казалась куда лучше признания, что они идут на Эвбею, чтобы забрать нелюбимого и не любящего своего дядюшку племянника Антигона. И офицер не расспрашивал больше. У него на уме было другое; нервно облизнув губы, он спросил:
- Это правда, что Птолемей явился на Кос?
Соклей кивнул.
- Правда.
Он постарался произнести это глубоким торжественным голосом.
- Со своим флотом? С большим флотом?
- Да, это тоже правда. - На сей раз Менедем на мгновение опередил Соклея с ответом.
Но в отличие от двоюродного брата он говорил так, словно его это развлекало. Имея многочисленный флот, Птолемей мог смести всю Островную лигу с лица земли. Менедем это знал. Соклей это знал. И офицер, с которым они говорили, тоже знал, поэтому у него был очень несчастный вид.
- Вам известны его планы? - спросил он после паузы.
- О, конечно, - теперь Соклей ответил саркастическим тоном. - Птолемей специально пригласил нас на завтрак, чтобы мы могли все это обсудить.
Иногда, довольно часто, правда, приправленная иронией, срабатывала лучше, чем ложь. Офицер Антигона побагровел.
- Ладно. Ладно, - резко сказал он.
Конечно, он не поверил правде, хотя проглотил бы сколько угодно вранья. Соклей подумал: "А что бы сказал на этот счет Сократ, если бы кто-нибудь задал такой вопрос в его присутствии?" Его ответ стоило бы послушать, родосец в этом не сомневался.
- Вы будете торговать здесь завтра? - продолжил офицер.
На сей раз Соклей заколебался. Птолемей хотел, чтобы Полемей как можно скорей оказался на Косе. Но Наксос был достаточно большим полисом, и отказ провернуть тут дела заставил бы офицера призадуматься. Пока Соклей взвешивал все за и против, Менедем, подобно Александру, разрубил гордиев узел, заявив:
- В любом случае мы проведем здесь завтрашнее утро, почтеннейший, пока будем запасаться водой. А потом… что ж, мы как можно скорей хотим попасть в Афины.
По иронии судьбы офицера удовлетворил бойкий ответ, и он двинулся прочь по пирсу.
- Мы сможем добраться до Миконоса за полдня? - спросил Соклей.
- Отсюда? Думаю, что сможем, - ответил Менедем. - И кто знает? Возможно, мы и в самом деле продадим завтра на агоре немного шелка.
- Возможно. - Соклей не верил в это, но не стал спорить.
Нынешнее плавание уже преподнесло им пару сюрпризов.
Показав на север, Соклей спросил:
- Ты и впрямь уверен, что если мы выйдем завтра вскоре после полудня, то к закату доберемся до Миконоса?
Этот остров, издали казавшийся дымчато-пурпурным, поднимался над горизонтом справа от крошечного священного острова Делос и соседней с ним Ренеи.
- Я тебе уже сказал, что уверен, - ответил капитан "Афродиты". - Помнишь, как в прошлом году нам было трудно убедить тамошних жителей, что мы не шайка пиратов? - с улыбкой добавил он.
- Да уж конечно помню. В тех водах мы сами едва не попались пиратам. Ну а подобная перспектива меня совершенно не привлекает.
- На Миконосе много лысых. - Менедем пробежал рукой по своим густым темным волосам. - Ну а подобная перспектива меня совершенно не привлекает.
Соклей со смехом проговорил:
- Поосторожней, мой дорогой, или я упаду в обморок от твоей красоты. Как я вообще смогу ныне ночью лежать рядом с тобой на юте и надеяться заснуть?
Менедем невольно рассмеялся - но в придачу и слегка загордился. Он был красивым парнем, и в юности у него имелось более чем достаточно поклонников. Некоторое время на Родосе на многих стенах были нацарапаны признания в любви красавцу Менедему, и он наслаждался своей популярностью. Соклей, высокий, простоватый и неуклюжий, прятал свою зависть за маской безразличия. Постепенно безразличие перестало быть маской, но на это потребовалось некоторое время.
Поскольку блуждающая звезда Афродиты уже сияла на западе, было слишком поздно искать здешнего родосского проксена. Братья переночевали на юте в компании звезд и мошкары, а утром Менедем послал в полис партию моряков с амфорами для воды.
- Вот удивятся женщины, сплетничающие возле фонтана, когда увидят таких орлов, как вы, - со смехом сказал он.
- Вот, посмотри, что ты наделал, - заметил Соклей, заметив, что гребцы мигом распрямили спины и принялись прихорашиваться. - Нам еще повезет, если они вообще вернутся. Вдруг застрянут на берегу?
- Лучше бы им этого не делать, - ответил его двоюродный брат. - Кто не явится на борт к полудню, останется здесь, а значит, не сможет улизнуть от мужа, отца или братьев облюбованной им красотки.
Он говорил как человек, имеющий огромный опыт в подобного рода делах. Соклей знал, что так и есть на самом деле.
В то время как одни моряки ушли за водой, другие понесли шелк, краску, бальзам, благовония, папирус и чернила вслед за Соклеем и Менедемом, отправившимися на рыночную площадь Наксоса. Соклею пришлось дать одному из местных несколько оболов, чтобы тот объяснил, как туда пройти: Наксос был старым городом с запутанным лабиринтом улиц.
Торговцы на агоре громко кричали, продавая чеснок, сыр, ячмень, шерсть, оливки, оливковое масло, изюм и местные вина.
- Всего-навсего очередной рынок еще одного маленького городка - все как всегда, - заметил Соклей. - И продают тут лишь самые заурядные товары.
Менедем засмеялся:
- Клянусь богами, сейчас мы это исправим.
И едва они нашли подходящее место, которое должно было все утро оставаться в тени, и моряки расставили принесенные товары, как Менедем начал громко выкликать:
- Косский шелк! Родосские благовония! Пурпурная краска из Библа! Бальзам из Энгеди, лучший в мире!
В тот же миг все, кто был на рынке, замерли и с разинутыми ртами уставились на него. Менедем продолжал расхваливать свои товары. Ему нравилось быть в центре внимания; если уж говорить честно, то вообще мало что в жизни нравилось ему больше этого. Когда все окружающие в пределах слышимости поворачивали к нему головы, то для Менедема это одновременно было ситосом, опсоном и неразбавленным вином.
- Папирус из Египта! - для полноты впечатления добавил Соклей. - Очень быстро расходится - покупайте, пока у нас он еще есть! Чернила высшего качества!
- Шелк! Благовония! Краска! Бальзам! - вторил брату Менедем.
Прошло совсем немного времени, а вокруг небольшой выставки товаров уже теснилась толпа: людям не терпелось пощупать, понюхать и поглазеть. Жители Наксоса были ионийцами, и отовсюду слышались их грубые, с придыханием голоса:
- Эй, 'удь осторожней! Не наступай на ноги!
- Это он тебе 'оворит!
- Не мне, а тебе!
- Осторожней, товарищ!
- Ты торчишь на пути, хватит 'лазеть, госпожа!
Да уж, недостатка в желающих поглазеть не было. А вот расставаться со своим серебром местные жители не рвались, хотя лекарь и купил бальзама на пару драхм.
- Хорошо, что я его нашел, - сказал он серьезно. - Я считаю, что это средство очень эффективное, но мне редко подворачивается случай его купить.
- Тогда ты должен взять побольше бальзама, - сказал Соклей. - Разве это не логично?
- Логично-то логично. - Лекарь улыбнулся милой, печальной улыбкой. - Беда в том, что я не могу себе этого позволить. Увы, нами правит необходимость.
Он забрал ту малость бальзама, которую купил, и пошел своей дорогой.
Соклей продал еще горшочек чернил, а Менедем - пару кувшинов благовоний. Но торговля шла медленно.
Когда Аристид явился на рыночную площадь доложить, что амфоры с водой полны, Соклей и его двоюродный брат вздохнули с облегчением.
Менедем посмотрел на солнце.
- Полдень еще не наступил, но уже близко. Давайте соберем товары и двинемся обратно на судно.
Соклей не возражал.
* * *
Вскоре "Афродита" уже скользила по волнам на север.
Диоклей задавал ритм гребле. Они двигались прямо против ветра, поэтому шли только на веслах, с парусом, поднятым и подвязанным к рее.
- Когда мы будем возвращаться с Полемеем на Кос, будет легче, - сказал Соклей.
Но двоюродный брат бросил на него странный взгляд.
- Да, если продержится ветер и простоит хорошая погода, - после короткой паузы добавил он.
У Соклея покраснели уши. Помимо ветра и погоды им могло бы помешать множество других обстоятельств.