* * *
Возле города Панормоса, что лежит на северном берегу острова Миконоса, "Афродиту" снова приняли за пиратский корабль. Это позабавило и в то же время опечалило Менедема; ему понадобилось пустить в ход весь свой дар убеждения, чтобы удержать местных жителей от бегства в глубь острова или от нападения на судно.
- Хорошо, что нам требуется всего лишь стоянка на ночь, - сказал он Соклею после того, как местные успокоились.
- Да уж, - согласился его двоюродный брат. - Надеюсь, мы не нарвемся на настоящих морских разбойников, когда двинемся к Эвбее.
- Да не случится такого! - воскликнул Менедем и сплюнул в подол туники, чтобы отвратить беду.
Так же поступил и Соклей. Менедем улыбнулся. Хоть Соклей и считал себя философом, временами он мог быть таким же суеверным, как и любой моряк.
Соклей слегка смущенно кашлянул. Да, он становился в море суеверен, но, в отличие от большинства моряков, чувствовал себя из-за этого не в своей тарелке.
- Вот и еще одна ночь пройдет на борту. - Похоже, он искал повод перевести разговор на другую тему.
В Панормосе не было родосского проксена. На взгляд Менедема, здешнее селение вообще едва ли можно было считать полисом.
- Нам, вероятно, лучше остаться тут, а не высаживаться на берег, - сказал он.
- Я тоже так думаю. - Соклей бросил на Менедема лукавый взгляд. - Однако на борту "Афродиты" не будет девушек.
- Все равно любая девушка в таком болоте, как Панормос, наверняка оказалась бы уродиной, - ответил Менедем.
Он расстелил гиматий на палубе юта, лег, завернулся в него и уснул.
Когда он проснулся, Соклей храпел рядом.
Менедем встал и помочился в море.
Небо светлело, приближался восход.
Диоклей тоже уже проснулся; он оглянулся через плечо, сидя на скамье, на которой ночевал, и помахал Менедему, а тот кивнул в ответ.
Менедем дал морякам поспать до тех пор, пока розовоперстая Эос не поднялась над морем. Потом те, кто уже проснулся, разбудили спящих.
Все позавтракали хлебом, маслом, оливками и луком и двинулись на северо-запад к Эвбее; Диоклей задавал ритм гребли.
В прошлом году "Афродита" проплыла мимо Делоса, направляясь на мыс Тенар. Теперь она оставила позади священный остров и его ничем не примечательного соседа, направляясь к Теносу и Андросу.
Не успело судно подойти к Теносу, одному из самых больших островов в Кикладском архипелаге, как Менедем сказал Диоклею:
- Останови ненадолго гребцов.
- Хорошо, шкипер, - ответил келевст и крикнул команде: - Стой!
Гребцы, сидевшие на веслах по восемь человек с каждого борта, перестали грести и вместе с остальными моряками выжидательно оглянулись на Менедема.
- Пришло время раздать оружие, - сказал тот. - Что-то у меня возникло нехорошее предчувствие. А если мы будем готовы к беде, то, может, и сумеем в нее не попасть.
- Золотые слова, - сказал Диоклей.
Мужчины повесили на пояс мечи, прислонили копья и дротики к своим банкам или пристроили их там, откуда оружие можно было схватить в любую минуту.
Менедем тоже положил рядом с собой на юте лук и колчан, полный стрел. В случае чего он сможет натянуть тетиву и начать стрелять буквально через несколько биений сердца.
- Аристид, иди вперед, - скомандовал он. - Я хочу, чтобы наш лучший впередсмотрящий был на носу.
Остроглазый моряк помахал капитану рукой и поспешил на бак.
Менедем кивнул Диоклею.
- Всё в порядке. Мы можем снова двигаться.
- Риппапай! - выкликнул келевст. - Риппапай!
Весла врезались в голубую воду Эгейского моря, торговая галера скользнула вперед.
Соклей снова взошел на приподнятую палубу юта. На бедре его висел меч, однако в таком виде тойкарх ухитрялся выглядеть глупо, как актер, исполняющий роль, которую не отрепетировал.
- В Афинах говорят, что, когда люди нервничают, они принимают каждый отдаленный мыс за пиратский корабль, - сказал он.
Менедем не захотел вступать в спор.
- Судя по тому, что я слышал, в Афинах вообще мало чем занимаются, кроме как говорят, - ответил он. - Скажи, почтеннейший, сколько в Кикладском архипелаге островов?
- Некоторые считают, что двенадцать, другие - что пятнадцать, - сказал его двоюродный брат.
- Вот и я слышал нечто в этом роде, - согласился Менедем. - Но когда люди пересчитывают острова, учитывают ли они скалы вроде той, что сейчас виднеется впереди? - Он указал на островок ровно таких размеров, чтобы на нем могло вырасти несколько кустов.
- Наверняка не учитывают, - ответил Соклей, как будто участвовал в философской дискуссии.
Но сейчас речь шла о насущных вещах, а не о философии. Когда на кону стоят твоя свобода и жизнь, тут уж не до пустых слов.
- Могут ли пираты спрятаться за той проклятой скалой и внезапно выскочить из укрытия при виде проходящей мимо торговой галеры? - спросил Менедем.
- Да, без сомнения. - Соклей засмеялся. - Я говорю как один из партнеров, подающих в диалоге реплики Сократу, верно?
- Вообще-то мне подумалось то же самое, - сказал Менедем. - Но тебе лучше знать, без сомнения. Только это не так уж важно. Главное, что ты понял мой довод.
Соклей положил руку на рукоять меча и, хотя вид у него все еще был не слишком воинственным, спросил:
- Разве я носил бы меч, если бы не понял?
Ни гемолия, ни пентеконтор не появились из-за скалы. Но впереди лежал еще один островок, всего в пятнадцати или двадцати стадиях отсюда, а за ним вставал Тенос, чей зазубренный западный берег мог предоставить грабителям множество тайных укрытий.
Полис Теноса, как и полис Панормоса, едва ли заслуживал такого названия. У него не было флота, о котором стоило бы говорить, и он даже не пытался сдерживать пиратов. Андрос, следующий остров к северо-западу, мог сойти за близнеца Теноса. А пиратский корабль, стоя у Сироса, к западу от Аттики, легко сумел бы заметить приближающуюся "Афродиту", вырваться из укрытия и пуститься за ней в погоню.
- Не только Аристид, стоящий у форштевня, все мы должны держать глаза широко раскрытыми, - сказал Менедем. - Потому что все мы дорого заплатим, если не будем этого делать.
- Да, наверняка, - ответил Соклей.
Менедем нахмурился.
Теперь ты говоришь "наверняка". Но только что толковал о нервных афинянах и о том, что им мерещится с перепугу.
- Тебя нервным никак не назовешь, и к тому же ты родосец, а не афинянин, так какое отношение имеет к тебе поговорка?
Менедем подумал немного и решил, что Соклей говорит всерьез.
"Может, я зря к нему придираюсь и мой братец вовсе не собирался затеять спор, - подумал он. - Кто его разберет".
И все-таки Менедему было трудно поверить в такое; скорее всего, Соклей просто искал легкий способ вывести его из себя.
Акатос проскользил по водной глади мимо города на Теносе, мимо великого храма Посейдона, расположенного в нескольких стадиях к западу, мимо холмов, поднимающихся за храмом. Ничего страшного так и не случилось. Несколько рыбацких лодок, завидев "Афродиту", устремились прочь; Менедем уже к этому привык. Может, рыбаки разнесут весть о том, что неподалеку нагло плавает пиратская галера.
"Чем больше судов удирает от нас, тем меньше остается кораблей, от которых должны удирать мы", - вот как он рассуждал.
Когда полис остался позади, Менедем посмотрел на ярко-голубую чашу неба и побарабанил пальцами по рукоятям рулевых весел. Теперь оба весла снова были одинаковыми, но он еще до сих пор к этому привыкал. Капитан опять выбил пальцами дробь. Вряд ли его галера к закату доберется до Андроса. Значит, следовало искать якорную стоянку где-то неподалеку от города. Без сомнения, здесь наверняка полно мысов. Надо только сперва удостовериться, что выбранный им мыс уже не приглянулся морским разбойникам… Пальцы Менедема продолжали стучать по рукоятям.
Соклей указал вперед, на запад, где отчетливо виднелся мыс Аттики, хоть и подернутый морской дымкой, и со вздохом сказал:
- Мы могли бы двинуться туда. Мы должны были бы двинуться туда.
- И мы еще отправимся туда, мой дорогой, - утешил брата Менедем. - Нам только надо сперва взять на борт Полемея и отвезти его на Кос. А потом мы вернемся в Афины.
Он снова побарабанил пальцами по рукоятям весел.
- Нам придется дважды пройти через Киклады. Не скажу, что меня сильно радует эта перспектива.
Прежде чем Соклей успел ответить, Аристид и несколько других моряков закричали:
- Судно!
- Судно по правому борту!
И:
- На нас движутся пираты!
Остальные отпускали проклятия, которые могли бы потопить вырвавшуюся из-за мыса гемолию, если бы моряков услышали боги.
- Все на весла! - крикнул Менедем, и команда торопливо послушалась.
Как только все гребцы оказались на местах, Менедем повернулся к Диоклею и рявкнул:
- Задай ритм, келевст! Самый что ни на есть быстрый!
- Слушаюсь, шкипер. Риппапай! Риппапай!
Начальник гребцов извлекал из бронзового квадрата тревожно-настойчивые звуки. Гребцы, покряхтывая от усилий, налегали на весла, и "Афродита", которая только что не спеша плыла по винноцветному Эгейскому морю, как будто собралась с силами и рванулась вперед.
Поскольку они шли против ветра, парус был подобран к рею. Менедем оглянулся на атакующий пиратский корабль. Его команда, прежде чем двинуться вперед, опустила мачту, и, как бы споро ни шел акатос, гемолия благодаря своей конструкции все равно была быстроходней. "Афродите" приходилось нести не только гребцов, но и груз, и еще она была неповоротливее стройного хищника, словно ножом вспарывавшего воды благодаря усилиям двух рядов гребцов.
Менедем улыбнулся волчьей улыбкой. Это было бы важно - чье судно быстрей, - если бы он убегал. Но он не собирался убегать. Капитан "Афродиты" резко рванул рукояти рулевых весел, поворачивая акатос к пиратскому кораблю.
- Пойдешь на таран, да? - спросил Соклей.
- Если эти ублюдки не свернут, то пойду, - ответил Менедем.
Он уже играл в такую игру раньше. Пиратские галеры не были военными судами - они бы не достигли своей цели, если бы не взвешивали как следует все шансы. Пираты искали легкой добычи, а вовсе не битвы. Покажи, что ты готов всыпать им по первое число, и, скорее всего, они не захотят с тобой связываться. Во всяком случае, Менедем опирался именно на такую теорию. Она срабатывала, и не раз.
Но сегодня… Сегодня его судно и пиратская гемолия сблизились на расстояние, необходимое для морского боя.
Ветер, поднятый движением "Афродиты", дул Менедему в лицо и ерошил его волосы. Гемолия не выказывала ни малейшего желания свернуть в сторону. Она увеличивалась буквально на глазах - с каждым гребком своих весел, с каждым гребком весел экипажа торговой галеры. На юте гемолии стояли лучники, а чернобородый головорез на рулевых веслах громко выкрикивал приказы своей команде.
Лучники…
- Соклей, пригнись, схвати мой лук и стрелы и иди вперед. Ты хорошо стреляешь и не занят ни греблей, ни управлением судном.
- Ясно, - ответил двоюродный брат Менедема и сделал, что ему было велено.
Соклей слегка замешкался, натягивая тетиву, но к тому времени, как добрался до бака "Афродиты", уже был готов стрелять.
Менедем знал, что стреляет лучше Соклея, но он и лучше всех умел управлять акатосом, а это сейчас было важней.
Теперь две галеры разделяла всего пара стадий, и расстояние уменьшалось с каждым биением сердца. Гребцы, задыхающиеся, обливающиеся потом, не могли этого видеть, но Менедем видел. Он все сильнее прикусывал губу, пока не ощутил во рту соленый привкус крови. А что, если он ошибся? На гемолии было больше людей, чем на акатосе. Если дело дойдет до боя, он, скорее всего, проиграет.
"Но если я решусь на таран или смогу пройти вдоль борта и сломать пиратам половину весел…"
Он именно так и поступил с римской триерой прошлым летом - удивительная победа для акатоса. Вот только те италийцы были не слишком искушенными в морских сражениях, а судя по тому, как работали гребцы на гемолии и как ею управляли, на ней была крепкая, опытная команда.
"Интересно, у кого окажется больше храбрости? - гадал Менедем. - У меня или у этого шлюхиного сына?"
- Они стреляют, - сказал Диоклей.
Ритм, который он отбивал колотушкой по бронзе, остался ровным.
- Вижу, - мрачно ответил Менедем.
Стрелы шлепались в море перед тараном "Афродиты". Лучники всегда слишком рано начинали стрельбу.
- Задай им, Соклей! - закричал Менедем. - Покажи им, что у нас тоже есть зубы!
Его двоюродный брат помахал, оттянул к уху тетиву лука и пустил стрелу. К удивлению и восхищению Менедема, один из лучников на пиратском судне схватился за плечо, и над водой разнесся громкий крик боли.
Соклей радостно гикнул и выстрелил снова. На этот раз, насколько мог видеть Менедем, ему не повезло.
А потом, вместо того чтобы пойти на таран "Афродиты", гемолия резко накренилась на правый борт. Келевст на пиратском судне завопил на своих людей, выжимая из них все силы, чтобы торговая галера не смогла их протаранить. Бородатый главарь пиратов снял руку с рулевого весла и погрозил кулаком Менедему.
Менедем тоже снял руку с весла и послал пирату воздушный поцелуй.
Гемолия была быстроходней "Афродиты". Даже если бы Менедем захотел погнаться за пиратами - а он этого не хотел, - он не смог бы их догнать.
- Дай людям вздохнуть, Диоклей, - сказал он, подумав: "Будь я капитаном триеры, я бы обязательно погнался за этими ублюдками".
Но даже триера, быстроходное военное судно, не всегда могла сравниться в скорости с гемолией.
Менедем нахмурился. Как бы он хотел, чтобы существовал корабль, с помощью которого можно было бы очистить моря от пиратских галер!
Но хмурился он недолго. Задыхающиеся гребцы разразились радостными криками, а Диоклей сказал:
- Отличная работа, шкипер! У большинства этих брошенных катамитов не хватает храбрости для настоящего боя.
- На это я и рассчитывал, - ответил Менедем. - Но тот усатый сукин сын заставил-таки меня понервничать. Я уж гадал, не захочет ли он и вправду подраться.
Менедем возвысил голос, чтобы все на борту могли его слышать:
- Давайте поприветствуем Соклея, который попал в пирата с первой же стрелы!
Гребцы, конечно, ничего этого не видели: они смотрели назад, в сторону кормы. Радостный крик, которым они приветствовали своего тойкарха, прозвучал еще громче, чем крик в честь самого Менедема: теперь люди успели слегка отдышаться.
Менедема развлекало зрелище того, как Соклей, все еще стоя на баке, помахал гребцам - чего те тоже не могли видеть - и проговорил, запинаясь:
- Спасибо большое.
"Даже когда у Соклея есть повод сиять от гордости, он, похоже, не знает, как это делается", - весело подумал Менедем.
Держа в руках лук и колчан, Соклей вернулся на корму, и Менедем приветствовал его строкой из "Илиады":
- Радуйся, в народе ахейском самый первый стрелец!
- Я не первый, ты же знаешь, - ответил Соклей со своей обычной беспощадной честностью. - Ты стреляешь лучше меня, хоть и ненамного. А попасть в цель, стреляя в движущуюся мишень с качающегося судна, - это скорее удача, чем проявление мастерства.
Все это было правдой, но сейчас не имело никакого значения.
Менедем покачал головой.
- Ты так легко не отделаешься, мой дорогой. Нравится тебе или нет, но ты - герой!
Сам бы он наслаждался шумными приветствиями и выражениями восторга. Чего стоит человек, которого не хвалят товарищи? На взгляд Менедема - не многого. Но Соклей покраснел, как красивый юноша, к которому впервые пристал с докучливыми просьбами старший.
Менедем подавил вздох. Временами скромность его двоюродного брата заходила слишком далеко.
* * *
Пролив, разделявший острова Андрос и Эвбея, имел дурную славу, однако сейчас, когда по нему шла "Афродита", воды его оставались более-менее спокойными. Так как Эвбея лежала по правую руку от судна, а берег Аттики - по левую, Соклей позволил себе облегченно вздохнуть.
- Теперь нам не надо больше беспокоиться о пиратах, - заметил он.
Менедем покачал головой.
- Еще как надо. Разве ты не собираешься возвращаться?
Увидев прихлынувшую к щекам двоюродного брата краску, Менедем сжалился над ним.
- Но должен сказать, я и сам не жалею о том, что нахожусь на подветренной стороне Эвбеи.
- И я не жалею, - сказал Соклей.
Длинный, узкий остров лежал, как щит, к северо-востоку от Аттики.
- Завтра мы будем в Халкиде.
- Я тоже на это рассчитываю, - ответил Менедем и начал цитировать список кораблей из "Илиады":
Но народов эвбейских, дышащих боем абантов,
Чад Эретрии, Халкиды, обильной вином Гистиеи,
Живших в Коринфе приморском и в Диуме, граде высоком
Стир населявших мужей, и народ, обитавший в Каристе,
Вывел и в бой предводил Элефенор, Ареева отрасль,
Сын Халкодонов, начальник нетрепетных духом абантов.
Он предводил сих абантов, на тыле власы лишь растивших,
Воинов пылких, горящих ударами ясневых копий
Медные брони врагов разбивать рукопашно на персях.
Сорок черных судов принеслося за ним к Илиону.
- Старые города, - пробормотал Соклей.
Но смотрел он на запад, в сторону Аттики - туда, где лежала земля, на которую ему хотелось попасть.
- Вон там находится город, не такой уж старый, - показал он, - однако имя которого проживет так же долго, как имя Трои: Марафон.
Менедем мало интересовался историей, однако ему было известно это название.
- Там афиняне преподнесли персам первый урок, показав, каково покушаться на свободу эллинов, - сказал он.
Соклей кивнул:
- Верно.
Да, так и было на самом деле, хотя все обстояло не так уж просто. Вплоть до Марафонской битвы персы с завидной регулярностью выигрывали сражения против эллинов, но сейчас никто не желал вспоминать про те дни.
- Ты знаешь историю Фейдиппида? - спросил Соклей.
- О да, - ответил его двоюродный брат. - Этот парень пробежал от Марафона до Афин, чтобы принести весть об исходе битвы, выдохнул: "Радуйтесь, мы победили!" - и упал мертвым.
- Верно. Когда я жил в Афинах, я один раз специально отправился в Марафон, чтобы увидеть собственными глазами, как выглядит поле битвы. Я потратил на путешествие большую часть дня - а я ехал на муле; столько же занимает длинный дневной переход гоплита. Неудивительно, что Фейдиппид рухнул мертвым, пробежав такое расстояние без передышки.
- Да тебе-то зачем понадобилось проделать весь этот путь? - изумился Менедем.
- Я уже сказал - мне хотелось увидеть все самому.
- Да на что там смотреть - место как место, - заявил Менедем. - Ведь битва произошла много лет назад.
Они уставились друг на друга, и лица их выражали одинаковую степень непонимания.
Пожав плечами, Менедем снисходительно заметил:
- Что ж, каждому - свое. Думаю, я зайду в порт Рамнунт, что за Марафоном на аттической стороне пролива. Там якорная стоянка лучше, чем на эвбейской стороне.