Вообще-то Куатемок отправился сюда вовсе не по своей воле, а по настоянию капитан-генерала Кортеса, по сути уже приватизировавшего всю власть. Тлатоани Моктекусома оказался полностью в его руках и был послушной куклой… такой, о которой мечтали жрецы. И которую – по всем сведениям – скрывали именно здесь, на одном из бесчисленных островов озера Шалтокан.
Размышляя во время всего пути, принц пришел к выводу, что в его опале виновата, скорее всего, донья Марина. Этой хитрой и умной женщине уже давно не нравилась слишком уж близкая дружба Куатемока и некоторых влиятельных испанцев, включая патера Ольмедо. Нужно было убрать неудобного принца, и желательно надолго, правда, сделать это так, чтобы не очень раздражать его друзей.
Вот тлатоани – под диктовку Кортеса, а точнее, доньи Марины – и отправил племянника путешествовать по всему озерному краю вместе с почтека, как бы выразились современники Перепелкина – инспектором по маломерным судам. По сути, с мало кому нужной ревизией: пересчитать, оценить состояние, записать – учесть.
Достаточно взяткоемкое поручение, Куатемок это чувствовал, а потому и предполагал, что за ним будет пристально следить не одна пара глаз. Ежели что, обвинят во взятках, устроят суд, бросят в узилище – сиди до скончания времен. Влиятельные друзья, конечно, попытаются его вызволить, но пока узнают, пока то да се… Донья Марина и Кортес таким образом выигрывали время, избавляясь от весьма подозрительного человека… обвинять которого в чем-то всерьез никаких оснований не было. Одни смутные подозрения доньи Марины. Да-да – именно ее!
Собственно, принц по поводу всего этого не особо печалился, собираясь обратить поручение на пользу себе и своему делу. Отстоять родину от захватчиков! Так вот оно красиво звучало… Дело, заранее обреченное на неудачу, – можно было бы рассуждать и так. А можно и по-другому: если хочешь что-то изменить – делай! Именно такого принципа и придерживался принц.
Выпущенный из узилища Шочипильцин, как и все остальные жрецы, находившийся под пристальной опекой испанцев, дал принцу адреса своих старых знакомых в Шалтокане, тоже, естественно, служителей культа из разных храмов. Вот через них-то и собирался действовать сейчас Куатемок – может, кто-нибудь слышал о лодочниках, не так давно прибывших из Теночтитлана? Не может такого быть, чтоб никто и ничего. Быть не может!
Однако вот – было.
Принц встретился и поговорил со всеми: и с благообразным жрецом храма Кецалькоатля, одного из самых почитаемых городских храмов, и с тощим, с устрашающими татуировками в виде мертвых голов, служителем Тлалока, и с веселым, больше похожим на ушлого купца, нежели на мудреца-тламатина, учителем из местной тельпочкалли.
Никто ничего!
Может, просто не у тех спрашивал? А тогда у кого – "у тех"?
Господи… Да у лодочников же! У тех, к кому приехал с ревизией!
Рассудив таким образом, Куатемок немного повеселел и, выкурив с торговцами пару трубок, отправился спать. Принцу предоставили небольшой домик, выстроенный на самом берегу специально для таких вот гостей-проверяющих. Плоская, с устроенной террасой крыша, глухие, без окон, стены, двери без замков и запоров, а часто – просто повешенная на входе циновка, уютный внутренний дворик с цветником и садом – типичная ацтекская архитектура.
Поднявшись на крышу, молодой человек снял плащ и растянулся на циновке.
– Устал? – тихонько прильнула к нему Тескаль.
Да, он взял с собой и наложницу, и слуг – как и положено знатному, уважающему себя ревизору, другого здесь просто не восприняли бы.
Зеркальце, кстати, сама напросилась – плакала, узнав, что обожаемый господин уезжает, жаловалась на других служанок, дескать, завидуют, твари, и всячески вредят, так что без хозяина тут и вовсе не жизнь будет, а одно мучение… В общем, взял.
И вот сейчас не жалел – хорошо отдыхалось, уж в любви Тескаль была великой искусницей… как, впрочем, и все остальные наложницы принца да и любого знатного человека. На весь этот гарем новообращенного христианина давно уже с большим неодобрением косился патер Ольмедо… Берналь Диас – тоже косился… только с явной завистью. Правда, святой отец пока ничего не говорил… и Берналь ничего не просил… а ведь и попросил бы! Жалко ли другу девки?
– О, господин мой… – Тескаль уже давно сбросила с себя всю одежду и теперь ластилась, словно гибкая молодая пума. – Я вижу, тебе приходится нелегко… Позволь сделать для тебя хоть что-нибудь! Только прикажи…
И что ей приказать? Разве что вот только здесь – в постели…
– Завтра начну посещать лодочников, – похлопав девчонку по ягодицам, улыбнулся принц. – Оденешься понаряднее – будешь в свите.
– О, господин мой! Поверь, я не подведу тебя!
А кто бы сомневался? Кто вообще когда спрашивал женщин?
Девчонка… Женщина…
В этом мире – и здесь, и в Европе, и на Руси – у нее сейчас только одно предназначение – рожать детей. Рожать упорно и тупо, рожать каждый год, начиная лет с тринадцати, рожать как можно больше, ведь детская смертность велика, а кто в старости поможет родителям? Продолжит их дело?
Пустопорожними женщины не простаивали, если не считать знающих кое-какие древние хитрости наложниц и куртизанок – уж у тех это было профессиональное, да и составляли они очень уж ничтожный процент. А в общем и целом утверждение, что женщина не человек, а лишь приспособление для производства детей, в это, да и гораздо более поздние времена было верным для всех континентов. Лишь рыцарский куртуазный роман был исключением, да еще Католическая церковь, официально признавшая, что женская душа точно такая же, как и мужская, ничуть не хуже. Никакой роли – нигде – женщины не играли, и редкие исключения – Елизавета Тюдор, Елена Глинская, Екатерина Медичи – лишь только подтверждали правило. До раскрепощения женщин было еще ох как далеко!
И была донья Марина… насчет которой у принца имелись очень весомые подозрения. И очень опасно было иметь такую женщину врагом! Но, уж так сложилось – именно донья Марина (ну, и Кортес) встала на пути того, что задумал Куатемок.
– Ты не спишь, милый? – Зеркальце погладила принцу грудь. – Закрой глаза… и ни о чем не думай… Спи… Завтра у тебя трудный день.
Ох, как она была права!
Завтра трудный день? Да, так… Да и все дни теперь были трудные. Ни одного простого!
У шалтоканских лодочников, как и у любой корпорации в государстве ацтеков, существовала строгая иерархия и четко выстроенная структура. Имелось несколько больших групп, наиболее уважаемыми считались владельцы грузовых барок, за ними, с небольшим отрывом по значимости, шли хозяева прогулочных ладей, затем – быстроходные каноэ и в самом конце – рыбаки-челночники, плотовщики и прочая шваль.
У каждой группы имелся свой староста, они все как раз и явились во главе с кальпуллеком – главой общины лодочников и рыбаков. Писец корпорации – тлакуил кальпулли – заранее приготовил все необходимые списки, которые осталось лишь сверить… либо обойтись вовсе без этого. К чему, спрашивается, таскаться по пристани, отвлекая людей от дела? Куда лучше пировать с красивыми женщинами под нежные звуки музыки! Да еще и получить за все это кое-что… даже – не кое-что, а…
Обычный проверяющий наверняка так бы и поступил, но вот Куатемок, увы, был лишен подобной возможности, зная о том, что за ним пристально наблюдают. Кто именно? А какая разница? Кто-то из слуг, приказчики, писцы… Возможно даже – все! А чего мелочиться? Приказ тлатоани – не спускать глаз.
– Ну что ж. – Поприветствовав лодочников, ревизор деловито потер ладони. – Списки составлены вполне понятно… Осталось только сравнить. Когда мы сможем посетить пристань? Предлагаю начать прямо сейчас.
При этих словах физиономии старост вытянулись в немом изумлении – как так? Ревизор желает что-то осмотреть, проверить? Да это же невиданное прежде дело!
И ведь – не возразишь!
Лодочники озадаченно переглянулись. Впрочем, раздумывали они недолго.
– Предлагаю начать с плотов, – спрятав ухмылку, быстро предложил кальпуллек – невысокий мужчина с озабоченно-круглым лицом гостиничного портье. – Уважаемый Иштакаль проводит и даст все необходимые пояснения.
"Уважаемый Иштакаль" – здоровенный, под потолок детина с руками-оглоблями, настоящий плотовщик, низко поклонился столичному гостю:
– Прошу тебя, мой господин.
– А тебе, о достойнейший, совсем не обязательно нас сопровождать, – уходя, оглянулся на кальпуллека принц. – Мы справимся. А у тебя, верно, имеются и иные заботы.
– Но…
– Вот и занимайся ими, достойнейший кальпуллек.
Хитрый староста поспешно поклонился, скрывая довольную улыбку.
Уж конечно, он знал, что делал!
Проверка плотов – это те горки, что ухайдакали бы любого сивку-бурку, не говоря уже о вовсе не настроенном что-то всерьез проверять принце. Собственно, это и было неплохо – проверять не всерьез, а лишь делать вид. Но вид делать – надо было.
Плоты располагались в самом конце пристани и тянулись почти по всему восточному берегу острова. Плетенные из тростника и прутьев и более дорогие – бревенчатые, жаль, не из досок… так ведь для досок-то нужна пилорама, а это уже Европа, хотя бы даже та же Испания. Черт! А для кораблей-то, пусть даже для самых маленьких, нужны доски…
– Доски? – Детина-староста озадаченно поскреб свой мощной загривок.
– Ну, такие… плоские…
– А, понимаю. Видел, их делают некоторые наши мастера – для мебели. Но чтоб сколачивать из них плоты! Ведь это же очень дорого, мой господин.
– Понимаю, что дорого. И все же повтори-ка, как зовут того мастера?
Велев почтительно следовавшему позади писцу записать, Куатемок повернулся к свите, пожалев, что не прогнал всех этих людей раньше, едва только вышел из кальпулли. Ну, писцы – те хоть и в самом деле были нужны, а вот все остальные – держатели опахал, слуги, та же Зеркальце в нарядном платье – исключительно для престижа. Пора бы было их отправить, нечего тут таскаться…
– Так. Шли бы вы обратно домой, парни!
Все разом поклонились, поспешно исполняя приказ. Слуги и не скрывали радости – берег-то был болотистый, топкий.
– А скажи-ка, друг мой, что за лодочники объявились здесь несколько дней назад? – быстро спросил Куатемок у старосты плотогонов.
– Лодочники?
– Ну да. Караван из Теночтитлана.
– А, вот ты про кого, господин. Да, были такие… Из столицы, ты прав. Хаимбак, лоцман, вел их к пристани. О, он очень знающий, этот Хаимбак.
Хаимбак-лоцман – отметил для себя принц.
– У них были пассажиры?
– Да, конечно были, а как же! И сами купцы, и приказчики… Наверное. Лоцман точно знает.
– А кроме лоцмана… Куда вообще потом деваются пассажиры? Вообще, они ведь должны кому-то сообщить цель приезда, нет?
Куатемок покосился на стоявших на берегу писцов. Нет, не должны бы подслушать – слишком уж далеко, к тому же они о чем-то своем болтают. О чем-то веселом – ишь смеются.
Господи! Это еще кто? Зеркальце?
– Тескаль! Я же сказал – иди домой.
– А мне здесь нравится, господин. Смотри, какая теплая вода, песочек… К тому же ты сказал – "парни".
– Да-да, – улыбнулся плотовщик. – Так и сказал. А прибывшие с караваном должны записаться на пристани у чиновника. Их там четверо обычно дежурит.
Так… портовые чиновники.
– А если не записываться? Так просто проскочить не получится?
– Вряд ли, мой господин. Если только ночью, с другого берега… Но все жители селений обязаны сообщать о чужаках. И сообщили бы, не изволь сомневаться – по указу касика они получают награду за каждое такое сообщение.
– Так-так, – выслушав, задумчиво пробормотал принц. – Так-так…
Теперь оставалось найти лоцмана и выяснить, кто из чиновников дежурил на пристани в момент прихода теночтитланского каравана.
Усмехнувшись, Куатемок отправил домой писцов и Зеркальце, а сам направился в небольшое здание – по сути, просто навес – офис портовых чиновников. Поговорить. Там же, наверное, можно было бы навести справки о лоцмане.
Дождь, слава богу, кончился, и в синем-синем небе сверкало улыбчиво-чистое солнышко. Пахло весной – запахом первых цветов, клейких листочков, молодой зеленой травы, сладким клевером и еще чем-то таким, щемяще грустным, от чего почему-то давило сердце.
– Хаимбак? Лоцман? – Портовый чиновник-тлакуил поскреб лысеющую голову. – Он отправился к северу, вчера еще. Будет завтра к вечеру… Караван из Теночтитлана? Как же, как же, помню – мои напарники оставили записи. Желаете взглянуть?
Тлакуил развернул свиток.
Пиктографическое письмо, скорей просто рисунки… Не совсем понятно – а был ли мальчик? Ага! Вот оно! Был! И не один, а с дядей и старшим братом – вот как, оказывается, а принц-то думал, что тайный наследник тлатоани – круглый сирота. Смешно… уж конечно – никакие это не родственники. Сопровождающие. Но… тут ведь не все написано, как бы узнать подробнее… если есть что узнавать.
– Прибывших обычно расспрашивают в подробностях? – уточнил Куатемок.
– О да. – Чиновник улыбнулся. – Так ведь положено… Правда, далеко не каждый в точности соблюдает наставление. Но Атемотль, тот, что тогда дежурил, уж очень дотошный, прямо сказать – зануда. Вот его напарник Шочитль вовсе не такой – душа-человек, вот именно – душа…
– И где же мне их сейчас найти? – прервал излияния чиновника принц. – И зануду, и душу?
– Завтра они явятся, вот и встретитесь. Позволь спросить, господин: а зачем они тебе?
– Есть к ним кое-какое дело, – уклончиво отозвался молодой человек. – И желательно бы поговорить с твоими напарниками побыстрей, уважаемый тлакуил.
– Ну, поговори, – чиновник назвал адреса.
Куатемок, скорее всего, отправился бы туда сразу, но…
Но ему не дали!
Те самые люди из кальпулли лодочников и плотовщиков. Они как будто заранее поджидали… да ведь и поджидали, с цветами, с напитками, с женщинами… Принц и опомниться не успел, как налетели, взяли в круг, так что и не вырвешься при всем желании… тем более, что и желания-то такого не было – в конце концов, дело шло к обеду – обедать и предлагали.
– О, прошу тебя, достойнейший, вкуси наших яств, – ласково улыбаясь, предлагал коренастый кальпуллек. – Наши красивейшие девушки хотят танцевать для тебя! Не обижай их отказом.
– Вкусить, говоришь, яств? – Куатемок махнул рукой. – Ну, что с вами поделать? Уж ладно. Только предупреждаю: обед не затягивать! У меня еще много дел.
– Как скажешь, почтенный, как скажешь!
Принц, конечно, ушел с гулянки пораньше, но… Все же пришлось заняться чиновниками с утра. Едва только рассвело, принц был уже на ногах, сразу же отправившись по первому адресу – Атемотля, дом которого отыскался сразу – там по какому-то поводу уже собралась толпа!
Куатемок прибавил шагу и почти сразу услышал плакальщиц-профессионалок, обычно сопровождающих похороны, поминки и тому подобные вещи. Вообще-то ацтеки не боялись смерти, но все же положено было в таких случаях показать свое горе.
Подойдя к ограде, принц прислушался. Плакальщицы рвали на себе волосы и слаженным хором пели что-то типа "На кого ты нас оставил?" – стандартные похоронные песнопения.
Господи… Неужели…
– Да, да, это именно он умер, славный Атемотль, – охотно пояснил кто-то из собравшихся. – Он был тлакуилом на пристани и, между нами говоря, страшным занудой. Ты тоже его дальний родственник, уважаемый?
– Да, – не стал отнекиваться Куатемок. – Только очень и очень. Очень.
– Ага! Значит, не будешь претендовать на наследство… Это хорошо, а то видишь – родичи-то его еще не успели беднягу похоронить, а уже судейских позвали. Дом делить будут, сад, да все добро – покойный-то был вдовец, а детишек не дали боги.
– Зато, я смотрю, с лихвой дали родственников. – Принц ухмыльнулся. – А когда он умер?
– Да еще вчера… Служанка вечером заглянула в дом – он там, прямо на полу, и лежит, остывает. Сердце остановилось – видать, плохо приносил божествам жертвы, вот они и разгневались.
– Да, покойный Атемотль всегда был сердцем слаб, – оглянулся кто-то. – Не раз жаловался, а жертвы – да, приносил редко. Скуповат был, что и говорить.
– Скуповат? Да настоящий скряга!
– Тише, тише, уважаемый, тут все-таки похороны.
Сердце, значит… Так-так… В общем-то, конечно, всякое может случиться, но…
Еще повыспрашивав подробности, Куатемок незаметно отошел в сторонку и, свернув на прилегающую улочку, быстро пошел прочь – к дому второго чиновника, души-человека Шочитля. Он-то хоть не умер? Хотелось бы надеяться.
Шочитль тоже умер! Более того, даже был убит! Его зарезали утром, едва только чиновник вышел из дома, – так бедолагу и нашли, невдалеке от собственных ворот, в пыли. Хороший оказался удар – ножом в сердце!
Куатемок, правда, лично этого не видел, но зато во всех подробностях слышал – любопытных у дома несчастного хватало.
– Так, говорите, прямо в сердце?
– Да-да, так ловко завалили!
– А что, у бедняги были враги?
– Враги? Так он же тлакуил! Мало ли кому наступил на мозоль – всяко бывает.
Две смерти подряд! Никакой случайностью тут и не пахло. Кто-то снова опережал принца… как совсем недавно – жрец Шочипильцин. Кто-то… Уже можно догадываться – кто. Куатемок задумчиво покачал головой – кто-то из его ближайшего окружения работал на заговорщиков. Принц вышел на чиновников только вчера… значит, надо искать среди тех, кто с ним был, а были с ним молодые писцы… да, и еще – Зеркальце.
Итак… сейчас вернуться домой, спокойно, как ни в чем ни бывало, все выяснить…
Приняв решение, принц быстро зашагал к предоставленному ему жилищу.
– Ты уже вернулся, о, господин мой? – завидев его еще издали, выпорхнула навстречу Тескаль, пожалуй, единственный человек, кто искренне был рад видеть принца.
– Вот что, девочка, а позови-ка ко мне гм… ну, тех двоих наших писцов, что вчера меня сопровождали к плотовщикам.
– Теси и Эолатля? Поняла, господин. Сейчас позову. – Девушка упорхнула, юркая, словно стрекозка.
Войдя в дом, Куатемок уселся на циновку, быстро продумывая вопросы. Спросить прямо – в лоб? Нет, не стоит… Лучше для начала выяснить, где они были вчера вечером. И не через самих писцов, через воинов, через слуг… Тогда зачем он позвал писцов?
– Можно, мой господин?
Зеркальце… уже позвала. Быстро.
– Ну, что тебе?
– Их нигде нет, господин, – низко поклонившись, сообщила девушка. – Со вчерашнего дня никто не видел, я спросила и слуг, и воинов.
– Так-та-ак… Значит, со вчерашнего дня? – Принц быстро поднялся на ноги. – И что? Никто ничего.
– Я еще не у всех спросила, мой господин.
– Так поспрашивай! – Куатемок еле сдержал раздражение. – Не так уж и много у нас людей.
Тескаль снова поклонилась:
– Слушаюсь, мой господин.