В это мгновение что-то черное метнулось им навстречу, резкий взмах невидимого крыла почти загасил один из факелов, и темные фигуры пронеслись над их головами.
- Демоны Тартара!
Гектор резко вскинул зажатый в руке дротик, в то время, как его брат схватился за рукоять меча. Удар, нанесенный дротиком почти вслепую, достиг цели - что-то большое и мохнатое смазало Гектора по лицу и рухнуло к его ногам. Он нагнулся, освещая убитое им существо факелом, и тут же расхохотался.
- Ф-ф-у, Ахилл! Что-то у нас с нервами… Это же летучая мышь! Их всегда много в пещерах.
- Таких громадных я никогда не видел! - проговорил Ахилл, тоже разглядывая пронзенное дротиком чудище. - Она размером с крупную обезьяну, да еще и крылья в размахе как наши с тобой руки… Ну и зверь! Только там, где водятся слоны и крокодилы величиной с большую лодку, могут быть такие "мышки".
- Тут еще много, чего может быть! - сказал Гектор. - Эти мыши здесь живут, а ночами они, конечно, вылетают ловить насекомых. Думаю, при их размерах и ночные бабочки должны быть как голуби. Кстати, таких бабочек я в этих местах видел, правда, днем… Ну что, братец, пройдем еще немного. Мне слышится что-то вроде шума водопада. Может быть, наш ручеек откуда-то падает, и дальше нам просто не пройти. Тогда мою идею похода через эту пещеру можно будет оставить.
Они прошли еще немного, и шум воды, падающей с большой высоты, стал явственным и четким. Проход слегка расширился, своды его стали выше, и под ними вновь мелькнули тени гигантских летучих мышей, но на этот раз они не приблизились к людям.
Гектор в очередной раз осветил русло ручья, дабы убедиться, что они идут вдоль его русла, и оно нигде не исчезает, и свет факела внезапно упал на какую-то темную массу, видимо, вынесенную водой на вдававшийся в ручей плоский камень.
- Опять летучая мышь? - Гектор наклонил факел ниже. - Дохлая, что ли?
Ахилл нагнулся.
- Это не летучая мышь, брат! - сказал он негромко. - Это пантера. Похоже, та самая. Только выглядит она как-то странно…
Да, на камне, действительно, распласталось тело пантеры. Распласталось так, словно то был не зверь, а лишь его голова и шкура - казалось, тело не имело никакой формы, оно будто бы растеклось, свесившись по обе стороны каменной площадки.
Гектор острием дротика приподнял труп, и голова с разинутой, страшно оскаленной пастью, с застывшими глазами, деревянно мотнулась в сторону. Все остальное тело жидко затрепыхалось на копье, будто начисто лишенное упругости. Правда под пятнистой шкурой проступали ребра зверя, но, кроме ребер и остро выпирающего хребта, там как будто ничего не было.
- Лукавый Пан! - прошептал Ахилл, опускаясь на колени и дотрагиваясь до мокрого, слипшегося меха. - Что это значит?!
- Невероятно! - так же тихо отозвался его брат, в свою очередь склоняясь над останками зверя. - Как это кто-то умудрился снять с нее шкуру, оставив внутри кости?!
Ахилл усмехнулся, но голос его, когда он заговорил, выдал внутреннюю дрожь:
- Чтобы снять шкуру, ее распарывают на брюхе. А здесь, смотри-ка: ни надреза, ничего…. Вот в боку обломок моей стрелы. И вот какая-то странная рана на горле: будто вонзили что-то совершенно круглое. И при этом остались шкура и кости, а плоть будто вытекла. Люди такого сделать не могли!
- Ты думаешь, здесь и вправду обитают демоны? - спросил Гектор.
- Думаю, надо отсюда уходить! Демоны это или какая-то иная мерзость, но только находиться здесь слишком опасно. А там, возле пещеры - наши близкие: мои жена и сын, сестра твоей жены… И мы не знаем, не случится ли что-то с ними, пока мы здесь. Нам надо вернуться, Гектор!
- Вероятно, ты прав, - нахмурившись, ответил старший брат. - Хотя еще никогда меня так не разбирало любопытство. Сознайся, что и тебе хотелось бы узнать тайну этой шкуры!
- Сознаюсь. Но как мы это узнаем? Полезем дальше в пещеру?
В это время братья, взглянув друг на друга, разом подняли головы. Их факелы были опущены, и оба вдруг заметили, что тьма каменного коридора, ведущего туда, где гулко шумела вода, как будто неплотная. Там, куда никак не мог достать свет факелов, ясно ощущался какой-то другой свет. Серый и мутный, он шел из-за каменного выступа.
Гектор и Ахилл вновь переглянулись.
- Ну что? - спросил молодой царь. - Только посмотрим, что там такое светится и, если снова наткнемся на что-то непонятное, повернем назад.
- Ладно, - согласился Ахилл.
- Впрочем, постой! - Гектор крепче сжал дротик, перед тем проверив, легко ли выходит из ножен меч. - Я пойду первым. Держись шагах в тридцати. Это на всякий случай. Я только взгляну…
Он выпрямился, сделал несколько шагов по коридору, свернул за выступ, из-за которого шел непонятный свет. Едва потеряв его из виду, Ахилл вдруг понял, что сейчас произойдет что-то действительно страшное. Он рванулся следом за братом как раз в тот миг, когда внезапно раздался короткий крик, негромкий, полупридушенный, полный того же непередаваемого ужаса, что и ночной рев пантеры…
Каменный проход выходил в широкий зал обширной пещеры. Она была освещена, вернее полуосвещена тусклым зеленоватым мерцанием. То, от чего это мерцание исходило, занимало центральную часть пещеры. Посреди громадной, раскинутой через весь зал сети, ажурно сплетенной из тонких, серебристо-белых веревок, висело, вернее, восседало в воздухе самое кошмарное создание, которое герой когда-либо видел. Размером с крупного буйвола, по виду оно более всего напоминало паука - у него было восемь длинных суставчатых ног, покрытых шерстью. Однако тело было не круглое, как у обычных пауков, а вытянутое и членистое, состоявшее из толстого туловища, которое, сужаясь, переходило как бы в хвост, тройной, немного изогнутый кверху, как у скорпиона. И вся эта тварь светилась, испуская тот самый зеленоватый призрачный свет, который мутным маревом заполнял пещеру. Блики этого света играли в струях небольшого водопада, рушившегося в глубине из невидимого отверстия и образовавшего небольшое озерцо посреди пещеры. Из него и вытекал ручей, вдоль которого братья шли по подземному переходу.
"Паук-сколопендра! Чудовище, которое живет в горе, и которому молятся демоны!"
Эта мысль лишь на долю мгновения явилась в сознании Ахилла. Он уже не смотрел на чудовище. Он видел лишь своего брата, сплошь опутанного серебристой сетью, бессильно повисшего в ее петлях. Работая двумя передними ногами, паук постепенно подтягивал его все ближе и ближе к своей небольшой, как бы сплющенной голове.
Ахилл вырвал меч из ножен и одним ударом разрубил шесть или семь боковых веревок чудовищной паутины, при этом ощутив их прочность. Сеть дрогнула, качнулась. Но в то же время герой, сделав неосторожный шаг, попал ногой в одну из нижних растяжек сети. Веревки плотно пристали к телу, и, когда Приамид попытался их оторвать, в серебристых петлях паутины оказалась вторая его нога. Рывок, и он, потеряв равновесие, упал, взмахнул мечом, но его руку, а затем и все тело также опутали тонкие, крепкие веревки. Задние ноги паука усиленно работали, он стягивал петли, одновременно рывками поднимая новую добычу и все больше приближая ее к себе.
Паук все ближе и ближе подтягивал к себе жертву
Герой рванулся, отчаянно силясь разорвать сеть, дергаясь в разные стороны. Однако удавки сжимались все плотнее и плотнее, лишая дыхания, парализуя. Липкие узлы намертво приставали к коже. В ушах зазвенело, тьма стала заволакивать глаза, но он видел, как надвигается на него безобразное тело, как раскрывается внизу плоской головы полукруглый рот, выпуская длинный отросток, похожий на жало осы.
И вдруг сознание прояснилось. В ушах ясно, словно наяву, прозвучал спокойный голос старого Хирона, и Ахилл увидел себя вновь восьмилетним мальчиком, которого старый мудрец однажды подвел к большой паутине, что сплел паук в одном из уголков их жилища. Хирон говорил:
"Пауки - ловкие и коварные охотники. Видишь, как сумел он поймать муху в липкие нити своей сети! И чем больше и сильнее она бьется, тем крепче паук стягивает петли. Однако стоит мухе перестать биться, как он ослабит сеть. Ему не нужно убивать жертву прежде времени - он любит пить сок из живой плоти. Будь муха похитрее, она, быть может, могла бы вырваться из паутины, сразу же перестав трепыхаться, но ей ведь этого не понять! Запомни - чтобы победить паука, надо быть хитрее и хладнокровнее него!"
Усилием воли герой заставил себя прекратить сопротивление. Затем он расслабил все мышцы, выдохнул воздух из груди и повис в паутинных петлях, не шевелясь.
Удавки тотчас ослабли. Паук-сколопендра, уже не спеша, ритмичными движениями поднимал добычу все ближе к себе. Краем глаза Ахилл видел опутанное паутиной тело своего брата. Тот, вероятно, был без сознания - одна из петель захлестнула ему горло. Про себя Ахилл молил Единственного Бога, чтобы чудовище первым приблизило к себе его, а не Гектора. Правая рука героя была по-прежнему плотно стянута петлями, и пара липких узлов пристали к ней намертво, так что нечего было и думать пустить в ход меч, который он все так же крепко сжимал, однако левая рука висела свободно.
- Насекомые - загадочные твари, - вновь услышал Ахилл голос своего старого учителя. - Они очень отличаются от всех прочих тварей, в них есть что-то демоническое, потустороннее, быть может, поэтому люди их боятся, хотя они очень малы. Иногда очень трудно убить насекомое - они живучи. У большинства из них - твердый панцирь, который и для человека порою довольно крепок. Но место соединения головы с туловищем у них всегда уязвимо и наиболее чувствительно. Ты смеешься, мальчик! Ты думаешь: для чего старый чудак столько рассказывает тебе о букашках? Ведь не придется же тебе с ними сражаться? Кто знает, Ахилл, кто знает! Я говорил тебе о пауках, которые ловят птиц? Таких я сам видел. А мне говаривали, что есть где-то и пауки-чудовища, ростом больше человека! Может, они вымерли - но, может, и нет…
Голова твари была уже в двух локтях от лица Ахилла. Стеклянные выпуклые глаза тупо и жадно рассматривали добычу, беспомощно, безвольно висящую в петлях паутины. Ахилл сдерживал дыхание, чтобы даже слишком сильное биение сердца его не выдало.
Еще один рывок серебристых петель. Пасть паука-сколопендры расширилась, длинный отросток выдвинулся сильнее, нацеливаясь в голову жертвы.
- Пора! - прошептал Ахилл.
Его левая рука с быстротою змеи рванулась к рукояти висящего у пояса ножа. Длинное лезвие тускло блеснуло в призрачном свете. Удар был так силен, что рассек шею чудовища чуть не пополам, а следующим движением Ахилл отрубил жало. Мутная липкая жидкость, больше похожая на гной, чем на кровь, хлынула ему в глаза. На какой-то миг петли провисли, судорожно трепыхаясь вместе с телом паука, и ноги героя коснулись земли. Правой рукой он по-прежнему не мог действовать - узлы паутины держали ее крепко, однако он успел еще достать коленчатое брюхо твари и ткнуть ножом во вспученные бородавки, из которых тянулись пучки паутинных веревок.
Чудовище задергалось, забилось, его ноги скрючились, но затем вытянулись, рванувшись к врагу. Рана, вероятно, не была смертельна, и невиданно живучая тварь вступила в бой.
Ударами ножа Ахилл одну за другой рассекал веревки паутины, и паук уже не мог опутать его целиком и подтащить к себе. Но мохнатые лапы упрямо изгибались, натягивая уцелевшие нити, стараясь вновь захлестнуть туловище жертвы.
- Скотина! Безмозглый урод! - задыхаясь, кричал герой. - Сожрать нас решил?! Пантерой не наелся? Подавишься!!!
В это мгновение коленчатый хвост твари изогнулся и достал левую ногу героя. На конце этого хвоста были два крючковатых отростка, похожие на клещи, которые с невероятной силой сомкнулись на лодыжке Ахилла, вонзив в кожу множество мелких зубьев.
От страшной боли герой вскрикнул, нагнулся, но петля паутины хлестнула его по лицу. Ахилл чувствовал, что еще несколько мгновений, и крючья сломают ему ногу.
И тут с каменного пола, хрипя от напряжения, поднялся Гектор. Он очнулся, едва удавка на горле ослабла, а когда Ахилл разрубил часть паутины, молодой царь мешком упал в неглубокое подземное озерцо, что было как раз под самой сетью. За эти мгновения ему удалось нечеловеческими усилиями разорвать несколько опутавших его веревок и встать. Дротик упал в воду и уплыл по течению ручья, еще когда герой неожиданно попал в паучью сеть, однако на поясе висел меч, и Гектор, обнажив его, бросился к чудовищу. С хриплым криком он ударил, вложив в удар всю свою силу, и конец коленчатого хвоста, отрубленный, повис на окровавленной ноге Ахилла.
- Вот тебе, ублюдок! - прорычал Гектор. - Вот тебе, получай!
Тварь продолжала дергаться и биться, и братья наносили ей удар за ударом, кромсая коленчатое тело. В конце концов, когда Ахилл еще раз достал ножом шею паука и почти отделил плоскую голову от туловища, тот, забившись еще сильнее, весь изогнулся и застыл, постепенно опускаясь на полуразрубленной сети все ниже и ниже к воде озерца. Свечение его тела не померкло, а, казалось, еще усилилось, и в этом свете стало видно, как под сводами пещеры заметались несколько громадных летучих мышей. Пять или шесть мышиных шкур висели комьями в петлях гигантской паутины. Быть может, теперь они радовались гибели чудовища?
Еще некоторое время паутина колебалась, потом тоже замерла, наполовину утонув в озерце. Ее серебристые веревки шевелились в воде, как щупальца медузы. Коричневыми маслянистыми полосами расползалась и стекала в ручей густая кровь чудовища.
Глава 8
- Факелы! Где наши факелы?
Это было первое, что сумел выговорить Гектор, когда они поняли, что все кончено.
- Твой попал одним концом в воду и погас, - так же тихо и сдавленно ответил Ахилл. - Вон он валяется… Мой я бросил на камень, и он еще горит. Да если бы и погас, у меня есть огниво.
- Хвала Великому Богу! Если эта тварь светится, как обычные светляки, то дохлая она вскоре погаснет…
- Ничего себе светлячок нам попался! - голос Ахилла против воли задрожал от напряжения и боли: в это время он невероятным усилием разжимал зубчатые крючья, сдирая с ноги обрубок паучьего хвоста. Рана, оставшаяся от них, охватывала всю лодыжку, была очень глубока и сильно кровоточила. Отрезав кусок паутины, герой стянул ногу выше раны, чтобы затем перевязать ее.
Гектор с тревогой посмотрел на брата и тронул его ногу ладонью, проверяя, нет ли затвердения. Ахилл понял это движение и усмехнулся.
- Ну не умру же я два раза подряд от одного и того же! Да еще и нога та самая, в которую попала стрела Париса! Нет, нет, думаю, яда у этого "светлячка" в хвосте не было. Это у скорпиона яд в хвосте, а наш красавчик плетет паутину, значит, он все же паук… А вот липкие узелки его сети, кажется, придется отрывать вместе с кожей.
Ахилл оказался прав. Братья довольно легко разрезали на своем теле многочисленные паутинные веревки, но избавиться от клейких узлов было невозможно, иначе, как отодрав их от тела вместе с клочками кожи. Это было очень болезненно, и ранки, хотя и маленькие, тоже обильно кровоточили.
Освободившись от сети, герои посмотрели друг на друга и оба одновременно расхохотались. Они стояли по колена в воде, рядом с распластанным в озерце трупом побежденного чудовища, но вид у них был совершенно не победный. Всклокоченные, бледные и окровавленные, они походили на призраков, и слабый свет угасающего факела вместе с зеленым мертвенным свечением убитой твари лишь подчеркивал это сходство.
- Надо смыть с себя поганую кровь паука, чтобы она не смешивалась с нашей! - воскликнул Гектор. - Пойдем к водопаду, братец, умоемся, а после я перевяжу твою ногу куском своей набедренной повязки, и мы уйдем из этой проклятой пещеры.
- Тебя больше не тянет ее осматривать? - вырвалось у Ахилла.
Старший брат бросил на него короткий выразительный взгляд и отвел глаза в сторону.
Умываясь в чистых струях пещерного водопадика, молодые люди заметили, что из зала ведет не один выход - справа и слева от коридора, по которому они пришли и в который втекал ручей, виднелись еще два темных отверстия.
- Пещера, вероятно, разветвленная, как многие, подобные ей! - заметил Ахилл. - И, кто знает, что тут еще водится?
- Пускай оно тут водится без нас! - зло проговорил Гектор, поднимая и раздувая факел. - Сейчас уже давно заполдень, и нельзя, чтобы сумерки застали Пентесилею и детей одних возле этой пещеры…
Ахилл кивнул. После того, как они оба едва не оказались бессильны перед чудовищем, таившимся в пещере, их вовсе не успокаивало сознание, что и Пентесилея, и Авлона могут постоять за себя не хуже мужчин. Им, всем четверым, надо было быть вместе. И как можно скорее покинуть проклятые горы.