Ахилл в недоумении посмотрел на чисто выбритые щеки брата, затем тронул ладонью свое лицо. Щетина на его щеках была уж точно не двухдневная…
- Я… Я ничего не помню, Гектор. И ничего не понимаю.
- И не можешь помнить! - воскликнула, возникая из-за мачты, Пентесилея. - Ты же спал трое с половиной суток!
- Что, что?!
Должно быть, у Ахилла был совершенно ошарашенный вид, потому что рассмеялись уже все трое. Но при этом они явно испытывали облегчение.
- Мы пытались тебя будить, - сказала амазонка, - но это было бесполезно.
- И опасно! - добавил, ухмыляясь, Гектор. - Ты только что-то бурчал, а когда я попробовал потрясти тебя за плечо, отмахнулся, да так, что я едва не вылетел за борт… Я читал во всяких сказаниях, что бывает такой богатырский сон, что великие богатыри могут спать и по пять, и по шесть суток, но думал, что это все-таки преувеличение сказителей.
- А я решила, что это из-за той дряни, которой мы все надышались в пещере Цирцеи, - вставила амазонка. - Ты ведь перед этим еще и отравился дурманом, которым ведьма окуривала входящих в ее дворец. Вот вместе и получилось такое снотворное. Только все равно это было долго, и мы уж не знали, как быть.
Ахилл снова провел рукой по лицу, испытывая страшное смущение. Он представил себе, как напугал его близких такой долгий сон, и как все это дико выглядело, и ему стало не по себе. Краска разлилась по щекам героя, но выросшая за эти дни щетина отчасти скрыла ее.
- Хорошо бы воды! - проговорил он, отводя глаза и поднимаясь на ноги. - А еда какая-нибудь есть?
- Охотники уже высаживаются на берег, - сказал Неоптолем. - Потерпи, вскоре будет свежая дичь.
- Вскоре?! - не сдержался герой. - Да я сейчас слопаю весло или кусок паруса. Дайте еды, или вам придется меня похоронить на этом берегу!
- Подожди хотя бы, пока воины выволокут судно из воды! - засмеялся Гектор. - А для этого нам всем тоже лучше сойти с него. Мы не такие уж легкие.
Герои последними спрыгнули с носовой части корабля на рыхлый влажный песок. Мирмидонцы уже цепляли канаты к носовой части, чтобы, ухватившись за них, сдвинуть тяжелый груз. Некоторые собирали и относили в глубь пляжа сброшенные с бортов тюки с оружием, пустые бочки для воды, корзины для снеди.
- С пробуждением тебя, Ахилл! - крикнул Одиссей, стоявший по колено в воде, со связкой дротиков на плече.
Его трудно было узнать: хитон до колен, коротко подстриженная борода, аккуратно расчесанные вьющиеся волосы, - все это делало его моложе лет на десять. От лохматого полунагого дикаря с острова Эрея не осталось и следа.
- По пятнадцать человек к бортам с двух сторон, двадцать человек, берись за канат! - командовал кормчий. - По-тяну-ли!
Однако корабль глубоко зарылся килем в песок, да и люди были измотаны долгим переходом и перенесенными испытаниями, и тяжелое большое судно не поддавалось их усилиям.
- Тянем, тянем! Давайте дружнее и сильнее! - закричал Неоптолем, в свою очередь, берясь за канат.
Корабль дрогнул, стронулся с места и вновь увяз в песке.
- Да ну вас всех к лягушкам в болото! - взревел Ахилл. - Так у вас не скоро допросишься куска лепешки! А ну, посторонитесь!
Герой оттолкнул двоих или троих воинов, ухватился обеими руками за выступающий носовой брус, крепче уперся ногами и потянул что есть силы. Упрямое судно резко дернулось и стремительно поползло вперед. Мирмидонцы, тянувшие канат, почувствовали, что груз стал словно вдвое легче, те же, что, стоя по пояс в воде, толкали корабль в борта, просто попадали, потеряв равновесие.
- О, Зевс-громовержец! - вырвалось у кормчего. - В жизни я такого не видывал…
- И это ты с голоду так ослабел? - воскликнул Одиссей. - А что будет, когда ты перекусишь?