Антуан деликатно спрятал одобрительную улыбку и налил мне сразу два стаканчика - в один воды, а в другой, не больше чем на два пальца… стойте-ка, да это был не херес, а арманьяк. Вот что значит туман в голове… Совсем замечательно. Судя по особо торжественному, хоть и молчаливому поведению, Антуан явно считал нас всех героями, чем страшно гордился. Что ж, это чертовски приятно иногда. Он вдруг начал здорово напоминать Ива, с его благоговейно-чопорной манерой ходить на цыпочках, только в глазах горели несвойственные тому, по крайней мере, в его теперешнем возрасте, задорные веселые искорки.
Отец развернул сверток, аккуратно разложил и просмотрел бумаги и кивнул:
- Великолепная работа.
- У вас будут какие-нибудь вопросы?
- Новых нет. Пожалуй, не сейчас.
- Хорошо, - вздохнул Жиро не без некоторого облегчения. - Но вы совершенно уверены, что возглавлял их другой человек, а не барон де Дизак?
- К сожалению, совершенно уверен.
Жиро кивнул.
- Очень похоже на то. Но тогда кто именно?
- Боюсь, что помимо нескольких имен тех, на кого падают подозрения, я еще не могу сказать этого со всей определенностью. Но полагаю, что все прояснится в самое ближайшее время, в том числе, благодаря вашим бумагам.
Жиро снова польщено наклонил голову.
- Что ж, тогда с вашего позволения, я удалюсь. День выдался весьма нелегкий.
- Это верно, - подтвердил отец и сам проводил гостя до дверей комнаты. Там, должно быть, инициативу перехватил Антуан.
- И все? - спросил я недоумевающе. - Что это было?
- Это был Жерар де Жиро, один из лучших шпионов нашей королевы Екатерины. Он уже следил некоторое время за хранителями. Понятное дело, что королева им не доверяла. А теперь, когда мы свели два и два, это помогло нам чуть не совершить переворот. Вернее, даже совершить. Только король об этом пока не в курсе. - Выглядел отец при этих словах одновременно утомленным, слегка мрачным, и как будто, неведомо чему, страшно веселящимся. Пахло от него немного копотью, немного оружейной смазкой и чем-то ароматно-экзотическим, должно быть, от курений в покоях королевы. - Надеюсь, хотя бы это тебе рассказали?
- Да, об этом Рауль все-таки рассказал. Но о Жиро и словом не обмолвился.
- Ну, это было не так уж важно, из части подробностей.
- А что еще было в этих подробностях? Может, конец света, только я еще не в курсе?
Отец глянул на меня насмешливо.
- Не ворчи. Не все сразу. Все важное ты знаешь, даже то, о котором вряд ли кто-то заговаривал тут вслух. По крайней мере, в подробностях.
- Но Жиро - в конце концов, зачем он приходил? Отдать сверток? Он мог это сделать в любом месте. Почему здесь? Вы даже не поговорили.
- Мы поговорили, но не здесь.
- Это чувствуется. - Отец хмыкнул. - А зачем мне надо было здесь присутствовать?
- А ты разве не догадался? Ты был одной из причин, по которой ему нужно было здесь появиться. Посмотреть на тебя. Заодно, ты посмотрел на него. О чем бы вы ни говорили или не говорили вообще, теперь вы оба знаете друг друга лучше.
- Еще бы знать, что мы такого знаем…
- Неважно, но это вам пригодится. Как ему все равно очень пригодилось бы и понадобилось побывать здесь, чтобы познакомиться с обстановкой. Потому я и пригласил его. Элементарная дипломатическая вежливость.
Я покачал головой.
- Конечно… Просто я так много упускаю в происходящем.
Он пристально глянул на меня.
- Но никто ничего не скрывает от тебя намеренно. А вот ты скрываешь - свою слабость. Ты уверен, что это необходимо?
- Не хочу совсем выключаться из событий. И из жизни… Ты уже знаешь, что меня чуть не пристрелили в собственной постели?
Он кивнул.
- Да, ребята мне уже сообщили. Еще днем. И что все хорошо кончилось.
- Хорошо? Со смертью бедного отца Франциска?
- Знаешь, при таких событиях очень много кто может умереть. И мы тоже.
- Да. Знаю. Диана мне кое-что рассказала… Я не думаю, что убить хотели именно меня.
Отец молча приподнял брови.
- И по-моему, это хорошо, что он так ошибается, хоть и не знаю, как ему это удается. Должно быть, у него всегда было так себе с логикой.
- Было немного, - сдержанно сказал отец. - Но я бы, на твоем месте, не слишком на это надеялся. Наличие и отсутствие логики наблюдается у него довольно бессистемно. Если он не проявляет ее в одних случаях, это не значит, что не проявит ее в других.
- И именно поэтому все надеялись, что он никогда не совершит такой глупости, какую совершил? Несмотря на то, сколько он знал, какой у него был доступ к информации, несмотря на то, что он знал, что риск вообще возможен.
Он качнул головой.
- Да, это сделало его несколько непредсказуемым. Но кто из нас предсказуем до конца?
- Да… Кстати, ты не сказал Жиро, что хранителей возглавляет Клинор. С какой целью мы это скрываем?
- Только с той, что у нас нет убедительных доказательств. Кто всерьез в это поверит? По-крайней мере, сразу? В то, что он действует самостоятельно уже несколько лет? "Парню" ведь не больше двадцати. Для того чтобы поверить, по крайней мере, нужно время.
- Угу, пожалуй…
- Но он один из первых в списке подозреваемых, как человек, который очень много знает, в том числе, точно знает, кто возглавляет хранителей.
- Ага… Хорошо, теперь буду знать, в каком статусе его можно упоминать.
- Странно, что мы не поняли раньше, кто он такой.
- Но как? Если мы ничего не помнили.
Он подавил вздох.
- Это вам почти нечего было вспомнить, глядя на него. Но я когда-то видел его таким. Просто я не обращал на него внимания. - В каком-то смысле - оборотная сторона заблуждений Клинора насчет того, кто он сам?
Мы немного помолчали.
- Значит, правда? Генетическая копия?
- Да. Это логично. Его отрава на него самого не действует. И он - это он - в наиболее полной мере, насколько можно представить. Идеальный вариант, чтобы прожить целиком еще одну, новую жизнь.
- Идеальный… Но теперь, когда он здесь, вряд ли он сможет это повторить. - Может быть, мы не бывали собой, отправляясь в прошлое, и все-таки, в этом было много от того, чтобы проживать множество жизней, и даже тем интересней, что не совсем своих. Здесь он мог прожить еще одну свою, практически целиком, от начала до конца, но только одну. Он должен очень дорожить собой. Потому, при первых признаках опасности, он затаился.
- Что ж, не всякому удается прожить даже одну жизнь в роли бога.
Верно. Совершенно. Ничего не скажешь…
- И Жанна его тоже не чувствовала, - добавил я озадаченно, опомнившись. - Она поняла, что что-то не так с нами, что-то не так с Дизаком, но о Клиноре даже не вспомнила. И ведь нельзя сказать, что они не встречались.
- Ну, это проще простого. Мы изменились. Дизак тоже. И случилось это совсем недавно. А Клинор таков изначально. Он не менялся, и она не ощутила никакой перемены. К тому же - ничего личного, он не подходил к ней близко, не преследовал, не проявлял интерес. И что еще она там говорила про "наши тени"? Что они черные? Что в них страх, растерянность, тревога? Вряд ли Клинор хоть раз попадался ей в подобном состоянии. А для нас, произошедшее почти без объяснений, было еще каким ударом.
"Как, выходит, и для Дизака…" - подумал я. Диана права, между нами куда больше общего, чем можно представить.
Снова вошел Антуан. Едва открылась дверь, по комнате разлился сочный и теплый, дразнящий аромат запеченных с яблоками цыплят в душистых специях и свежей выпечки. Антуан водрузил поднос на стол между нами и, еще раз торжественно поклонившись, вышел.
- Кажется, у меня пропал аппетит, - заявил я мрачно.
- С какой стати?
- Понятия не имею, что он сделал с Нейтом. Как он заставил его к нему присоединиться? Переместиться навсегда в сознание человека, который его старше - а продолжительность жизни тут поменьше нашей, и Дизак не был генетической копией Нейта. И вообще никакой. Как он это сделал? Просто обманул? Как? Как заставил играть ему на руку? И зачем ему вообще был нужен Нейт через столько лет - если предположить, что сам он тут очень давно. Разве что, ему был нужен кто-то на подхвате, обладающий нужными знаниями, и кто мог бы оценить размах идеи перед самым наступлением? Почему он был уверен, что все пойдет гладко? Почему Нейт перед самым концом словно очнулся и попросил прощения? Что с ним такое было?
- Накладка сознаний, - сказал отец, смочив усы в большом серебряном кубке.
- ?
- Рауль не сказал тебе? Когда он был в двадцать седьмом веке, он обнаружил, что его сознание, наложенное на чужое, помогло его носителю начать приходить в себя. Правда, не окончательно. Но он начал вести себя нетипично. Стал проявлять больше личностных черт, правда, довольно низменного характера, так, будто в его программе появилась ошибка. Со стороны он казался бы почти нормальным. Только… гм… последней сволочью, и на самом деле, он был по-прежнему управляем со стороны. Он не очень любит это вспоминать.
- Ты хочешь сказать, что он просто тоже был отравлен?
- Судя по всему.
- Что ж… Собственно говоря и отец Франциск вел себя довольно нетипично…
- Ну вот, и даже без всяких накладок.
- Тем более, зачем он ему понадобился? Если он тут же подавил его личность?
- Но ведь не знания. Он решил, что ему пригодится кто-то, кто будет знать, почти так же много как он, чтобы быть ему полноценным помощником. И Нейт сыграл еще одну роль - спутал следы. Отвлек наше внимание. И мы уже не застали Клинора в начале его пути.
За стеной реальности толщиной в молекулу притаилось нечто или, вернее, ничто - температуры абсолютного нуля.
* * *
- Не нужно, - мягко попросил Клинор. - Говоря о них, придавая им слишком много значения, вы придаете им силу.
- Кому это? - опешил я.
- Всей этой нечисти, - ответил он.
"Тьфу ты… - раздраженно подумал я, - вот уж заговаривать об этом всерьез - это точно значит придавать им силу…"
Уж не припомню, что нас потянуло тогда в эту авантюру - возвращаться вдвоем ночью через лес. Вероятно, у Клинора были свои причины для самоуверенности, не только неколебимая вера в небесную защиту. А мне показалось зазорным отставать от тихого благочестивого соседа, намеренного очертя голову двинуться в темную чащу. Но на полдороге я отпустил какую-то шуточку насчет нежити, в которую превращаются похороненные на перекрестках самоубийцы или испустившие дух в канаве неразумные путники - лучше ведь шутить о них, чем принимать всерьез, когда кругом ни души, почти кромешная тьма, над дорогой-то и дело замшелыми призраками проносятся совы, а сворачивать назад - слишком поздно..
- Бросьте! Это всего лишь шутка. Чтобы не заснуть в темноте.
- Шутка? Что же веселого в вашем страхе? - поинтересовался он кротко, и я с трудом подавил желание свернуть ему шею. - Только вера, спокойная и безмятежная, лишает нас страха.
- Разве что вера в крепкую сталь и неподмокший порох! - проворчал я уязвленно.
- Человек никогда не бывает избавлен от страха, - продолжал он после довольно-таки затянувшегося молчания, прерывающегося лишь перестуком копыт, конским фырканьем, душераздирающим скрипом ветвей, шумным хрустом веток по сторонам от дороги, тявканьем лисы или визгом какого-то мелкого зверька, угодившего кому-то в зубы. - Особенно, лишенный веры. Вам не кажется, что это очень печально?
- Очень печально, что на это, как правило, имеются причины, - ответил я недовольно. - Прекраснодушие - это чудесно, но чаще всего оно проистекает из обычной глупости.
Клинор тихо рассмеялся.
- Для вас обычен мир, в котором существует опасность. В котором все не доверяют друг другу и угрожают.
- Неужели вам знаком другой? Если да, то определенно это дивное царство обретается не на грешной земле.
- Верно, - вздохнул Клинор, подняв голову и взглянув на небо - над краешком сплетенных в черное кружево ветвей поднималась луна - лишь начавшая идти на убыль. Она посеребрила дорогу и ветви, залила все мерцающим молоком. Клинор подставил ее свету лицо, мечтательно, будто умываясь в призрачном светлом потоке и улыбнулся, зажмурившись, но когда он открыл глаза, они показались темными и жесткими, а в усмешке притаилось какое-то неприятное злорадство. - Это и есть истинное и верное Царство Небесное. Но скоро оно, наконец, настанет. На земле.
Он сказал это так твердо и уверенно, будто говорил о каком-то решенном и обычном деле.
- Когда-нибудь, несомненно.
Он даже не заметил иронии.
- Весь наш мир одержим дьяволом, - сказал он совершенно серьезно, чем чуть не насмешил меня. И кто тут говорит о нечисти? - Вы когда-нибудь задумывались об этом? Только подумайте, с начала и до конца история человечества - это история войн и братоубийства.
- Да. Что ж тут теперь поделаешь? - В его словах был странный оттенок, который я никак не мог распознать и определить. Слова были привычными и знакомыми, и в то же время, в них чудилось что-то чуждое, и только потому я не разозлился окончательно на эти банальности. - Полагаю, историю о Каине и Авеле вы знаете лучше меня. С начала времен и далее - навеки.
Он покачал головой.
- Все это можно исправить. - Ну разумеется, прекраснодушный недоумок…
Я и не подумал скрывать смешок.
- Знаете, что причиной всему злу, что есть в людях? - спросил он по-прежнему смертельно серьезно.
- И что же?
- Запретный плод. То, что зовут первородным грехом, и то, что не выполоть простым крещением. Плод познания добра и зла.
- Да неужели! Трудновато будет вернуть его опять на дерево. Слишком давно его съели.
- Глупости, - чопорно ответствовал Клинор. - Его можно вернуть иначе. Не спорю, это иносказание, но взяв однажды на себя право судить о добре и зле, всяк вершит этот суд как знает, скорый и неправый.
- Ушам своим не верю! Наконец вы говорите что-то здравое, Клинор. А как, по-вашему, не было ли главной бедой, что люди отведали всего лишь недозревший плод? Оттого и судят "скоро и неправо" обо всем, за что бы ни взялись? Им только кажется, что они что-то знают о добре и зле. А на самом деле - ничегошеньки!
- Верно. Они просто не умеют судить правильно. Но и это можно исправить, - заметил он с улыбкой.
- Да, и каким же образом?
- Людям следует избавиться от этого плода, - заявил он, будто это было обычнейшим делом. - Однажды они перестанут судить о добре и зле. Будут жить бесхитростно, веря друг другу, без сомнений, без страданий, полные веры, счастливые. Просто перестав судить обо всем кто во что горазд.
- Просто? По-вашему это, выходит, просто?
- Да, перестав. По крайней мере, так, как сейчас.
- Сперва этот мир начнет напоминать Эдем.
- Одно последует за другим, - произнес он терпеливо.
- И никак иначе. Но что - за чем?
- Дело в том, что творение еще не завершено…
- А вот это - пожалуй…
- И все однажды изменится, в нужное время, в нужном месте, нужным образом. Однажды мы вернемся к истокам. Второе пришествие принесет свет грядущего в прошлое, ближе к началу времен, мир станет чистым прежде, чем осквернится окончательно, а проклятые времена буду стерты, словно их никогда и не было!..
- Э… минутку, Клинор, вы не заговариваетесь?! Мир осквернится окончательно, и из этого-то грядущего должен прийти свет? Вы ничего не путаете?
- Тьма и свет разделятся. Прежде чем придет свет, будет слишком много тьмы. Но от нее можно избавиться. Избавить от нее многие, многие времена.
Кажется, я окончательно потерял нить и смысл разговора. Что же, ночь на дворе. Видно, у каждого свой способ спать на ходу.
- Что ж, надеюсь, это случится не при моей жизни, - пошутил я.
- Ошибаетесь. Это произойдет очень скоро. И вы увидите, как изменится мир.
- Не уверен, что хочу увидеть конец света.
- Конец света? Кто говорит о конце света?
- А разве это я говорил о втором пришествии?
- Оно не принесет погибели, оно принесет свет!
- Некий Иоанн был бы не совсем с вами согласен. Свет светом, но что будет перед тем?
- Ничего ужасного.
- Никаких труб и печатей? Никаких четырех всадников, никакого "зверя из моря"?
- Никаких.
- И откуда же вам это известно?
- Считайте, что это… откровение!
- Ну да, конечно!.. - рассмеялся я. - Что ж, раз все будет так прекрасно, то пускай случается! Тогда не жалко! И значит, никакой тьмы внешней?
- Никакой!
- Прекрасно! - и мы оба рассмеялись…