– Вполне, – Дик усмехнулся. – Пожалуй, нам пора. Иначе завтра юному королю будет не суждено продолжить свой поход до Лондона.
Энтони с удовольствием продолжил бы пить, но подобрать слова, необходимые для возражения, а потом составить из них понятную, членораздельную фразу оказалось несколько затруднительно.
– Пойдемте, граф, – над Вудвиллом выросла громадина в лице Бэкингема. Генри стоял как скала и казался трезвее трезвого. – Я помогу вам добраться до своих комнат.
Глостер кивнул и вышел. Это было последним, о чем Энтони помнил. Он не знал даже, как оказался в постели. Бэкингем же, препоручив графа слугам, сбежал вниз по добротной и местами скрипучей лестнице и направился в конюшню. Там в соседних стойлах стояли гнедой и вороной жеребцы, выделявшиеся своей статью и гордым изгибом шей в сравнении с конями прочих постояльцев.
– Так, говоришь, опасался бы соседства? – усмехнулся Ричард. – Серри, покажи герцогу зубки.
Конь фыркнул и покосился на Генри очень недобро.
– Помилуйте, герцог, – Бэкингем пожал плечами и осклабился. – Этот дурак поверил бы, даже скажи я, будто вы превращаетесь в красного дракона!
– Не перегибай.
– Вот потому я и поведал ему страшную легенду, которой в деревнях пугают непослушных детей.
– Меня сильно тревожит это, – признался Глостер. – Когда-нибудь все эти слухи обернутся против меня.
– Надеюсь, враги не воспримут всерьез вашу сделку с дьяволом.
Дик хмыкнул.
– Я слышал об этом, пока направлялся сюда, – пояснил Генри. – За спасение вашей души хозяин преисподней оборотился в этого красавца и теперь дарует вам победу в сражениях, – он не удержался и провел рукой по лоснящейся шерстке, заслужив еще один неприязненный взгляд жеребца.
Серри раздраженно махнул хвостом и всхрапнул.
– Придется следить за тобой тщательнее, – Дик потрепал коня по шее, успокаивая. – Мало ли что может взбрести в дурные головы.
– А ведь… – Генри задумчиво похлопал по крупу своего вороного, – если подкупить кузнеца, тот может вполне загубить коня. К примеру, подкует укороченными гвоздями. С виду не придерешься, а подкову потерять легче легкого. А если во время боя…
– Замолчи!
– Неужели мне удалось поколебать уверенность самого Белого Вепря?! – рассмеялся Бэкингем.
Дик ткнулся лбом в конскую шею. Он и сам не знал, почему эти слова вдруг так подействовали на него. Словно темная холодная волна поднялась в душе и захлестнула. Спазмом свело горло, не позволяя ни вдохнуть, ни выдохнуть. Подобное состояние продолжалось несколько мгновений, а затем отпустило, будто и не было.
– Пока все случившееся оказалось лишь во благо, – заверил Бэкингем, он, похоже, так ничего и не заметил. – Этот худородный граф столь проникся моим откровением, что рассказал все и дальше больше!
– Вне сомнений, вечер выдался неплохим, – согласился Глостер. Вздохнул и выпрямился. Огладил гриву Серри, пропуская меж пальцев жесткие волосы.
– А какая будет ночь… – Генри мечтательно прикрыл глаза. – На постоялом дворе я видел нескольких служаночек, весьма недурных собой.
– Ночь будет суматошной, – усмехнулся Ричард. – Нам следует спешить, до рассвета осталось не так уж и долго.
К полудню следующего дня с трудом продравший глаза Энтони мог наблюдать в окне вооруженных людей из свиты герцога Глостера. Мучимый суровым похмельем граф даже почти не расстроился такому обстоятельству. Он вернулся в постель и приказал не будить до ужина.
Оцепление тянулось и вдоль дороги на Стоуни-Стратфорд – людей у объединенных сил Глостера и Бэкингема хватало. Посты расставили на тот случай, если Риверс попытается бежать или установить связь с сообщниками. В тот же день Энтони Вудвилла препроводили в Памфретский замок – одну из резиденций Ричарда – для выяснения подробностей заговора королевы.
Прибыв в Стоуни-Стратфорд, герцог отправил под арест остальных заговорщиков: сэра Томаса Вогена, давнего друга семейства Вудвиллов, и младшего сына королевы от первого брака лорда Ричарда Грея. Затем Дик собрался нанести визит юному королю, но тот его опередил и явился сам.
– Как вы посмели?! – услышал герцог прежде, чем увидел невысокого рыжеволосого юношу, больше похожего на Вудвилл, нежели брата. – Вы… вы… вы, – негодовал король.
– Я, – Ричард учтиво поклонился.
– Ч… что вы намерены делать? Это узурпация власти! Вы желаете убить меня? Где мои дядья?!
– Один из них перед вами, Ваше Величество, – заверил Глостер. – А людей, сопровождавших вас, я намерен судить. Они ускорили смерть вашего отца и моего брата, потворствуя чревоугодию, сгубившему его здоровье.
– Мать говорила… тучность отца по воле Господа и… Все Йорки такие…
– Взгляните на меня, – Ричард улыбнулся, – на себя. Вы урожденный Йорк, Ваше Величество.
Эдвард смущенно потупился:
– Но…
– Также я обвиняю их в нарушении последней воли короля Эдуарда IV. В попытке отстранить от должности назначенного им лорда-протектора королевства, лишить его регентских прав, полномочий и жизни.
– Герцог Глостер, – проронил король. – Но это ведь королевский совет. Это он лишил вас власти…
– Совет утратил свои полномочия после смерти вашего отца, – мягко напомнил Ричард. – Эти люди замышляли и против вас, мой король.
– Меня?! – Эдвард, не поверив, поднял взгляд. Каким только не расписывали ему родича отца. По рассказам, тот казался кровавым чудовищем. Однако стоящий рядом человек скорее нравился юному королю, нежели страшил его.
– Посудите сами, – произнес Глостер. – Регент обязан блюсти интересы несовершеннолетнего престолонаследника. Однако скажите, как он станет делать это, лишенный всяческих прав? Вам смогут навязать любое решение, а регента рядом не окажется. И некому будет отстоять ваше законное право на трон.
– Но… моя мать – королева! Она не даст в обиду того, кому подарила жизнь.
– Король обязан прозревать будущее, – возразил герцог. – Если не воспротивиться этому решению сейчас, то каждый раз, когда на престол будет восходить юный король, он будет беззащитен. А ведь ему может и не повезти, так же как вам. У вашего далекого потомка может не оказаться такой матери, как Елизавета Вудвилл.
Эдвард прикусил губу и нахмурился. Он искал, как бы возразить, и не находил слов. Герцог Глостер оказался очень убедителен. А еще рядом с ним почему-то становилось теплее. Даже уходить не хотелось.
– Ваше Величество, – Ричард преклонил колено и поймал взгляд юноши. Все еще испуганный и растерянный, но недоверия и злости в нем больше не было. – Примете ли вы мою службу?
– Да, – не колеблясь ни мгновения, ответил Эдвард.
Глава 9
– Да, – кричала Вудвилл. – И эти гобелены захватите тоже! И вазы… И…
– Мама! – Дорсет ухватил ее за плечи. – Что ты творишь?
– Я не понимаю! – Елизавета попыталась вырваться, но старший сын держал крепко. – По наглости или недомыслию он сделал это?.. Он мстит! За смерть Кларенса, конечно. Но я забрала у него одного брата, а он… он!
Арестованных родичей она уже мысленно похоронила. Не мог такой зверь, как Глостер, оставить их в живых. Однако Елизавета не собиралась молча сидеть и оплакивать их.
– Я скроюсь в Вестминстерском аббатстве, – заявила она. – Любой преступник может скрываться там в течение двух месяцев. А за это время… за это время обстановка в стране изменится!
Дорсет поджал губы:
– А если нет?..
– Значит, меня казнят! – воскликнула Елизавета и разрыдалась. – Глостер отправил письма членам парламента и магистрата.
– И? – маркиз пытался ее успокоить. – Он не посмеет поднять руку на вдову брата.
– Его действия сочли законными! Понимаешь? А Глостер… он мнит меня виновной во всем… в убийстве Кларенса, смерти Эдди… во всех несправедливостях мира! Он даже этого безумца Ланкастера не захотел мне простить!.. Пусти! – при упоминании Генриха VI, убитого в Тауэре, маркиз слишком сильно сжал ее плечи. Дорсет терпеть не мог вспоминать об этом ничтожестве.
Королева вздрогнула. Выпуталась из объятий сына. Медленно повернулась. Взгляд Вудвилл скользнул по картинам, изображавшим ее мужа. Эдуард во всем величии и в королевских регалиях взирал на свою вдову и – Елизавета могла поклясться в этом – ухмылялся.
– Картины… – прошептала Вудвилл. – Картины! – взвизгнула она. – Их тоже надо забрать в Вестминстер! И корону! И…
Дальше маркиз не слушал. Он повернулся на каблуках и вышел из зала. Дорсет собрал всех верных ему людей, и с войском, превышающим объединенные силы Глостера и Бэкингема, выступил к Нортхэмптону.
* * *
Повозки затормозили, а потом и встали. Елизавета вышла из кареты и поспешила выяснить, чем обусловлена задержка. Она обязана успеть до прихода в город Глостера! Он не посмеет нарушить неприкосновенность Святилища!
Кроме самой Вудвилл в Вестминстер направлялись несколько телег с поклажей. Она взяла с собой королевские регалии и две части казны, которые не вывез адмирал, сокровища, драгоценности. А также драгоценную утварь из дворца, золотую и серебряную посуду, драгоценные уборы и платья, резную мебель, гобелены, картины. Добравшись до аббатства, повозки застряли в узких воротах, намертво перегородив путь.
– Расширяйте проход! Рубите стены! – приказала Елизавета. Она сжала кулаки. Казалось, весь мир обернулся против нее, а Ричард Глостер вот-вот появится за спиной на своем огромном жеребце. – Быстрее!
Слуги попытались перетаскать поклажу на руках, но вещей оказалось слишком много. Вудвилл приказала им браться за инструменты и не терять времени. Стены уступали неохотно. Вестминстер мог выдержать длительную осаду и штурм.
Вокруг телег то и дело сновали прохожие: оглядывались, присматривались. Каждый раз их приходилось отгонять словно назойливых мух. Приближался вечер. Когда стемнело, появились какие-то сомнительные личности: шныряли вокруг, норовили стянуть с воза что-нибудь ценное.
* * *
4 мая 1483 года – в день, назначенный Вудвиллами для коронации, – престолонаследник, сопровождаемый Ричардом Глостером и герцогом Бэкингемом, торжественно въехал в столицу. Процессию встречали ликующие лондонцы. Юный Эдвард восседал рядом со своим знаменитым дядей и восторженно улыбался. Радовало его не только происходящее на улицах, но и первая победа.
Военное столкновение войск маркиза Дорсета и его эскорта разрешилось в пользу последнего. Брат превосходил числом, но не умением, Глостер разбил его играючи. И пусть сам юный король не принимал в битве никакого участия, он чувствовал свою сопричастность.
– О, Ваше Величество, вы не видели нас в битве при Барнете! – заверил Бэкингем.
Ричард вскинул бровь и покосился на герцога, не скрывая усмешки.
– Йорк тогда был в меньшинстве. Ланкастерские силы превосходили нас ровно в два раза! Но благодаря находчивости Ричарда мы сокрушили Безумного Генриха и французскую волчицу раз и навсегда, – Генри вскинул подбородок и улыбнулся какой-то симпатичной горожаночке. – Что нам после этого какой-то Вудвилл?!
– Ваше Величество, – Ричард поклонился кивком головы, – вас сейчас встретят представители города. Позже проводят во дворец епископа Лондонского, отведенный вам в качестве временной резиденции. Там в присутствии именитых гостей состоятся торжественные чествования.
Эдвард кивнул.
– С вашего позволения я не буду присутствовать на них. У регента за время отсутствия накопилось множество государственных и личных дел.
– Я отпускаю вас, герцог, – согласился король. – Но я надеюсь на скорую встречу.
– Непременно, Ваше Величество, – Ричард придержал коня и свернул на малоприметную улочку. Подождал немного, провожая взглядом остатки процессии, и неспешной рысью направился в Кросби Пэлас.
На следующий день он созвал новый королевский совет. Дик рискнул оставить его почти в прежнем составе. В столице, похоже, не оказалось лордов, не связанных с Вудвиллами.
Новый совет начал свою работу с выполнения воли покойного короля и провозгласил Ричарда, герцога Глостера, регентом и лордом-защитником королевства. Срок регентства продлили на двенадцать лет – до совершеннолетия престолонаследника. Со своей стороны Дик обещал руководствоваться решениями совета и ничего не предпринимать без его согласия.
Также совет полностью одобрил предложение герцога Бэкингема и поселил Эдварда в королевских апартаментах Тауэра, назначив его коронацию на 24 июня того же года.
В первый же день своего регентства Ричард издал указ о помиловании всех солдат и матросов, желающих покинуть мятежного адмирала, укравшего большую часть казны и бежавшего с ней во Францию, и присягнуть на верность новому королю. Сам Вудвилл после недолгих странствий осел в Бретани, где близко сошелся с неким Хенрихом Тьюдором. Молодой человек оказался весьма прытким и скользким, он сумел убедить беглеца в своем праве на английский престол и даже завладел частью украденных сокровищ.
* * *
В зале горели свечи, но все равно было темно. На душе скреблись кошки. Вудвилл сидела в Вестминстерском аббатстве вместе с казной, большой королевской печатью и своими родичами. Открытого бунта не планировала, но при дворе остались верные ей люди. К примеру, мадемуазель Шор, ее близкая приятельница и любовница Эдуарда IV, посещавшая королеву едва ли не каждодневно.
Об этом Ричарда предупредил Френсис Ловелл, порядком пообвыкшийся в столице и имевший информаторов как в среде горожан, так и при дворе. Друг убеждал остерегаться и присматриваться к придворным, а Дику хотелось уехать в Миддлхейм к Анне и сыну, забыв о происходящем как о страшном сне. Он привык к полю боя, к клинкам, летящим в грудь, а не к яду в бокале и кинжалу, метящему в спину.
Увы, Ричард дал присягу и теперь не смел бросать королевство. Регент обязан поддерживать юного короля и служить государству. И никому не может быть дела до бессонницы и кошмаров, мучащих его едва ли не каждую ночь.
В душных снах Дик сражался, окруженный полчищами крыс в латах и с мечами в тонких лапках. На его шлеме сияла корона Англии, а нападающие тянулись за нею и скалились. Ричард знал, что подмоги ожидать неоткуда. Оглядываясь, он видел человеческие лица, но, приглядевшись, понимал: ошибся. Если рядом с ним и были люди, их убили первыми. Опустить оружие или сдаться казалось немыслимым. Оставалось биться. До тех пор, пока пропущенный удар не лишал этой возможности.
В кошмаре Дик чувствовал настоящую боль. Он старался сжаться, спрятаться от нее, но на самом деле мог лишь терпеть. Жжение в шее и пояснице, поначалу казавшееся невыносимым, медленно отступало, а потом Ричард начинал осознавать, где находится, – в своих апартаментах во дворце.
Сегодня он встал задолго до рассвета. Распахнул окно и сел на подоконник – как в детстве. Земля куталась во тьму, небо казалось светлым, несмотря на ночь, и чистым на удивление. Впрочем, сидеть так вскоре показалось скучным. Дик наскоро оделся и осторожно вышел, стараясь создавать как можно меньше шума.
Безлюдные коридоры будили любопытство. В полнолуние здесь бродили неприкаянные души королей и придворных. В Тауэре, говорят, недавно видели призрак Генриха VI, который вещал о хрустальном сосуде и искал свою супругу. Видимо, жену он нашел, поскольку с Маргаритой случилась истерика, и после очередного ее письма во Францию Людовик XI изъявил желание выкупить несчастную родственницу из заточения.
Сам Дик привидений не боялся. Он, пожалуй, даже жаждал увидеться с некоторыми из них. Например, с братом. Он ведь расстался с Эдуардом не лучшим образом. Между ними словно встала стена. Хотелось исправить это, подобрать нужные слова, сказать, насколько брат дорог, но время оказалось упущено безвозвратно.
Голосам он вначале не придал значения. Потом попробовал уйти, ему вовсе не хотелось смущать влюбленных. Но случайно услышанная фраза заставила Ричарда остановиться. Он прислушался и с удивлением понял, кто скрывался за неплотно прикрытой дверью, – лорд Гастингс и Джейн Шор.
– Милорд, – полушепотом произнесла женщина, – зачем… зачем вы писали Глостеру?..
– Такова была воля Его Величества, – без колебаний ответил Гастингс. – Елизавета узурпировала трон.
– Но теперь… вы же видите. Ах! – женщина вскрикнула и тонко захихикала. – Милорд, – в ее голосе слышались одновременно осуждение и одобрение. – Не мешайте. Я хочу договорить. Ведь теперь вы с нами, Уильям. Если вы с нами, то и вся Англия тоже.
– Кто же утверждает подобное?
Гастингс мог пытаться выяснить имена заговорщиков. Дик надеялся на это всем сердцем. Но слишком уж довольные интонации проскальзывали в голосе, который регент привык считать беспристрастным.
Некоторое время слышно было лишь неявное бормотание, перемежаемое какими-то хлопками.
– Люди, – ответила Шор. – Милорд, вы истинный рыцарь. Вы герой! Только благодаря вам Эдуард сел на трон!
– Такое утверждение преувеличено. И весьма, – но в голосе лорда сквозили нотки высочайшего довольства. – План придумал Ричард.
– Не то важно, кто придумал, а кто осуществил задуманное! – заспорила Шор. – Однако сейчас Глостеру уже не поможет ничего. Никакая изворотливость. Даже если Ричард отстоит свое право на регентство, долго ли он сможет удерживать власть без казны?
Дик фыркнул и скривился. Его не услышали, конечно, но как же захотелось войти! Сказать, что обходиться без денег можно, попросту перестав тратить их.
Ричард по праву считался одним из богатейших людей острова и даже Европы. В том числе благодаря системе векселей. С кредиторами Дик всегда оставался честен, и те верили ему на слово, не то, что Вудвиллам.
– Даже если он проведет коронацию Эдуарда V на свои деньги, как будет управлять королевством? – продолжала тем временем Шор. – Чем станет платить кредиторам, чиновникам, слугам, придворным, воинам и торговцам? Как он выйдет из этого положения? Пойдет штурмом на Вестминстерское аббатство? – она рассмеялась неожиданно громко. – Или подожжет его с четырех сторон, лишь бы выкурить оттуда королеву, сидящую на сундуках с золотом? Нет, на это он не пойдет. Он даже новый налог собрать не сможет!
– Я помню, – проронил Гастингс с какой-то непонятной интонацией. – Не далее как месяц назад Вудвиллы уже собирали дополнительные средства "на охрану и коронацию юного короля", а потом они благополучно уплыли во Францию.