- Ты настоящий труженик, Израиль. Может быть, у тебя и получится. Если да, то ты сможешь вести счета для многих людей в городе, не только для меня, - сказал Плезант. - Старайся, и в конечном итоге, в один прекрасный день, ты сможешь купить себе собственный приличный дом.
Коделл почти улыбнулся, но в последнюю минуту удержал свое лицо серьезным. Это вообще-то могло получиться. Благодаря войне, теперь все перевернулось. Свободный негр, достаточно разумный, чтобы держаться подальше от неприятностей, мог многого достичь, не опасаясь косых взглядов.
- Только показать мне, сар, а я постараюсь, - повторил Израиль. - Лучше места, чем здесь, мне не найти. Я рад, что не ушел с синими северянами. Судя по тому, что пишут газеты, неграм там тоже не сахар - там нас могут повесить на фонарном столбе только лишь за прогулку по улице.
- Возможно, ты прав, Израиль, хотя мне и стыдно признаться в этом, - сказал Плезант. Коделл кивнул.
- Белые люди на севере, кажется, обвиняют в войне негров.
Стихийные антинегритянские выступления прокатились сначала по Нью-Йорку, а затем по Филадельфии в течение нескольких дней, как бы передавая эстафету. В Вашингтоне пикеты Конфедерации на другой стороне Потомака наблюдали за борьбой федеральных войск с поджигателями, которые хотели подпалить цветные кварталы города.
И вдоль реки Огайо белые люди с ружьями разворачивали рабов назад. Стоя на берегах Кентукки, они твердили: - Это не ваша страна, - и открывали огонь, если негры не хотели вернуться. Южные газеты сообщали о всех злодеяниях, о каждом таком случае в США в мельчайших подробностях, как бы предупреждая черных, чтобы они не ожидали теплого приема на севере.
Израиль тяжело вздохнул.
- Как же нелегко быть ниггер, независимо от того, где ты есть.
Это уж точно, подумал Коделл, тут нет сомнений. Израиль поставил графин с виски и пошел обратно в дом. Коделл отхлебнул из своего стакана и закашлялся. Огонь прокатился по горлу и превратился в приятное тепло в животе - тепло, которое начало распространяться по всему его телу. Плезант поднял свой бокал.
- За свободный фермерский труд.
- За свободный фермерский труд, - повторил Коделл. Он снова выпил; тепло в теле усилилось. И посмотрел вокруг. Ферма производила впечатление.
- За свободную ферму, которая принесет хороший доход.
- Если погода не подведет и цены не упадут, я его получу, - ответил Плезант. Он был новичком в сельском хозяйстве, и энтузиазм в его голосе звучал слишком уж оптимистично. Он продолжил: - Судя по прессе, дальше на юге и западе погода гораздо хуже. Я не желаю кому-либо худа, но это играет мне на руку.
- Сколько человек работает у тебя?
- Семеро - из них три свободных негров, два ирландца…
- Я видел одного из них в огороде. - Коделл понизил голос. - Мне кажется, ты должен знать, что он дезертир из моего полка.
- Кто, Джон? Вот как? - Плезант нахмурился. - Что ж, закрою глаза на это. До сих пор у меня с ним не было никаких проблем. Кроме того, у меня работает несколько местных белых мужчин здесь, а Том - один из черных - выкупил свою жену Хэтти из рабства пару лет назад, и теперь она готовит для нас.
Как бы комментируя его слова, из задней части дома начал набирать силу гомон собравшихся людей. Плезант усмехнулся.
- Время обедать. Пошли, Нейт.
Обед, состоявший из жареной ветчины, сладкого картофеля и кукурузного хлеба, был подан на открытом воздухе, за кухней. Хэтти, очень крупная и очень коричневая женщина, казалось, принимала за личное оскорбление, если кто-нибудь за столом не наедался до того состояния, пока не в состоянии был двигаться. Коделл также постарался не разочаровывать ее. Наевшись до отвала, он откинулся на спинку скамейки и присоединился к беседе Плезанта с наемными рабочими.
Кроме ранее виденного Джона Моринга, Коделл также знал Билла Уэллса, пополнившего их роту незадолго до начала кампании в прошлом году. Уэллсу было тогда только восемнадцать; двадцатилетний теперь, он все еще выглядел гораздо моложе.
- Теперь вам не послать меня таскать фляги, господин старший сержант, сэр, - сказал он с усмешкой.
- Я попрошу Генри, чтобы он нашел тебе сейчас занятие потяжелее, - ответил Коделл, и Уэллс изобразил утку, счастливо избежавшую попадания из ружья.
Муж Хэтти Том, Израиль и еще один цветной по имени Джозеф, скучковались вместе. Они вели себя тише, чем белые, и вели свой негромкий разговор - будучи свободными, они тем не менее старались не выделяться на общем фоне. Но когда Израиль начал хвастаться, что он собирается учиться арифметике, Том приподнял бровь и сказал: - Если ты, Израиль, будешь тот человек, кто считать мой плата, я буду пересчитать это дважды, когда получать ее.
- Ты не сможешь подсчитать ее и один раз, ниггер, - заявил Израиль высокомерно.
- Масса Генри, я знаю, что он заплатит мне правильно, - сказал Том. - А вот ты…
Многозначительная пауза повисла в воздухе.
Немного спустя Генри Плезант посмотрел на свои карманные часы и сказал: - Пора на работу.
Рабочие встали и направились к полям, минуя вышку, которая раньше была местом для надсмотрщика за работами. Джозеф протянул руку и прихватил с собой сладкий картофель, чтобы было что пожевать на случай - маловероятный, как казалось Коделлу - если он проголодается в течение дня.
- Прекрасно, Генри, - сказал Коделл, когда Хэтти убрала посуду. - Как всегда, ты затеял хорошее дело.
Вместо удовольствия, похвала привела Плезанта в грустный вид. Он вздохнул, посмотрел на дощатый стол, провел рукой по своим темным и волнистым волосам. Затем тихим голосом сказал: - Если бы только Салли видела эту ферму.
- Салли?
Коделл посмотрел на своего друга. За все время, что он был знаком с Плезантом, он никогда не слышал, чтобы тот упоминал имени женщины. Он попытался выяснить, в чем тут дело и выбрал, по его мнению, наиболее вероятную причину: - Разве она не хочет приехать к тебе на юг, Генри?
Плезант взглянул на него; боль в его глазах сразу сказала Коделлу, что он допустил ошибку.
- Она бы поехала со мной куда угодно. Но-о, ах, черт! - Плезант покачал головой. - Даже сейчас, как это тяжело. Мы поженились, Салли и я, только в начале шестидесятых годов, и я готов поклясться, мы были самой счастливой парой в Потсвилле. К Рождеству у нас мог быть ребенок.
- Мог быть? - Коделл почуял неладное. Осторожно, он спросил: - Ты потерял ее при родах, Генри?
- Это случилось еще раньше. - В глазах Плезанта заблестели слезы. - Она вдруг начала стонать - ей богу, такие ужасные стоны! Надеюсь никогда не услышать такое еще раз! - это произошло в октябре однажды утром на рассвете. Она вся горела, словно в лихорадке. Врач жил всего в паре кварталов от нас. Я побежал в темноте к его дому, вытащил его буквально в ночной рубашке. Он сделал все, что мог, я знаю, но Салли… Салли умерла в тот же день.
- Она отправилась в лучший мир, я уверен.
Слова Коделла прозвучали пустыми и банальными, но у него не было других. Врачи могли так мало, но он подумал вдруг, что люди из Ривингтона могли бы спасти ее.
Плезант сказал: - Она была лучшей христианкой, чем я могу когда-либо надеяться стать, поэтому я уверен в этом, конечно. Но понадобилось четыре больших сильных горняка, чтобы удержать меня от прыжка в могилу вслед за ее гробом. Без нее мир стал пустым и холодным, жить не хотелось… После событий у форта Самтер моя тетя Эмили спросила, думал ли я когда-нибудь о поступлении на военную службу. Я понимал ее… Она должно быть, думала, что это поможет мне забыться, впрочем, я и сам так подумал.
Коделл знал, что тот еще не закончил.
- И что было дальше?
- Если хочешь знать, Нейт, я надеялся, что меня убьют. Что может быть лучше, чтобы стать свободным от моей печали, боли и безнадежности? Я выжил, как ты видишь, но это был, по-видимому, дар от Бога в тот день у Рокки Маунт. Потом я хватался за любой повод, чтобы не возвращаться в Потсвилл, как нетрудно догадаться.
- Независимо от причин твоего пребывания здесь, в Северной Каролине, я рад, что ты это сделал. Жизнь продолжается. Это банально, но это правда. Пройдя через такую войну, как наша, в этом нетрудно убедиться. Для меня самого - как сегодня тот вечер в лагере, после Геттисберга.
У Коделла были свои невеселые воспоминания. Так много друзей погибло там нелепо, но он и другие его товарищи остались в живых, и потом надо было как-то продолжать жить.
Генри Плезант кивнул.
- Я понимаю это, но я знаю также, что слова не облегчают жизнь. Прошло шесть лет, как Салли нет, но память о ней пронзает меня насквозь до сих пор. Я бы поговорил о ней с тобой раньше, но… - Он сжал зубы и выдохнул через них. - Боль по-прежнему не стихает. Ты уж прости меня.
- Тебе не за что извиняться. - Как Плезант незадолго перед тем, Коделл обвел руками, показывая на поля и дом. - Она была бы горда тем, что у тебя здесь есть. - Коделл поколебался, говорить ли ему то, что вдруг возникло у него в голове. И решился: - К тому же она, как и многие северянки, думаю, была бы горда тем, как ты организовал тут все со свободным трудом.
- За такие слова я тебе по-настоящему благодарен. Я знаю, что такое нелегко сказать человеку из Северной Каролины. Но ты прав, Салли была очень сильно убеждена в необходимости отмены рабства, вероятно, сильнее, чем я был тогда. Я не думаю, что мог бы надеяться встретить ее в мире грядущем, если бы я купил негров для работы на этой ферме.
Коделл только хмыкнул. Он потянулся за графином с виски. Все больше и больше в эти дни, он сам становился все убежденнее против самого рабства. Но он не хотел высказывать это вслух - пока нет, даже с близким другом родом из Севера. Если бы о таких его убеждениях узнали окружающие, он мог бы себя считать счастливым, если бы потерял только свою работу. Он допил, а потом сказал: - Не покажешь мне сам дом внутри?
- С удовольствием.
Плезант также осушил стакан, затем провел Коделла внутрь через открытую дверь кухни. Хэтти оглянулась на него через плечо, стоя рядом с оловянной ванной, в которой она мыла посуду. Мебель в большой комнате была местного производства и, следовательно, дешевой, но выглядела удобно: низкие стулья и диван, все обтянутые телячьей кожей. Тесаные полки ручной работы, заполненные книгами, выстроились вдоль одной из стен.
Санузел с жестяной ванной на ногах и кладовки занимали остальную часть первого этажа.
- Спальни наверху, - сказал Плезант - Одна для меня, одна для Израиля, который работает больше тут, дома, чем в поле. Одна для моих ирландцев, и еще одна для двух местных мальчишек - сыновей Хэтти и Тома. Джозеф спит в комнате бывшего надсмотрщика - они считают это очень смешным и приятным. Я полагаю, что на их месте, тоже бы так считал. Был ряд хижин для рабов, так я велел их всех снести…
- Это твоя ферма, Генри. А как ты контролируешь работу своих людей, чем раньше занимался надсмотрщик за рабами?
- Я просто проверяю объем выполненных работ, учитывая то, что некоторые из моих соседей рассказывали мне, сколько делают их негры. Два ирландца - основательные работники, и свободные негры достаточно хороши. Наибольшую трудность мне доставляют местные белые, прости, если обижаю тебя. Нескольких из них мне пришлось выгнать; они плохо работали по найму, им не нравилась сама идея, превращая их самих в негров, как один из них сказал.
- Таких много на юге, - сказал Коделл. - Если они должны выполнять работы, которые обычно делают рабы, они чувствуют себя так, как будто сами являются рабами.
- Но это неправильно, разве ты не видишь? - серьезно сказал Плезант. - Институт рабства дискредитирует весь труд - как свободный, так и рабский - ведь в самом труде нет ничего плохого. Но когда даже очень многие из ваших ремесленников - рабы, где стимул для белого человека, чтобы добиваться мастерства? Ваши богатые плантаторы здесь - действительно очень богатые люди, я не буду отрицать очевидного, но ваши бедные - беднее, чем бедные в Соединенных Штатах и имеют меньший выбор улучшить свое положение. Куда катится твоя страна, которая является и моей страной сейчас?
- Я не думаю, что мы должны так беспокоиться о том, куда мы идем, как делают это люди на Севере, - сказал Коделл. - Большинство из нас заботит только то, чтобы все оставалось, как раньше. На протяжении всей войны все мы хотели лишь, чтобы нас оставили в покое. Таков был и боевой девиз Конфедерации.
- Но мир меняется, хотите вы этого или нет, - возразил Плезант. - Вы не можете вечно отгораживаться от него стеной, как это делают японцы, наблюдая за кораблями адмирала Перри.
Коделл поморщился и протестующе поднял руку. Он подозревал, он был практически уверен - его друг был прав. Но это не значило, что он готов был признать это, или даже говорить об этом всерьез.
- Дай нам время встать на ноги после войны, и мы разберемся, что для нас хорошо, - настаивал он.
- Да ладно, ладно, - мирно сказал Плезант, видя, как был раздражен его друг. Тем не менее, он не удержался и привел еще один аргумент: - Война закончилась пару лет назад, Нейт, а мир не имеет привычки долго ждать.
* * *
Круглое лицо Джошуа Горгаса сияло как солнце.
- Я искренне рад, что вы смогли прибыть в арсенал так быстро, генерал Ли.
- Когда вчера вы прислали мне известие, что у вас появилось нечто достойное моего внимания, полковник, я, естественно, предпринял все, чтобы сразу увидеть результаты ваших работ своими глазами, - ответил Ли. - Ваш труд в военное время дает мне все основания прислушиваться к вашему мнению. Ваше сообщение, однако, показалось мне немного таинственным. Что именно вы хотите мне показать?
Начальник вооружений Конфедерации вышел из своего кабинета и вернулся мгновением спустя с парой автоматических винтовок.
- Вот это, - сказал он гордо.
Он протянул одну из них Ли, который сказал, взяв ее в руки: - Я уже достаточно хорошо знаком с АК-47 в течение последних нескольких лет, так что…
Его голос затих, когда он более внимательно изучил оружие. Вновь заговорив, он продолжил уже без сарказма.
- Эта винтовка отличается в некоторых мелочах от тех, к которым я уже привык. Что у нас здесь, полковник?
- Копия АК-47, произведенная здесь, в арсенале, сэр. Два экземпляра, фактически.
- Просто превосходно, - тихо сказал Ли. Он передернул рычаг зарядки у винтовки, которую дал ему Горгас. Мягкий, хорошо смазанный ход и громкий щелчок вернул его обратно к палаткам на северо-западе от Оранж Корт Хаус в тот день, когда он впервые услышал этот звук. Он пригляделся к стволу. У оружейников Конфедерации тот выглядел попроще, чем у оригинала.
- Вы уже проверяли это оружие, полковник?
- Да, сэр, - сказал Горгас. - Мы успешно воспроизвели автоматическую стрельбу на своих моделях. При выстрелах патронами, представленными ривингтонцами, они также стреляли максимально точно и с аналогичной отдачей. Хотя испытания еще были недолгими, они продемонстрировали достаточную надежность.
Его взгляд ускользнул от Ли после этих слов. Он вспомнил кавалерийские карабины, которые зарекомендовали себя опасными, как для врагов, так и для самих стрелков.
- А вы пробовали стрелять боеприпасами, изготовленными в Августе? - спросил Ли. Горгас кивнул.
- Да, и тоже успешно. Только траектория полета пули значительно выше, а отдача значительно возросла. - Он поморщился, вспомнив испытания и потер правое плечо. - На самом деле, при снаряжении обычным порохом, винтовка лягалась, как мул.
- Ну, это не такие уж большие недостатки, - сказал Ли. - Вы проделали удивительно хорошую работу, полковник Горгас.
- Не такую хорошую, как хотелось бы, - ответил Горгас с присущим ему профессионализмом. - С одной стороны, как мы ни старались, мы не приблизились к качеству металла в стволах оригиналов. Насколько я могу судить, тот почти невозможно разрушить. Наш ствол в этом плане намного хуже и его сложнее чистить, чем их прототипы. С другой стороны, обе винтовки, которые вы видите здесь - почти полностью ручная работа. Из-за этого не только их производство идет очень медленно, но и части из одного оружия не являются взаимозаменяемыми с другими.
- Я полагаю, вы работаете над устранением этих трудностей?
- Работа в этом направлении не прекращается, сэр. Необходимы соответствующие станки, чтобы производить АК-47, как мы это делали со Спрингфилдами, но дело движется медленно. Нам неизмеримо помог в производстве Спрингфилдов захват арсенала в Харперс-Ферри и станки, содержащиеся в нем. А в этом случае такого преимущества нет. Хотя я и люблю нашу страну, сэр, мы все же никогда не были производственной нацией. Большая часть нашей промышленности - такая, как она есть теперь - была вызвана к жизни необходимостью в конце войны. - Лицо Горгаса напоминало скорбное выражение ищейки, идущей по сложной трассе. - Кроме того, АК-47 значительно более сложное оружие, и требует гораздо больше этапов в своем производстве, чем винтовки, которые мы привыкли делать. К этому же времени в следующем году, я надеюсь, мы сможем наладить его выпуск в достаточных объемах. А как скоро мы сможем улучшить наши экземпляры еще предстоит выяснить.
Ли понял, что начальник вооружений высказался полностью. Конечно, хотелось бы большего. В Соединенных Штатах производство было, конечно, на более высоком уровне - второе место в мире после Великобритании. Он мысленно представил себе огромные заводы в штатах Массачусетс и Нью-Йорк, штампующие автоматы вагонными партиями. Но, как сказал Горгас, Юг мог гордиться только сельским хозяйством до войны - и лишь федеральная блокада вынудила попытаться производить некоторые вещи, которые больше нельзя было купить на хлопок и табак. Ли вынужден был довольствоваться тем, что есть, не ломая голову над возможным отставанием. Он заставил себя быть довольным, так как у него не было другого выбора.
- Вы проделали прекрасную работу, полковник, - сказал он, как мог, убедительнее. - Передайте мои поздравления вашим замечательным специалистам. Я рад узнать, что мы, возможно, в один прекрасный день сможем заявить о своей независимости от мужчин из организации "Америка будет разбита", как мы добились ее от Соединенных Штатов.
Он надеялся, что такой день однажды наступит, но даже даже такая надежда не принесла ему облегчения.
Сидя за столом своего кабинета, Ли составлял доклад президенту.
- Учитывая информацию о развертывании федеральных войск, вступивших в Нью-Мексико из Колорадо, господин Президент, я убежден, что эти войска предназначены для оказания моральной поддержки повстанцам в конфликте с императором Мексики Максимилианом, как и заявил публично президент Сеймур. Тем не менее, я надеюсь, что мог бы взять на себя смелость призвать вас к расширению железных дорог на запад в Техасе, чтобы мы могли более легко справиться с опасностями, которые могут возникнуть в результате таких действий США. Теперь, когда компания "Тредегор Айрон" наладила выпуск рельсов, перспектива такой линии, как мне кажется, может стать достойной вашего самого серьезного рассмотрения. Вы, возможно, можете вспомнить презрительное замечание секретаря Стентона о нашей нехватке любых таких транспортных средств по всему необъятному западному Техасу…