В этот миг из каморки появился Лентул; полуоглушенный, он все же сжимал в руке меч. Увидев Ромула возле трупа Флавия, он издал нечленораздельный вопль. Трясущейся рукой он поднял оружие и кинулся вперед.
Ромул инстинктивно схватился за нож.
- Стоять! - раздался повелительный крик Мемора. - Первый, кто пошевелится, умрет!
Все застыли, а ланиста протиснулся сквозь толпу и остановился перед Бренном. А за его спиной застыли шестеро телохранителей с натянутыми луками.
- Ты что, решил перебить всю эту проклятую школу?
- А что мне оставалось делать? - Бренн, поморщившись, кивнул на гота, единственного из четверки оставшегося в живых. - Мерзавцы пытались изнасиловать Асторию.
Мемор громко фыркнул:
- И сколько же народу погибло из-за этой черномазой суки?
- Трое, - проворчал Лентул, держась за ушибленную кулаком галла голову.
- Трое?! - воскликнул ланиста.
- Курт, Тит и Флавий.
Мемор сначала открыл, потом закрыл рот. Все трое были призовыми бойцами.
- Умрет любой, кто прикоснется к моей женщине, - произнес Бренн.
- Только пальцем тронь еще кого-нибудь, и я распну тебя. - Мемор аж покраснел от гнева. - Пусть ты лучший здешний гладиатор, но ты всего лишь поганый раб!
Пальцы галла стиснули рукоять меча.
Мемор вскинул руку. Телохранители подняли луки, нацелив стрелы с коваными наконечниками в грудь Бренна.
Астория взвизгнула.
Бренн опустил руки:
- Я не собираюсь кончать с собой, чтобы доставить тебе удовольствие.
- Значит, немного мозгов у тебя все же осталось, - отозвался Мемор хриплым от гнева голосом. - О, прекрасная мысль. - Он указал на Ромула и Лентула. - У этих двоих, похоже, не самые лучшие отношения. Вот пусть и разберутся между собой. Завтра на заре. Поединок насмерть. Здесь, во дворе.
Те уставились друг на друга.
Лентул изобразил свое излюбленное колющее движение. Ромул громко харкнул и сплюнул. Гот занес ногу, чтобы шагнуть, но приостановился.
- Валяй, - насмешливо бросил Мемор. - Один лучник, может, и промажет, но чтобы все…
Лентул скорчил гримасу и убрал меч в ножны. Ромул отвернулся, довольный одержанной в этой стычке победой. Утром все могло обернуться совсем по-другому.
- Проклятый бычара! - Ланиста яростно уставился на Бренна. - Никаких походов в город до особого распоряжения. И в баню тоже ходить не будешь!
Галл пожал плечами и остался на месте, ожидая, что последует дальше.
Мемор дернул головой:
- Убирайся. Пока я не придумал для тебя достойной кары.
Бренн повиновался. Он не боялся Мемора и его угроз. Гораздо больше его заботила судьба Астории. Слишком уж у многих заблестели глаза после мерзкого предложения Флавия.
Глава VII
ЛУПАНАРИЙ
Рим, 56 г. до н. э.
Фабиола растерянным взглядом обвела голые стены. В эту каморку госпожа привела ее после того, как Гемелла вышвырнули на улицу. Громадный мужчина, выгнавший его, улыбнулся новой девушке беззубым ртом, словно желая подбодрить ее.
Это ему не удалось. Похоже, одного жестокого хозяина сменил другой, только и всего.
Помимо низкого ложа, на котором она сидела, в комнатке имелись лишь пустой сундук да статуэтка обнаженной Афродиты в углу. Воздух был затхлым, но полы - чисто вымыты, а видавшее виды шерстяное покрывало на кровати - выстирано.
Съежившись и обхватив колени руками, Фабиола сидела и безостановочно раскачивалась. Грубость, с которой ее и Ромула оторвали от Вельвинны, изрядно подорвала ее обычную стойкость, которую никак не могли сломить побои Гемелла. Фабиолу ужасно пугала мысль, что она никогда больше не увидит своих родных. Ромулу, если он еще жив, постоянно грозила смертельная опасность. А что станется с их матерью, знали одни только боги.
На короткое время ею полностью овладела печаль. Она осталась одна, ее продали в бордель, у нее нет ни малейшего шанса удрать, и остается лишь думать о том, что ждет ее впереди. Ее тело сотрясали беззвучные рыдания. Скоро совершенно незнакомые мужчины начнут за деньги осквернять ее лоно. К горлу Фабиолы подступил горький комок. Она уже ощущала себя падшей. И все из-за Гемелла.
Стоило вспомнить это имя, как ее слезы просохли, а в глубине душе вновь вспыхнул огонек.
"Никакой слабости, только сила. Никакой скорби, только месть. Гемелл".
В коридоре послышался женский смех, и Фабиола прислушалась. Вдруг удастся узнать что-нибудь полезное.
- …Сказала ему, что еще не встречала такого замечательного любовника. Дурак растаял от гордости!
- Что-нибудь подарил?
- Не что-нибудь - аурей. - Раздалось громкое хихиканье, а потом разговора не стало слышно.
Фабиола выпрямилась и задумалась. Здесь можно было накопить денег. Аурей… такой монеты она никогда и в руках не держала. А еще в Лупанарий, как она успела заметить, было полно красивых женщин самых разных рас, одетых так, что мужчинам не нужно было домысливать себе их прелести. Полупрозрачные одежды, затейливые прически и экзотические украшения восхитили ее. Все годы, которые Фабиола прожила в доме Гемелла, ей приходилось довольствоваться одной коротенькой туникой, которую меняли, когда она окончательно превращалась в лохмотья. Ну, значит, некоторой наградой за это оказалось то, что ее продали в лучший из римских публичных домов. Но за этими мыслями вновь, породив новый приступ вины, всплыла в памяти сцена того, как Гемелл совсем недавно уволок ее из дома. Когда Вельвинна поняла, что он действительно намерен выполнить свою угрозу и продать Фабиолу, ее горе превозмогло даже извечный страх перед хозяином.
- Господин, умоляю! Оставь мне одно дитя!
- Эта красоточка уйдет куда дороже, чем второе твое отродье, - отозвался Гемелл, пройдясь взглядом по формам Фабиолы. - Я бы и сам с нею поиграл, да не хотелось товар портить.
- Сделаю все, что скажешь, - рыдала Вельвинна. - Могу даже кричать, когда ты меня берешь.
- А мне какая разница? - зло бросил Гемелл. - Тебе вообще место в соляных шахтах.
Слова о соляных шахтах совсем подкосили Вельвинну. Ей больше нечего было терять. Она обхватила ноги купца обеими руками и отчаянно зарыдала.
- Отойди, а не то продам тебя сегодня же! - Гемелл яростно вырвался и толкнул Вельвинну на каменный пол.
Хрупкая женщина так и осталась лежать ничком, сотрясаемая рыданиями. Гемелл расхохотался.
Такой Фабиола увидела мать в последний раз. Ее же саму вытолкнули из комнаты и поволокли в Лупанарий. А она заливалась слезами. Жизнь представлялась безмерно жестокой. Но жалость к себе владела ею не слишком долго. Слишком ярким был огонь, пылавший в душе Фабиолы, чтобы сразу погаснуть. К тому же в памяти у нее звучал совет, который Вельвинна повторяла при каждом удобном случае: "Не опускай руки, что бы с тобой ни случилось. Никогда".
Заставив себя успокоиться, Фабиола стиснула кулаки, уперлась ими в жесткое шерстяное покрывало и вознесла короткую молитву богам - обороните мать и Ромула.
* * *
Час назад Фабиола широко раскрытыми глазами испуганно разглядывала изящно расписанные стены передней залы публичного дома. Сатиры, пухлые купидоны, боги и богини на фоне пейзажа с реками, лесами и гротами. Еще на стенах были искусно изображены и пронумерованы позы для сношений, которые могли потребовать посетители. Фабиолу даже передернуло, когда она представила себе, что Гемелл мог бы заставить ее изобразить что-то из наиболее затейливого. Посреди мозаичного пола возвышалась статуя в натуральную величину женщины, обнимающейся с лебедем.
- Восемь тысяч сестерциев… - пробормотал Гемелл. - Неплохо…
- Как мы и договаривались. - Йовина, пожилая содержательница, недовольно поджала накрашенные губы. Глаза-бусинки казались на набеленном лице очень яркими.
Гемелл, не скрывая удовольствия, прижал к груди объемистый кошель с деньгами.
- Да, конечно. Ох и красоточка. - Он положил ладонь на грудь Фабиолы и с наслаждением помял. Та содрогнулась от страха, но не осмелилась пошевелиться.
Рука купца двинулась ниже, к краю туники.
- Не трогай. Теперь она моя.
Скривив недовольную рожу, купец убрал руку.
Фабиола уставилась в пол, щеки ее пылали.
Гемелл ухмыльнулся.
- Не жалко потратить часть за несколько мгновений с нею, - сказал он, взвесив на руке кошель.
- Это обойдется недешево. - Йовина показала в улыбке почерневшие зубы. Она всю жизнь провела в Лупанарий и точно знала, чего ждать от мужчин вроде Гемелла. Повернув на костлявом пальце перстень, она полюбовалась игрой света в рубине. У старой карги на обеих руках красовалось по состоянию - подарки от довольных посетителей. Качество Услуг, равно как и осмотрительность Йовины, были широко известны.
Фабиола содрогнулась, вспомнив о том обследовании, которому ее подвергли, дабы убедиться в ее девственности. Такого унижения даже она еще не испытывала. Казалось, что места, где к ней прикасались пальцы хозяйки, до сих пор горят огнем.
- Как же, знаю! - откликнулся Гемелл. - Клянусь Юпитером, я очень долго удерживался, чтобы не растлить эту сучонку. - Он слизнул выступивший над губой пот. - Сколько за ночь?
Йовина положила напоминающую птичью лапку руку на голову девочки. И это прикосновение, как ни странно, показалось Фабиоле защитой.
- Пятнадцать тысяч сестерциев.
- Пятнадцать тысяч?!! - выпучил глаза купец. - Это же вдвое больше, чем ты за нее дала!
- Девственницу не так-то просто получить, - не скрывая ехидства, ответила Йовина. - Благородные посетители много дадут за первую ночь с такой красавицей.
Гемелл побагровел от ярости.
- Приходи через несколько недель - сможешь получить ее всего за три-четыре тысячи, - добавила Йовина, скривив губы. - За час, конечно.
- Старая шлюха! - взревел купец, стиснув кулаки.
- Бенигн!
Из боковой двери тут же появился громадный раб с толстыми золотыми браслетами на обеих руках. Гемелл сразу заметил и налитые мышцы, и окованную железом дубинку.
- Этот господин покидает нас, - сказала Йовина. - Проводи его к выходу.
Бенигн горой возвышался над Гемеллом. Сразу было видно, кто из них главный.
Впрочем, купец помешкал, не желая подчиняться рабу.
- Господин… - Гигант взял Гемелла за правую руку железными пальцами, и тот почувствовал, что его поворачивают к двери. От могучего толчка купец вылетел наружу и растянулся в грязи у ног своих собственных рабов, ожидавших хозяина. С каменными лицами они молниеносно подняли его.
Бенигн возвышался в дверях, словно греческий колосс.
- В следующий раз госпожа сначала узнает, есть ли у тебя деньги, чтобы расплатиться.
Несколько прохожих расхохотались, услышав продуманно сформулированное оскорбление. По такой же причине из этой двери вылетало множество мужчин.
Гемелл злобно стряхнул с тоги грязь и побрел прочь, крепко прижимая одной рукой к груди кожаный кошель. Эти деньги позволят ему на некоторое время утихомирить ростовщиков.
* * *
Прежде чем войти, Йовина постучала в дверь, и это поразило Фабиолу. Содержательница сразу же заметила ее покрасневшие глаза. Почти все девушки, попадающие в публичный дом, вели себя одинаково. Хозяйка вошла в комнату, не сводя оценивающего взгляда со своего нового приобретения.
Фабиола выдержала ее взгляд, но не смогла скрыть дрожь подбородка.
- Забудь о прошлом, моя дорогая, - приветливо, но твердо сказала Йовина. - Попав к нам, ты по крайней мере избавилась от Гемелла. Жизнь здесь может быть совсем неплохой. Все очень просто. Научись правильно обращаться с гостями и всегда удовлетворять их. Лупанарий посещает много могущественных людей. Сенаторы, магистраты, трибуны. У нас бывали даже консулы.
Фабиола кивнула. Понятно, значит, нужно быстрее научиться всему необходимому и постараться завязать дружбу со старухой.
Йовина немного помолчала.
- Этот толстяк - твой отец?
- Гемелл? - Фабиола уставилась в пол. - Нет, госпожа.
- Значит, кто-то из рабов? - без промедления продолжила Йовина.
Она вновь покачала головой. Вельвинна ни разу не сказала, кто же именно мог быть их отцом.
- Женщина должна знать, как это бывает, - мрачно проговорила Фабиола. - Мать изнасиловал какой-то патриций, когда она однажды вечером возвращалась с Овощного форума.
Йовину это и впрямь нисколько не удивило.
- Гемелл часто возлежал с нею?
- Почти каждую ночь. - Фабиола чувствовала гнев, отзывавшийся жжением внизу живота. Смыслом ее жизни в публичном доме должна стать месть Гемеллу. И еще - спасение матери и Ромула. А лучше всего будет узнать, кто же был насильником матери.
"Это возможно", - думала она.
Будет о чем размышлять в процессе ублажения мужчин, чтобы хоть как-то сгладить весь ужас ее положения.
- Хорошо видела, как это происходило?
- Нет. Хотя однажды видела его голым, когда он был возбужден. - Она содрогнулась, вспомнив облик купца в момент эрекции.
- Видела, как спариваются собаки на улицах?
- Да.
- Слышала, как другие рабы говорят о соитии?
- Много раз.
- У людей все почти так же, как у животных. Только тебе нужно знать больше поз. - Йовина коротко рассказала, что нравится большинству мужчин.
Фабиола постаралась скрыть свое изумление. Столько странного! Гемелл знал только одну позу.
- Издавай побольше звуков. Гости всегда должны думать, что приводят тебя в экстаз.
- Да, госпожа, - поспешно отозвалась Фабиола.
- Когда мужчина войдет в тебя первый раз, ты почувствуешь сильную боль. Вероятно, будет много крови. Это нормально. А потом, как правило, будет приятно. - Старуха захихикала. - Тебе следует много чего узнать, но не бойся, тебе все объяснят. И крепко-накрепко усвой, как доставлять удовольствие ртом.
Фабиола изобразила улыбку. Урок близился к завершению, уже это ее радовало.
- Это твоя комната, можешь делать тут все, что пожелаешь. - Йовина улыбнулась, и сразу стало заметно, что ее набеленное лицо покрывают бесчисленные морщины. - Но сюда не может входить ни один мужчина. Комнаты для приема гостей находятся в передней части дома. Привратники Бенигн и Веттий всегда поблизости. Если понадобится их помощь, кричи.
- Когда я начну… работать?
- Завтра. Я выложила за тебя восемь тысяч сестерциев, и тебе придется возместить их как можно скорее. Но сегодня, так и быть, приходи в себя.
- А как насчет еды? - Фабиола постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно.
- Да, немного лишнего мяса не повредит твоим костям. - Йовина рассмеялась собственной шутке и ткнула пальцем в сторону рабыни, которая стояла у нее за спиной, ухитряясь оставаться совершенно незаметной. - Доцилоза тебе все покажет. Стоит посетить гардеробную. Там выбор лучше, чем на любом римском рынке.
Фабиола открыла рот.
- И постарайся одеться очень соблазнительно.
По лицу Доцилозы скользнула улыбка.
- Слушаюсь, госпожа.
- Вот и хорошо. У тебя все получится. - Йовина повернулась и вышла, оставив после себя сильный запах духов.
Фабиола взглянула на Доцилозу. Та была, пожалуй, ровесницей ее матери. Просто одетая, невысокая, некрасивая, с добрым лицом.
- Можно мне чего-нибудь поесть?
- Конечно, - кивнула Доцилоза. - Иди за мной.
Вскоре Фабиола сидела за грубым деревянным столом в кухне и уплетала хлеб с сыром. Испытания этого дня возбудили в ней зверский аппетит, ставший еще сильнее от невиданного прежде изобилия пищи на полках. Гемелл никогда не кормил своих рабов досыта, и все детство Фабиолу сопровождал голод.
Рабы, одетые в одни набедренные повязки, с любопытством поглядывали на новую девушку. Доцилоза назвала их всех, указывая пальцем.
- Это Катий, главный повар. Хороший человек, но вспыльчивый. - Лысоватый мужчина, рубивший мясо на большой колоде и не слышавший ее слов за стуком секача, улыбнулся.
Фабиола жадно поглощала сведения. Ей не терпелось узнать все обо всех обитателях Лупанария.
- Те двое, у огня, - Непий и Танциний. Девушка, что вытирает пол, - Германилла.
Мужчины, которые, обливаясь потом, подкладывали дрова в жерло большой плиты, взглянули на новенькую без всякого интереса. Несмотря на молодость, оба были довольно жирны.
- Они переедают?
- Что ты, - отозвалась Доцилоза. - Просто они кастраты.
Фабиола чуть не подавилась.
- Чтобы они, не дай боги, не начали приставать к девушкам. Вы - дорогой товар, а Йовина очень ценит свою собственность.
- А что Катий?