В очередной раз случайно включил телевизор. Шел фильм "Схороните мое сердце у Вундед-Ни". Сюжет картины не нов. Конец XIX в. "Белые" империалисты силой и обманом захватывают исконные земли североамериканских индейцев. Не сумев убедить краснокожих в том, что они должны уступить земли своих предков добровольно, т. е. даром, колонизаторы прибегают к традиционному для всех захватчиков методу, убивают вождя племени Сиу – Сидящего Быка и устраивают кровавую бойню в индейском стойбище не щадя детей, женщин, стариков. Невольным свидетелем случившегося побоища становиться окультуренный, в смысле, принявший христианство и получивший западное образование индеец, искренне стремящийся стать проводником между двумя столкнувшимися культурами. Так вот, когда присутствовавший при истреблении своих сородичей, адепт западной цивилизации, взывает к своим духовным наставникам: "Остановитесь, что Вы творите", он слышит в ответ: "Ты христианин и ты должен верить в своего Бога". Реакция вновь обращенного: "Так во что мне верить белый знахарь?!". Потом, когда похоронили соплеменников, главный герой, вспоминая детство, когда его, сына индейского вождя белые миссионеры увозили в поезде, для того, что бы обучить чуждой для него самого и его народа культуре с горечью восклицает: "Мы хотели стать другими, однако, в итоге, мы стали не теми, кем собирались стать, а теми, кем получилось" и горькая констатация: "Я должен был спрыгнуть с поезда".
Я не имею никакого отношения северо-американскому государству и к многострадальному народу индейцев Сиу. Я не ехал в миссионерском поезде на Запад. Я не страдаю комплексами по поводу того, что мог чего-то сделать и не сделал. Я живу в стране, которую никто за последние полтысячелетия не захватывал, поэтому с сарказмом отношусь к заявлениям о том, что в 90-х годах прошлого века, Россия обрела независимость. Вот только фраза потомка индейского вождя напомнила мне до боли знакомое наше доморощенное: "Хотели, как лучше, получилось как всегда".
Новой суверенной России в следующем году исполнится 25 лет, за это время мы успели перессориться со всем миром и выйти на рубежи, с которых открывается вид на вполне реальные перспективы начала третьей мировой войны. Естественно, что в этом нашей вины нет, по крайней мере, так нам говорят те, кому мы по идее должны доверять. В наших многочисленных проблемах виноваты американцы, европейцы, украинцы, грузины и др. Виноваты все кроме нас. Верю ли я в это? Могу ли я, и хочу ли я спрыгнуть с поезда?
Дом, в котором я живу
Все живые существа живут не просто так, а где-то. При этом искусственные места проживания делают не только люди. Птицы вьют гнезда, бобры строят хатки, лисы и кролики роют норы, медведи обустраивают берлоги. Практически все твари божьи тем или иным способом обустраивают свой быт.
Люди строят и обживают дома. Что такое дом? Место рождения, прописки, постоянного проживания? И это тоже, но не только это. Мы называем словом дом любое строение, когда характеризуем труд строителя: "он строит дома и мосты". Когда разговор идет о функциональном предназначении дома, мы воспринимаем его в значении жилища. Жилой дом отличается от склада, офисного здания, храма, спортивного комплекса. А еще дом – это Родина, место, где родился я, жили и похоронены мои предки, история которых и есть история моего дома, место, где живут мои родители, моя семья, мои друзья и враги.
Дом (неважно, какой он по масштабу) – это некая среда обитания, ойкумена, разумная вселенная, если хотите. Считаем ли мы страну, в которой живем, своим домом? Есть два простых ответа: да и нет. Недавно прочитал книгу Ричарда Льюиса, считающего себя истинным британцем, и вместе с тем "человеком мира", про отношение к культуре и взаимодействие разных культур. Приведу цитату: "В целом мы любим ту культуру, в которой живем. В стране проживания что-то может не нравиться, например, я (Р. Льюис) не люблю климат Великобритании, но мне подходит этот образ жизни". На мой взгляд, сказано очень рационально и очень правильно. Неважно, где ты живешь, дом – это место проживания, которое ты любишь именно как СВОЙ дом. То, что не все в твоем доме тебе нравится, абсолютно нормально. Так же как нет идеальных и совершенных людей, нет совершенных и идеальных домов. Прелесть людей и домов в их неповторимости и бесконечной возможности совершенствования.
Можно ли не любить свой дом? Конечно, точно так же, как можно не любить своих родителей и детей, коллег по работе и саму работу, женщину и мужчину, с которыми состоишь в "официальных и неофициальных отношениях", в конце концов, страну, в которой родился и вырос. При этом нелюбовь, как правило, не афишируется. Понятно, себе дороже может обойтись. На словах безусловное большинство – за мир, любовь, противодействие коррупции, порядок на лестничных и дворовых площадках. Что касается страны, в которой все мы живем, то тут и говорить нечего, кого не спроси, все за патриотизм и Великую Россию. Особенно наш общий дом любят те, кто им руководит, избранное, так сказать, нами – многонациональным народонаселением – домоуправление. У этих степень любви к СВОЕЙ стране, просто-таки зашкаливает. Вот только детей своих предпочитают учить в Англии и США, которые с трибун и экранов сами же грязью поливают и обвиняют во всех каких можно грехах, кстати, там же приобретают недвижимость и хранят "трудовые сбережения". А на все вопросы относительно плачевного состояния домового хозяйства отвечают традиционно: либо внешние соседи пакостят (те самые западники, которые нас очень не любят), либо свои, не к столу сказать, паскудники норовят набедокурить. Оттого и нет в доме порядка. Почитай уж как тысячу лет стоит дом российский, а разговоры все те же. Дом-то, в принципе, хороший, и жильцы приличные, а уж про домоуправление и говорить нечего, все как на подбор, грамотные и заботливые, вот только беды все одни и те же, ну да: дураки, дороги и разруха в головах. Это к вопросу о понимании дома, в котором я живу, как СВОЕГО и соответствующего к нему отношения. Вот квартира моя, коттедж загородный, вилла, дворец (запросы и возможности у людей разные) – это не просто место проживания, а МОЙ дом, а подъезд, двор, сквер, страна за стенами МОЕГО дома – это общее, а значит, ничье. Вывод: понимаемый мной как свой дом я люблю, а то, что за его стенами, мне не особо интересно. Скажите, что не так.
Про окна
Проходя по улице, мне нравится заглядывать в открытые окна. Не подглядывать, крадучись подобравшись и желая увидеть чего-нибудь запретное и оттого сокровенное, а просто заглядывать, точно так же, как находясь в каком-нибудь публичном месте наблюдать за поведением совсем незнакомых и в принципе безразличных мне людей. Чужая жизнь в выхваченное из общего жизненного ритма мгновение. Картины и лица, влетевшие в мою жизненную историю и тут же из нее вылетевшие, растворившись бесследно.
Окна. Не знаю почему, но именно эти архитектурные детали строительных конструкций вызывают наибольшее число разного рода ассоциаций. Не фундамент, стены, двери и даже не крыша, а именно окна. Сразу вспоминается знаменитый тезис о том, что Петр I "прорубил окно из России в Европу". Заметьте, не двери распахнул или стену (недоверия) разрушил, а именно окно, и именно прорубил. Ведь это что же получается? Прежде всего, никакая Россия не Европа, поскольку между первой и второй была (и есть) стена "без окон и дверей". Далее. Никто нас особо в ту самую Европу не приглашал. Хотели бы к нам в гости, "прорубались" бы со своей стороны. Ну и, наконец, окно приспособлено для того, чтобы обеспечить поступление дневного света, посмотреть на то, что происходит за стенами дома, ну и, может быть, с соседом, которого в дом приглашать не хочется, пообщаться. Лезть через окно, что в дом, что из дома, конечно, можно, но как-то не принято.
А вот теперь скажите, для чего лично мне это "Петровское окно", которое заботливый государь, к тому же, тут же забрал прочной решеткой в лице границы и таможни, нужно. При дневном свете увидел, в каком бардаке жил и живу. Пока было темно, так и не замечал, вроде и комфортно даже было, а главное, была уверенность, что все так живут, следовательно, и я живу не хуже. Тем более что и убеждали меня в том, что лучше моей жизни и моего дома без окон и дверей быть в принципе не может. А тут посмотрел через окно на улицу, т. е. на ту самую Европу. Господи, так вот как, оказывается, люди могут жить, если они себя людьми чувствуют и отношение к ним со стороны их государств человеческое. Вот и получается, что с одной стороны появление окна – это шаг вперед, и светлее стало, и информации для размышления добавилось. С другой стороны, увидев, как люди могут жить, начинаешь задавать себе вопрос, почему я так не живу. А вот здесь стоп. Посмотри в окно повнимательнее. Люди вроде такие же, как мы, рост, одежда, поведение, в принципе, не особенно отличаются. Живут по тем же принципам, всем хочется хорошо есть, спать в тепле, чтобы уважали и любили, работа чтоб была, мир, родители живые, дети успешные, что еще. Да и хватит, пожалуй. Конечно, и у них, и у нас есть такие, кому хоть кол на голове теши, а хочется набедокурить, ну, так в любой семье не без урода. И война, которую мы семьдесят лет вспоминаем, у них тоже была, хотя, конечно, говорят они про нее намного меньше, чем мы. Причем у них почему-то видно, что они в мирное время живут, а мы все со своей войной проститься никак не можем. Все воюем, то за урожай, то за мир во всем мире, то просто так, по привычке, наверное, потому, что другой жизни себе не представляем, да и не хотим.
Риторический русский вопрос: "Кто виноват?" и "Что делать?". Относительно того, кто виноват, то, если убрать татаро-монгольское иго, царский режим, революцию, войны, тоталитаризм, которые конечно много всяких неприятностей причинили, но все же были либо очень-очень, либо просто очень давно, то получается, что сами и виноваты. Никто к нам каких-то особо злостных врагов со специальными диверсионными целями не подсылал. Нет, враги, конечно, в том числе и злостные, были и есть, так они у всех есть, и у европейцев, и у американцев, да и у японцев с китайцами тоже хватает. То, что не особо любят нас в Европах и Америках, так это тоже понятно. Нищих, завистливых и агрессивных соседей и даже родственников, норовящих чужое добро украсть или отобрать, нигде не любят. А если ведешь себя по правилам, сам за себя платишь, хозяевам в открытую собственное величие наряду с открытым неуважением к ним не высказываешь, так и особой неприязни к себе (именно что к себе, а не к стране проживания) не ощущаешь, и улыбаются тебе так же, как всем остальным. То, что не особо искренне, ну так это нам, привыкшим к собственному искреннему общероссийскому хамству, пережить несложно.
Виноваты ли мы в том, что есть такие, какие есть? Вопрос риторический. Тут кому как. Если хочется чувствовать себя виноватым и должным, что по отношению к чужим, что по отношению к своим, то и чувствуй. Лично я никакой вины не ощущаю. Точно так же, как не чувствую себя в долгу перед своей страной – Россией. Перед родителями и учителями своими чувство долга бережно храню, а перед страной проживания – нет. Моя страна, мой дом, моя квартира. В ней появился на свет, вырос, живу. Да, русский, потому что русским родился, а жена родилась татаркой, а кто-то украинцем, чеченцем, калмыком… Все когда-то кем-то рождаются, не становясь при этом ни лучше, ни хуже. Главное, чтобы было понимание того, что все родились и живут людьми. Таковыми надо быть и оставаться, и к другим, независимо от места жительства и жизненных обстоятельств, относиться как к людям. И деньги в чужих кошельках считать не нужно и богатству чужому не надо завидовать. Хочется жить завтра лучше, чем сегодня. Прилагай усилия и будь уверен в том, что получится. У меня, по крайней мере, получается. Конечно, у кого-то получается лучше, чем у меня, но у меня получается тоже. А в чужие окна заглядывать и из своего выглядывать все-таки нужно. Во-первых, интересно, как другие люди живут, чего нового придумали. А во-вторых, посмотрев в разные окна, на разный быт, разных людей, начинаешь понимать и ценить собственный дом, если, конечно, сам же в нем и прибрался.
Про старый двор
Мы все когда-нибудь уходим. Покидаем детство, родительский дом, место работы и проживания, семью и Родину, в конце концов, жизнь. Любой уход – это расставание с той или иной жизненной средой. Безусловно, не всегда нам эта среда комфортна, а в ряде случаев и безопасна. Однако всякий раз, когда мы покидаем ставший привычным для нас мир, мы испытываем чувство утраты. Неважно, как нам в этом мире жилось, хорошо или плохо, интересно или скучно, завершение цикла проживания всякий раз рождает в душе тянущую нервы пустоту. Казалось бы, только вчера ты был нужен, известен, любим, ненавидим, в общем, был, как говорится, в жизненном тонусе, а сегодня твой завершенный жизненный проект остался позади. То, что настоящее сегодня завтра превратится в прошлое вчера, знают все. И тем не менее, когда наступает завтра, нам почему-то не хватает того, что осталось во вчера.
В детстве, когда наша семья переезжала в другую квартиру, для меня основной проблемой была проблема расставания со своим двором и дворовыми друзьями. Казалось бы, ну что изменилось. Мы продолжали жить в одном городе, расстояние от нового двора до старого было относительно небольшим. Тем не менее… Сначала я часто приходил в свой старый двор, потом реже, потом еще реже. Двор без меня жил своей прежней жизнью, но это уже был не мой двор и не моя жизнь, хотя, казалось бы, все осталось по-прежнему: дома, друзья, дворовые игры. Но вот только меня как части дворовой жизни уже не было. Ко мне продолжали хорошо относиться, но это было уже другое хорошее отношение. Из своего я превратился в гостя, а, как известно, в гости принято ходить на время, и после того, как гостевое время заканчивается, гостю надо уходить. У меня появился другой двор, а в старом дворе паренек, в принципе, такой же, как я, занял мое место.
Мир развивается посредством замены привычного новым, которое в свою очередь становиться привычным и в свою очередь, в свое время заменяется новым, и так происходит постоянно. Становясь взрослее, мы начинаем осознавать свои привычки и пытаться руководить ими. Нами (не всеми, но многими) движет стремление к переменам. При этом, вступая в период перемен, если, конечно, вступление обусловлено собственной волей, мы ожидаем улучшения собственного состояния. Верим в то, что "песня лучшая моя еще не спета", а потому вновь и вновь затягиваем новый жизненный куплет, не слишком заботясь о том, какое впечатление наши песнопения производят на окружающих. Иногда получается неплохо, иногда не очень, но и в том, и в другом случаях всякий раз очередная "лебединая песня" заканчивается для того, чтобы дать возможность очередной новации. И вот здесь мы вновь, как в детстве, хотим продолжения того, что уже закончилось. Хотим вновь прийти в свой старый двор, и чтобы двор был по-прежнему своим, и дома, и деревья, и друзья оставались такими же, как в "доброе старое время". Понимаем, что нельзя войти в одну реку дважды, а все равно стремимся войти, с детской наивностью полагая возможным невозможное. На разумный вопрос разумных окружающих "Для чего?" отвечаем сакраментальным: "Тянет". Прекрасно знаем, что со временем тяга к старому двору и всему, что с ним связано, ослабеет, уступит новым переживаниям, связанным с новыми впечатлениями от новых дворов. Но все равно, наши старые дворы живут в нас и тянут в прошлое.
"Ах, как хочется вернуться, ах, как хочется ворваться в городок, на нашу улицу в три дома, где все просто и знакомо…". А ведь действительно хочется. И это здорово, что есть улицы и дворы, куда хочется возвращаться, и куда мы возвращаемся, пусть редко, пусть во сне, но все равно возвращаемся.
Про эмигрантов, оккупантов и гостей
Человеческий мир – это общение. В семье, на работе, на отдыхе и даже на войне мы общаемся с другими людьми. Кого-то любим, кого-то ненавидим, к большинству же относимся в достаточной степени равнодушно, как к своеобразным деталям интерьера, декорациям сценической постановки под названием "Моя жизнь".
Людям свойственно постоянно менять среды общения. Из дома мы каждый день уходим на работу и возвращаемся с работы домой, заходим в магазины, кинотеатры, поликлиники. В общем, путешествуем по разным интересным и неинтересным местам. Мы, как правило, не задумываемся над тем, что каждое новое место нашего, иногда долговременного, а иногда совсем краткого, пребывания представляет собой пусть небольшой, но вместе с тем самостоятельный этап жизненной истории. Эти этапы в большинстве своем повторяются изо дня в день, составляя в комплексе ту самую обычную жизненную рутину. Звонок будильника, утренний кофе, рабочие будни, привычные праздники, супружеские и родительские обязанности, выполняемые по принципу "как у всех, как всегда", не менее привычные нарушения общепринятых правил, когда "если нельзя, но очень хочется, то можно". В общем, традиционная ежедневно повторяющаяся жизнь, текущая, идущая, летящая по раз и навсегда установленному маршруту между точками начала и завершения жизненного пути, ежедневного, годового, ну, и вообще…
Стремление к новизне обусловливает поступки, целью которых является изменение традиционного уклада сложившейся, привычной и оттого безопасной и относительно комфортной жизни. В поисках новых ощущений мы едем в далекие города и страны, открываем для себя новые миры, живущие по своим, отличным от наших, правилам. Встречаемся с людьми, говорящими на непонятных языках. Как чувствуем мы себя в этих мирах, и как эти миры относятся к нам…
Любое новое всегда неизвестное. Первоначальное отношение ко всякому неизвестному – как к чужому, которое в силу своей неизвестности воспринимается как опасное и, соответственно, вызывает опасение. Мы опасаемся показаться слабыми, некомпетентными, неинтересными, некрасивыми. У каждого из нас свои страхи и комплексы перед новым миром, и вместе с тем каждый ждет от нового ранее неизведанного позитива. Итак, новое – это страх перед возможной угрозой и вместе с тем ожидание положительных эмоций. Как вести себя в новых условиях?
При всем богатстве выбора, на мой взгляд, существует две основных поведенческих модели, которые условно могут быть названы поведением оккупанта и поведением эмигранта.
Оккупант приходит в новый мир как завоеватель, несущий покоренному народонаселению свои правила и свою культуру. При этом "местное население" изначально относится ко "второму сорту", обязанному перестраиваться, а точнее, подстраиваться под требования нового "хозяина ситуации". Оккупант опирается на силу и принуждение. Его цель и задача – подчинить окружающих своей воле, навязать им выгодную для себя линию общения.
В отличие от оккупанта, эмигрант, попадая в новые для себя условия, стремится приспособиться к ним, стать "своим" для окружающих. В большинстве своем эмигранты ожидают от "новой Родины" автоматического решения тех проблем, которые подвигли их на эмиграцию, а когда этого не происходит, начинают обвинять всех и вся, естественно, кроме себя, в равнодушии, черствости и нежелании помочь ближнему.