Первый удар Тимофей пропустил, и потому приклад очень больно ударил его в плечо. К счастью, наемник не успел как следует размахнуться, а иначе беглецу пришлось бы хуже. Все же превозмогая боль и еще более разозлившись, Тимоха нанес ответный удар так, как его учили казаки, - слегка наискосок и с оттягом на себя. Конечно, развалить противника пополам, как это делали бывалые запорожцы, ему не удалось, но рубящий удар, который пришелся по животу, сократил количество преследователей еще на одного. Схватив в охапку мушкет, саблю и один из своих разряженных пистолетов (второй куда-то упал, а искать было некогда), Тимоха, уже не прячась, быстро побежал на холм.
- Вы живы! - радостно воскликнула Ильзе, когда он в изнеможении рухнул рядом.
- Жив-здоров, - буркнул Тимофей, переводя дух. - Их теперь двое осталось.
Кажется, пистолетные выстрелы, которые слышали двое из оставшихся в живых преследователей, их изрядно смутили. И если до того они стояли открыто, то теперь спрятались за деревьями.
- Ты говорила - стрелять умеешь? - спросил Акундинов у девушки.
Ильзе, которая в тот момент заряжала пистолет, кивнула:
- Мой отец водил меня на охоту с детства.
- Попадешь? - указал Тимоха на стрелков.
Ильзе привстала на колени и быстро посмотрела в сторону охотника и наемника:
- Только, - уточнила она, - хорошо бы их выманить.
- Выманим! - посулил Акундинов, передавая девушке мушкет. Та осмотрела оружие на предмет зарядки и быстро перебежала за дерево, успев укрыться до того, как ее взяли на прицел.
- Давай на раз, два, три, - сказал Тимофей, но на всякий случай показал то же самое на пальцах. Девушка кивнула.
- Эйн, цвейн, - загундел Тимофей, а потом, крикнув: - Дрейн! - вскочил с земли и, постояв немного, упал обратно.
Вовремя упал. Со стороны атакующих раздалось сразу два выстрела, а с их - только один. Впрочем, судя по жутковатому крику с той стороны, он был удачен.
Скромная девушка Ильзе, только что подстрелившая человека, сосредоточенно перезаряжала мушкет.
- Пороха нет. Пули закончились! - доложила девушка, демонстрируя пустые мешочки.
- Обойдемся, - бодро махнул рукой Тимофей, думая - что же делать дальше? Кажется, теперь роли поменялись. И думалось ему - оставшийся в живых (а кто остался-то?) не захочет рисковать своей шкурой. Чтобы проверить свою гипотезу, Акундинов выкрикнул:
- Эй, там! Хочешь жить - выходи без оружия и с поднятыми руками!
- Поклянись, что не убьешь! - донеслось оттуда.
- Клянусь, - ответил Тимофей.
- Нет! Дай слово чести, слово принца, что оставишь меня в живых!
- Слово чести, слово принца! - пообещал Акундинов, перевоплощаясь в царевича Шуйского и замечая боковым зрением, как у Ильзе отвисает челюсть от удивления. "Вот так-то, девочка! - хохотнул про себя Тимофей, довольный впечатлением. - А ты думала…"
- Я - выхожу! - выкрикнул наемник, появляясь из-за деревьев.
- Сиди пока тут и держи его на прицеле! Мало ли что, - приказал Тимофей девушке, которая от изумления от встречи с принцем опустила было ствол, но быстро пришла в себя.
Акундинов, спустившись по крутому склону и держа на всякий случай пистолет, подошел к наемнику. Тот дисциплинированно держал руки вверх.
- Повернись ко мне, - приказал ему Акундинов, стараясь, чтобы голос был спокойным, но твердым, - так, как положено принцу!
Когда тот послушно повернулся спиной, Тимофей ударил его рукояткой пистолета по голове.
- Ильзе, иди ко мне, - крикнул он девушке, а сам принялся вязать пленного его же собственным поясом.
- Господин Йоханн, принц… - пролепетала девушка. - Вы же обещали!
- А я свое слово держу, - ответил Тимофей, заканчивая вязать последний узел. - Он - живой. Но лучше, чтобы он сейчас был беспомощным. Так?
Ильзе, подумав немного, кивнула. Действительно, слова своего принц не нарушал, а преследователей могло быть еще больше.
- Ну-ка, где наш храбрый охотник? - спросил Тимофей, оглядываясь по сторонам.
Ганс Хансен (или - Ханс Гансен?) нашелся неподалеку. Полуфунтовая мушкетная пуля, попав ему в ногу, почти оторвала ее от туловища…
- Помогите… - прошептал старый разбойник, глядя на Акундинова глазами больной собаки.
Ильзе, понявшая вдруг, что это ее рук дело, разрыдалась и кинулась прочь. Кажется, девушку тошнило.
- Ну а как же я тебе помогу? - поинтересовался Тимофей, глядя, как из взлохмаченного мяса выглядывает кость, а кровь хлещет, как вода из дырявого ведра.
Можно, конечно, отрезать ногу и прижечь культю огнем. Вот только получится? Да и заслуживает бандит, чтобы ему спасали жизнь?
Все же Акундинов попытался перетянуть рану веревкой, срезанной с мешка самого Ганса. Но, несмотря на все усилия Тимофея и немного оправившейся от плача и терзаний Ильзе, кровь не останавливалась. Старый разбойник, теряя жизненную влагу, слабел.
- Дайте фляжку, - попросил Ганс, слабым движением руки показывая на свой мешок.
Ильзе, вытащив кожаную баклажку, открыла зубами затычку. Вначале приложилась сама, а потом поднесла к губам старика. Тот с большим трудом, но все-таки сумел сделать пару глотков, а потом блаженно отвалился назад.
- Ну вот! - сказал Ганс, прикрывая глаза. - Ловили меня, убить пытались. Сколько солдат, стражников было - никому не удавалось. А прикончила меня сопливая девка…
Улыбнувшись чему-то, старый разбойник умер. Тимофей, обращаясь к Ильзе, которая собралась было еще немного поплакать, сказал:
- Пойдем-ка посмотрим, как там остальные.
Все трое были мертвы. Возможно, кто-то из них умер не сразу. Но будь это даже и так, помочь им уже было нельзя. Вокруг убитых вились толстые трупные мухи. А разбойник с разрубленным животом был облеплен ими так густо, словно был укутан в черный густой ковер. От запаха Ильзе опять стало нехорошо. Тимофей, для которого это были не первые и даже не десятые увиденные мертвые тела, отнесся ко всему спокойно. Он, конечно, пожалел бедную Ильзе, но не настолько, чтобы забыть пошарить в карманах умерших и оставить оружие. Одному тащить было тяжело, поэтому девушке пришлось нести два мушкета. Акундинов загрузился пистолетами, поясами и ножами. Вот только собственный пистолет он так и не нашел.
Тем временем зашевелился связанный. Тимофей, не поленившись, взял с собой кожаную шляпу одного из убитых, спустился в овраг, нашел там ручеек и набрал воды. Вернувшись, он вылил воду на голову пленного.
- Сколько вас? - спросил Акундинов, переворачивая человека на спину и усаживая его поудобней.
- Все здесь, - со злостью ответил наемник. - Если б знали, что так выйдет…
Тимофей немножко возгордился.
- Так и не хрен лезть! А кто вас послал?
Парень, откашлявшись, попытался было потрогать затылок, где вздулась приличная шишка, но помешали связанные руки. Тяжко вздохнув, ответил:
- Нас нанял управляющий госпожи Спарре. Он сказал, что вы находитесь в королевском охотничьем домике, да еще без охраны. За вашу смерть нам обещано по сто ригсталеров на каждого.
- Ого! - удивился Тимофей, решив, что надо будет еще раз обшарить карманы убитых. - Целое состояние. А зачем госпоже Спарре моя смерть?
- Этого я не знаю, - пожал пленник плечами. - С ней разговаривал наш командир, вахмистр Густавсен. Спросите, если он, конечно, жив.
- Ясно, - сказал Тимофей, хотя ничего ему было не ясно. Кто такая госпожа Спарре и где он ей перешел дорожку? Спросить у Ильзе? Но, судя по взгляду девушки, ей это имя тоже ни о чем не говорило. Ладно, разберемся!
- Как вы узнали, что мы здесь? - задала Ильзе вопрос, который должен был задать сам Тимофей.
Пленный усмехнулся и вроде бы задумался - говорить или нет? Но потом все-таки решился:
- Мы пришли в охотничий домик. Думали, что развяжем языки кому-нибудь из слуг. Но Олаф Паульсен служил в нашем полку. Возможно, он и не рассказал бы, где вы прячетесь, но старику почему-то ты не понравился. Он доложил не только о вашем местонахождении, но и о том, кто дал вам пистолеты. Ну а что такое пара пистолетов против пяти мушкетов? А Ганс провел нас к сторожке. Он когда-то был маркитантом, пока его не приговорили к виселице за мародерство.
- А девчонка тоже не понравилась? - поинтересовался Тимоха.
- А что девчонка? - еще шире усмехнулся пленный. - Знаешь, сколько таких девок Олаф поимел в Саксонии, Тюрингии? Помнится, Олаф однажды поигрался с девицей, а потом разрезал ей живот и засунул туда руки, чтобы согреться… А эта недотрога целку из себя строит. Вот он и обиделся.
Договорить пленник не успел, потому что Ильзе, вдруг не выдержав оскорблений в свой адрес, ударила его прикладом мушкета.
- Что такое? - с удивлением посмотрел Тимофей на девушку. - За что это старый хрыч на тебя обиделся?
- Он пытался овладеть мною! - с отвращением сказала Ильзе. - Я вырвалась. А он пообещал, что все равно добьется своего.
- Вона как… - сочувственно присвистнул Акундинов, а сам подумал: "Не дура? Чего ей, жалко было передок-то подставить? А если бы убили?"
Тимофей нагнулся над пленным и аккуратно потрогал тело.
- Здорово ты его приложила! Готов! - сообщил он девушке, с любопытством наблюдая - побежит в кусты или нет?
Ильзе всего лишь закусила губу и, бросив мушкет, поплелась в избушку. "Реветь пошла, не иначе!" - решил Тимофей, всматриваясь в небо. Вроде было еще светло, но возвращаться в охотничий домик сегодня уже смысла не было. Он еще разок сходил к трупам, все хорошенько осмотрел, обшарил у них пояса и карманы, радуясь, что девчонка его не видит. Добычи набралось немного. Штук пятьдесят талеров да кое-что по мелочи - пара золотых цепочек, дешевенький серебряный перстенек. Были еще ножи, но их он брать не стал - на кой они нужны? Зато, поднявшись наверх, где изначально сидели стрелки, нашел главное - плотный мешок, набитый снедью. Обрадовавшись ему, как родному, Акундинов пошел к избушке.
Ильзе лежала на топчане лицом вниз, уткнувшись в доски. Видимо, уже успела поплакать и теперь успокоилась. Тимофей стал выгружать провизию из мешка, обнаружив каравай хлеба, сыр, окорок и даже вездесущую соленую селедку, завернутую в плотную промасленную ткань. Но обертка помогала мало, потому что все пропиталось запахом селедки! В утешение в мешке нашлась и фляжка. Вытащил пробку, понюхал - вино. "Ишь, гурманы! - хмыкнул Акундинов. - Водки им мало…"
- Есть будешь? - поинтересовался Тимофей у девушки. Та, не отвечая, помотала головой.
- Выпьешь? - не унимался Тимофей. - Если выпить, легче станет. У нас тут и вино есть.
Девушка зашевелилась, перевернулась на спину и привстала.
- Это - их пища! - с усилием сказала она. - Я не могу это есть и пить.
- Зря, - спокойно ответил Акундинов, занимавшийся разделкой еды. Видимо, что-то в его действиях не очень понравилось девушке, потому что, немного посмотрев, как мужчина кромсает каравай, Ильзе сказала: "Дайте-ка я сама…", забрала у него нож, принялась ловко нарезать окорок и сыр.
Заняв себя делом, девушка немного успокоилась, а Акундинов, как старший и более опытный человек, тем более - мужчина, примирительно сказал:
- Знаешь, девочка, - заявил Тимофей, ненадолго представив себя пророком Мафусаилом, только безбородым: - Если не мы их, то они нас… Так что - не расстраивайся! Давай-ка лучше выпьем. Что будем, водку или вино?
Девушка отказываться не стала. Она, правда, предпочла пить водку. Стаканов не было, пришлось пить по очереди, из фляжки. Скоро (глотка после третьего-четвертого) девушка немного повеселела. Не заметили, как выдули вначале баклажку из запасов Ильзе, потом принялись за фляжку старого разбойника Ганса Хансена. Тимофей уже и сам не заметил, как Ильзе села к нему на колени и объясняла что-то. Вроде как девчонка говорила по-шведски, а он отвечал по-русски, но оба все понимали.
- Понимаете, господин Йоханн, - с трудом проговаривая слова, объясняла девушка, - женщина может убивать, если она защищает свой дом, своего мужа или своих детей. Это так?
- Истинно, дочь моя! - важно ответил Акундинов, забираясь девушке под юбку.
- А я? - попыталась было вытащить Ильзе руку, но неожиданно передумала. - Кого я защищала?
- Ты защищала себя и меня! - уверенно отвечал Тимофей, судорожно пробираясь глубже и, к своему огорчению, обнаруживая, что на девушке надеты короткие штанишки. Понятное дело - девка в лес пошла!
- Но ты, то есть вы, мне не муж, - отозвалась Ильзе. - Я - девушка, следовательно, не замужем…
- Но я же мог быть отцом твоих детей? - задал он каверзный вопрос.
Пока Ильзе обдумывала ответ, Тимоха осторожно снял девушку с колен и положил ее на жесткое ложе. Потом очень осторожно, чтобы не спугнуть девчонку, стал поднимать на ней юбку, закатывая ее к поясу.
- Что вы делаете, господин Йоханн? - слабо спросила Ильзе, пытаясь одернуть подол вниз. Но Тимофей, которому уже стукнуло в голову все пережитое и выпитое, был настойчив.
- Как они снимаются? - спросил он у девушки, принимаясь за штанишки.
- Там шнурочек есть, сбоку, - пояснила Ильзе, которая, кажется, уже плохо соображала. А может быть, вполне соображала? Акундинов не сомневался, что после всего того, что пережила девушка, водка и мужская ласка - лучшие лекарства.
Добравшись до желанного нежного тела, Тимоха едва не рычал. Но все-таки, сняв с девушки штанишки, он сумел справиться с собой и не вошел в нее сразу, а попытался вначале приласкать "сокровище". А вдруг - действительно девственница? За свой долголетний опыт Тимоха имел с ними дело только один раз. И тогда ему очень не понравилось! Лежит, пищит да еще и выворачивается.
Лаская Ильзе, он решил, что на девственницу она не похожа, - сама раздвинула ноги, а теперь еще и принялась крутить передком. Решив, что девушка готова, Тимофей приспустил с себя штаны и устроился там, где уже давно хотел оказаться, - между девичьих ножек… На его счастье, Ильзе не оказалась девственницей…
Утомившись за день и вдоволь наласкавшись, Тимофей и Ильзе заснули и спали до следующего дня. Они не слышали ни карканья ворон, ни довольного воя волков, обнаруживших тела и устроивших пир.
Ильзе проснулась раньше, чем ее спутник, вышла из избушки по утренним делам. Потом с громким воплем вбежала обратно, разбудив Тимофея.
- Там! - бессвязно лепетала она, указывая за дверь.
- Что - там? - недовольно буркнул Акундинов. - Покойники ожили?
- Вороны! - тараща глаза от ужаса, сказала девушка. - Сидят и клюют…
- А! - отозвался Тимоха, которому такое зрелище было не в диковинку. - Ну так известное дело. Ворона, она завсегда на трупы летит.
- Закопать нужно! - решительно сказала Ильзе. - Они хоть и разбойники, но не следует бросать останки на поругание зверям.
- Чем землю-то копать будем? - поинтересовался Тимофей. - У нас ведь ни лопаты, ни заступа.
- Чем-нибудь, - настаивала девушка. - Придумай!
- Ладно, - смягчился мужчина. - Схожу посмотрю. Авось что-то да и надумаю.
"Вот как всегда, - беззлобно подумал Тимоха. - Бабы придумают, а ты отдувайся!"
Зрелище двух тел, лежавших неподалеку от избушки, было не самым приятным. Воронье, успевшее за ночь выклевать глаза, щеки и добраться до мозга, постаралось на совесть! А посмотрев на тех троих, которых Акундинов убил сам, порадовался, что не успел поесть. До них, кроме птиц, добрались еще и волки.
Грустно побродив по окрестностям, время от времени матерясь, Тимофей разделся до пояса и принялся таскать останки в яму, сохранившуюся от корней вывернутого дерева. Недовольное воронье сопровождало его действия неодобрительным карканьем. Кое-кто из самых нахальных, не обращая внимания на человека, пытались подлететь и успеть что-нибудь урвать.
Уложив в яму последний труп, Тимофей заложил ее ветками и принялся забрасывать землей, используя вместо лопаты самый широкий из разбойничьих ножей. С "похоронами" он провозился с полдня. За это время с мужчины сошло сто потов, он устал как собака… Закончив, Тимоха спустился к оврагу и долго смывал с себя пот, землю и чужую кровь.
Возвращаясь к сторожке, Акундинов немного досадовал на Ильзе, которая так и не вышла, чтобы помочь. Но все-таки после раздумья решил, что девушка поступила правильно. Помочь она толком все равно не смогла бы, а если бы зарыдала, то было бы только хуже.
- Похоронил, - сообщил он девушке, зайдя в сторожку.
- Ага, - как-то равнодушно ответила Ильзе. - Хорошо.
- Только, - добавил Тимофей, - нужно бы кого-нибудь сюда прислать. Я же их только землицей присыпал. Рано или поздно раскопают!
- И черт с ними! - вдруг резко сказала девушка.
- Ты чего? - опешил Тимофей. - То говорила - закапывай, а теперь - черт с ними.
- Простите, господин Йоханн, - извинилась девушка, взяв себя в руки. - Вы, наверное, хотите есть?
- Хочу, - согласился Акундинов. - Еще как хочу. У нас вроде бы вино оставалось?
- Ой, - замахала руками девушка. - Вы - пейте, а у меня еще после вчерашнего голова трещит.
- Ну, это ты зря! - авторитетно сказал Тимофей, доставая фляжку. - Это же лучшее средство от похмелья. Слышала, еще древние греки говорили: "Подобное подобным лечи!"
- Не знаю, что там говорили греки, - рассудительно ответила Ильзе. - Но если пить с утра, то можно стать пьяницей!
- А ты не становись, - резонно заметил Тимофей, делая основательный глоток.
Сам-то он после вчерашнего тоже был не в себе. Хотя, пока занимался "похоронами", почти все похмелье вышло с потом. Это раньше, в молодости - сколько ни выпьешь, а наутро - хоть бы хны. В последнее время он старался пить поменьше, но не всегда удавалось.
- Господин Йоханн, когда мы вернемся обратно? - поинтересовалась девушка, протягивая Тимофею хлеб и сыр.
- А ты куда-то спешишь?
- Хочу побыстрее вернуться. Мне здесь очень страшно, - призналась девушка.
- А чего здесь страшного? Мертвецы? - усмехнулся Тимофей. - Так их нам бояться не след. Живые - страшнее.
- Все-таки, - настаивала Ильзе, - когда мы пойдем обратно?
- Когда, когда… - задумался Акундинов, прикидывая, что к чему: - Сегодня возвращаться смысла нет. Давай тогда завтра, с утра. Хорошо?
- Хорошо! - радостно закивала девушка, но потом она настороженно спросила: - Господин Йоханн, можно вас попросить?
- О чем?
- Мне бы очень не хотелось, - потупила девушка глаза, - чтобы кто-нибудь узнал о том, что здесь произошло. Про то, что мы с вами… Ну, мы с вами вроде бедных птичек в лесу…
Акундинов не сразу понял, что имеет в виду девушка. Потом постарался вникнуть в чужую речь, подумал и расхохотался. Слово "птички" имеет еще одно значение в немецком и шведском языках. Поэтому фразу можно перевести как "Бедные трахаются в лесу". Ну а богатые, стало быть, в собственной постели!
- Не бойся, - успокоил Тимофей девушку. - Никто ничего не узнает. А что, разве у вас принято рассказывать о таких вещах?