Современниками оставлены свидетельства о популярности Мерзлякова-лектора. Среди его студентов были П.А. Вяземский, Ф.И. Тютчев, А.И. Полежаев, М.Ю. Лермонтов.
В истории русской поэзии Мерзляков остался одним из зачинателей подлинно народных, как бы теперь сказали, авторских песен, положив тем самым начало одной из важных традиций отечественного романтизма. Его стихотворения – "Среди долины ровныя", "Соловушко" и другие – были и остались широко известными и любимыми. В.Г Белинский хотя и считал его песни романсами на русский народный мотив, но поставил их выше песен А.И. Дельвига: "Мерзляков, по крайней мере, перенёс в свои русские песни русскую грусть-тоску, русское гореванье, от которого щемит сердце и захватывает дух!"
Наиболее авторитетным изданием сочинений Мерзлякова является книга "Стихотворения" (1958) со вступительной статьей Ю.М. Лотмана.
Ф.Н. Глинка (1786–1880)
Фёдор Николаевич Глинка родился в Смоленской губернии в культурной помещичьей семье. Закончив кадетский корпус, он в 1805–1806 гг. участвовал в войне с Наполеоном, затем вышел в отставку и занялся литературной деятельностью. Она была прервана Отечественной войной 1812 года. В рядах русской армии Глинка оставался и после победоносного освободительного шествия на Париж.
Он был членом декабристского "Союза Спасения", но на последнем этапе движения декабристов отошёл от него, что не спасло его от ссылки в Петрозаводск.
Глинка выступал как поэт, прозаик, драматург, публицист. Его "Письма русского офицера" высоко ценил Л.Н. Толстой, использовавший их в работе над "Войной и миром".
Самых ярких художественных достижений Глинка добился в лирической поэзии. С начала 1820-х гг. основной жанр его поэзии – элегическое переложение псалмов и библейских пророчеств, названный им "Опыты священной поэзии": "Горе и благодать", "Блаженство праведного", "Призвание Исайи":
Иди к народу, мой Пророк!
Вещай, труби слова Еговы!
Срывай с лукавых душ покровы
И громко обличай порок!
Иди к народу, мой Пророк!
Любовь к родине и вольнолюбие вдохновили поэта на создание стихотворений в духе поэтики А.Ф. Мерзлякова. Его лирику характеризуют народность, простота и высокий гражданский пафос. Многие произведения стали популярными народными песнями – "Вот мчится тройка удалая", "Город чудный, город древний", "Не слышно шуму городского". Последняя вошла в поэму А. Блока "Двенадцать".
Н.И. Гнедич (1784–1833)
В молодости Николай Иванович Гнедич был близок "Вольному обществу любите
лей словесности, наук и художеств". Его лирика этого времени носила соответственно гражданский, политический характер – стихотворения "Перуанец к испанцу", "Общежитие":
Священный долг наш есть – для блага всех трудиться:
Как без подпор нельзя и винограду виться,
Так мы без помощи других не проживём;
Тот силу от подпор – мы от людей берём.
Всем вместе должно жить, всем вместе нам трудиться.Гнушаться злом, добро любить
И радость из одной всем чаши пить:
Вот цель, с какою всяк из нас в сей мир родится.
В дальнейшем в эстетике Гнедича причудливо соединяется глубокий интерес к античности с чувствительными медитациями в романтическом духе. Примеры последних отыскиваются в многочисленных элегиях и идиллиях – "Скоротечность юности", "Грустно, грустно расставаться мне", "Осень":
Сменяйтесь времена, катитесь в вечность годы!
Но некогда весна несменная сойдет!
Жив Бог, жива душа! и, царь земной природы,
Воскреснет человек: у Бога мёртвых нет!
Идиллия "Рыбаки", в которой поэт сочетает русский фольклор с гомеровской традицией, посвящена изображению народного быта.
Подобно большинству поэтов-современников, Гнедич много времени и сил отдавал переводам. Среди его удач – "Простонародные песни нынешних греков", переводы гомеровских гимнов, трагедий Расина и Вольтера, поэм и лирики Мильтона и Байрона и т. п.
Главным же делом жизни Гнедича стал перевод "Илиады", труд-подвиг, которому было отдано двадцать два года жизни (1807–1829).
Появление в печати этого перевода привлекло сочувственное внимание всего русского общества.
Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи;
Старца великого тень чую смущённой душой, -
писал А.С. Пушкин.
На могильном памятнике поэта – надпись: "Гнедичу, обогатившему русскую словесность переводом Гомера", – и цитата из этого перевода: "Речи из уст его вещих сладчайшие мёда лились".
Д.В. Давыдов (1784–1839)
В русской поэзии начала XIX в. известное место принадлежит так называемой лёгкой поэзии, воспевающей радости жизни. Её представителями были К.Н. Батюшков в начале своего творческого пути, Д.В. Давыдов, юный А.С. Пушкин, А.И. Дельвиг и некоторые члены "Арзамаса".
Имя Дениса Васильевича Давыдова овеяно легендарной славой. Поэт и воин, герой-партизан Отечественной войны 1812 года, он был широко известен и в России, и за границей.
Давыдов родился в Москве в семье кавалерийского офицера и сам избрал военную карьеру. Воинская храбрость, отличные военные способности, а с годами и большой военный опыт заметно выделяли его из среды товарищей по военной службе.
В поэзии Давыдова два основных направления: сатирическое и анакреонтическое. Язвительные басни и эпиграммы были направлены против высшей власти и снискали ему славу человека остроумного и смелого.
Герой его "гусарской лирики" отличается прямотой характера и презирает лесть. По оценке В.Г. Белинского, это "истинно русская душа – широкая, свежая, могучая, раскидистая".
Давыдов воспевал воинское мужество и дружеские пиры:
Я люблю кровавый бой,
Я рождён для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Кроме традиционных жанров – басен, элегий, посланий, од – Давыдов широко использовал песню. В ней особенно ярко выразился патриотический пафос его творчества. Его стихотворения обращали на себя внимание простотой языка и разговорной интонацией.
"Военные записки партизана", оставленные Давыдовым, являются ценным источником для изучения истории Отечественной войны 1812 года, в связи с чем к ним обращался Л.Н. Толстой.
К.Н. Батюшков (1787–1855)
Константин Николаевич Батюшков родился в дворянской семье в Вологде. В Петербурге получил филологическое образование. Он изучал языки – французский, немецкий, латинский, увлекался поэзией, вначале преимущественно античной. Культ античности царил в семье Батюшковых. Достаточно сказать, что его младший брат носил имя Помпей. Именно страсть ко всему античному лежала в основе его долгой и преданной дружбы с Гнедичем.
В 1803 г. в Министерстве народного просвещения, куда Батюшков поступил на службу, он встретился с единомышленниками и вскоре стал членом "Вольного общества любителей словесности, наук и художеств". В это же время его стихи начали печататься в журналах.
Много времени поэт отдавал переводам из античных и западноевропейских поэтов. Особенной удачей был признан его перевод поэмы итальянского поэта Торкватто Тассо (1544–1595) "Освобождённый Иерусалим". В качестве вступления к переводу было предпослано оригинальное стихотворение Батюшкова "К Тассу" (1808). Судьбе и творчеству итальянского поэта он посвятил элегию "Умирающий Тасс" (1817).
В 1807 г. Батюшков поступил добровольцем в русскую армию, сражавшуюся с Наполеоном, был ранен и в 1810 г. вернулся к гражданской жизни.
В первых стихах Батюшкова сильны анакреонтические мотивы. Его мечта устремляется от печальной действительности к счастливым краям, к радости и гармонии. Поэт называет себя в это время "летописателем веселий и любви". Он пишет стихотворения "Совет друзьям", "Весёлый час", "Мои пенаты" и другие:
Мой друг! Скорей за счастьем
В путь жизни полетим;
Упьёмся сладострастьем
И смерть опередим;
Сорвём цветы украдкой
Под лезвием косы
И ленью жизни краткой
Продлим, продлим часы!
Однако "лёгкая" поэзия недолго владела его пером. Участвуя в литературной борьбе своего времени, Батюшков обнаруживает большое сатирическое дарование. Широкую известность получает его "Видение на берегах Леты", написанное в полемике с членами "Беседы любителей русского слова".
Второй военный эпизод в биографии поэта связан с событиями Отечественной войны 1812 года. Он сражался в битве под Лейпцигом и вместе с победившей русской армией вошёл в Париж. Военные впечатления нашли отражение в замечательном послании "К Дашкову":
Мой друг! Я видел море зла
И неба мстительного кары:
Врагов неистовых дела,
Войну и гибельны пожары.
Я видел сонмы богачей,
Бегущих в рубищах из дранных,
Я видел бледных матерей,
Из милой родины изгнанных!..
Военные эпизоды описаны также в ряде стихотворений: "Переход русских войск через Неман 1 января 1813 года", "Переход через Рейн", "Пленный" и др.
Выйдя в 1815 г. в отставку, Батюшков всецело отдается литературной деятельности, и в 1817 г. выходит его известная книга – "Опыты в стихах и прозе". Читатель знакомится с популярным его стихотворением "Мой гений":
О память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной
И часто сладостью своей
Меня в стране пленяешь дальной.
Я помню голос милых слов,
Я помню очи голубые,
Я помню локоны златые
Небрежно вьющихся власов.
Моей пастушки несравненной
Я помню весь наряд простой,
И образ милый, незабвенной
Повсюду странствует со мной.
Хранитель гений мой – любовью
В утеху дан разлуке он:
Засну ль? – приникнет к изголовью
И усладит печальный сон.
1815
Начиная еще с 1814 г., тон поэзии Батюшкова меняется. Все чаще в его стихах ощущаются глубоко пессимистические настроения. Трагическая судьба человека и особенно художника в обществе постоянно привлекает его внимание. Своебразным финалом его деятельности оказывается последнее стихотворение "Изречение Мельхиседека":
Ты знаешь, что изрек,
Прощаясь с жизнью, седой Мельхиседек?
Рабом родится человек,
Рабом в могилу ляжет,
И смерть ему едва ли скажет,
Зачем он шел долиной чудной слез,
Страдал, рыдал, терпел, исчез.
По мере развития таланта Батюшкова романтические тенденции в его творчестве усиливались. Но его эстетика была иной, нежели у его собратьев по искусству. Он не разделял, в частности, увлечения В.А. Жуковского немецкой мистикой. Ему были ближе образцы ясной французской поэзии. Свою роль в творчестве сыграли психологические особенности его личности. Вот как обрисовал Батюшков свой словесный портрет: "Ему около тридцати лет. Он то здоров, очень здоров, то болен, при смерти болен. Сегодня беспечен, ветрен, как дитя; посмотришь завтра – ударился в мысли, в религию и стал мрачнее инока. Лицо у него точно доброе, как сердце, но столь же непостоянное. Он тонок, сух, бледен, как полотно. Он перенес три войны и на биваках был здоров, в покое – умирал! – он не охотник до чинов и крестов. А плакал, когда его обошли чином и не дали креста… В нем два человека… Оба человека живут в одном теле…" Поэт называл их чёрным и белым человеком. Белый писал оптимистические, радостные стихи, чёрный погружался в мрачные раздумья. Но оба, надо отдать должное Батюшкову, создавали подлинные шедевры, оказавшиеся этапными в русской поэзии. Такие стихи, писал ВТ. Белинский, "должны были поразить общее внимание как предвестие скорого переворота в русской поэзии. Это ещё не пушкинские стихи, но после них надо было ожидать не других каких-нибудь, а пушкинских… Так все готово было к явлению Пушкина; и, конечно, Батюшков много и много способствовал тому, что Пушкин явился таким, каким явился действительно. Одной этой заслуги со стороны Батюшкова достаточно, чтобы имя его произносилось в истории русской литературы с любовью и уважением".
Русский романтизм многим обязан Батюшкову. К примеру, разрабатывая традиционную для поэзии тех лет тему в стихотворении "Странствователь и домосед", он первым использовал столь популярный впоследствии у романтиков приём иронии:
Объехав свет кругом,
Спокойный домосед, перед моим камином
Сижу и думаю о том,
Как трудно быть своих привычек властелином;
Как трудно век дожить на родине своей
Тому кто в юности из края в край носился,
Всё видел, всё узнал, и что ж? Из-за морей
Ни лучше, ни умней
Под кров домашний воротился:
Поклонник суетным мечтам,
Он осужден искать… чего – не знает сам!
В последний период своего творчества Батюшков снова был занят переводами из античной поэзии. Но жизнь его уже была омрачена приступами тяжелейшей наследственной душевной болезни. Поездка на юг Италии, забота близких, лечение не помогли, и с 1822 г. болезнь полностью и навсегда выключает Батюшкова из общественной и литературной жизни.
Литература
Зуев ИМ. Константин Батюшков. М., 1997.
Касаткина В.Н. Предромантизм в русской лирике. К.Н. Батюшков,
Н.И. Гнедич. М., 1987.
Фридман Н.В. Поэзия Батюшкова. М., 1971.
Романтизм
Романтизм – понятие многозначное: умонастроение, проникнутое идеализацией действительности, мечтательной созерцательностью; художественный метод в литературе и искусстве, опирающийся главным образом на воображение автора, его интуицию, фантазию, мечту; литературное направление начала XIX в., провозглашавшее свободу общества и личности.
Русский романтизм как литературное направление опирался на два источника. Во-первых, на идеи Просвещения XVIII в., в том числе на некоторые компоненты классицизма и сентиментализма. Во-вторых, на западноевропейскую литературу, которая, благодаря активной деятельности поэтов-переводчиков В.А. Жуковского, К.Н. Батюшкова, Н.И. Гнедича и многих других, стала доступна широкому читателю и в начале века переживала бурный романтический расцвет (Байрон, Гофман и др.).
1820-30-е гг. в русской словесности оказались временем настоящего романтического взрыва. Новому направлению отдали дань все сколько-нибудь талантливые художники в русском искусстве, ибо романтизм охватил все его области – живопись, музыку, архитектуру, скульптуру. На однообразие, однако, и намёка не было. Перед творцами развернулось широкое поле деятельности – внутренний мир личности и конфликты антагонистов, ситуации русской истории, благо заканчивалась работа Н.М. Карамзина над "Историей государства Российского", щедрое и яркое поле русского фольклора.
За двадцать лет русская словесность создала выдающиеся шедевры, обогатившие мировую литературу. Более того, романтизм стал и остаётся мощным стимулом возникновения и развития русского реализма. "Евгений Онегин", "Мёртвые души", "Герой нашего времени" и многие другие сочинения того времени невозможно себе представить вне романтической ауры.
Обратимся к особенностям русского романтизма 1820-х годов. Условно среди произведений этого направления можно выделить сочинения психологического романтизма (Жуковский, Пушкин, Лермонтов, Козлов и др.), философского романтизма (Жуковский, Пушкин, Веневитинов, В.Ф. Одоевский, Баратынский и др.), гражданского романтизма (Пушкин, Рылеев, Кюхельбекер, А.И. Одоевский, Лермонтов и др.).
Стоит ещё раз оговориться, что эта классификация носит весьма условный характер и не мешает поэту проявить себя не в одном каком-нибудь виде романтизма, а оставить заметные сочинения и в других. Тем более что художественные приёмы обычно не зависели от разновидности романтизма.
Так, в лирической поэзии романтики любили использовать приём оппозиции и антитезы. Из стихотворения в стихотворение кочевали такие оппозиции, как мундир и халат, домик – хижина – уголок и дворец – терем – чертог, венок и венец и т. п.
В конце концов эти слова приобрели значение символов, обозначающих определённый тип поведения, образ мыслей, мировосприятия: "И прежний сняв венок – они венец терновый // Увитый лаврами надели на него" (Лермонтов); "Там хижину свою поэт дворцом считает //И счастлив – он мечтает" (Батюшков); "На что чертог мне позлащенный? Простой укромный уголок…" (Жуковский). У А. Погорельского в "Послании к другу моему NN., военному человеку" сказано: "Ты весь засыпан в злате! // Сияет грудь звездой, // А я сижу в халате, // Любуюся собой". Н.М. Языков написал стихотворение-обращение – "К халату". П.А. Вяземский – "Прощание с халатом". Встречается халат и у Пушкина – "В.Л. Давыдову" (1821). Кстати, именно у Пушкина особенно удачно использована антитеза – стихотворение "Деревня" (1819).
Своеобразным манифестом романтической поэтики стало стихотворение В.А. Жуковского "Невыразимое":
Что наш язык земной пред дивною природой?
С какой небрежною и лёгкою свободой
Она рассыпала повсюду красоту
И разновидное с единством согласила!
Но где какая кисть её изобразила?
Едва-едва одну её черту
С усилием поймать удастся вдохновенью…
Но льзя ли в мёртвое живое передать?
Кто мог создание в словах пересоздать?
Невыразимое подвластно ль выраженью?..
Святые таинства, лишь сердце знает вас.
Не часто ли в величественный час
Вечернего земли преображенья,
Когда душа смятенная полна
Пророчеством великого виденья
И в беспредельное унесена, -
Спирается в груди болезненное чувство,
Хотим прекрасное в полёте удержать,
Ненаречённому хотим названье дать -
И обессилено безмолвствует искусство?..1819
Поэту не дано описать прекрасное. Его слово бессильно. Он может передать с помощью реминисценций и ассоциаций лишь свои впечатления, эмоции, ощущения, оценки увиденного и услышанного, используя для этого метафоры и передавая движение мысли чаще всего с помощью антитезы. Заслуга романтизма в том, что он открыл читателю целый мир глубоких психологических переживаний. Прошло десять лет, и другой поэт, Ф.И. Тютчев, призвал:
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звёзды в ночи, -
Любуйся ими – и молчи…
Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, -
Питайся ими – и молчи1830
Жанром, который романтики чаще других использовали для своих психологических этюдов, была лирика – пейзажная, любовная, философская. Традиционные в русской словесности виды лирики – дружеское послание, идиллию, элегию – они преобразовали для своих нужд, обогатив их новой тематикой, используя новые художественные средства.