Точно! Дорогая Анна,
Оставим перебранку, при которой
НесогласИмы наши голоса,
И – перейдём разумно к диалогу…
Подумай: ну а вдруг… тот, кто убил
Плантагенетов – Генриха с ЭдвАрдом,
Не столько сам виновник,
сколь -…наёмник?
АННА:
Ты – и зачинщик, ты – и исполнитель
Проклятых дел!
СВЕТЛОВИДОВ:
Была к тому подначкой
Твоя краса! Да-да!.. Твоя краса,
Что в снах моих меня не оставляла,
Преследуя, как зверя гончий пёс!..
Твоя краса… Лишь целый мир убив,
Я б мог мечтать о том, чтоб час один
Прожить, припав к твоей груди…
АННА:
Когда бы
Я знала… я – клянусь! – проклятый кат,
Ногтями б содрала со щёк моих
Проклятую красу!..
СВЕТЛОВИДОВ:
Нет-нет, не надо!
Мои глаза не вынесли б такого…
Ты не должна дурнеть, пока смотрю!..
Как целый мир ликует в свете солнца,
Так я – при ней! Она – мой день и жизнь!..
АННА:
Так ночь же мраком омрачит твой день,
И смерть поглотит жизнь твою!
СВЕТЛОВИДОВ:
Не надо!
Не проклинай саму себя, дружок,
Не будь в одно и то же время сразу
Тем, кто клянёт, и тем, кого клянёт он.
АННА:
Хотела б я, чтоб за меня тебе
Кто отомстил!..
СВЕТЛОВИДОВ:
Чудовищно стремленье
Тому отмстить, кто полюбил тебя…
АННА:
Естественно стремленье отомстить
Тому, кто мужа моего убил.
СВЕТЛОВИДОВ:
Тот, кто… освободил тебя от мужа,
Хотел, чтоб было лучше, а не хуже.
Он это сделал, леди, для того,
Чтоб лучшее нашла ты существо!
АННА:
Да лучшего, чем он, земля не носит!
СВЕТЛОВИДОВ:
Ещё как носит… И тебя он просит,
И более тебе он даст любви,
Чем тот давал…
АННА:
И кто он? Назови!
СВЕТЛОВИДОВ:
Плантагенет!
АННА:
И тот – Плантагенет.
СВЕТЛОВИДОВ:
Он есть, он лучше. А того уж нет.
АННА:
И где же он?
СВЕТЛОВИДОВ(показывает на себя):
Да вот!
Она плюет ему в лицо.
Зачем плевать?
Утирается.
АННА:
О, был бы яд в слюне, чтоб убивать!
СВЕТЛОВИДОВ:
Не верю я, чтоб мог излиться яд Из этих уст, нежней, чем у наяд.
АННА:
Тебе и яд не страшен, паразит,
Ведь сам ты, как ехидна, ядовит.
Прочь с глаз моих! Ты отравляешь их…
СВЕТЛОВИДОВ:
Нет, это я – в отраве… от твоих…
АННА:
О, быть бы василиском, чтоб разить
Одним лишь взглядом, чтоб тебя убить!
СВЕТЛОВИДОВ:
Да, я хотел бы, чтоб ты им была:
Я б умер сразу, а теперь меня
Ты убиваешь медленно. Твой взгляд
Язвит меня, и очи, солонЫ,
Сочатся, точно каплями полнЫ,
Накапанными в них глазным врачом.
Глаза мои… они не знали слёз…
К тому же – покаянных… Нет… Когда
Йорк, мой отец, и твой ЭдвАрд, мой брат,
Навзрыд рыдали, слыша жалкий стон,
Что Рэтленд издавал, когда над ним
Зловещий Клиффорд поднял
свой клинок…
Иль когда твой воинственный отец
Рассказывал печальнейший рассказ
О смерти моего отца и раз,
Пожалуй, двадцать делал перерыв,
Чтоб отрыдаться, так что все кругом
Стояли с мокрыми щеками. Все -
Подобно деревАм, дождём омытым…
Тогда мои суровые глаза
Одни – презрели влагу… Но твоя
Краса всё то, что там я смог сдержать,
Сейчас призвала и – слепит меня
Солёным плачем… Никогда ещё
Ни друга, ни врага я не молил…
Да, попросту, язык мой не умел
Слова такие жалко лепетать…
Но красота твоя пришла, чтоб взять
С меня налог неумолимый свой, -
И я – молю и плачу пред тобой!..
Рыдает; потом успокаивается и поднимает взор на Анну; пауза
Не приучай к такой усмешке рот,
Ведь создан он, поверь, не для острот…
Для поцелуев. А не может лечь
На сЕрдце мир, так вот тебе мой меч!
Благоволи вогнать вот в эту грудь,
Столь верную тебе, чтоб – душу прочь
Изъять и навсегда Творцу вернуть,
Чтоб не смогла любить тебя всю ночь!..
Ты видишь, я подставил для удара
Её и жду погибели, как дара!..
Протягивает ей меч.
О, не тяни: ведь это ж я убил
Святого короля, твоей красою
На это понуждён… Ну! Бей же, бей!..
Я юного ЭдвАрда заколол,
Чтоб зреть твоё небесное лицо…
Пауза.
Так – подыми! Иль – меч, или – меня!.. АННА:
АННА:
Встань, скрытник! Мне желанна
смерть твоя,
Но – палачом твоим не буду я.
СВЕТЛОВИДОВ:
Так… мне… вели убить себя, и – в миг
Исполню то, что скажет твой язык.
АННА:
Но он сказал уж.
СВЕТЛОВИДОВ:
Это был запал…
Но – повтори теперь, и – я сказал -
ТотчАс, как слово прозвучит, рука,
Что так твою любовь убить легкА,
Ради тебя, не любящей, опять
Готова будет страсть с пути убрать.
Но только знай, что – там
и тут – твой грех,
Твоя вина, участье и успех!
АННА(после паузы):
Хотела бы твоё я сердце знать…
СВЕТЛОВИДОВ:
Оно – в том, что сказал я.
АННА:
Я боюсь,
Что правды – нет ни в нём, ни в языке…
СВЕТЛОВИДОВ:
Тогда – в мужчинах не было её
От века.
АННА:
Ладно. Убери свой меч.
СВЕТЛОВИДОВ:
Скажи: так решена моя судьба?
АННА:
Узнаешь позже.
СВЕТЛОВИДОВ:
Но надежда – есть?
АННА:
Мужчины все надеждою живут.
СВЕТЛОВИДОВ:
Изволь надеть кольцо…
Протягивает ей кольцо.
АННА (помедлив):
Что ж… взять – не дать…
Он надевает кольцо ей на палец.
СВЕТЛОВИДОВ:
Смотри, как охватило палец твой!
Так грудь твоя впустила в свой предел
Комок живого сердца моего…
Носи с собой их оба, ведь они
Теперь – твои! И, если твой слуга
Всё ж вымолит прощенье у твоих
Немилосердно милостивых рук,
Ты – в счастье превратишь свой
тяжкий гнев.
АННА:
Гнев – в счастье?
СВЕТЛОВИДОВ:
В счастье – гнев.
АННА:
А в чём оно?
А в чём оно?..
СВЕТЛОВИДОВ:
Коли захочешь ты
Забыть свой гнев к тому, кто больше прав
Имеет плакальщиком быть при нём…
Показывает на гроб.
Ступай тогда на площадь Кросби. Там,
Лишь я торжественно похороню,
Снеся печально в Чертси-монастырь,
Достойный прах святого короля,
Омывши покаянными слезами
Его могилу, – там тебя я жажду
Увидеть с подобающею свитой.
Поверь, что много тайных есть причин,
Чтоб ты мне уступила в миг один!
АННА:
Я рада. И особенно тому,
Что вы с таким раскаяньем глубоким
Относитесь сегодня ко всему…
Оборачивается к свите.
Эй, Беркли, Трессел! Вы со мной ступайте.
Хочет идти.
СВЕТЛОВИДОВ:
Мне пожелайте доброго пути…
АННА:
Хоть это больше, чем вы заслужили,
Но, зная, как умеете вы льстить,
Представьте, что уж я вам пожелала.
Уходит со свитой.
СВЕТЛОВИДОВ(носильщикам):
Ну, поднимите тело, господа!
НИКИТА ИВАНЫЧ:
Итак, мы – к Чертей, благородный лорд
СВЕТЛОВИДОВ:
К какому Чертей?.. Белые монахи
В своём скиту нас ожидают в страхе…
Делает знак, и они уносят гроб.
Была ль, скажите, женщина когда
Сосватана так лихо? А?.. Была ли
Когда-нибудь она побеждена
Так лихо?.. Я хочу её иметь.
Но – не надолго. Каково?.. Нет, мне,
Убийце её мужа и его
Отца, её – при ненависти в сердце,
Проклятьи на устах и со слезами
В глазах, пред окровавленною жертвой
Моей – и взять!. Ой-ой!..
Великий Бог!
Против меня – преграды без числа.
А за меня – лишь дьявол и притворство.
И вот – я победил! Весь мир – в ничто!..
Ха! Уж она забыла своего
Героя-принца, юного ЭдвАрда,
Всего-то лишь три месяца назад
Заколотого мною в раздраженье
При ТьЮксбери! А он ведь дворянин,
Рождённый расточительством природы,
Милее и славнее в тыщу раз!..
Младой, отважный, мудрый – без
сомненья,
Прямой потомок королей… Весь мир
Не может это отрицать. И всё же
Она, как раз она, уж положила
Свой глаз на бедного меня, который
Сбирает урожай его расцвета
И сам её же вырядил вдовою
У скорбного одра! Да! На меня,
Не тянущего и на пол-ЭдвАрда!
Меня, что колченог и так уродлив!..
При том, что стало герцогство моё
Не более, чем нищенским приютом.
Да нет! Я заблуждаюсь, право слово,
Насчёт моей персоны: ведь она -
Хоть сам я так доселе не считаю -
Меня находит клёвым мужиком!
На диво клёвым!.. Стало быть, я должен
Презреть и порицать все зеркала,
Созвать толпу или хотя бы пару
Портных, приняться моды изучать,
Чтоб телу моему дать обрамленье
Достойное. А то я с давних пор
Едва таскаю ноги, полагаясь
На собственную только благосклонность,
Привык ценить себя на медный грош…
Оборачивается вслед ушедшим.
Но мне сперва угодно, чтобы тот
Субъект отправился в свою могилу…
Потом вернусь в рыданиях к моей
Возлюбленной…
Смотрит на небо.
Сияй вовсю, светило!
Покамест я не накупил зеркал,
Где б облик мой всечасно возникал,
Свети мне ты, чтоб каждое мгновенье
Своею мог я любоваться тенью!
НИКИТА ИВАНЫЧ(подходя):
Бессовестный!
СВЕТЛОВИДОВ:
Однако, уж и смерклось…
Пока луна над нами не взошла
И в светлый сумрак тьмы не обратила,
Взойдём в Мадрит.
Уходит.
НИКИТА ИВАНЫЧ(один):
Испанский гранд, как вор,
Ждёт ночи и луны боится… Боже!
Проклятое житьё. Да долго ль будет
Мне с ним возиться? Право, сил уж нет!
Светловидов возвращается.
СВЕТЛОВИДОВ: Никитушка! Ты – тут?
НИКИТА ИВАНЫЧ: Да тут я, тут, Василь Васильич! Куда же мне деться?
СВЕТЛОВИДОВ: А я?
НИКИТА ИВАНЫЧ: И вы тут, Василь Васильич! Вы всё сцены с дамами вспоминаете…
СВЕТЛОВИДОВ: С дамами?.. А ты знаешь, Никитушка, когда я был молодым актёром, когда только что начинал в самый пыл входить, помню – полюбила одна меня за мою игру… Изящна, стройна, как тополь, молода, невинна, чиста и пламенна. Как летняя заря! Под взглядом её голубых глаз, при её чУдной улыбке не могла бы устоять никакая ночь. Морские волны разбиваются о камни, но о волны её кудрей разбивались утёсы, льдины, снеговые глыбы!.. Помню, стою я перед нею, как сейчас перед тобою… Прекрасна была в этот раз, как никогда, глядела на меня так, что не забыть мне этого взгляда даже в могиле… Ласка, бархат, глубина, блеск молодости! Упоённый, счастливый, падаю перед нею на колени, прошу счастья… А она… она говорит: "Оставьте сцену!" Оставь-те сцену!.. Понимаешь? Она могла любить актёра, но – быть его женой… никогда! Помню, в тот день играл я… Роль была подлая, шутовская… Я играл и чувствовал, как открываются мои глаза… Понял я тогда, что никакого "святого искусства" нет, что всё – бред и обман, что я – раб, игрушка чужой праздности, шут, фигляр! Понял я тогда… публику! С тех пор не верил я ни аплодисментам, ни венкам, ни восторгам… Да, Никитушка! Он…
Показывает на зал.
…аплодирует мне, покупает за целкОвый мою фотографию, но я чужд ему, я – для него – грязь, почти кокотка! Ради тщеславия он ищет знакомства со мною, но – не унизит себя до того, чтобы отдать мне в жёны свою сестру, дочь…
НИКИТА ИВАНЫЧ(подходя): Вам, Василь Васильич, спать пора-с…
Пытается увести его в гримерную.
СВЕТЛОВИДОВ(пытается вырваться от него и, показывая пальцем в зал, кричит): Не верю я ему! Не верю!..
Затемнение; конец 1-го отделения
Действие второе
На переднем плане на полу неподвижно лежит Светловидов. Над ним – Мефистофель.
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Чуть дух покинет тело, договор
Ему представлю, кровью
подкреплённый…
Но столько средств есть с некоторых пор
Отбить у чёрта душу беззаконно!
Поверья предков, словно старый хлам,
Лишились силы, всякий смысл утратив.
Бывало, я со всем справлялся сам,
Теперь нуждаюсь в помощи собратьев.
Тяжёлые для чёрта времена!
В загоне честь, обычай, старина…
Всегда готовым надо быть к подвохам.
А в старину душа была честна
И вылетала вон с последним вздохом.
Я схватывал её, как кошка мышь,
Без промаха, и вмиг, без проволочки,
Сжимал в когтях… Теперь – не то,
шалишь!
Душа нейдёт из грязной оболочки,
Ей дорога вонючая дыра,
Пока её не сгонят со двора
Враждующие меж собой стихии…
Сиди, гадай, когда она и как
Решит уйти, и хитрости какие
Готовить ей, чтоб не попасть впросак.
Смерть на руку уже не так скора,
Сражает не ударом топора.
Застынет труп, его б уж класть в гробницу,
Ан смотришь, ожил он и шевелИтся…
Враждующие меж собой стихии…
Светловидов шевелится, а потом и вовсе поворачивается с боку на бок. Потом – садится. Мефистофель досадливо всплескивает руками.
СВЕТЛОВИДОВ:
Мне скучно, бес!
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел,
Его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная – скучает:
Иной от лени, тот – от дел;
Кто – верит, кто – утратил веру;
Тот – насладиться не успел,
Тот – насладился через меру…
И всяк зевает, да живёт!
И всех вас гроб, зевая, ждёт.
Зевай и ты.
СВЕТЛОВИДОВ:
Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь
Рассеяться.
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Доволен будь
Ты доказательством рассудка.
В своём альбоме запиши:
ФасцИдиум эст квИес (скука -
Отдохновение души).
Я – психолОг!.. О, вот наука!..
Скажи, когда ты не скучал?
Светловидов пожимает плечами.
Подумай, поищи… Тогда ли,
Как над Вергилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья
И в буйстве шумном посвящал
Им пыл вечернего похмелья?..
Тогда ль, как погрузился ты
В великодушные мечты,
В пучину тёмную науки?..
Но – помнится – тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал, наконец, меня.
Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался,
Возил и к ведьмам, и к духАм,
И что же?.. Всё – по пустякам!
Желал ты славы – и добился,
Хотел влюбиться – и влюбился…
Ты с жизни взял возможну дань.
А был ли счастлив?
СВЕТЛОВИДОВ:
Перестань,
Не растравляй мне язвы тайной.
В глубоком знаньи жизни нет.
Я проклял знаний ложный свет.
А слава… Луч её случайный
Неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон… Но есть
Прямое благо: сочетанье
Двух душ!..
МЕФИСТОФЕЛЬ:
И – первое свиданье,
Не правда ль? Но нельзя ль узнать,
Кого изволишь поминать?
Не Гретхен ли?
СВЕТЛОВИДОВ:
О, сон чудесный!
О, пламя чистое любви!..
Там, там – где тень, где шум древесный,
Где сладко-звонкие струИ,
Там, на груди её прелестной
Покоя томную главу,
Я счастлив был!
МЕФИСТОФЕЛЬ:
Творец небесный!
Ты бредишь, Фауст, наяву!
Услужливым воспоминаньем
Себя обманываешь ты.
Не я ль тебе своим стараньем
Доставил чудо красоты?
И в час полуночи глубокой
С тобою свёл её? Тогда
Плодами своего труда
Я забавлялся, одинокий,
Как вы – вдвоём… Всё помню я:
Когда красавица твоя
Была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой
Уж погружался в размышленье
(А доказали мы с тобой,
Что размышленье – скуки семя).
И знаешь ли, философ мой,
Что думал ты в такое время,
Когда не думает никто?
Сказать ли?
СВЕТЛОВИДОВ:
Говори. Ну что?
МЕФИСТОФЕЛЬ: