СВЕТЛОВИДОВ: Переврёт, вижу, что переврёт! Эх, Миша, а я было тебя поцеловать хотел за комиссию… Коли не переврёшь, десять рублей тебе, скачи скорей… Шампанское, главное – шампанское чтобы выкатили, да и коньячку, и красного, и белого, и всего этого, как тогда… Они уж знают, как тогда было.
ПРИЕЗЖИЙ: Да слушайте Вы!.. Я говорю: пусть он только сбегает разменять да прикажет, чтобы не запирали, а Вы пойдёте и сами скажете… Давайте Вашу кредитку. Марш, Миша, одна нога там, другая тут!
Миша убегает.
Ну, теперь пойдёмте мыться. Положите деньги на стол али суньте в карман… Вот так. Идём… Да снимите сюртук. Смотрите, у Вас и сюртук в крови…
СВЕТЛОВИДОВ: Это… это не сюртук. Только немного тут, у рукава… А это вот только здесь, где платок лежал. Из кармана просочилось… Я на платок-то у Фени – сел, кровь-то и просочилась…
ПРИЕЗЖИЙ: Угораздило же Вас… Подрались, должно быть, с кем… Вы в этой рубашке и поедете? Куда это Вы едете? Смотрите… Весь обшлаг правого рукава в крови.
СВЕТЛОВИДОВ: Да, в крови…
СВЕТЛОВИДОВ: Некогда. А я вот. Вот видите… я вот здесь край рукава загну, его и не видно будет под сюртуком… Видите!
ПРИЕЗЖИЙ: Говорите теперь: где это Вас угораздило? Подрались, что ли, с кем? Не в трактире ли опять, как тогда?.. Не опять ли с капитаном, как тогда, били его и таскали? Кого ещё прибили… али убили, пожалуй?
СВЕТЛОВИДОВ: Вздор!
ПРИЕЗЖИЙ: Как вздор?
СВЕТЛОВИДОВ: Не надо. Это я старушонку одну на площади сейчас раздавил.
ПРИЕЗЖИЙ: Раздавили? Старушонку?
СВЕТЛОВИДОВ: Старика!
Смеется.
ПРИЕЗЖИЙ: Э, чёрт возьми, старика, старушонку… Убили, что ли, кого?
СВЕТЛОВИДОВ(машет рукой): Помирились. Сцепились – и помирились… В одном месте. Разошлись приятельски… Один дурак… он мне простил… теперь уж наверно простил… Если бы встал, так не простил бы… Только знаете: к чёрту его. Слышите, Пётр Ильич. К чёрту, не надо! В сию минуту не хочу!
Закрывает лицо руками и стоит; пауза.
ПРИЕЗЖИЙ: Не надо, так не надо… Я Вас в коляске буду ждать, Василь Васильич.
На цыпочках уходит; на сцене – один Светловидов.
СВЕТЛОВИДОВ(в луче света):
Да, я – бродяга, пугало на вид,
Терзаем сворой собственных затей…
Я продал всё! Не продал – лишь обид
От вечно подновляемых страстей…И правда, что живу я в шалаше,
Я дряхл, как он: хоть гроб себе готовь…
Но я иную молодость в душе
Нашёл и с ней тебя, моя любовь!Всё кончено! Лишь вечность – без границ.
Но и теперь я страсти не лишён:
К Твоим стопам я припадаю ниц,
Мой друг Господь, – с Тобой я обручён!Прими меня, как бы с Небес сойди
Прижать раба к святой Твоей груди!..
Протягивает руки вперед и вверх; свет гаснет.
КОНЕЦ ПЬЕСЫ
Сон Попова
Фантасмагория в 3-х частях
Друга, вы слышите ль крик оглушительный:
"Сдайтесь, певцы и художники! Кстати ли
Вымыслы ваши в наш век положительный?
Много ли вас остаётся, мечтатели?..
Сдайтеся натиску нового времени,
Мир отрезвился, прошли увлечения…
Где ж устоять вам, отжившему племени,
Против течения?.."Алексей Толстой
АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ
МИХАИЛ ПЕРШИН (С участием В. ГЕРМАНА)
Действующие лица
Попов, советник
Д ы л д а
К о р о т ы ш к а } трое в шинелях
Ж е н щ и н а
Часть первая
На авансцене – трое в длинных (до пола) шинелях: Дылда, Коротышка и Женщина. У каждого в руке по пачке бумажных листов. Читают без выражения:
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА:
"Приснился раз, Бог весть с какой
причины
Советнику Попову странный сон:
Поздравить он министра в именины
В приёмный зал вошёл без панталон.
Но, впрочем, не забыто ни единой
Регалии: отлично выбрит он,
Темляк – на шпаге, всё – по циркуляру,
Лишь – панталон забыл надеть он пару!".
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА:
"И надо же случиться на беду,
Что он тогда лишь свой заметил промах,
Как уж вошёл. "Ну, – думает, – уйду!".
Не тут-то было! Уж давно в хоромах
Народу тьма; стоит он на виду,
В почётном месте; множество знакомых
Его увидеть могут на пути…
"Нет, – он решил, – нет, мне нельзя уйти!.."
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА:
"…А вот я лучше что-нибудь придвину
И скрою тем досадный мой изъян;
Пусть верхнюю лишь видят половину,
За нижнюю ж ответит мне Иван!".
И вот бочком прокрался он к камину
И спрятался по пояс за экран.
"Эх, – думает, – недурно ведь, канальство!
Теперь пусть входит высшее
начальство!..".
В глубине сцены загорается свеча. Она стоит около кровати, на которой спит Попов. Шинели медленно оборачиваются и смотрят на спящего. Потом на цыпочках подходят к кровати. Дылда берёт Попова за плечо. Попов просыпается и, недоумённо оглядываясь, садится на кровати.
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: А мы – к Вам, Тит Евсеич…
Протягивает руку для поцелуя. Попов выпрастывает руку из-под одеяла, но в последний момент она отдергивает руку и переходит на официальный тон.
Попов, Тит Евсеевич?
Попов кивает.
Я спрашиваю: Попов, Тит Евсеевич?
ПОПОВ: Да.
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: Советник?
ПОПОВ: Да.
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА (читает):
"И надо же случиться на беду,
Что он тогда лишь свой заметил промах,
Как уж вошёл. "Ну, – думает, – уйду!"
Не тут-то было…".
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА: Не тут-то было…
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА: Пожалте бриться!
Дылда сдёргивает с Попова одеяло. Оказывается, что Попов – в штанах. Он сам удивлён этим обстоятельством. Шинели иронически хмыкают.
Попов встаёт и идёт, Шинели – следом. По дороге Женщина гасит свечу. Кровать отъезжает в глубину сцены. Выдвигается стол, за который садится Шинель-коротышка (он – уже без шинели, в гимнастёрке). По мере этих перемещений на сцене становится всё светлее. Попов садится перед Коротышкой. Дылда и Женщина отходят.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ваша фамилия – Попов, если не ошибаюсь?
ПОПОВ: Попов.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Тит Евсеич, если не ошибаюсь?
ПОПОВ: Тит Евсеич.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Советник Попов, Тит Евсеич. Не ошибаюсь?
ПОПОВ: Советник.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Видите: мы редко ошибаемся.
ПОПОВ: Простите?
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ну что вы, что вы… Мы ещё не начали, а вы уже: "простите"… Помилуйте – за что?
ПОПОВ: Я имел в виду…
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Давайте не будем опережать события. Достанем бумажку, ручечку…
(Ничего доставать не надо: бумага и ручка – перед ним)
И, не торопясь, разберёмся. Бывает, знаете ли: всё выяснится, и мы – мы сами! – просим прощения. Так что не надо спешить. Чего-чего, а времени у нас с вами…
Берет ручку.
Фамилия?
ПОПОВ: Чья?
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ваша, ваша…
ПОПОВ (пожав плечами): Попов.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Имя?
ПОПОВ: Тит Евсеич.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Отчество?
ПОПОВ: Евсеич.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА(рвет бумагу, на которой он все это записал и выбрасывает в корзину): Ну, остальные детали мы с вами и так знаем: возраст, чин, по какому ведомству служите…
Роется в бумагах, находит нужный листок, смотрит в него.
ШИНЕЛЬ-ДЫЛДА(читает у себя):
Да… "Не тут-то было! Множество
знакомых
Его увидеть могут на пути.
"Нет, – он решил. – Нет, мне
нельзя уйти!..""
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Прямо, как отсюда… Да, Тит Евсеич? Нельзя уйти. А… почему, собственно?
ПОПОВ: Видите ли…
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Видим. Мы – всё видим!
ПОПОВ: Это же… Это же был сон!
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Это-то как раз мы знаем… Сон!.. Вот люди! Думают: сон, так мы уж и не в курсе. Хе-хе!.. Милый вы мой! Вот если б вы наяву штанишки свои этак… скинули и… к министру!.. Да что министр?.. Ко мне – мелкой сошке – и то, я гляжу, вы в таком виде не решились. А ведь хотелось, а? Хотелось?.. Признайтесь честно.
ПОПОВ: Да что вы! Мне и в голову…
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: А вот тут вы не искренни… В голову… А сны вам куда приходят? В ногу, что ли?.. В но… в ногу!..
Хохочет до слез.
Простой вы человек. "В голову", говорит… Эй!
Подходит Дылда.
Слышь, чего было? Я ему – про штаны, а он: "Мне и в голову……. А я тогда: "А сны вам… что?.. в ногу, что ли, приходят?".
Оба начинают хохотать. Коротышка машет рукой. Дылда отходит, что-то тихо пересказывает Женщине, та тоже начинает смеяться. Коротышка оборачивается к Попову.
А вы что ж не смеётесь? Разве я не остроумно вам ответил? А?.. Не остроумно?.. Ведь это "м о". Словечко, то есть, – по-французски. По-французски знаете?.. Да что это я! Вы же советник. Так по-французски вам чего ж переводить? А я-то стараюсь, будто вы не знаете, что такое… "мо". Ну?.. "Мо"! Чмо!.. Что такое "мо"?.. Знаете?
ПОПОВ: Знаю.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ну да – советник! Вот видите: по-французски понимаете, а уж по-нашему, по-простому-то… по фЕне… бОтаете?
ПОПОВ: Как, простите?
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Я спрашиваю: по-простому, по-лагерному, то-есть… по фЕне – 60-таете? Али – как?
ПОПОВ(пожав плечами): Виноват…
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ну то-то же… Уже виноват.
Пауза.
Вы что-то хотели сказать?
ПОПОВ: Милостивый государь…
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ну зачем так официально? Можно просто по имени. "Тит" меня зовут. Чего уж там?.. Кто я, и кто – вы! Вы – советник, а я – так… Просто – "Тит". Смешно, да? Эй!
Подходит Женщина.
Ты – вот что – встань между нами. А то мы тут тёзки встретились: "Тит", блин, и "Тит"… А знаешь, когда тёзки знакомятся, кто – между ними, желание может загадывать. У тебя желание-то есть? Желание-то – есть, спрашиваю? Да ты не стесняйся.
Женщина кивает.
Ну вот! Тогда – становись… Да вот прямо сюда. Не стесняйся.
Показывает на стол. Женщина влезает на стол, становится прямо на бумаги. Коротышка пытается сквозь неё протянуть Попову руку, она раздвигает ноги, и он просовывает руку под её шинелью. Попов растерянно пожимает её.
"Титом" меня зовут. Ну и вы представляйтесь. Мало ли, что мы уже знакомы, надо же, чтоб у девушки желание выполнилось. Или… вы – что? Не хотите ей помочь? Ну… представляйтесь, представляйтесь…
ПОПОВ: "Тит Евсеич Попов".
Коротышка дёргает руку на себя, Попов оказывается головой между ногами Женщины, которая зажимает коленями его шею.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА(приблизив свое лицо к лицу Попова, шипит): Ты что ж это, сука, – по отчеству?! Да ещё и по фамилии! А?.. Видали?.. Я тебе – "Тит", а ты мне… По полной по форме?.. Гордишься? Не хочешь – запросто, по-дружески, запанибрата?! "Тит", дескать, я, и всё тут… Не хочешь запанибрата? А? Отвечай! Гордишься?
Попов что-то мычит.
Громче! Я не слышу… Не слышу ответа… Гордишься? Что? Нет? Врёшь, гнида. Говори: "Да, горжусь!".
Попов мычит.
Ну то-то же…
Разжимает руку, Женщина разжимает колени. Попов от неожиданности чуть не падает навзничь. Подскочивший Дылда поддерживает его, после чего возвращается на место.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА (Женщине): Пошла вон!
Она соскальзывает со стола, но не уходит.
Ну вот и познакомились… Теперь, не правда ли, гораздо легче будет понять друг друга. Вы не согласны?
Попов мычит.
Конечно, легче… Вы – "Тит", и я – "Тит". Один у нас с вами, так сказать, небесный защитник. Вместе именины празднуем… Так нам ли не договориться?.. Да что это всё – я да я? Совсем вас заболтал… А, любезнейший Тит Евсеич?.. Всё, всё, всё! Молчу, как, извините, рыба. И – весь внимание.
ПОПОВ: Видите ли, Ваше… Тит… Простите: не знаю, как по батюшке…
Коротышка, зажав себе одной рукой рот, другой машет: мол, не важно, продолжайте.
ПОПОВ: Я… ей-богу, не возьму в толк… в чём меня, собственно… Ну, так сказать, причину… Не может же, в самом деле, какой-то… сон… Это…. Ну это просто смешно, в конце концов…
Коротышка жестом подбадривает его.
Да я, собственно, всё… Вот. Сон – это… так.
Замолкает.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ну что, помолчим… Молчать, знаете ли, полезно. Мысли тем временем собрать, знаете ли, сконцентрироваться…
Собирайтесь, собирайтесь… концентрируйтесь!.. Я вас не тороплю.
Манит пальцем Женщину, она подходит, он распахивает её шинель. Под шинелью – гимнастёрка, юбки же – нет, виден подол коротенькой комбинашки. Коротышка гладит её по ноге, она стоит совершенно индифферентно.
Ты нынче в форме. В форме? В форме! Каламбур, а? В форме (трогает её гимнастёрку)… и -… (бьет ее ладонью по заду)… в форме! И – вообще!.. Ох, что-то я нынче шутливо настроен… Не к добру это. Нет, не к добру. Ты – зато – наоборот!.. Я шучу всё, а ты… Ты – нет!.. Ты всё – по форме, официально… А ведь это нехорошо. У нас гость, а тут… такая казёнщина. Видишь, человек робеет… Ну-ка, скидавай шинель!., (разоблачает ее) Пройдись, пройдись, повернись… Вот так!.. Никакой формы, проформы… Поиграй ляжками… Гляди-ка: всё равно – робеет!.. А ну-ка… Да нет, не надо пока. Как бы его расшевелить? Анекдотец рассказать, что ли?.. Или – ещё лучше – почитай нам что-нибудь (подает ей бумагу).
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА(читает):
"Вошёл министр. Он видный был
мужчина,
Изящных форм, с приветливым лицом,
Одет в визитку: своего, мол, чина
Не ставлю я пред публикой ребром…"
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Вот видишь: министр и тот, как ты, тоже… не в полной форме. Хотя… Ребром!.. Это даже как-то неловко – о министре… Он же – не Адам! Это у того было… ребро!.. И потом: изящных форм, грубых форм… Разве в этом дело? А как там дальше?
ШИНЕЛЬ-ЖЕНЩИНА(читает):
"Всё зло у нас от глупых форм избытка,
Я ж – века сын! Так вот:
на мне – визитка".
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Вот! Вот это – верно. Тонко.
Взмахивает рукой, Женщина – отходит, Коротышка поворачивается к Попову.
А вы-то сами как считаете? Действительно: всё зло у нас – от форм? Тем более – от глупых? А?.. Хотя – о чём это я? Это ж, в конце-то концов, ваш же собственный сон. Как же вам – да вдруг и не разделять это его настроение? Правда же?
ПОПОВ: Там сказано: не от самих… форм… а от их избытка.
Коротышка выходит из-за стола.
Становится видно, что он – без брюк.
Похлопывает Попова по плечам.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ну, – с разговеньицем вас! Наконец-то – о деле. О сути дела, я бы осмелился уточнить. А я уж опасаться начал. Начал, было… Ох, думаю, сейчас скажет: "Это же, мол, не я, это же – министр"… А – не сказал. Ай, молодец!.. Взял, значит, на себя… И – верно. Раз это в твоём сне, значит, и министр (этот, что – во сне) – это ты и есть. Так ведь? Да так, так… А что… приятно… в министерской-то шкуре? А?..
ПОПОВ: Я… не знаю.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Ну-ну… Ведь это только так… примерка. Во сне. Мы понимаем. Кому ж не хочется в министры?.. И я, честно вам скажу, иной раз мечтаю. Так что – не стесняйтесь. Как это вы, господин министр, заметить изволили? От избытка форм зло, значит?.. Да? От избытка!.. Ах, да: и – глупых форм!.. Наяву, небось, такое не повторили бы. А – во сне – пожалуйста! Вот где самое нутро-то и вылезает. Так ли, тёзка?
ПОПОВ: Позвольте… один вопрос.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: А – к чему? Не надо вопросов. Я вам и без них со всей душой, с открытым, так сказать, сердцем отвечу. Вы ведь спросить хотели, откуда нам это всё известно?
Попов – в паузе – кивает.
Опять, опять вы пытаетесь уклониться от прямого разговора. Только начали, и опять – за старое… Какая разница? Знаем уж… Мало ли способов? Техника – вон как скакнула. Да шучу я. При чём тут техника… Ну не буду в подробности вникать. У вас – свои секреты имеются, и мы – не лыком шиты. Только дело-то от этого не проясняется. Это ведь – те же "формы". А мы от вас искренности ждём. Так-то – наяву – любой раздеться может. Вот, полюбуйтесь.
Показывает на свои ноги, потом делает знак другим "шинелям", и они распахивают полы. Видно, что и Дылда – в гимнастёрке, но без брюк.
А вы, видите ли, – вот!.. Опять – выделяетесь. Это у вас некая постоянная оппозиция… Но это – наяву! Я понимаю. То ли дело – во сне, когда никто не видит, тихонечко… Думаете, что всё вот так и останется под покровом, так сказать, тайны? Как бы… недосягаемо… втуне, если так выразиться. Ан нет! Ан нет!.. Ан – наяву-то – вон оно как обернулось!..
ПОПОВ: Но я ведь… но я ведь не нарочно!
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Именно! Именно, голуба вы моя!.. Это вы абсолютно точно заметили. Абсолютно. АбсольмАн, если на французский перевести. В самое яблочко угодили. В самую, так сказать, яблотЮсеньку!.. Ненарочно. Это – важнейшее слово. По воле, так сказать… Ну… по воле…
Подбадривает Попова жестом.
ПОПОВ(нерешительно):…обстоятельств.
ШИНЕЛЬ-КОРОТЫШКА: Да помилуйте – какие тут могут быть обстоятельства? Сами посудите. Встаньте, как говорится, на моё место. Ну, встаньте, не робейте.