дя к гримерной комнате.
* * *
Джули присела на стул напротив зеркала и задума-
лась. Потом, посмотрев на часы – полдесятого вечера
– она собралась незамедлительно смыть с лица грим,
как раздался стук в дверь.
– Кто там?
– Это я, Том, посыльный, – ответил худощавый
парнишка лет семнадцати.
– Проходи, Том. Ты прямо как по расписанию.
Каждую пятницу с цветами у гримерки.
Молодой человек ничего не ответил на шутку мисс
Уотсон. Протянув ей восхитительный букет тюльпанов
из нежных белых бутонов, он произнес:
– Эти цветы для вас.
– И от кого же?.. Хотя зачем я спрашиваю? -
улыбаясь, проговорила актриса. – Ты же все равно
не скажешь. Позволь, догадаюсь. Отправитель поже-
лал остаться неизвестным?
– Вы правы, мисс Уотсон, так и есть, – смущен-
но ответил посыльный.
– Чудеса. Я служу в этом театре уже двадцать лет,
практически каждую пятницу мне приносят красивый
букет, и от кого – неизвестно! Том, ты можешь хотя
бы намекнуть, кто этот джентльмен, который посыла-
ет цветы?
– Простите, мисс Уотсон, но мне нужно идти, -
произнес молодой человек и, попрощавшись, удалился.
Полюбовавшись цветами и поставив их в вазу,
мисс Уотсон принялась смывать грим.
* * *
Смыв грим, она продолжала размышлять о будущей
постановке. В этот вечер мисс Уотсон не хотелось
идти домой, так как ее там никто не ждал. Но когда она
услышала, как уборщица, завершая работу, захлопну-
ла дверь гримерной комнаты Чака, актриса поняла,
что пора собираться. Взяв сумку и цветы, она вышла
из комнаты.
Выходя из гримерки, Джули увидела идущую ей
навстречу миссис Дорати Стивенс, актрису лет ше-
стидесяти, возвращавшуюся в свою гримерную после
спектакля, который проходил на главной сцене.
– Здравствуйте, миссис Стивенс. Как прошел ваш
сегодняшний спектакль?
– Добрый вечер, мисс Уотсон… – тепло ответи-
ла женщина. – Спектакль прошел хорошо, но при по-
лупустом зале. Мы сейчас имели неприятный разговор
с мистером Дрейсоном, который подумывает о прекра-
щении этой постановки… Но не будем о грустном.
А как у вас дела? Как настроение перед премьерой
на следующей неделе?
– Надеемся, что до среды нам удастся провести
еще несколько репетиций с мистером Гоулдом и до-
стойно сыграть. Вдобавок ко всему я хочу предпринять
последнюю попытку пройти пробы на роль Гертруды
в лондонском "Глобусе". Не знаю, как я все это успею.
– Я уверена, у вас все получится, – сказала со-
беседница. – Наша семья, да что там – практически
весь город восхищается вашим актерским талантом
и красотой, режиссеры обязательно должны обратить
на вас внимание.
– Право же, вы мне льстите, – улыбнулась Джу-
ли. – В сорок лет о красоте уже как-то и не хочется
говорить. Давно надо было оставить мечты о большой
сцене, а я все продолжаю стучаться в эти закрытые
ворота.
– А когда у вас пробы?
Джули, еще раз вспомнив горький опыт сво-
их предыдущих проб в лондонских театрах, тяжело
вздохнула и произнесла:
– В понедельник. Завтра днем пойду проведать
мистера Гоулда и постараюсь отпроситься у него и по-
ехать. Ведь до премьеры осталось не так много време-
ни, и я не знаю, отпустит ли он меня.
– Как поживает мистер Гоулд? Давно я его не ви-
дела. Он все реже стал появляться в театре, – замети-
ла миссис Стивенс. – Мы живем по соседству и ино-
гда с ним беседуем. Так вот, он всегда мне говорит,
что вы его муза, и только благодаря вам его спектакли
имеют успех у публики.
– Он преувеличивает, – отмахнулась Джули.
– Ну что вы! – воскликнула Дороти. – Вы же
играли практически во всех его постановках, и в этой
он выбрал именно вас на главную роль.
– Мне с самого начала карьеры посчастливилось
работать под его руководством, – сказала Джули. -
Я окончила театральную школу, а когда двадцать лет
назад пришла сюда на пробы, мистер Гоулд тут же ут-
вердил меня на роль.
– Наверное, он сразу разглядел ваш талант! -
женщина, сузив глаза, хитро посмотрела на Джули.
– Не думаю. Скорее всего, просто сжалил-
ся над двадцатилетней девушкой, которую никуда
не брали.
Миссис Стивенс с ностальгией вспомнила и свои
первые шаги в этом театре, и знакомство с еще мо-
лодым, начинающим режиссером мистером Гоулдом,
но, откинув воспоминания в сторону, она сказала:
– К сожалению, в последнее время залы стали
слабо заполняться, и мне бы очень не хотелось, что-
бы мистеру Гоулду, как и другим опытным режиссе-
рам, пришлось по этой причине покинуть наш театр.
Мистер Дрейсон все больше делает ставку на молодых
режиссеров, и я даже не знаю, как к этому относиться.
Джули было непросто слышать о возможной от-
ставке мистера Гоулда, но, собравшись с мыслями, она
сказала:
– Увы, миссис Стивенс, мы живем в эпоху тех-
нологического прогресса, но несмотря на это мистер
Гоулд не теряет оптимизма: он и в свои семьдесят ве-
рит, что театр – это самое высокое искусство, кото-
рое будет жить вечно. Но если спектакль провалится,
и он будет вынужден покинуть театр, то я последую
его примеру.
– Джули, давайте не будем сгущать краски
перед премьерой и отбросим пессимизм. Мистер Го-
улд талантливый режиссер и, возможно, именно ему
удастся привлечь в наш театр новых зрителей, и зал
вновь будет заполняться, как в прежние времена.
Дороти посмотрела на часы, было почти десять
вечера. После небольшой паузы, она добавила:
– Скажу вам по секрету: он так верит в успех это-
го спектакля и, понимая, что у театра нет денег на ре-
кламу, все плакаты в городе с изображением вас, мисс
Уотсон, и Чака – оплатил из собственного кармана.
Только, пожалуйста, никому не говорите, что услыша-
ли это от меня, – добавила Дороти, проговорившись.
– Мистер Гоулд не перестает меня удивлять, -
вздохнула Джули. – Это так свойственно ему… Те-
атр – это вся его жизнь, и для того чтобы этот спек-
такль удался, он пойдет на все. Он верит, что эту пре-
мьеру ждет большой успех.
– Я, к сожалению, не смогу прийти, у нас будут
проходить репетиции, но мой сын с невесткой уже ку-
пили билеты на ваш спектакль, и я желаю вам, Чаку
и мистеру Гоулду успешной премьеры, – закончила
разговор актриса.
Мисс Уотсон поблагодарила коллегу за теплые
слова и, попрощавшись, отправилась домой. Она лю-
била ходить поздними вечерами пешком, а осенью -
тем более. Погода уже не была такой жаркой, и листья
под ногами приятно шуршали.
Зайдя по дороге в пекарню, она купила любимые
круассаны с шоколадом и направилась домой. Поу-
жинав, она, как и обычно, немного посмотрела теле-
визор, проверила почту в интернете и, почитав книгу
перед сном, легла спать.
Вторая глава
Суббота
На следующий день, несмотря на дождливую ноябрь-
скую погоду, мисс Уотсон, как и планировала, после
полудня направилась к небольшому полутораэтажно-
му дому мистера Гоулда. Таких зданий было немало
в городе.
В дверях она столкнулась с Чаком, он уже успел
рассказать мистеру Гоулду о последних событиях
и приготовлениях к премьере. Мисс Уотсон попри-
ветствовала коллегу, и он сообщил, что мистер Гоулд
очень взволнован, так как возлагает на эту постановку
большие надежды.
– Успех непременно будет, – сказала мисс Уот-
сон и, попрощавшись с Чаком, прошла в дом.
Разувшись, повесив на вешалку промокший плащ
и поставив зонт в специально отведенное место, она
шагнула в кабинет мистера Гоулда, где тот проводил
большую часть времени. Мистер Гоулд был высоким
худощавым джентльменом лет семидесяти, голову
которого уже давно покрыла седина. Слева от вхо-
да в просторном кабинете размещалась богатая би-
блиотека; справа, у окна, стоял письменный стол,
а посредине располагался камин. Напротив камина
находились два кресла и маленький стол, заваленный
газетами и книгами.
В это субботнее утро мистер Гоулд, как обыч-
но, сидел в одном из кресел и внимательно смотрел
на языки пламени в камине, о чем-то размышляя, пока
не услышал голос мисс Уотсон:
– Добрый день, мистер Гоулд.
Увидев Джули в дверях, мистер Гоулд заулыбался
и даже поднялся с кресла, чтобы обнять ее.
– Вам не стоило вставать…
– Джули, прошу тебя, никогда больше не говори
так! Джентльмен должен вставать в присутствии дамы,
– ответил режиссер с доброй улыбкой.
– Мистер Гоулд, вы не перестаете меня удивлять.
Даже при такой суете, сопровождающей премьеру, вы
не теряете расположения духа.
– Грусть – это плохо, – наставительно произнес
режиссер. – За свою долгую жизнь я многое понял
и усвоил несколько уроков, и одно из самых важных -
это то, что нельзя грустить и отчаиваться. Надо радо-
ваться каждому мгновению. Жаль, что осознание этого
приходит в пожилом возрасте.
Режиссер жестом предложил Джули занять одно
из кресел. Удобно расположившись в мягком корич-
невом кресле, стоявшем у библиотеки, и дождавшись,
когда мистер Гоулд займет второе, то, за которым
он сидел до ее прихода, актриса произнесла:
– Вы как всегда правы, мистер Гоулд. У меня
нелегкая судьба. В раннем детстве я осталась одна,
и воспитывалась тетей, пережила много трудностей,
и порой возникали мысли свести счеты с жизнью,
но всегда появлялся кто-то, кто помогал преодолеть
сложный период. Знаете, как я называю таких людей?
– Как? – спросил режиссер.
– Ангелы. Да-да, именно ангелы. Хоть я и не ре-
лигиозный человек, но убеждена, что они существу-
ют. И они то ли сами, то ли в человеческом обличье
спускаются на землю, чтобы помогать людям прой-
ти через испытания. А вы верите в ангелов? Верите
в Бога?
Мистер Гоулд улыбнулся и ответил:
– Знаешь, в жизни часто встречаются люди, кото-
рые по непонятным тебе причинам стараются помочь,
направить к чему-то. А как их называть – ангелы
или как-то иначе, это не важно. Я родился в еврейской
семье в Польше, на тридцать лет раньше тебя, и вме-
сте со своими близкими пережил холокост. Они все
были брошены фашистами в концлагеря и погибли,
а я и моя мама остались живы, потому что нас спрята-
ла польская семья. Я мало что помню из того времени,
но многие рассказы людей, переживших Холокост, не-
редко вызывали у меня вопрос: а где был Бог в это вре-
мя? Почему он не помог тем людям, почему он не спас
моих близких? И из-за всех таких вопросов я с юного
возраста сторонился религии.
– А сейчас, оглядываясь назад, вы нашли ответ?
– заинтересовавшись, спросил Джули.
Мистер Гоулд задумался и после некоторой паузы
продолжил:
– Наверное, кроме глубоко верующих людей ни-
кто и никогда не сможет придумать оправдания тому,
что происходило в Европе во время Второй мировой
войны. И где был тогда Бог, даже они не смогут тебе
толком объяснить, – мистер Гоулд сделал паузу, по-
сле чего задумчиво продолжил. – Всю свою долгую
жизнь, я был убежден, что его просто не существует,
и человек сам хозяин своей судьбы, но сейчас, огляды-
ваясь назад, чувствую, что у всего происходящего есть
некий план. Как ни печально это осознавать, но с года-
ми понимаешь, что ты практически не управлял сво-
ей жизнью, тебя все время кто-то куда-то направлял,
ты был актером в глобальном спектакле, называемом
жизнью, а кто режиссировал это спектакль – Бог
или какие-то другие силы – мне не известно.
– А почему вы взяли меня тогда, сжалились
над начинающей актрисой?
– Нет, это было бы непрофессионально с моей
стороны. Режиссер в первую очередь смотрит на чело-
века, пытаясь разглядеть его потенциал, его внутрен-
ний мир, а тебя я взял, так как посчитал, что ты ста-
нешь хорошей драматической актрисой. И, как видишь
по реакции зрителей, я оказался прав.
– Спасибо за предоставленный мне шанс, – по-
благодарила режиссера Джули. – Познакомившись
с вами двадцать лет назад, я начала по-другому смо-
треть на жизнь.
– Джули, ты должна понять, что театр – не глав-
ное в твоей жизни, ты еще молодая, и должна старать-
ся создать семью.
– О чем вы говорите, мистер Гоулд?! – восклик-
нула Джули. – Мне уже сорок, а в таком возрасте
сложно к кому-то привыкнуть. Кроме того, вы же зна-
ете, какие сейчас пошли мужчины: таких джентльме-
нов, как вы и Чак, практически не осталось. – Джули
тяжело вздохнула и продолжила: – Вы для меня -
как отец, а Чак – как брат.
Сказав эти слова, Джули опустила голову.
– У тебя все еще впереди, – повторил мистер
Гоулд.
Мисс Уотсон печально покачала головой:
– Я совсем одинока и никогда по-настоящему
не любила. Все, что у меня есть, – это работа в теа-
тре. Моя личная жизнь не удалась: мне очень нравился
один парень, он так красиво ухаживал за мной. Но не-
задолго до нашей свадьбы он встретил другую и, бро-
сив меня, женился на ней. С тех пор я одна.
Мистер Гоулд ничего не ответил.
– Если бы не вы и ваши постановки в театре,
то я не знаю, что сейчас было бы со мной… – доба-
вила Джули.
– Ты проделываешь в театре фантастическую
работу, и я очень тебе благодарен, – сказал пожилой
режиссер. – Ты бы могла выступать на лучших под-
мостках, но осталась здесь.
– Вы же знаете, что я много раз отпрашивалась
у вас, ездила на пробы, но меня никуда не взяли.
Режиссер вздохнул и сказал:
– Я уже устал тебе повторять, что у этих снобов
абсолютно нет вкуса, они ничего не понимают в театре.
Ты прекрасная драматическая актриса, и если они это-
го не разглядели – значит, они непрофессионалы.
Джули посмотрела на мистера Гоулда и с винова-
тым видом, стесняясь, произнесла:
– Мистер Гоулд, я хочу еще раз поехать в Лондон
и попробовать себя на роль Гертруды в новом спекта-
кле театра "Глобус". Честное слово, это будет послед-
няя попытка.
– Да, конечно, я не против, ты замечательная ак-
триса и достойна работать в самых лучших театрах.
А когда ты хочешь ехать? – поинтересовался мистер
Гоулд.
– Пробы в понедельник, а если меня утвердят
на роль, то репетиции начнутся в январе.
– Я предполагал, что пробы будут после премье-
ры, но ты хорошо знаешь роль, так что я не возражаю.
– Спасибо, – поблагодарила Джули режиссера.
– Я поеду заблаговременно, утром. Пробы будут днем,
а вечером я успею прийти на репетицию.
– Мы и так много репетируем, и ты вполне мо-
жешь взять выходной на один день, – заметил мистер
Гоулд.
– Обещаю вам, что это в последний раз. Если
и в этот раз меня не возьмут, я перестану пытаться.
В понедельник решится моя судьба.
– Судьбы решают не какие-то там театральные
режиссеры, а мы сами, и если тебя не возьмут, ниче-
го страшного. Жизнь на этом не заканчивается. У тебя
есть прекрасная роль Рахели, и ты сможешь еще много
лет радовать публику, исполняя ее. Посмотри, какие
программки для спектакля мы подготовили, Чак толь-
ко что принес их из типографии.
Джули взяла театральную программу, главная
страница которой была посвящена анонсу их пред-
стоящего спектакля, взглянула на нее и задумчиво
спросила:
– Мистер Гоулд, вы уверены, что спектакль
удастся?.. Мы вчера беседовали с мистером Дрейсо-
ном, он не совсем разделяет ваш оптимизм, предлагает
не торопиться и перенести спектакль на месяц, чтобы
мы смогли провести больше репетиций.
Мистеру Гоулду не совсем нравилась эта идея,
и он даже встал с кресла.
– Питер звонил мне сегодня, справлялся о моем
здоровье и я заверил его, что все пройдет на высшем
уровне, и нет необходимости переносить премьеру.
– И что он вам ответил?
– Пожелал удачи и сказал, что ему все больше
нравится этот спектакль. В нем масса загадок, непред-
сказуемых поворотов, и зрителю, посмотревшему его,
будет над чем подумать.
– Кстати, а почему вам так приглянулось именно
это произведение?
Поднявшись и подойдя к заваленному бумагами
письменному столу, мистер Гоулд взял одну из книг:
– Прошлой весной после одного из наших вы-
ступлений ко мне подошел молодой человек и ска-
зал, что он – писатель. Помнится, он так волновал-
ся, что с трудом произнес свое имя. Затем он вручил
мне эту книгу и сказал: "Почитайте, там описана
прекрасная история любви". Она называлась "Акива
и Рахель". – Режиссер пролистал книгу. – Конеч-
но же, я поинтересовался у молодого человека, о чем
книга. Он пытался что-то сумбурно объяснить мне,
но я мало что понял из его слов. Я поблагодарил юно-
шу, взял книгу, и мы распрощались.
Мистер Гоулд протянул книгу Джули. Актриса
взяла увесистый том.
– До постановки нашего спектакля я даже не слы-
шала об этом писателе. Его имя ни о чем мне не гово-
рит, – сказала мисс Уотсон, рассматривая красочную
обложку.
– Равно как и мне на тот момент… – ответил
режиссер и продолжил: – Так вот. Я положил книгу
на полку и совсем забыл о ней. Как ты знаешь, я ре-
гулярно посещаю книжные магазины и покупаю не-
сколько книг, кои планирую прочитать в ближайшее
время. В тот самый вечер я подготовил два новых
томика, чтобы выбрать какой-нибудь из них. Начал
читать один, и книга показалась мне настолько не-
интересной, что уже на пятой странице я ее закрыл.