Вторая тоже не впечатлила, я и ее отложил в сторо-
ну. Пошарив на полке в надежде найти что-то новое,
я наткнулся на забытую книгу того молодого писателя.
Взяв ее, я подумал: "Видимо, и здесь меня ожидает
разочарование. Наверняка будет скучно и неинтерес-
но, и я не дойду даже до пятой страницы". Однако,
к моему удивлению, я так увлекся сюжетом, что за-
кончил читать в пять часов утра со слезами на гла-
зах. Эта книга произвела на меня такое впечатление,
что на следующий день я ее перечитал и решил сде-
лать по ней театральную постановку.
Слушая режиссера, мисс Уотсон продолжала ли-
стать книгу, временами вчитываясь в тот или иной от-
рывок. Затем она спросила:
– А что, он так хорошо пишет?
– Я бы не сказал, что он гениальный писатель,
он еще молод, и ему нужно шлифовать мастерство,
но сама история любви главных героев необычай-
но красива. Как выяснилось позже, роман написан
по историческим фактам, а сама история любви между
Акивой и Рахель произошла в Иерусалиме около 2000
лет назад. Она была практически забыта, но автору
удалось вдохнуть в нее второю жизнь, он так кульми-
национно грамотно выстроил сюжет, что сопережива-
ние героям возрастает и возрастает.
Глядя на мисс Уотсон, которая уже долистала кни-
гу до самого конца и принялась читать послесловие,
мистер Гоулд продолжил:
– Не знаю, удастся ли ему написать что-либо еще
более достойное, но это произведение у него получи-
лось – он прочувствовал героев. Знаешь, это всегда
видно – прочувствовал их писатель или нет; вид-
но его отношение к героям. Это все непременно чи-
тается… иногда, может быть, не вполне явно, между
строк – но читается.
– Тут я с вами согласна, – сказала Джули. – Ког-
да писатель не погружается в сюжет, в своих персо-
нажей, как бы гениально ни была написана книга, это
сразу чувствуется.
Мисс Уотсон положила книгу на стол и задумчиво
посмотрела на режиссера.
– Через некоторое время я пригласил его в театр,
и мы договорились о постановке… Вот, собственно,
и все.
– А эта книга продается в магазинах?
– Нет, – ответил режиссер. – Автор издал ее
ограниченным тиражом и раздает театральным режис-
серам и продюсерам.
– Если честно, я заинтересована. Дадите почи-
тать? Наверное, сильно отличается от сценария?
– Да, я, конечно, внес некоторые изменения в сце-
нарий, чтобы придать динамичности, хоть и старался
максимально приблизить нашу постановку к оригина-
лу. Поэтому пока, Джули, по крайней мере, до премье-
ры тебе не следует ее читать, – улыбаясь, произнес
режиссер. – И к тому же мне хотелось прочесть ее
еще раз, чтобы освежить основные акценты. А после
премьеры, конечно, дам… А по поводу твоего вопро-
са, удастся спектакль или нет, то я считаю: это будет
или оглушительный успех, или громкий провал.
– Мы не подведем вас, – уверила Джули мистера
Гоулда. – Чак тоже делает все, чтобы подготовиться
к премьере.
– Да, Чак много работает, – согласился режис-
сер. – Если бы не он, не знаю, как бы я справлялся.
Он успокоил меня, сказав, что к премьере практиче-
ски все готово, а то, что осталось подобрать из ин-
вентаря, подсвечники, пару кружек и прочую утварь
– я сам хотел купить на блошином рынке: ведь нужно
подобрать нечто особенное, то, что будет передавать
некую атмосферу той эпохи, а на складе ничего подхо-
дящего не нашлось.
– Вам что, обязательно этим заниматься самому,
могли бы отправить кого-нибудь, – беспокоясь о здо-
ровье режиссера, сказала Джули.
– Джули, ты же знаешь мой метод работы, я дол-
жен контролировать весь процесс, от того, как пра-
вильно выстроить свет в каждом акте и до покупки
недостающего инвентаря на блошином рынке. У хо-
рошего режиссера в каждой сцене все должно быть
тщательно подобрано, все продумано до мелочей, так
как каждая деталь – это часть большого действия,
и она не должна отвлекать внимания зрителя от глав-
ного. Этому я научился у своих театральных учителей.
– А блошиный рынок по каким дням работает?
– Только по выходным – в субботу и воскресе-
нье до четырех часов. Я собирался пойти с утра, только
сердце прихватило. – Режиссер приложил руку к ле-
вой стороне груди. – Сейчас отпустит – и соберусь.
Ты составишь мне компанию?
– Уже три часа, а вы сегодня неважно выгляди-
те, – обеспокоенно сказала Джули. – У вас красное
лицо, наверное, давление подскочило. Вы отдыхайте,
а у меня сегодня выходной, и нечем себя занять. Я сама
пойду за старинными подсвечниками, а вы, пожалуй-
ста, постарайтесь соблюдать постельный режим.
Режиссер разделял опасения Джули, что если его
состояние и в самом деле усугубится, мистер Дрей-
сон перенесет спектакль на неопределенный срок.
Недолго думая, он решил прислушаться к просьбе ак-
трисы не выходить из дома.
– Хорошо! Мне, наверное, и в самом деле лучше
прилечь. Я сейчас напишу тебе список необходимого
инвентаря для спектакля, и желательно купить это все
сегодня, так как завтра я планирую провести еще одну
репетицию.
– Завтра же выходной!
– Я попрошу Чака вызвать звукорежиссера, осве-
тителя и других работников, так как мне хочется прой-
тись по всему материалу.
– Хорошо. Тогда увидимся завтра на репетиции.
– На тумбочке лежат деньги. Возьми, сколько
тебе нужно.
– У меня есть. Давайте я куплю, а потом вы мне
отдадите.
– Не понимаю, как у тебя еще что-то остает-
ся от той мизерной зарплаты, которую вы получаете
в театре.
– Это искусство. Мы же деятели искусства
и должны хорошо владеть своим ремеслом, – с улыб-
кой произнесла Джули.
– Так, возьми деньги с тумбы и не спорь со своим
режиссером! – Мистер Гоулд показал рукой на деньги.
– А то у меня от переживаний может еще выше под-
няться давление, хотя, по-моему, дальше уже некуда.
– Вы всегда умели работать с актерами и заста-
вить сделать так, как вам нужно.
Они рассмеялись. Затем мисс Уотсон взяла день-
ги и отправилась на блошиный рынок, находившийся
в четырех кварталах от дома мистера Гоулда. По доро-
ге она любовалась старыми улочками и скверами го-
рода. Подойдя к месту, она увидела всего два ряда, где
торговцы предлагали старые вещи, монеты и прочие
товары. Закупив все необходимое, мисс Уотсон уже со-
биралась покинуть рынок, но, проходя мимо пожилой
женщины, торговавшей картинами, внезапно приоста-
новилась. Внимание Джули привлекли три разверну-
тых холста без рам.
Мисс Уотсон интересовалась живописью и уже
давно собиралась украсить картинами стены своей
квартиры. Увидев эти полотна, она пожелала все-та-
ки воплотить в жизнь мечту и решила начать именно
с них. Она подошла еще ближе, чтобы лучше разгля-
деть холсты. Заметив интерес мисс Уотсон, продавав-
шая их женщина произнесла:
– Здравствуйте, мисс. Какая из них вам понрави-
лась? Если возьмете все три картины, сделаю скидку.
Но мисс Уотсон настолько пристально разгляды-
вала холсты, что даже не услышала ее. Она плавно
перемещала взгляд с одной картины на другую, вни-
мательно изучая их. На первой, под названием "Мед-
ведь", датированной 1929 годом, изображены ясное
утро в лесу и гонящийся за кем-то медведь. Второе по-
лотно, называвшееся "Рыбы", запечатлело день и сол-
нечные лучи, проходящие сквозь воду. В прозрачных
волнах резвились две рыбки. Эта картина датирова-
лась 1932 годом. Третья же, от 1939 года, носившая
название "Сова", изображала закат. Солнце плавно
заходило за горизонт, на переднем плане нарисован
лес, а на ветке дерева сидела сова…
Еще раз тщательно рассмотрев картины, не слушая,
что говорит продавщица, Джули поинтересовалась:
– Кто автор?
Развернув картину и прищурившись, продавщи-
ца медленно, практически по слогам, прочла: Гарри
Шварц, Майнц.
– Вы продаете картины и даже не знаете, чьи
они? – удивилась актриса.
– Я далека от живописи, я простая доярка… -
как бы оправдываясь, ответила женщина. – Мой отец
умер в прошлом месяце, и когда я разбирала старые
вещи на чердаке, то увидела эти картины. Он прятал
их от властей.
– Каких властей?
Не обратив внимания на вопрос, продавщица
продолжала:
– Он привез их из Германии после войны. Там
еще часы были, и фляжка немецкого офицера. За-
бирайте эти три картины, часы и фляжку, все за сто
фунтов…
– Да не нужны мне часы и фляжка, тем более, не-
мецкого офицера, – ответила Джули. – Я хочу только
эти картины. Сколько просите?
Подумав, пожилая женщина произнесла:
– Шестьдесят фунтов.
Мисс Уотсон не стала торговаться. Уплатив требу-
емую сумму, она свернула холсты и, аккуратно уложив
их в пакет вместе с прочими покупками, – отправи-
лась домой.
Поужинав, она еще раз перечитала свою роль, по-
сле чего достала из шкафа купленные на блошином
рынке полотна. Разложив их на столе и прижав края
книгами, чтобы снова не свернулись, Джули приня-
лась разглядывать живопись с еще бóльшим внимани-
ем. Она никак не могла понять, почему эти картины
так ей понравились. Продолжая внимательно изучать
холсты, она остановила взгляд на самом раннем и про-
читала надпись: "Майнц, Германия, 1929 год". Акку-
ратно свернув две другие, Джули переместила эту кар-
тину в центр стола и, вновь придавив углы книгами,
принялась внимательно изучать.
Майнц, Германия, 13 ноября 1929 года
– Гарри, почему ты не танцуешь, а сидишь и гру-
стишь? Твой лучший друг сегодня женится! – про-
изнес одетый в дорогой белый костюм с красным гал-
стуком-бабочкой мужчина лет тридцати, похлопывая
по спине друга, сидящего за одним из столов в ро-
скошном ресторане.
– Клаус, мне сейчас не до танцев. Я, наверное,
влюбился, – задумчиво произнес молодой человек
среднего роста и худощавого телосложения.
– Хватит валять дурака! – сказал жених. – Идем
веселиться.
– Я вполне серьезно. Скажи мне, пожалуйста,
а кто эта красивая девушка?
– Какая? – не понимая, о ком именно идет речь,
переспросил Клаус.
– Стройная брюнетка с большими глазами, сидя-
щая одна вон там, – Гарри кивнул в сторону стола
у стены.
Повернул голову и, устремив взгляд в указанном
направлении, Клаус увидел подругу детства его моло-
дой жены.
– Это Лея. Она работает учителем в школе и, кста-
ти, она еврейка, как и ты… но тебе лучше забыть о ней,
так как она здесь не одна.
– А с кем же?
– С Паулем. Наверное, он сейчас куда-то вышел.
Хотя обычно он не отходит от нее ни на секунду. Жут-
кий зануда… Кстати, они скоро собираются поженить-
ся, так что поищи для знакомства других девушек. Ви-
дишь, сколько их здесь?
– Расскажи мне немного о ней, – попросил
Гарри.
Сев за стол рядом с другом и налив стакан воды,
чтобы утолить жажду и хоть чуть-чуть передохнуть
от танцев, Клаус Нольде произнес:
– Она в раннем детстве с родителями пе-
реехала в Майнц. Еще могу сказать, что она
не любит шумных компаний и предпочитает спокой-
ное времяпровождение.
– А кто такой этот Пауль?
– Я познакомился с ним на двадцать пятом дне
рождения Леи, куда нас с Тильдой пригласили еще
весной, и с тех пор я его избегаю. – Посмотрев по сто-
ронам и убедившись, что никто из гостей торжества
его не слышит, Клаус продолжил: – Пауль – учитель
физики в школе, где работает Лея. Находиться в его
компании просто невозможно: он постоянно поучает
ее, придирается ко всему, даже к мелочам. Доходит
до того, что учит, как вести себя, как стоять, как си-
деть, даже как наливать воду в стакан… Но раз Лея все
это терпит – значит, он ее устраивает. Так что поищи
себе другую девушку. – Показывая на танцплощад-
ку, говорил друг. – На немецкой свадьбе тебе вряд
ли встретится еще одна Лея, но красивых девушек
здесь достаточно…
– Я хочу познакомиться именно с ней. Никогда
не прощу себе, если этого не сделаю… Клаус, дружи-
ще, ты же понимаешь: эта девушка – именно мой ти-
паж. Спокойная, красивая, нежная, с хорошими мане-
рами и к тому же учительница. Она будет прекрасной
женой и матерью. Ты согласен?
– Гарри, я теперь понял, почему мы с тобой
столько лет дружим. Дело в том, что нам нравятся раз-
ные девушки, – улыбнулся Клаус. – Мы и в универ-
ситете всегда выбирали разных и никогда не спорили
и уже тем более не конфликтовали по этому вопросу.
Скажу тебе прямо, Лея не в моем вкусе: мне нравят-
ся более раскрепощенные девушки, такие, как Тильда,
стройные блондинки с голубыми глазами. Ну ты меня
понимаешь…
– Нет, не понимаю, – перебил друга Гарри. -
Я сейчас ничего не понимаю и ни о чем не могу ду-
мать. Все мои мысли – только о ней.
– А мои – лишь о том, чтобы это все поскорее за-
кончилось, и мы с Тильдой остались наедине. А если
она увидит, что я подошел к другой… Ты же знаешь,
чем это может мне грозить.
– Вот что тебе точно будет грозить – это если
Тильда узнает об интрижке с той блондинкой в Гамбур-
ге прошлым летом. Как ее звали? Марта, да? И если ты
сейчас же не исполнишь мою просьбу, то этой ночью
точно останешься наедине, но с самим собой.
– Перестань шантажировать меня той истори-
ей! – недовольно пробурчал Клаус. – Ты же знаешь,
что я был пьян… и если об этом хоть что-то узнает
Тильда, мне несдобровать.
– Даю слово, что перестану – с той самой ми-
нуты, как ты познакомишь меня с Леей. Пожалуйста,
Клаус, сделай это ради меня, я тебя очень прошу.
– Ты что, решил жениться? – усмехнулся друг.
– Пока не знаю, но ничего подобного со мной
раньше не случалось. У меня такое чувство, будто
я встретил девушку из своих грез. – Гарри мечтатель-
но закатил глаза. – Я должен с ней познакомиться,
и ты можешь мне в этом помочь.
– Каким образом?
– Ты же знаешь ее! Подойдешь и представишь
меня: "Это мой друг Гарри, он – мой коллега, тоже
врач, и желает с вами познакомиться".
– А если появится этот зануда? – спросил Клаус.
– Тогда пройдем мимо и просто поздороваемся.
Сделай это ради нашей дружбы.
– Ты всегда умел находить веские аргументы, -
встав со стула и набравшись решимости, вздохнул
Клаус.
– Спасибо, друг, – произнес Гарри, также под-
нявшись, застегнув верхнею пуговицу пиджака и по-
правив прическу.
– Только дай мне подумать, как сделать так, что-
бы не испортить отношения с занудой. – Клаус намор-
щил лоб. – Если они поженятся и мы будем дружить
семьями, то он станет до самой старости напоминать
мне, что я познакомил тебя с его невестой.
– Не волнуйся заранее, – усмехнулся Гарри. -
Она может в любой момент передумать.
– Пойдем, пока я не передумал. Постараюсь тебе
помочь, но помни, что я делаю это только ради тебя,
так как ты – мой лучший друг, а не из-за твоего под-
лого шантажа, – подчеркнул Клаус.
Когда они подошли к Лее, Клаус представил их
друг другу. Гарри же, внимательно рассмотрев девуш-
ку и, услышав нежный голос, подумал: "Вблизи она
еще прекраснее, нежнее и изящнее… Она – именно та,
кого я всегда мечтал встретить".
* * *
Просидев около получаса, Джули свернула и третье
полотно. Положив холсты на стоящий в прихожей
шкаф, она решила, что завтра непременно отнесет
их в багетную мастерскую, чтобы одеть в рамы. Ради
этого она готова расстаться даже с оставшимися у нее
в кошельке тридцатью фунтами.
Третья глава
Воскресенье
Несмотря на выходной день, актеры и другие работни-
ки театра по просьбе мистера Гоулда беспрекословно
согласились провести внеочередную репетицию в вос-
кресенье днем. Мистер Гоулд, который начал обзвани-
вать всех в субботу после обеда, говоря о срочных при-
чинах переноса репетиции с понедельника на воскре-
сенье, сослался на свое улучшившееся самочувствие,
но мисс Уотсон догадалась, что это было связано с ее
отъездом.
В этот воскресный день Джули, как обычно, не-
много опаздывала на репетицию, но все же реши-
ла первым делом отнести картины в багетную ма-
стерскую неподалеку от театра. Разложив полотна
перед Вольфом, пожилым сотрудником мастерской,
актриса произнесла:
– Добрый день, Вольф. Хорошо, что вы открыты,
несмотря на выходной.
– Здравствуйте, мисс Уотсон, – сказал работник.
– У нас семейный бизнес, и лишние заказы не поме-
шают. Чем могу быть полезен?
– Вы можете оформить в багет три эти картины?
– Конечно. А какой цвет вы предпочитаете? -
разворачивая полотна, спросил Вольф.
– К сожалению, я ничего не смыслю в оформле-
нии картин. Хотелось бы целиком довериться вашему
вкусу. Какие у вас расценки?
– Если исходить из размеров данного полотна,
то одна рама может стоить от семи фунтов.
– А как они выглядят?
– Я сейчас принесу вам несколько образцов,
они, по моему мнению, будут гармонично сочетать-
ся с красками на этих полотнах. А вы выберете тот,
что понравится вам больше всего.
Свернув полотна, Вольф направился вглубь ма-
стерской и уже через минуту выложил перед актрисой
несколько образцов. Мисс Уотсон выбрала понравив-
шийся багет и поинтересовалась, сколько все это будет
стоить.