Что же? Доводы верны.
Правда, день довлел к концу,
На ночь глядя не к лицу.
Несмотря на Розы мненье,
Он отдал распоряженье,
Чтобы все держать в секрете,
Выдворенье на рассвете.
Стража, дочь доставив в спальню,
Должна принять во вниманье:
Никого к ней не впускать
И ее не выпускать.
Не поддастся описанью
Бедной Розы состоянье.
По столь хрупкому созданью
Все отцовы пожеланья
Нанесли такой удар!
Для отца же был кошмар,
Что принцессы увлеченье –
Полное ума затменье.
(Кто здесь прав, рассудит время
Такого уж его бремя).
Вечер силу набирал.
Пеленой восток укрылся,
Запад солнышком играл,
Сад листвой озолотился
И багрянцем воспылал;
Ветер будто спохватился
И прохладой задышал
Ночь спешила на привал.
В южной части парка-сада
Клетки высились в два ряда,
Нечто вроде зоосада.
Это – гордость Фаритдина.
Он собрал здесь воедино
От слона и до павлина;
Здесь он удивлял гостей
Большим выбором зверей.
Возглавлял зверей обитель
Пожилой старик смотритель.
Час кормежки наступил,
Он любимцам корм носил.
Так со львом поговорил,
Раздав мясо леопардам,
Он последовал к гепардам,
А запор закрыть забыл.
После всей той процедуры
Он, воздав Йездану суры, [27]
Поспешил в свою сторожку,
Где испил винца немножко.
Не забыв про чувство долга,
Разоспался ненадолго.
Думал ли он впасть в немилость,
Только действие свершилось.
Постепенно тьма сгущалась.
Угольком закат дотлел,
Даль эфира освещалась
Аурой небесных тел.
Над дворцом звезда сорвалась,
Ее шлейф в саду сгорел;
Пруд поймал ее в объятья
И отдать не захотел.
Принц ворочался в постели
И никак не мог уснуть,
Им тревоги овладели,
Камнем отягчая грудь.
И предчувствие беды
Говорило с ним на "ты".
Не найдя с тем чувством сладу,
Он решил пройтись по саду.
Нет прекрасней ночи юга!
Ее бархатная тьма,
Словно нежной флейты фуга
Неги чувственной полна.
Дышит свежестью округа,
И огромная луна
Льет потоки серебра,
В сказочной ночи царя.
Дремлет сад посеребренный,
Околдованный луной.
Мотылек, что в ночь влюбленный,
Пьет с цветка нектар густой.
Аромат цветов бодранга [28]
Сладок, как любви настой.
Слышится томленье чанга, [29]
Упоенного луной.
Во дворце еще не спят.
Лампы кое-где чадят;
Так, суровый Фаритдин
Восседал среди перин.
Перед ним танцовщиц рой,
Чанга струн веселый строй,
Но ни то и ни другое
Не несло душе покоя.
Царь решил уединиться
Свежим воздухом вздохнуть
И от мыслей отдохнуть.
Только, как от них отбиться?
Ни луна, ни млечный путь
Не дали ему забыться.
Чтоб понять проблемы суть,
В них пришлось лишь углубиться.
Ночь к тому располагала.
Ее свежая прохлада
Ясность мыслям придавала;
В кудрях дерева цикада
Луне душу изливала.
Царь шагал аллеей сада,
Когда зверя грозный рык
В сердце холодом проник.
С расстояния в три ярда
Он увидел леопарда,
Зверя глаз ночной дозор
Страшен был, как смерти взор,
И клыков его оскал
Ее ликом воссиял.
Так, в прелестной сказке сада
Встретил царь исчадье ада.
Без оружья, без охраны
Он предстал в финале драмы,
Но, как настоящий воин,
Бегства царь был не достоин.
Он шагнул судьбе навстречу,
Как не раз пускался в сечу,
Защищая честь свою –
Войну смерть красна в бою.
Зверь застыл перед прыжком
Только нервно бил хвостом,
Издал рык, припал к земле
И, беснуясь в своем зле,
Взвился молнией во мгле,
Сродни пущенной стреле,
Целя когти жертве в грудь –
Царь бы не успел вздохнуть.
Ведь реакция у зверя
Человеческой быстрее.
Царь смотрел, глазам не веря:
Кто-то третий был резвее –
Его тень, закрыв царя,
Нанесла удар точнее,
Силой своего броска
Леопарда сбив с прыжка.
Зверь опешил на мгновенье
Бросив взор в глаза врага,
В злобном, диком исступленьи
Ринулся на смельчака,
Но тот ждал его броска.
Его крепкая рука
Серебром во тьме блеснула
И металлом в плоть вошла.
Зверь от дикой боли взвыл,
И ударом резким лапы
Когти в грудь врага вонзил,
Человек не отступил,
Зверя крепко сжал в объятьях
И клинок в хребет всадил.
Взгляд, что пробежал меж ними,
Полыхнул презреньем к жизни.
И присущий пыл бойцам
Заглушил в них боль от ран.
Густой запах свежей крови,
Словно сил придал обоим,
Вновь удар и вновь бросок,
В клубах пыли – тел клубок,
Ярость и азарт врагов
Ввели б в трепет и богов.
Зверь все больше наседал,
Хоть и сам от ран стонал.
Человек изнемогал,
Но врагу не уступал:
Яростно хрипел, визжал,
И как зверь зубами рвал.
Страха полная потеря
Превратила его в зверя.
Мало бой бы длился, долго,
Но кинжал вонзился в горло.
Зверя стекленевший взгляд
Был, казалось, даже рад,
Что в жестоком столь бою
Он пришел к тому концу,
И достойному бойцу
Уступил он жизнь свою.
Здесь и стража подоспела.
Будто сад зажгла заря,
Так пылали факела.
Удивлению царя
Просто не было предела!
Из-за мертвой туши зверя
На него, белее мела,
Лицо Альберта смотрело.
Он пытался улыбнуться,
Но притом едва дышал,
Еще боем взор пылал.
Принц в надежде шевельнуться
Только тихо застонал.
Подвига пример был дан!
Царь не мог не содрогнуться,
Видя тяжесть его ран.
Фаритдин без промедленья
Страже дал распоряженье,
Несмотря на ночи кров
Созвать лучших докторов.
Он за жизнь свою с лихвою
Должен был воздать герою.
И вчерашние доктрины
В нем несли печать вины.
Здесь привлек его вниманье
Блеском лезвия кинжал,
В луже крови что лежал.
Это дочери деянье –
Спасти принца от беды.
Вышло же – отца спасти.
Стоило подумать бы
О превратностях судьбы.
Пока лекари съезжались,
Царь держал совет с врачом,
За дворцом что закреплен.
Доводы того казались
Фаритдину страшным сном.
К сожаленью, прав был он –
Альберт был уж обречен,
Жизнь едва теплилась в нем.
Это был удар для Розы!
Ей казалось, что земля
Из-под ног ее ушла,
Наводнили горем слезы
Ее черные глаза,
Но надежда в ней жила.
К небесам она взывала
Подарить ей чудеса.
Все старанья медицины
Ни к чему не привели.
В мнении своем едины
Доктора преподнесли,
Что вопросами кончины
Небеса учет вели.
Что до них, они не лгали
И три дня ему б не дали!
К вечеру поднялся жар.
Принц метался и стонал,
Виделся ль ему кошмар,
Только он в бреду кричал,
Но невнятных слов угар
Розы разум не внимал.
Да, загадку слух постиг –
Это был чужой язык.
Роза много бы узнала,
Если б речь ту понимала.
Только вряд ли тот секрет
Избежать помог бы бед.
В тот момент ее волненья
Гнали прочь все размышленья.
Ей одно лишь утешенье –
Жизни милого мгновенья.
И вне всякого сомненья
Все Альберта откровенья
Были б приняты за бред,
О другом и речи нет.
Чистой Розы души свет,
Чистым помыслом согрет.
Этим светом и теплом
Принц от бед всех защищен.
Роза из всех сил старалась.
Ей действительно казалось,
Что ни врач, а лишь она
Спасти Альберта могла.
Она рядом быть должна.
За него б она вступилась,
Когда смерть из-за угла
Нанести б удар решилась,
Потому она больного
Ни на миг не покидала,
Все повязки и примочки
Сама тщательно меняла.
Так ступила третья ночь,
Царь встревожен был за дочь –
Та не съела ни крупинки,
Даже маковой росинки.
Никакие уговоры
Ни к чему не привели.
На отца одни укоры
Глаза дочери несли.
Да и прежние раздоры
Еще в памяти целы,
Огорошенный виной,
Царь был не в ладу с собой.
Игнорируя отца,
Дочь смотрела на больного,
Ища взгляда голубого,
Но овал его лица
Глядел маской мертвеца.
Царь-то знал, что смерть сурова,
Для него все то не ново –
Вряд ли дочь к тому готова.
Смирится ли с тем она?
Горя столь большой любовью,
Как останется одна
Перед этой страшной новью?
Страх здесь охватил царя,
Как бы новая беда
Не пришла в его врата.
Вместе с тем взошла заря.
Уже третия по счету.
Доктор знал свою работу.
Заявил, что принц был жив,
Но для жизни пульс ленив.
Врач надеждой не прельщен –
Пациент был обречен,
И, воздав царю поклон,
Умывает руки он.
Оценив его старанья,
Царь кивнул в знак пониманья.
Роза, не теряв надежды,
Суетилась, как и прежде –
Промыв раны на груди,
Клала новые бинты.
Меж бинтов блеснул кулон,
Взгляд царя им подчинен.
По шнурку из черной кожи,
С паутинной нитью схожим,
С кучей ног по форме дуг,
Низбегал большой паук.
Здесь в сознанье Фаритдина
Тенью темной что-то всплыло,
Но невнятная картина
Туман в памяти разлила.
Царя мысль одна точила –
Что-то в том нечисто было.
Чем увиденный кулон
Столько чувства вызвал в нем?
Может, он и вспомнил бы,
Да событие другое
Мыслей увело стопы
В мир забвенья и покоя.
Тому был причиной вздох,
Что взлетел из уст больного.
К жизни возвратясь немного,
Принц едва промолвить смог,
Чтоб ему нашли Халила.
С тем окончив монолог,
Он в бессилье занемог,
Но уж в том надежда была.
Смерть, возможно, отступила
И, хотя была у ног,
Роза в небо воспарила.
Видно и без лишних строк,
Как она его любила.
Ну, а царь подвел итог:
Запретить он ей не мог
Видя то, как дочь счастлива.
И он дал себе зарок,
Коль случится с принцем чудо
(Продлить жизни его срок
Разве что Всевышний мог)
И с ним дочь решит уйти,
Как ему не было б худо,
Он не встанет на пути,
Счастье Розы – не причуда.
К тем порам нашли Халила
(На конюшне это было).
Принца он смотрел коня -
Чесал гриву, мыл бока
И пускал того в бега,
В теле бережно храня,
Чтоб в любой момент тот мог
К небесам свершить бросок.
Халил взял с собой бальзам,
Что Альберту дэвом дан.
Первое же примененье
Несло принцу облегченье.
К удивленью докторов
И мобедов-мудрецов. [30]
Ровно через две недели
Альберт стал вставать с постели.
С каждым днем ему все лучше.
Минул месяц, и уже
Он гарцует налегке
На любимом Воронке;
Блещет жемчугом улыбка,
Взгляд бездонных синих глаз
И его веселый глас
Подгоняет коня прытко.
Вслед за ним вступает Роза
На арабском скакуне
Чистая, как будто греза,
И подобная весне.
В ее локон вплелся ветер,
Кони, убыстряя бег,
Вдаль несли девичий смех.
Нет ее счастливей в свете.
И как быстро мчались кони,
Так промчались лета дни,
Прежде гор зеленых склоны
В желтый цвет облачены.
Лета сменена одежда,
Осень близит день отъезда,
Да вот только эта радость
Сердцу принца стала в тягость.
Как сейчас пред ним те ночи,
Проведенные в бреду;
Боль терпеть уже нет мочи,
Сквозь кошмаров череду
Альберт видел Розы очи,
Что, подобно маяку, разрезали темноту.
Хоть и смерть близка как прежде,
Но был рядом свет надежды.
Но прошел кошмар тех снов,
Где метался он во мраке
Меж границей двух миров.
И молиться был готов
Той, что подавала знаки
С столь заветных берегов.
А теперь он в свой черед
Розу к смерти приведет?!
Он всей сущностью своей
Ощутил размах коварства
И своей вины пред ней.
Ни к чему его бравадство,
Было б для него честней
Поскорей покинуть царство,
Чтоб на севере потом
Розу вспоминать с теплом.
Альберт уныло брел по саду
Навстречу надвигалась тьма,
Но из-за туч ему в награду
Медалью выплыла луна.
Сад серебром весь заискрился
И хор цикад сошел с ума,
Мир ночной к любви стремился
Принца будто бы дразня.
Но Альберт был тверд в решенье
Отбыть утром на рассвете.
Слабость даже на мгновенье
У него была в запрете.
Он отправился в покои,
Чтоб часок-другой соснуть,
А с зарей – с Халилом в путь
Тропкой тайной, как изгои.
Но сон принца был тревожен,
Грезился различный бред;
Будто конь его стреножен,
И пропал Халила след,
И путь к дому невозможен,
Снег по пояс – ходу нет.
Собак диких злобный брех
Перерос в колдуньи смех.
Видит он, как та, беснуясь,
В злобе бешеной красуясь,
Ему нож вонзает в грудь.
Крикнуть бы, да не вздохнуть.
Пробудился "Ну и жуть!"
Вновь пытается заснуть.
На какое-то мгновенье
Он летит в страну забвенья.
Но затем кошмары вновь
Будоражат его кровь.
И, конечно, час рассвета
Остается без ответа.
Крепким сном Альберт пленен
И ему так сладко в нем,
А в глубины подсознанья
Льется шепот заклинанья.
Пылал в зените солнца шар,
Когда Альберт с постели встал.
Тот же взгляд, что так сиял
И его улыбки жар.
Что с душой? Никто не знал.
Это был пустой футляр!
Для чужой и злобной воли
Исполнитель нужной роли.
Внешне принц был, как и прежде.
Сердца же холодный лед
Скрывал маски внешней мед,
И возлюбленной надежды
Он теперь не брал в расчет.
Как не вызывал в нем стресса
Глас, что жаждал Розы сердца,
Он лелеял мозг, как месса.
Но, бывало, его мненье
Возвращалось на мгновенье
Хлынувшей волной прозренья,
Неся мысли пробужденье.
И, когда Альберт пытался
Ухватить клубок за нить,
Мозг от боли отключался,
Заставляя все забыть.
Стал он холоден и с Розой.
Потеряв любовный пыл,
Говорил унылой прозой
Да с отъездом торопил.
(Дух, что в тело его вжился
Этой мыслью мозг сверлил).
Кто б другой насторожился,
Розе же Альберт был мил.
Так, ей принца поведенье
Не внушало опасенья.
Что касалось ее мненья
Она знала без сомненья,
Что болезни потрясенье
Могло вызвать осложненье.
И Альберт был окружен
Большей лаской и теплом.
Розы нежные глаза
С ним вершили чудеса –
В сердце лед у принца таял,
Дух внутри, как ни язвил,
Но любви напор и пыл
Его сущности претил.
В злорадстве, что реванш за ним,
Он исчезал, как в небе дым.
И, когда Альберт счастливый,
И оживший всей душой
Дав надежду для любимой,
Возвращался в свой покой,
Здесь бесплотный и незримый
Уже ждал его дух злой.
Ночь меж ними длился бой,
Утром принц вставал чужой.
Так тянулись дни и ночи.
В необъявленной войне
Становился день короче,
С мраком зло взросло в двойне.
Союз с духом стал так прочен,
Что мир света пал в цене.
И к тому же из-за сборов
Принц исчез от Розы взоров.
Был вечер. Солнце золотое
Садилось в кущи за дворцом.
Сад замер, небо голубое
Зажглось оранжевым венцом;
Купаясь в золоте покоя,
День угасал осенним сном,
Затронув душу за живое.
Как же хорош был отчий дом!
Так Роза, стоя на балконе,
Прощалась с садом и дворцом,
А ночь, воссев на черном троне,
Спешила встать перед лицом,
Заставив думать о плохом –
"А будет солнце она видеть
В краю полярном и глухом?
Снега полюбит иль возненавидит?"
И здесь о чем подумать было
К ней осознание пришло,
Что детство кончилось ее.
Что новый день отнимет все!
И что взамен ей даст судьба?
Тень придорожного столба
Да плюс заоблачные дали,
Что неизвестностью пугали.
Из тучи выплыла луна
И всю округу осветила,
Зловещая доселе тьма
Дорогу жизни уступила;
Вздыхали томно кипарисы,
Их горьковатый аромат
В слияньи с духом клемантиса
Любовью вдохновили сад.
Дыханье Роза затаила,
Глядя на танец мотылька.
Его подруга так кружила!
И тем мгновением жила,
Что вслед грядущая зима
Обжечь ей крылья б не смогла,
А ведь и Роза так любила!
Любила жарко, как могла.
Отъезд был скомканным и быстрым.
Без пышностей и без речей;
Нетерпеливый храп коней,
Желавших в исступленьи диком
Под свист наездников и с гиком
Исчезнуть в глубине степей.
И только лишь в глазах отца
Печаль, не знавшая конца.
При расставаньи царь призвал
Эскорт из лучших своих войнов.
Он тщательно их выбирал