Из тысяч более достойных.
Их было девять, и они блистали,
Фигуры вылиты, как из индийской стали.
Арабских девять скакунов
Под стать осанке молодцов.
Все они царю поклялись,
Что, случись любой беде
В небе, на земле – везде,
С кем они б ни повстречались,
Ценой жизни обязались
Справиться с любой угрозой,
И быть только рядом с Розой,
И на том с царем расстались.
Как Фаритдин осиротел
Пошли всего вторые сутки,
Но как бы он сейчас хотел
Прижать к груди хоть на минутку
Дочь, без которой свет не бел.
В дворце огромном стало жутко,
Давили мрак и холод стен,
И страх от этих перемен.
Печаль на сердце Фаритдина
Была так сильно глубока,
Что прежде статный столь мужчина
Стал походить на старика.
Согнула так царя вина,
Что увещанья чужака
Его заставили поддаться
На то, чтоб с дочерью расстаться.
Он вспоминал Альберта речи,
И как он был тогда беспечен,
Ко множеству противоречий,
К примеру, взять тот факт один,
Что Каф совсем не проходим,
А принц все представлял другим.
Таких примеров было много
Как мог не видеть он подлога?
Осмыслив каждый так пример,
Признал царь то, что и не смел.
Он и не мог предпринять мер,
Поскольку только что прозрел,
Что сам стал жертвою обмана
В сетях колдовского капкана.
Иль тем себя он накрутил
И небылиц нагромоздил?
Не зная, что и думать в горе,
Царь, обессиленный, уснул,
А ветер, силясь на просторе,
Порывом ледяным вздохнул,
Привет от северного моря
Он в крыльях саду протянул.
Как сад морозом был сражен,
Сразил царя так жуткий сон.
Степь широка. Ей ни конца, ни края.
В ушах – свист ветра, в сердце – стук
копыт.
Конь мчит царя к просторам рая,
И солнцем красным горизонт горит,
Но вдруг царь слышит Розы крик.
Она о помощи взывает.
Внезапно ночи черной лик
Всю степь и солнце пожирает.
Глядит царь: нет коня под ним,
Во мраке ночи он один.
И он бредет в кромешной мгле
По голой выжженной земле.
Вдруг белым врезалась в глаза
Из льда и снега полоса,
На глыбе льда сидит старуха
На вид ужасней злого духа.
Старуха взвилась перед ним
И, зубом шамкая одним,
В улыбке жуткой расплылась
И в пляс по глыбам понеслась.
Она смеялась над царем,
И смех ее звучал, как гром.
Блеснула молния во тьме,
И царь очнулся в тишине.
Встревоженный всем этим бредом,
Царь взглядом пробежал по стенам;
Халат накинув, вышел на балкон
И что он видит? Тот же сон?
Был снегом сад припорошен,
Фонтан притих и льдом пленен.
Царь ущипнул себя, и что же?
И явь, и сон по сути схожи.
Царь не признал жену в старухе.
Одно лишь понял он из сна –
Над дочерью нависла тьма.
"Бездействовать в таком же духе,
Когда ей помощь так нужна?"
Он, отказавшись от обеда,
Велел призвать к себе мобеда,
Чтобы понять значенье сна.
Наисветлейшего восславя
И просмотрев таблиц всех свод,
Мудрец представил свой расчет,
В котором звезды марс возглавив,
К земле предпринял свой поход.
Под тяготением все зло
В движенье на земле пришло
И в снах кошмаром расцвело.
То зло, что сном царю дано
Самим же им возрощено.
Над Розою Кайван [31] довлеет,
И вряд ли помощь ей поспеет.
Меркурий же в слияньи с Марсом
Подобны злобным, диким барсам.
Парад планет собой ужасен
И в данном случае опасен.
Для осмысления всего
Царю и было нужно время,
Но в тот момент оно, как бремя,
Работало не на него.
И вот, вонзая ноги в стремя,
Уж взмыли всадники его
Догнать эскорт и, чтоб скорей,
Царь запасных им дал коней.
Минуло девять дней с тех пор –
Эскорт прибыл к подножью гор.
Привал последний, тлел костер
И звезд сиял ночной ковер.
Альберт к вершинам взгляд простер
Какой же красоты простор!
Увы, с зарей их путь – в скалу,
В пещерную сырую мглу.
Принц отменил бы свой поход,
Если б не дух, что гнал вперед.
Не зная силы той причины,
Альберт привык к двойной личине.
Приказ чужого изъявленья
Он исполнял не без сомненья.
Так и сейчас в ночной тиши
Он слушал прения души.
Для дум приятен свет костра,
Да и далек был час утра.
Не дав себе забыться сном,
Принц вспоминать стал о былом,
Все то, во что так раньше верил
Сейчас другим он взглядом мерил.
Принц убедился, что Тахма
Отнюдь была с ним не честна.
К примеру, взять того ж царя:
Так очернить его зазря –
Не человек, а скорпион,
И кровожаден, как дракон
Здесь неспроста загадок лес!
У ведьмы был свой интерес.
И так, ища пути к разгадке,
Он вновь сцепился с духом в схватке.
Зашлась от боли голова,
И в грудь волна огня вошла.
И ее сила такова,
Что тело судорога свела.
Дыханье сперло – не вздохнуть,
Успел кафтан принц расстегнуть.
И, по груди скользнув, рука
Сорвала брошку со шнурка,
И стала боль не так остра.
Да и не ждал Альберт такого –
Он в свете пламени костра
Пятно увидел от ожога
Под медальоном паука.
Ударом легким сапога
Он схоронил того в огне,
Воздав проклятия Тахме.
И в тот момент он ощутил
Прилив невероятный сил.
И он душою к звездам взмыл,
Но здесь же рухнул камнем смело
В свое излюбленное тело,
Где "я" так с гордостью воссело.
И вновь рожденный счастлив был,
Что злого духа победил.
Придя в себя и озираясь
Средь отдыхающих солдат,
Нашел принц ту, кому был рад.
Она спала и, улыбаясь,
Блистала будто бы смарагд, [32]
Альберт, как мастер [33] , восхищаясь,
Представил золотой оклад,
Какой желал бы Розе дать.
Альберт в груди услышал стук,
Он перерос в неясный звук,
И треском льда раздался вдруг.
В нем для любви открылась дверца.
Принц слышал шум, что шел от сердца,
И кровь, взыграя, стала греться
И, растопив оковы льда,
Вернула к жизни молодца.
И принц, не в силах удержаться,
На руки Розу подхватил,
Оставив стражу удивляться
С ней так вокруг костра кружил.
Пока та сонными глазами
Пыталась что-либо понять,
Он, крепче сжав ее руками,
В глаза и лоб стал целовать.
Она смеялась уже звонко,
А он все знай – ее кружил,
В глаза заглядывал и громко
Кричал ей, как ее любил.
Его и звезды поддержали,
Для Розы ярче засияли,
И Каф ей эхом повторил,
Как крепко принц ее любил.
Альберт безумно счастлив был,
И для себя уже решил,
Что едет с Розой он домой,
Где назовет ее женой.
И будет счастлив с ней одной,
Владеть заснеженной страной.
Не верил он, что Мать-царица
На счастье сына покусится.
А что касается Тахмы,
За все колдовские проделки
Навек изгонит из страны,
Очистит двор от скверны тьмы
И башню Западной стены
Предаст частичной переделке,
Чтоб не были следы видны
Его пред Розою вины.
Тем временем небо ночное
Подернулось бледной каймою;
Рассвет, что скользнул над горами,
Лазури подлил с облаками;
Заря от восторга такого
Добавила пурпура много,
А солнце, подлившее медь,
Зажгло собой небо на треть.
Альберт поглядывал на солнце.
Восход его так взволновал,
Но перед ним зиял провал.
Он знал: войти туда придется.
Взглянув с надеждой на Халила,
Принц войнам знак рукой подал;
И тронулся их караван
В пещеры сумрачной туман.
Когда за всадником последним
Закрылась с скрежетом скала,
На горизонте точкой бледной
Возникла туча и росла.
И видно уж сквозь клубы пыли,
Как люди гнали лошадей.
Зря войны царские спешили –
Сказалась разница трех дней.
С тяжелым сердцем Фаритдин
Сидел в саду [34] , как перст – один.
Прошло уже немало дней,
Как он с тревогой ждал вестей.
Царь даже с ложа подскочил,
Когда глашатай протрубил,
Что к его светлости с докладом
Прибыл командующий отрядом.
Так в зимний сад вошедший воин
Всегда был похвалы достоин,
Был он из тех, кому в бою
Царь мог доверить жизнь свою,
Но здесь в саду среди фиалок
Он был беспомощен и жалок.
И все твердил, что с колдовством
Не в силах справиться мечом.
В поклон ударившись не раз,
Служивый начал свой рассказ.
Царь слушал, как они скакали,
Забыв о ночи, о привале,
Как на ходу коней меняли,
Как мчались строго по следам
Настичь в надежде караван,
И так приблизились к горам.
Минуя черных гор гряду,
Скользя копытами по льду,
Тонули в девственном снегу.
Но, привыкая понемногу,
Напали на следов дорогу,
Что шла по горному отлогу.
И так в ущелие вошли,
Где скалы в небеса вросли.
И вот пред ними – пепелище,
Слегка привядшие угли,
Дымок вздымая над кострищем,
Под пеплом маками цвели.
Следы людского становища
Им сил прибавить помогли.
Хоть с устали валились кони
Их гнал вперед азарт погони.
И что ж – ущелье позади.
И каково разочарованье,
Когда чрез сто шагов пути
Пред ними было очертанье
Глухой базальтовой скалы,
Где обрывались все следы.
Подобно псам, что были злы,
Метались войны вдоль скалы.
Они взирали друг на друга,
Затем обратно на следы,
Их взгляды, полные испуга,
Непониманья и беды,
Скользили в выси, где орлы
На то ответ им дать могли.
Но птицы иль не понимали,
Иль были так собой горды.
А выше жили только боги,
Но их небесные чертоги
Людскому глазу не видны.
Там, в абсолюте вышины,
Им люди были не нужны.
Дразнить богов – в том нет нужды
Недалеко и до беды.
И с тем отряд покинул льды.
Здесь воин вдруг остановился
И, посмотрев по сторонам,
Как будто в чем–то убедился,
Шепнул царю, что думал сам,
Чтоб тот с утратою смирился.
Никто иной, как Ахриман
(Здесь царь в лице переменился)
Похитил с Розой караван.
Царю казалось, что земля
Куда-то из-под ног ушла,
Огнем пылала голова,
Мозг говорил, что дочь жива.
Он верить не хотел плохому,
Желая думать по-другому:
Что сбиться мог отряд с пути,
Ступив на ложные следы.
И войну он вопрос задал:
"Что же осмотр места дал?"
Ведь у костра найти тот мог
Булавку Розы, иль шнурок.
С тяжелым вздохом командир
Рукой ощупал свой мундир,
Достав и развязав тряпицу,
Он показал царю вещицу.
Едва царь глянул на предмет,
Как постарел на много лет.
За сердце взялся он рукой,
Хотел кричать, да стал немой.
Пред ним был амулет Амхат
Он руку жег его, как яд.
Как мог он не признать его
На шее гостя своего!
Теперь он понял тайны сна,
Мобеда странные слова,
Он награжден за все сполна,
И вот расплата какова!
Не мог он горе превозмочь,
Всем смыслом жизни была дочь.
Царь все взирал на медальон
И вдруг как громом был сражен.
Паук ногой как шевельнул
И, словно бы ему в насмешку
С ехидством, с злостью вперемешку
Супруги глазом подмигнул.
Здесь нервы у царя и сдали,
Он так хватил его о пол,
Что на две части расколол.
Останки стал топтать ногам,
Но вдруг, внезапно пошатнувшись,
Он как подкошенный упал.
И благо командир послушный,
Был рядом с ним и поддержал.
Как врач его постановил:
Светлейшего удар хватил.
В дальнейшем царь восстановился,
Чем очень сильно тяготился.
(Ну, что ж, читатель, коль устал –
В награду ждет тебя финал).
Книга шестая
Взорвала тишину сорока,
Скатился пылью снег с ветвей;
Волк впился в чащу взором ока.
Доверив опыту ноздрей,
Счел нужным скрыться раньше срока
Вдаль от непрошенных гостей.
И вот треск сучьев, конский топот,
И голосов веселых ропот.
И в бликах солнца золотого
Эскорт предстал во всей красе:
Альберт с улыбкой на лице -
Он подгоняет вороного.
Как Роза хороша в седле!
На белоснежной кобылице
За вороным она стремится,
Подобно пущенной стреле.
За ней достойно кирасиры
Порядком стройным и красивым,
Бряцают пики и секиры;
Коней их ветер треплет гривы,
Хоть тяжело вооружены,
В движеньи мягки, словно львы.
И в каждом крепок дух войны -
Они от Марса рождены.
Ушли леса и перелески.
Теперь пред ними на пути
Лежат снега в алмазном блеске
В полях извечной мерзлоты.
Четыре дня на том отрезке
В глазах их будут только льды.
Ночами в близости костров
Тревожить будет вой волков.
Конечно, Розе было страшно,
Но ведь Альберт был рядом с ней.
Ежеминутно, ежечасно
Он так заботился о ней!
И это было так прекрасно,
Что для любви еще важней?
Что до зверей и непогоды –
Так это мелкие невзгоды.
Альберт проверил лошадей,
Дежурных, вверенных людей,
К костру склонился, чтоб присесть,
И группе всей поведать весть,
Что все они без приключений
Добрались до его владений,
И что на пятый день пути
Столица ждет их впереди.
Альберт проснулся на рассвете.
Костер еще дымком вздыхал.
В лицо ему дохнувший ветер
С ленцой снежинками играл.
И, если следовать примете,
Денек быть ясным обещал.
Да и не ждал Альберт иного,
Но на душе росла тревога.
Пока что шли приготовленья,
Чтоб со стоянки сняться в путь.
Принц для себя принял решение
Пройти округой дичь взглянуть.
И, под уздцы взяв вороного,
Напал на свежий след песца.
Он по нему пустился строго
В надежде выследить зверька.
А след все вился стежкой длинной,
Стремясь в заснеженную даль.
Вот зверь, петляя, шел низиной,
Здесь по торосам пробегал.
От глаз охотника ничто не ускользало,
Но сущность же его другим дышала.
Сейчас он вспомнил за Халила,
Пред ним улыбка друга всплыла.
Когда они спустились с гор,
Халил сказал, что под ногами
Земля с родными кишлаками,
Слезу смахнув, с тем спрятал взор.
Заслышав совести укор,
Принц друга верного обнял –
Каким тот счастьем воссиял!
Момент прощания был скор.
Принц, вставив в тетиву стрелу,
Стал подниматься по холму.
Альберт повадки зверя знал
И встречи с ним давно уж ждал,
Но мыслить он не прекращал.
"Как? Почему в своем владении
Не испытал он ощущений
Счастливых, радостных мгновений?"
Ответ увидел он с холма.
От войск была вся степь черна:
Куда ни глянь, трепещут стяги,
Полки идут, полны отваги
Под гербом Белого орла.
Вот конница вперед пошла.
"Или с соседями война?
Иль в помощь армия им шла?"
Полкам принц виден был издалека.
И, зная то, подал он войску знаки;
Так, вверх взметнувшая его рука
Была сигналом – нет атаке;
Жест следующий младого короля
Обязывал пред ним склонить колени,
Но армия без остановки шла,
Заставив сникнуть принца от сомнений.
Средь массы всей Альберт заметил
Любимца – белого коня,
Но здесь же с горечью отметил
Что правит им сама Тахма.
На ней и шлем, и блещут латы,
Но ей не скрыть свой горб проклятый.
И воевода рядом с ней, –
Предатель до мозга костей.
Альберт сейчас и осознал,
Что это был его провал.
Теперь-то он себя корил,
Каким недальновидным был,
Что ведьмы ум не оценил,
Тем самым Розу погубил.
Он сам себе придумал роль –
Что власть за ним, что он король.
Из жестов, отданных Тахмой,
Принц понял план ее простой.
Из принятых военных норм
Пехота огибает холм,
Чтоб обложить со всех сторон.
И здесь же конный эскадрон
В маневре движется лихом,
Чтоб лагерь Розы взять кольцом.
Принц выиграл, и ход за ним.
Конь, снег взбивая в белый дым,
Уходит в поле на простор
И мчит стремглав, во весь опор
Ни с чем оставив позади
Взбешенных конников Тахмы.
А вот и лагерь впереди
И, к счастью, все снаряжены.
Но как ему в момент опасный,
Когда на пятки давит рать
О всем любимой рассказать?
И так, терзавшись, принц несчастный
Решил, что в праве Роза знать,
Что он к предательству причастный;
После чего еще ужасней
В ее глазах себя искать.
Бедняжка Роза, каково
О том услышать от него?
Слеза блеснула на щеке,
Но грозно щелкнул кнут в руке.
Презренья полный принцу взгляд
И кони, взвившись, в степь летят.
Эскорт, сплотив тесней ряды,
Уносит Розу от беды.
Альберт смотрел с тревогой вслед.
Глаза его полны печали,
И взгляд прошел сквозь призму лет
В его отроческие дали,
Найти пытаясь яркий свет,
Но тщетно, тучи все скрывали –
Для света в прошлом места нет.
Сиял лишь Розы силуэт.
Он, было, вслед рванулся к ней,
Его душа того хотела,