Иные жизнь закончили свою,
Не осознав вины, не скинув платья.
И, выкрикнув хвалу, а не проклятья,
Спокойно чашу выпили сию.
Другие знали, ведали и прочее…
Но все они на взлёте, в нужный год
Отплавали, отпели, отпророчили.
Я не успел. Я прозевал свой взлет.
[1976]
"ВЕТЕР НАДЕЖДЫ"
СКОРЕЙ СТАНОВИСЬ МОРЯКОМ
Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода.
Мы не ждали его - не за лёгкой добычей пошли.
Провожая закат, мы живём ожиданьем восхода
И, влюблённые в море, живём ожиданьем земли.
Помнишь детские сны о походах Великой Армады,
Абордажи, бои, паруса - и под ложечкой ком…
Все сбылось. "Становись! Становись!"- раздаются команды.
Это требует море - скорей становись моряком!
Наверху, впереди - злее ветры, багровее зори.
Правда, сверху видней, впереди же и сход, и земля.
Вы матросские робы, кровавые ваши мозоли
Не забудьте, ребята, когда-то надев кителя.
По сигналу "Пошёл!" оживают продрогшие реи,
Горизонт опрокинулся, мачты упали ничком…
Становись, становись, становись человеком скорее!
Это значит на море - скорей становись моряком.
Поднимаемся в небо по вантам, как будто по вехам.
Там и ветер живой - он кричит, а не шепчет тайком:
"Становись, становись, становись, становись человеком!"
Это значит на море - скорей становись моряком.
Чтоб отсутствием долгим вас близкие не попрекали,
Не грубейте душой и не будьте покорны судьбе.
Оставайтесь, ребята, людьми, становясь моряками,
Становясь капитаном - храните матроса в себе!
* * *
Мы говорим не штормы, а шторма -
Слова выходят коротки и смачны.
Βетρа - не ветры - сводят нас с ума,
Из палуб выкорчёвывая мачты.
Мы на приметы наложили вето,
Мы чтим чутьё компасов и носов.
Упругие, тугие мышцы ветра
Натягивают кожу парусов.
На чаше звёздных, подлинных весов
Седой Нептун судьбу решает нашу.
И стая псов, голодных Гончих Псов,
Надсадно воя, гонит нас на Чашу.
Мы - призрак флибустьерского корвета,
Качаемся в созвездии Весов.
И словно заострились струи ветра
И вспарывают кожу парусов.
По курсу - тень другого корабля.
Он шёл, и в штормы хода не снижая.
Глядите! Вон болтается петля
На рее, по повешенным скучая!
С ним провиденье поступило круто:
Лишь вечный штиль - и прерван ход часов.
Попутный ветер словно бес попутал -
Он больше не находит парусов.
Нам кажется, мы слышим чей-то зов -
Таинственные чёткие сигналы…
Не жажда славы, гонок и призов
Бросает нас на гребни и на скалы.
Изведать то, чего не ведал сроду,
Глазами, ртом и кожей пить простор!
Кто в океане видит только воду,
Тот на земле не замечает гор.
Пой, ураган, нам злые песни в уши,
Под череп проникай и в мысли лезь.
Лей, звёздный дождь, вселяя в наши души
Землёй и морем вечную болезнь!
* * *
Заказана погода нам удачею самой,
Довольно футов нам под киль обещано.
И небо поделилось с океаном синевой -
Две синевы у горизонта скрещены.
Не правда ли, морской хмельной невиданный простор
Сродни горам в безумье, буйстве, кротости?!
Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,
И впадины меж ними - словно пропасти.
Служение стихиям не терпит суеты!
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен великий океан!
Нам сам великий случай - брат, везение - сестра.
Хотя на всякий случай мы встревожены.
На суше пожелали нам: "Ни пуха ни пера!"
Созвездья к нам прекрасно расположены.
Мы все - впередсмотрящие, все начали с азов,
И если у кого-то невезение -
Меняем курс, идем на SOS, как там, в горах - на зов,
На помощь, прерывая восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты!
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен великий океан!
Потери подсчитаем мы, когда пройдёт гроза"
Не сединой, а солью убелённые.
Скупая океанская огромная слеза
Умоет наши лица просветлённые.
Взята вершина. Клотики вонзились в небеса.
С небес на землю - только на мгновение.
Едва закончив рейс, мы поднимаем паруса
И снова начинаем восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты!
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен великий океан!
НАЧАЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Этот день будет первым всегда и везде.
Пробил час, долгожданный серебряный час.
Мы ушли по весенней высокой воде,
Обещанием помнить и ждать заручась.
По горячим следам мореходов, живых и экранных,
Что пробили нам курс через рифы, туманы и льды,
Мы под парусом белым идём с океаном на равных, -
Лишь в упряжке ветров, не терзая винтами воды.
Впереди чудеса неземные,
А земле, чтобы ждать веселей,
Будем честно мы слать позывные -
Эту вечную дань кораблей.
Говорят, будто парусу реквием спет,
Чёрный бриг за пиратство в музей заточён,
Бросил якорь в историю стройный корвет,
Многотрубные увальни вышли в почёт.
Но весь род моряков - сколько есть, до седьмого
колена,-
Будет помнить о тех, кто ходил на накале страстей.
И текла за кормой добела раскалённая пена,
И щадила судьба непутёвых своих сыновей.
Впереди чудеса неземные,
А земле, чтобы ждать веселей,
Будем честно мы слать позывные -
Эту вечную дань кораблей.
Материк безымянный не встретим вдали,
Островам не присвоим названий своих.
Все открытые земли давно нарекли
Именами великих людей и святых.
Расхватали открытья - мы ложных иллюзий не строим,
Но стекает вода с якорей, как живая вода.
Повезёт - и тогда мы в себе эти земли откроем,
И на берег сойдём, и останемся там навсегда.
Не смыкайте же век, рулевые!
Вдруг расщедрится серая мгла -
На Летучем Голландце впервые
Запалят ради нас факела.
Впереди чудеса неземные,
А земле, чтобы жить веселей,
Будем честно мы слать позывные -
Эту вечную дань кораблей.
ОДНА НАУЧНАЯ ЗАГАДКА, или ПОЧЕМУ АБОРИГЕНЫ СЪЕЛИ КУКА
Не хватайтесь за чужие талии,
Вырвавшись из рук своих подруг.
Вспомните, как к берегам Австралии
Подплывал покойный ныне Кук.
Там, в кружок усевшись под азалии,
Поедом, с восхода до зари,
Ели в этой солнечной Австралии
Друга дружку злые дикари.
Но почему аборигены съели Кука?
За что - неясно, - молчит наука.
Мне представляется совсем простая штука:
Хотели кушать - и съели Кука.
Есть вариант, что ихний вождь - большая бука, -
Кричал, что очень вкусный кок на судне Кука.
Ошибка вышла - вот о чём молчит наука, -
Хотели кока, а съели Кука.
И вовсе не было подвоха или трюка,
Вошли без стука, почти без звука,
Пустили в действие дубинку из бамбука -
Тюк! - прямо в темя - и нету Кука.
Но есть, однако же, ещё предположенье,
Что Кука съели из большого уваженья.
Что всех науськивал колдун - хитрец и злюка:
- Ату, ребята! Хватайте Кука!
Кто уплетёт его без соли и без лука,
Тот сильным, добрым, смелым будет, вроде Кука! -
Кому-то под руки попался каменюка -
Метнул, гадюка… И нету Кука.
Ломаем головы веками - просто мука!
Зачем и как аборигены съели Кука?
Чем Кук вкуснее? И опять молчит наука.
Так иль иначе, но нету Кука.
А дикари теперь заламывают руки,
Ломают копья, ломают луки,
Сожгли и бросили дубинку из бамбука, -
Переживают, что съели Кука.
[1976]
ПИСЬМО ВАНЕ БОРТНИКУ ИЗ ПАРИЖА
Ах, милый Ваня, я гуляю по Парижу,
И то, что слышу, и то, что вижу,
Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку,
Когда состарюсь - издам книжонку,
Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны, как в бане пассатижи.
Все эмигранты тут второго поколенья.
От них сплошные недоразуменья.
Они все путают - и имя, и названья,
И ты бы, Ваня, у них был "Ванья".
А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны, как в русской бане лыжи.
Я сам завёл с француженкою шашни,
Мои друзья теперь и Пьер, и Жан.
И вот плевал я с Эйфелевой башни
На головы беспечных парижан.
И всё же, Ваня, мы друзьям в Париже
Нужны с тобой, как зайцу грыжа.
Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке.
А в общем, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны, как в бане пассатижи.
[1976]
НА ТАМОЖНЕ
Над Шереметьево
В ноябре, третьего,
Метеоусловия не те.
Я стою встревоженный,
Бледный, но ухоженный,
На досмотр таможенный в хвосте.
Стоял сначала, чтоб не нарываться, -
Я сам спиртного лишку загрузил.
А впереди шмонали уругвайца,
Который контрабанду провозил.
Крест на груди, в густой шерсти.
Толпа как хором ахнет:
- За ноги надо потрясти -
Глядишь, чего и звякнет!..-
И точно: ниже живота -
Смешно, да не до смеха -
Висели два литых креста
Пятнадцатого века.
Ох, как он сетовал:
Где закон? Нету, мол!
Я могу, мол, опоздать на рейс!..
Но Христа распятого
В половине пятого
Не пустили в Буэнос-Айрес.
Мы всё-таки мудреем год от года.
Распятья нам самим теперь нужны:
Они - богатство нашего народа,
Хотя и пережиток старины.
А раньше мы во все края -
И надо, и не надо -
Дарили лики, жития
В окладе, без оклада.
Из пыльных ящиков, косясь,
Безропотно, устало,
Искусство древнее от нас,
Бывало, и сплывало.
Доктор зуб высверлил,
Хоть слезу мистер лил,
Но таможник вынул из дупла,
Чуть поддев лопатою,
Мраморную статую -
Целенькую, только без весла.
Общупали заморского барыгу,
Который подозрительно притих,
И сразу же нашли в кармане фигу,
А в фиге вместо косточки - триптих!
- Зачем вам складень, пассажир?
Купили бы за трёшку
В "Берёзке" русский сувенир -
Гармонь или матрешку…
- Мир-дружба! Прекратить огонь! -
Попёр он как на кассу.
Козе - баян, попу - гармонь,
Икона - папуасу!
Тяжело с истыми Контрабандистами!
Этот, что статуи был лишён,
Малый с подковыркою -
Цыкнул зубом с дыркою,
Сплюнул и уехал в Вашингтон.
Как хорошо, что бдительнее стала
Таможня - ищет ценный капитал.
Чтоб золотинки с нимба не упало,
Чтобы гвоздок с распятья не пропал.
Таскают - кто иконостас,
Кто крестик, кто иконку.
Так веру в Господа от нас
Увозят потихоньку.
И на поездки в далеко -
Навек, бесповоротно,-
Угодники идут легко,
Пророки - неохотно!
Реки льют потные…
Весь я тут - вот он я!
Слабый для таможни интерес.
Правда, возле щиколот
Синий крестик выколот,-
Я скажу, что это - Красный Крест.
Один мулла триптих запрятал в книги.
Да, контрабанда - это ремесло!
Я пальцы сжал в кармане в виде фиги -
На всякий случай - чтобы пронесло.
У нас арабы егозят -
Пьют водочку с шафраном,-
Но по Корану пить нельзя
Несчастным мусульманам.
Они, должно быть, неспроста -
Задумайтесь об этом -
Увозят нашего Христа
На встречу с Магометом.
Я пока здесь еще.
Здесь моё детище,
Всё моё - и дело и родня.
Лики, как товарищи,
Смотрят понимающе
С почерневших досок на меня.
Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,
Разденут - стыд и срам! - при всех святых,
Найдут в мозгу туман, в кармане - фигу,
Крест на ноге - и кликнут понятых!
Я крест сцарапывал, кляня
Судьбу, себя - всё вкупе,-
Но тут вступился за меня
Ответственный по группе.
Сказал он тихо, делово
(Такого не обшаришь) -
Мол, вы не трогайте его,
Мол, кроме водки - ничего,
Проверенный товарищ!
[1976]
ПИСЬМО В РЕДАКЦИЮ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ПЕРЕДАЧИ "ОЧЕВИДНОЕ - НЕВЕРОЯТНОЕ" С КАНАТЧИКОВОЙ ДАЧИ
Дорогая передача!
Во субботу, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача
К телевизору рвалась.
Вместо, чтоб поесть, помыться,
Уколоться и забыться,
Вся безумная больница
У экрана собралась.
Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части,
Все извилины заплел,
И канатчиковы власти
Колют нам второй укол.
Уважаемый редактор!
Может, лучше про реактор?
Про любимый лунный трактор?..
Ведь нельзя же! Хоть кричи!
То тарелками пугают,-
Дескать, подлые, летают,-
То зазря людей кромсают
Филиппинские врачи.
Мы кой в чем поднаторели -
Мы тарелки бьем весь год.
Мы на них собаку съели,
Если повар нам не врет.
А медикаментов груды -
В унитаз, кто не дурак.
Это жизнь! И вдруг - Бермуды.
Вот те раз! Нельзя же так!
Мы не сделали скандала -
Нам вождя недоставало.
Настоящих буйных мало -
Вот и нету вожаков.
Но на происки и бредни
Сети есть у нас и бредни,
Не испортят нам обедни
Злые происки врагов!
Это их худые черти
Бермутят воду во пруду.
Это всё придумал Черчилль
В восемнадцатом году!
Мы про взрывы, про пожары
Сочиняли ноту ТАСС,
Но примчались санитары,
Зафиксировали нао.
Тех, кто был особо боек,
Прикрутили к спинкам коек.
Бился в пене параноик,
Как ведьмак на шабаше:
"Развяжите полотенцы,
Иноверы, изуверцы!
Нам бермуторно на сердце
И бермутно на душе".
Сорок душ посменно воют,
Раскалились добела,-
Во как сильно беспокоят
Треугольные дела!
Все почти с ума свихнулись,
Даже - кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис
Телевизор запретил.
Вон он, змей, в окне маячит,
За спиною штепсель прячет,
Подал знак кому-то - значит,
Фельдшер вырвет провода.
Нам осталось уколоться
И упасть на дно колодца,
И пропасть на дне колодца,
Как в Бермудах - навсегда.
Ну, а завтра спросят дети,
Навещая нас с утра:
"Папы, что сказали эти
Кандидаты в доктора?"
Мы откроем нашим чадам
Правду, им не все равно:
Удивительное - рядом,
Но оно запрещено.
Вон дантист-надомник Рудик.
У него приемник "Грюндиг",-
Он его ночами крутит,
Ловит, контра, ФРГ.
Он там был купцом по шмуткам -
И подвинулся рассудком,-
К нам попал в волненьи жутком,
С растревоженным желудком,
С номерочком на ноге.
Взволновал нас Рудик крайне -
Сообщением потряс,
Будто наш научный лайнер
В треугольнике погряз,
Сгинул, топливо истратив,
Весь распался на куски.
Двух безумных наших братьев
Подобрали рыбаки.
Те, кто выжил в катаклизме,
Пребывают в пессимизме.
Их вчера в стеклянной призме
К нам в больницу привезли,
И один из них, механик,
Рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник -
Незакрытый пуп Земли.
"Что там было? Как ты спасся?"-
Каждый лез и приставал,
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился, как ёж.
Он над нами издевался.
Сумасшедший - что возьмешь!
Взвился бывший алкоголик,
Матерщинник и крамольник:
"Надо выпить треугольник!
На троих его - даёшь!"
Разошёлся - так и сыпет:
"Треугольник будет выпит!-
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрёна вошь!"
Больно бьют по нашим душам
"Голоса" за тыщи миль.
Зря "Америку" не глушим,
Зря не давим "Израиль"!
Всей своей враждебной сутью
Подрывают и вредят -
Кормят-поят нас бермутью
Про таинственный квадрат.
Лектора из передачи!
Те, кто так или иначе
Говорят про неудачи
И нервируют народ,-
Нас берите, обречённых!
Треугольник вас, учёных,
Превратит в умалишённых,
Ну, а нас - наоборот.
Пусть безумная идея -
Не рубите сгоряча,
Вызывайте нас скорее
Через доку главврача.
С уваженьем. Дата. Подпись.
Отвечайте нам! А то -
Если вы не отзоветесь -
Мы напишем в "Спортлото".
(1976–1977]
* * *
Живу я в лучшем из миров -
Не нужно хижины мне.
Земля - постель, а небо - кров,
Мне стены - лес, могила - ров,
Мурашки по спине.
А мне хорошо!..
Лучи палят - не надо дров,
Любой ко мне заходи!
Вот только жаль, не чинят кров,
А в этом лучшем из миров Бывают и дожди.
Но мне хорошо…
И всё прекрасно - всё по мне,
Хвала богам от меня!
Ещё есть дырка на ремне.
Я мог бы ездить на коне,
Но только нет коня.
Но мне хорошо…
[1976]
* * *
В тайгу!
На санях, на развалюхах,
В соболях или в треухах,
И богатый, и солидный, и убогий.