г532: Синтетичность познания.
Бахтин на четвертой лекции по философии Канта 25.10.1924 в записи Л. Пумпянского сказал (БФ, с. 241):
В познании дело идет о рождении суждения заново; синтетическое суждение есть учреждение связи нигде познанием не преднайденной. Познание сплошь синтетично, анализ же есть только техника, анализ не есть характеристика) познания, аналитическое суждение вообще не есть суждение.
Ср. в черновом наброске Мандельштама к Разговору о Данте: "Ибо для нашего сознания (а где взять другое?) только через метафору раскрывается материя, ибо нет бытия вне сравнения, ибо само бытие есть - сравнение." (СК, с. 161, № 25); к сравнению см. Простр. культуры В. Топорова, о мандельштамовской метафоре - Б. Успенский. Анат. метаф. ""Метафоризм" - неизбежная стадия рождения новых значений, и чем глубже "метафорические" захваты, тем фундаментальнее и напряженней, емче возникающее значение." - Топоров, Случай *ĜEN-, с. 149. Вячеслав Иванов в связи с "остранением" Шкловского (О новейших теоретических исканиях в области художественного слова. 7 - ИСС 4. с. 645): "Пишущий эти строки думает, что из удивления родилась не одна философия, как учил за Платоном Аристотель, - но и поэзия. Это удивление, на его взгляд, есть переживание новизны синтетического сужденияЙЙЙ" или синтетического словосочетания, добавим. О синтетичности термина говорит в Термине Флоренский. (↓1: Аналитичность самопознания.)
г533: Обращение метафоры.
Если чаша это щит Диониса, то щит - чаша Ареса, согласно Аристотелю метафора "по аналогии" должна допускать обращение (Риторика, 1407а). Так и корабль это плавучий остров, а у Вячеслава Иванова остров - стоячий корабль (Острова из Света вечернего), метафора могла быть ему подсказана этимологизацией греческого νήσος "остров" как "пловец", от νηχω "плыть, плавать": другие зеркальные пары см. во Взаимном переносе Б. Мильорини. Но при искусственном обращении первой метафоры во вторую аналитичность и синтетичность меняются местами, переворачивается порядок старшинства. Метафора думания "говорить себе" или "про себя" предполагает, что сперва слово, причем вслух другому, потом мысль, а зеркально обратная ей метафора говорения "думать вслух" (пословица "Говорить - это значит думать вслух" в Книжном обозрении от 16.12.1997) и незеркально обратная "выражать мысли" предполагают, что сперва мысль, причем про себя, потом слово. Но хотя моя мысль старше моего слова, чужое слово всё равно старше моей мысли. Обосновывая обращение метафоры "абсолютно произвольной связью звука и значения", В. Просцевичус, Прямое знач. (с. 24–39), ничего не сказал о том, что эта поэтическая вольность создает анахронизмы. Вот еще "железное дерево", очень твердой породы, но "деревянная железка", про бессмыслицу: зеркальность лишь внешняя.
г534: Старое-новое.
г631: Потебня о молчании
Мысль и язык, 7 и 9:
ЙЙЙ молчание есть искусство не давать представлению переходить в движения органов, с которыми оно связано, - искусство, приобретаемое современным человеком довольно поздно и совсем незаметное в детях.
ЙЙЙ без сомнения, молчать понимая труднее, чем давать вольный выход движению своей мысли. Так дети и вообще малограмотные люди не могут читать про себяЙЙЙ
г651: Звучащее слово и немое.
г711: Мировой судья и милиционер.
Мировой судья вызывал страх пополам с насмешкой, судя по "шут, презр." мирон, мироха, мирошка "мировой судья" при Мирон в смотреть Мироном "быть с виду простоватым" или прикидываться Мирошкой. т. е. дурачком, но ср. Мирон: у-мер-еть в Хватит Мирошка/Кондрашка, далече уйдешь; к инакости Мирона: Мирон (имя) из ряду вон и Ты, Миро, поди вон - СВРЯ3, ст. Мирить и Мирон; ПРН, с. 665 и 278. Таков и образ милиционера, например Валентина Ходасевич вспоминает, что когда бульдогу Шаляпина "говорили: "Милиционер пришел!", он падал как подкошенный на бок и делал вид, что умер, даже дыхание задерживал." (Портреты словами, с. 131), а есть анекдоты про милиционера, сюда же Милицанер Пригова.
г712: Игра в молчанку и минута молчания.
Игра в молчанку описана в Играх. 1145-48. молчащим игрокам соответствует царевна Несмеяна или молчаливая царевна сказок АТ 559 и АТBC 559* (ср. 1351 Кто заговорит первым?). Есть переносное играть в молчанку про того. кто упорно не говорит о чем-либо (СВРЯ3, ст. Молкать), запирается, например В молчанку играешь? - угрожающе на допросе. Но разговорить и правда одно с рассмешить: слово и смех оба обращены к другому, другим, а молчание обращено к иному. А минута молчания показывает от противного связь слова с дыханием, как у Томаса Манна в сцене смерти Иакова (Иосиф и его братья. 4.7, гл. Собрание перед смертью):
- Так я повелеваю вам. - прошептал он без голоса.-
Тут смерть прервала его, он вытянул ноги, откинулся на постель, и жизнь его замерла.
Они все тоже приостановили свою жизнь и свое дыханье, когда это случилось.
г713: К миру.
Мир прежде всего "дружба, согласие". отсюда "покой (согласия)" и "(дружная) община", потом "вселенная*. Формула мир да лад. К миру см. В. Топоров. От имени к тексту. Мир и воля. Элемент *MIR- и другие его работы (слав. mirъ: индо-иран. Mit(h)ra, но ср. В. Орел в Этим. '9А-'96. с. 64–66); С. Бочаров. "Мир" в ВМ; В. Бибихин. Мир, с. 111 слл… и Язык филос… с. 372 слл. Созвучие мир: мереть значимо, ср. пословичные усопшему мир и мертвым покой (ПРН, с. 288 сп.), католическую эпитафию Requiescat in расе или ветхозаветную формулу "и приложился к народу своему" об умершем.
г721: Тяга к иному-ничему.
К иному-ничему стремятся апофа-тическое богословие, но и нигилизм включая нетовщину и ничевоков, Брихадараньяка-уланишада с ее na iti па iti и Набоков (Дар. 5): "Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится всё-всё." Оборотная сторона тяги к "потусторонности"-иному у Набокова (см. Вера Набокова в предисловии к его Стихам) - отвращение к тому, что этот индивидуалист обзывал пошлым. Так и в Самопознании Бердяева, тоже родовитого индивидуалиста:
Если бы я писал дневник, то, вероятно, постоянно записывал в него слова: мне было это чуждо, я ни с чем не чувствовал слияния, опять, опять тоска по иному, по трансцендентному. Всё мое существование стояло под знаком тоски по трансцендентному.
Верно было бы сказать, что у меня есть напряженная устремленность к трансцендентному, к переходу за грани этого мира. Обратной стороной этой направленности моего существа является сознание неподлинности, неокончательности, падшести этого эмпирического мира.
Когда пробудилось мое сознание, я сознал глубокое отталкивание от обыденности. Но жизнь мира, жизнь человека в значительной своей части эта обыденность, то, что Гейдеггер называет das Man. Меня отталкивал всякий человеческий быт, и я стремился к прорыву за обыденный мир. - Меня притягивает всегда и во всём трансцендентное, другое, выходящее за грани и пределы, заключающее в себе тайну.
(предисловие, гл. 1 и 2, разд. Одиночество). Но противники пошлости и обыденности не понимают, что нет ничего обыденнее и пошлее их тяги к иному. "Она хотела не только в книгах и в театре видеть иную жизнь, ей и свою хотелось сделать особенной, не похожей на ту. которую она отказывалась разделить." "Мария Потаповна мечтала об "ином" и всюду это "иное" выискивала." - Тамара Иванова, О себе самой (Мои совр., с. 495 и 520) - это был простой человек, не чета Набокову или Бердяеву, но как раз "простые люди", по слову Гончарова, "не любят простоты". (↓1: Русская тяга к иному. - 2: "Символически воспринимать действительность". - 3: "Нищета пошлого слова".)
г722: Из языка инакости.
Синонимы другой - друг или враг, чужой, посторонний, но и один - единственный или единый, одинаковый или единичный. Сам по себе, особый, особенный, своеобразный, отдельный, но и общий. Кричащий, броский, заметный, странный, необычный, неожиданный, небывалый, невиданный, чудной или чудный, чудесный, дивный, прекрасный. Редкий, исключительный, изрядный, избранный, отборный, отличный, отменный, недюжинный, необыкновенный, несравненный, неповторимый, бесподобный, но и безобразный, нелепый, дикий, чудовищный; страшный или смешной. Выродок, отродье. отщепенец, отверженный, изверг. Отклонение, нарушение, но и необходимый, неизбежный. Лишний, остальной, прочий. Малый (диалектное с малым "с лишним" - СРНГ 17. с. 341), ничтожный или большой, громадный, великий. Новый (диалектное значение "иной, другой" - СРНГ 21, с. 260) или старый, древний; следующий, последний по времени, но первый по важности, а для мифотворческого сознания тем самым и по времени, будущий и бывший. Чрезвычайный, крайний, предельный, запредельный, потусторонний, сверхъестественный. Превосходный, выдающийся, замечательный, отмеченный, (много Значительный, знаменательный, загадочный, таинственный. Несказанный, невыразимый, неизъяснимый. Святой, благой, но и лихой, дурной. Свободный, пустой, простой. Отрицание не и ни, нéкто/нúкто, нéчто/ нéшто/нúшто с производным нéщечко "сюрприз, гостинец", в ласковом обращении "дорогой, милый", варианты нéстечко, нéшточко, ништычко, нúщечко (СРНГ 21), и нектó/никтó с производными никтóмина "ничтожество, плохой человек", никтóшник "никчемный человек" (там же), нештó/ништó, ничего/ничё с производными, в их числе блатное ништяк (< ништó × пустяк); некий, некоторый и неопределенное один, некогда и однажды. Примыкающие к отрицанию от. из. вы-, без, вне. кроме (: кромка, кромешный), ср. не считая; разве, лишь (: лихой, лишний), только, единственно, просто, отнюдь (: иной), вряд ли, однако, но. Превосходная степень: самый (: сам), - ейш-/-айш-. усилительные раз-, пре-/пере-, наи-, сверх-, диалектное на-; еще: очень, крайне, весьма, слишком, чересчур, сильно, страшно, ужасно, жутко, больно, безумно, дико, зверски, бешено (: бес), чертовски, смертельно; всякие повторы. Вдруг, внезапно. Один в неопределенном смысле, но и - по правилу "Если никто в отдельности, то все как один" - множественное неопределенности, например говорят, когда все равны ("голос в голос"): нет своих собственных лиц, имен, мест, нет порядка, только количество (ср. о таком множественном А. Пеньковский. Семант. катег. чужд.): этому отождествлению соответствует обобщение в немецком man sagt или французском on dit. Уменьшительный суффикс тоже выражает инакость, поэтому у стола, например, не нога, а ножка, но и у женщины - для мужчин. И всякое слово, взятое как иносмысленное; но и молчание. (↓1: Уменьшительный суффикс.)
г723: Двойственность иного.
Иное - новое, младшее, последнее по времени, но первое по важности, главное, как третий брат в сказках, а мифотворческое сознание, для которого главное есть старшее, первое по времени, начинает с конца-иного и производит из него всё; это и есть "историческая инверсия". В сказке НРС. 217 у мужиков главный-старший брат "ребенок малый - как бы трехлеток", так и натуральный ряд начинают с нечисла - с единицы или нуля, выражающего ту же идею иного отрицательно. Крайности, начало и конец ряда сходятся в ином (хотя бы по Николаю Кузанскому и Паскалю - Об ученом незнании. 1.4; Мысли, 199/72). конец и начало, кстати, родственные слова, а середина ряда это всё, обобщаемое в одно. Иное не только само двойственно, оно источник двойственности, с переменой плюса на минус и наоборот, противоположных ему всего и каждого. Иному очень подходит двусмысленное слово благой "добрый, путный, хороший", но и "злой, дурной, плохой", ср. блажной "глупый, шальной, беспокойный", блаженный "уродливый, юродивый" (СВРЯ. ст. Благий и Блажь;СРНГ 2, с. 306 сл."311 сл. и 310), вероятно того же корня слова с архаичной идеей роста болозень "мозоль" и блáзень "малый и глупый" и древнеинд. bráhman. см. В. Топоров. Брахм., с. 29–34. не так О. Трубачев в ЭССЯ 2. с. 106. Другое название двойственного иного-лихой. "слово двусмысленное как благой". заметил Даль (СВРЯ, ср. СРНГ 17. с. 78 сл… но никак не отозвался на это А. Страхов. Благ- отриц.). причем лихим матом равнозначно благим матом, а однокоренные лишний и лишь сохраняют близкую болозню и блазню идею остатка-избытка-прироста, к этимологии лих/лиш- см. ЭССЯ 15, с. 91. и Топоров. Прус. L. с. 250; сверхполное число 21 или 31 называется лишний двадцать/тридцать (СРНГ 17, с. 92), так что лишить число единицы значит сделать ее лишней, вычесть ее по обратной схеме К + 1 → К. Сюда же лишний человек русской литературы. Злой и лютый/лютой тоже слова для иного, они бранят, но и хвалят - СРНГ 11. с. 290; 17. с. 249 сл. Усилительные глупа до святости и красив до безобразия. Хвала без хулы или хула без хвалы это полуправда о двойственном ином, слова хула и хвала как раз близко родственны РССЯ 8. с. 114 сл. и 118 сл.). Пример из Гоголя у Бахтина (Рабле и Гоголь): "С какою почти теоретическою отчетливостью обнажает самую сущность амбивалентного, хвалебно-бранного прозвища гоголевское название города для второго тома "Мертвых душ" - Тьфу-славль!" Но напряженное противостояние благого и дурного в одном понятии выдержать трудно, иное раскалывается на противоположности или ухудшается, реже улучшается. (↓1: К корню лих-/ лиш-.)
г731: Параллели к кому-то "без лица и названья".
Со своим мне всегда почему-то казалось - затесалась… Ахматова сопоставила, как сообщает Р. Тименчик (Дауг.1989. № 6. с. 102). высказывание на ту же тему иного в Самопознании Бердяева:
Сны вообще для меня мучительны, хотя у меня иногда бывали и замечательные сны. Во время ночи я часто чувствовал присутствие кого-то постороннего. Это странное чувство у меня бывало и днем. Мы гуляем в деревне, в лесу или в поле, нас четверо. Но я чувствую, что есть пятый, и не знаю, кто пятый, не могу досчитаться. Всё это связано с тоской. Современная психопатология объясняет эти явления подсознательным. Но это мало объясняет и ничего не разрешает. Я твердо убежден, что в человеческой жизни есть трансцендентное, есть притяжение трансцендентного и действие трансцендентного. Я чувствовал погруженность в бессознательное лоно, в нижнюю бездну, но еще более чувствовал притяжение верхней бездны трансцендентного.
(2, разд. Тоска). - Без чувства, что "есть пятый", не скажешь "нас четверо", это как в анекдоте про девятых людей (Сл. олон., с. 18: в НРС, 406) десятеро не могут досчитаться одного, потому что каждый для себя не в счет, и только посторонний, одиннадцатый сосчитывает их всех. Теперь напрашивается сопоставление с признанием пушкинского Моцарта (Моцарт и Сальери. 2)
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек. За мною всюду
Как тень он гонится. Вот и теперь
Мне кажется, он с нами сам-третей
Сидит.
г732: Его инакость.
К инакости кого-то "без лица и названья" подводит в Поэме без героя (1.1). не говоря уж о "тени", ее определение лишняя от корня лих-/лиш-, обозначающего иное. Например (СРНГ 17. с. 76–78 и 92), лихо значит "плохо", но и "хорошо", а иное двойственно; лихо значит и "очень", как страшно, а превосходная степень - для иного (самый: сам): лишний двадцать/тридцать обозначает 21 или 31, а сверхполное число - число иного, ср. "пятый" у Бердяева и сам-третей у Пушкина, или третий лишний (третий это пред-иной). А с формулой иного "без лица и названья" согласны загадка Без лица в личине про загадку (Заг… 5217), поверье "У нежити своего обличия нет, она ходит в личинах" (ПРН, с. 933. ср. ахматовское С детства ряженых я бояласьЙЙЙ) или рассказ Случевского Бéзымень о поморском привидении без лица, без вида - какое-то ничто (еще см. СВРЯ, в ст. Безыменный), начало поздней латинской загадки о зеркале (Загадки Симфосия, 69)