Вела меня к желаниям другим.
И я в тебя все пристальней глядел:
Где он – твоим желаниям предел?!.
Как железо на наковальне
Мой путь к тебе не вымерить никак.
Я закалялся в той дороге дальней:
Ты молотом была и наковальней,
Я был железом у тебя в руках.
Не ты ль пытала в пламени меня,
Потом несла к воде холодной,
Чтобы
Я стал сильней ознобного озноба,
Прочнее раскаленного огня.
Чтоб прочным был – серпом остроконечным,
Чтоб прочным был – кинжалом и клинком,
Чтоб эта прочность оставалась вечной
В бою и в испытании другом.
Удар! Удар!..
И сердце, наконец,
Одной тебе навек послушным стало.
Верь, женщина, в меня,
Верь, мой кузнец,
В надежность марки твоего металла.
Все, что было до тебя
А до тебя бессмысленно все было, женщина.
Куда растрачивал я силы, женщина?!
Я мир прекрасного искал, о женщина.
Мир лишь с тобой прекрасен стал, о женщина.
И я почувствовал тогда его безбрежность,
В глубины горла моего явилась нежность.
В звенящей неба глубине
Плыл звук чудесный.
И разрастался,
И во мне
Он вызвал песню.
Я нежность всю вложил в слова, о женщина.
Чтоб закружилась голова твоя, о женщина.
Из миллионов нежных слов искал одно,
Чтоб опьянить тебя могло его вино,
Цвет радуги над головой
Мне был так мил.
Я с радугою заревой
Тебя сравнил.
О синь нетронутых озер, их блеск живой!..
И я глаза твои сравнил с их синевой,
Вот ласточку средь сотен птиц заметил я, -
Тебе сказал, тебя назвал: "Ты ласточка моя!"
Тебя названьями цветов я называл,
И имя легкое твое цветам давал,
Из ласк, из нежностей своих – я ими жил! -
Я песню первую свою тебе сложил,
И нес весь песенный свой лад
Тебе – святой,
И видел, как теплеет взгляд
От песни той.
* * *
Мой тост за женщин!
Если я – планета,
То женщина – как небо надо мной,
Питающее вечно шар земной
И нежной теплотой своей и светом.
А если сам я – небо,
То она -
Как солнце в нем, – источник и начало
Всего, что жило, двигалось, звучало,
Всего живого, чем земля полна.
А если я – родник, она – вода,
Журчащая бурливо в горных высях,
Картины нет печальнее, когда
Родник молчит:
В нем нет воды. Он высох.
А если я – орел, то мне она
Нужна в моем полете и паренье
Как воздуха попутная волна,
Как моим сильным крыльям – оперенье.
Хочу, чтоб небо было – на века,
Хочу, чтоб солнце каждый день всходило,
Хочу, чтобы мне сердце молодила
Журчащая вода из родника.
Хочу, чтобы орел взлетал туда,
Где гром рокочет, с молнией обвенчан.
Хочу, чтоб были женщины всегда!
А это значит, что мой тост – за женщин!
* * *
Пускай детей надежно будут
Ласкать ладони матерей.
Пускай детей надежно будет
Греть дружелюбный взгляд отца.
Пускай не голодают люди
Так, чтоб напоминать зверей.
И пусть пресыщены не будут
Так, чтоб черствели их сердца.
Еще хочу для всех напомнить:
Без смысла – счастья не добыть.
Кувшин положено наполнить,
А печь положено топить.
1
Счастливый путь, чабан!
Счастливый путь!
Решительным и мужественным будь.
Зеленых пастбищ для твоей отары!
Но о коварстве волчьем не забудь.
Удвоится пускай твоя отара:
От каждой матки пусть ягняток пара
Прибудет.
И пускай приятным будет
Приют твой
Под андийской буркой старой.
2
Счастливый путь, чабан!
Я пью
За твой счастливый путь.
Ты бурку взять не позабудь
Андийскую свою.
Ты привяжи к седлу ее,
Чтоб в дождь ли проливной
Иль в снеговую мглу ее
Раскинуть за спиной.
И если вспомнишь ты, любя,
Глаза горянки той,
Что сшила бурку для тебя
С душевной теплотой, -
То взгляд ее горячих глаз
В тебе оставит след -
Две звездочки.
И в снежный час
Ты не замерзнешь, нет.
Настанет ночь. И надо взять
Ту бурку, положить,
Прилечь на ней,
Но не дремать -
Отару сторожить.
И если вспомнишь ты, любя,
Всплеск оголенных рук,
Что шили бурку для тебя
в предчувствии разлук, -
Представь себя в объятьях их,
В их ласковом плену…
Ты станешь сильным в этот миг
И не поддашься сну.
Гости. Друзья. Дружба
Притча девятнадцатая
Есть притча горская:
Приехал
К хозяину один кунак.
И вдруг упал: хозяин этот умер.
Принес кунак сочувствие вдове.
"Пусть горя горше этого не будет!" -
Вдова сказала, слезы вытирая.
Кунак ушел. А через много дней
Опять приехал в этот же аул.
И вдруг узнал, что у вдовы той умер
Единственный любимый ею сын.
Опять принес сочувствие вдове.
"Пусть горя горше этого не будет!" -
Вдова сказала, слезы вытирая.
Кунак ушел, подумав уходя:
"Что ж горше может быть, чем это горе?"
И вот, спустя пять лет, он вновь в ауле.
У входа в саклю – встретила вдова.
"Вот он – тот день, что горше не бывает, -
Она сказала, слезы вытирая. -
Мне нечем тебя встретить – угостить.
Вот он – тот день, что горше не бывает!"
Тогда, адаты лучшие храня,
Кунак зарезал своего коня:
"Все угощайтесь, все, кто есть в ауле,
Голодные – родня и не родня!"
Что я сказать хотел бы этим тостом?
Нет ничего страшнее для меня -
И вам, дай бог, не видеть того дня,
Когда вам нечем будет встретить гостя.
* * *
У нас в горах с далеких лет известен
Прекрасный способ возраст сохранить:
Мы не относим к возрасту те дни,
Которые прошли с гостями вместе.
Поэтому, мой добрый гость, за вас,
За вашу щедрость я сегодня пью.
Побыв со мной, – на миг или на час
Вы так легко продлите жизнь мою.
* * *
За то, что ты пришел, гость дорогой,
Давай бокалы сдвинем в первом тосте.
Пусть не наступит в жизни день такой,
Когда в мой дом не постучатся гости.
Дом без гостей пусть будет у врага.
Дом без гостей – он пуст, безмолвен. Нищий.
Садись, как у родного очага,
Веди себя, как в собственном жилище.
1
Я – гость аула.
Поднимаю вверх,
Туда, где небо нежно голубеет, -
Стакан вина, чтобы у нас вовек
В домах не пустовали колыбели.
Рука у сердца. И, не сняв руки,
Прошу бокалы осушить до капли,
Чтоб не было в ауле нашей сакли,
В которой бы не жили старики.
Пусть не стихает детский смех и топот,
Ягнята пусть копытцами стучат,
Пускай не замолкает страстный шепот
Влюбленных ухажеров и девчат.
2
Я – гость аула.
Речь о том веду,
Чтоб счастье чаще приходило к людям.
Пусть ни в каком году,
Ни в чьем роду
И никакой вражды
У вас не будет.
Пусть вашу жизнь не обеднит ничто.
В благополучье вашем, в вашем росте
Убытком вашим будет пусть лишь то,
Что за столом съедят сегодня гости.
3
Я – гость аула.
Предлагаю тост,
Растроганный гостеприимной встречей,
За то, чтоб ваш аул был так же вечен,
Как солнце и как свет далеких звезд.
Не сыпьтесь, камни, в горла родников,
Дожди, не угрожайте урожаям,
Не высыхайте, песни ручейков,
Пока ручьи до гор не добежали.
Пускай вас чаще веселит зурна,
И полнятся плоды янтарным соком,
И яблоки не падают до срока,
И колос вызревает до зерна.
4
Я – гость аула.
Пью за жизнь.
А если
К вам,
Долго не умеющим стареть,
Придет ваш смертный час, -
Не от болезни,
От старости сумейте умереть.
Не будет вашим именам забвенья,
Когда младенцев ими назовут.
И пусть могилы ваши будут тут,
Где восходили ваши дни рожденья.
Итак, мой тост за солнечное небо,
За вашу жизнь во здравье и труде!
Вовек не знайте голода по хлебу
И жажды по теплу и по воде.
5
Я – гость аула.
В этом турьем роге
За счастье поднимаю я вино.
За то, чтоб к вам все шло и шло оно.
А горе заблудилось по дороге.
За то, чтоб путник или гость усталый
Приют здесь находили у огня,
Кастрюлю с приготовленным хинкалом,
Постель к ночлегу,
Сено для коня.
6
Я – гость аула.
Поднимаю чашу
За вашу жизнь – без горя и невзгод,
Чтоб барабаны свадебные ваши
Ликующе гремели каждый год.
За то, чтобы мужчины – аульчане,
Как повелось еще с далеких дней, -
Ружейными салютами встречали
Рождение все новых сыновей.
Чтоб имена прославившихся в битвах
Иль названных героями труда
В ауле вашем не были забыты
Никогда.
7
Я – гость аула.
Свой бокал с вином
Торжественно и празднично подъемлю,
Чтоб солнце мудро грело вас теплом,
Чтоб небо мудро вспаивало землю.
Чтобы наградой нам был урожай, -
Да минет его град или гроза, -
Чтоб стебель длинным был, как Алирза,
А колос полный, как мой друг Аткай.
Притча двадцатая
Есть притча горская,
Что, умирая,
Отец меж старшим сыном и меж младшим
По равной доле землю разделил.
Придя домой, подумал младший брат:
"У брата моего жена и дети,
Ему земли, конечно, больше надо".
И ночью сдвинул камень на меже,
Себе поменьше отделив участок.
А старший брат, придя домой, подумал:
"Неверно землю разделил отец.
Ведь в помощь мне есть и жена и дети,
Мы проживем. А брат мой – одинок".
И ночью – сдвинул камень на меже,
Себе поменьше отделив участок…
Сердечны братские объятья,
И нет надежней братских рук.
Провозглашаю тост – за братьев!
Брат брату – самый лучший друг!
* * *
Хороший друг – как ветер.
При несчастье
Он унесет и горе и беду,
Как листья, что осыпались в ненастье
В осеннем, холодеющем саду.
А в радости – он мощный вал,
Стоящий
Надежно на пути врагов твоих.
Люблю друзей надежных, настоящих.
Ценю. И предлагаю тост за них.
Притча двадцать первая
Есть притча горская
О том, как дружно жили
Три куропатки. Так уж дружно жили, -
Как говорят – водой не разольешь.
Когда одна зерно клевала – рядом
Стояли две другие, карауля:
"Появится орел – предупредить!
Поднять тревогу! И спастись всем вместе".
Их изловить орлу не удавалось.
И он пошел на хитрость. "Слушай, ты, -
Сказал орел одной из них, – а знаешь,
Там, на горе, зерно есть золотое,
Одно – а съешь и будешь год сыта".
Поверила несчастная орлу
И тайно от подруг порхнула в горы.
Там съел ее орел. И ко второй пришел.
Вторую так же обманул орел.
И так же съел. А что сказать о третьей?
Что тут уже труда не составляло
Уговорить ее. И тоже съесть.
И в жизни, сын мой, так бывает тоже.
Возненавидь предательство и ложь.
В фальшивой дружбе счастья быть не может,
И смысла в этой дружбе ни на грош.
Не забывая никогда об этом,
Ты, прежде чем использовать совет,
Узнай, кто автор этого совета?
Прекрасно, если – друг, А если – нет?!
* * *
Что – дерево, когда оно одно?!
Его
Минуют стаи птиц,
Садовник не лелеет,
Его не гнут плоды.
Но тяжелее,
Чем одиноким быть, -
Нет ничего.
А вот когда деревья вместе
И когда
Зовут их не деревьями, а садом,
Тогда и птицы здесь ведут рулады,
А садовод ручьи ведет сюда.
А человек один – сам по себе -
Соломинка, что ветерком влекома.
Но не подвластны ветру никакому
Соломинки, что собраны в снопе.
Да, плохо одиночке на земле.
Он – камушек, для ветра невесомый.
Но камушек – могуч, когда спрессован,
Как и другие камушки, в скале.
Так выпьем, если мы еще не пили,
За дружбу – всем недружбам вопреки,
Чтоб, как солминки в снопе,
Близки мы были,
И словно камушки и скале -
Крепки.
* * *
Мой тост за самый главный клад.
Я пью
За дружбу, что зовется дружбой прочной.
Свяжите ниткой лапки воробью, -
Он улетит, порвав ту нитку в клочья.
А если нитки все соединить
В единую – то можно поручиться:
Ни лев, ни тигр, ни львица, ни тигрица
Не смогут разорвать такую нить.
Вот в этом же и сила нашей дружбы.
Бокал я за такую дружбу пью,
В которой каждый, если это можно,
Отдаст за друга даже жизнь свою.
Притча двадцать вторая
Есть притча у горцев:
В голодные годы
Достался один колосок старику:
"Ах, вкусно бы было зерно пожевать!"
Но мудрый старик отослал этот колос.
Товарищу – другу, что был помоложе.
А друг этот вспомнил о друге другом,
И передал колос. И тот человек
Отдал своему кунаку этот колос.
Так сорок домов обошел колосок
И все же вернулся опять к старику.
Мой тост за дружбу!
В трудный час
Она и вправду много значит,
Коль скрыта не в потоке фраз,
А в принципах самоотдачи.
* * *
У горцев есть обычай с давних лет:
Уж если ты купить собрался дом,
То расспроси хозяина о том,
Кто и каков твой будущий сосед.
Плохой сосед – посплетничать не прочь
Иль словом опорочить твою дочь.
Сосед хороший – добрые слова
О дочери твоей несет молва.
Сосед хорош – по свету по всему
Хвала воздается сыну твоему.
И трусом прослывет на целый свет
Твой сын-герой,
Когда плохой сосед.
Часть твоей жизни – вот кто твой сосед.
Почти частица тела твоего.
И у крыльца, когда встает рассвет,
Ты первым встретишь именно его.
А перед тем как погрузиться в сон,
Кто твой последний собеседник? Он.
В характере соседа быть должна
Особая, соседская струна.
Ты по делам задержишься порой -
Он за твоей присмотрит детворой.
Ты отлучишься на день или два -
И на ключи ему отдай права.
В спокойный вечер,
В полдень голубой
Он на крылечке греется с тобой.
Зимой крыльцо сугробы заметут, -
Он, чтоб помочь, с лопатой тут как тут!
А если свадьба в домик твой пришла,
Он не спешит усесться у стола -
Он делит груз волненья твоего.
Когда ж приходит чей-то смертный час,
Твой траур и его коснется глаз.
И тяжесть гроба -
на плечах его.
И тайны всей твоей семьи
Он, как свои, хранит и бережет.
И сам он все достоинства твои
Восторженно выносит на народ.
С таким соседом будет и цена
За дом твой настоящая дана.
Но вот с плохим соседом -
и за грош
Навряд ли покупателя найдешь.
Когда перебралась я в этот дом,
Я не спросила у людей о том,
Каков сосед,
Но, видно, повезло мне -
Сосед мой оказался молодцом.
Я говорю торгующему люду:
Мне ваши предложенья не нужны,
Я этот дом свой продавать не буду,
Мне кажется, что нет ему цены.
Воспоминания. Восьмистишия
* * *
Когда с земли ты смотришь в небо, ввысь,
То кажется: в голубизне красивой
Так тесно с небом облака слились,
Что развести их не найдется силы.
Любовь у нас – как небо голубое,
Но, голубому чуду вопреки,
Мы друг от друга далеки с тобою,
Как облака от неба далеки.
* * *
Что проку дуракам в твоих советах?!
И смысл искать в таком твоем труде -
Как золото расшвыривать по свету
Или писать узоры по воде.
Учи – коль пред тобою умный малый.
Тогда лишь можно этот труд сравнить
С резьбой по драгоценному металлу
Иль с жемчугом, нанизанным на нить.
* * *
Орлы – через века – несокрушимо
Несут привычку гордую свою:
Они свивают гнезда на вершинах,
Низовья оставляя воронью.
Вот так и ты, – возвысся гордой мерой -
Над сплетнями завистников своих.
Отдай их болтунам и лицемерам.
Останься человеком. Выше их.
* * *
Вон две звезды – все смотрят друг на друга
Сквозь времени густую пелену.
И ходят, обреченные, по кругу:
Не могут слиться две звезды в одну.
А был бы добрым тот кусочек неба,
Которым их судьба разделена, -
Они б сошлись. На радость вам и мне бы
Вдруг родилась бы новая Луна.
* * *
Ах, до чего ж черна! – стояла туча,
Как будто бы решая – как ей быть:
Иль грохотом обрушиться, иль лучше
Слезой обиду из души излить.
И набралась терпенья для решенья:
Почти беззвучно слезы потекли -
Доверчивые слезы утешенья -
В подол зеленый матери Земли.