Весьма продуктивен аспект уподобления. Здесь можно выделить целую серию типизированных сравнительных оборотов с наречием как: Как без рук, Как (будто, словно) бельмо на глазу, Как в воду смотрел, Как ветром сдуло, Как обухом по голове, Как маслом по сердцу, Как с неба упал (свалился), Как по команде, Как воздух (необходим, нужен), Как дым развеяться (разлететься), Как за каменной стеной и др.
Особо следует выделить наиболее обобщенный и продуктивный аспект, определяющий характер, направление деятельности, повествования и т.п. Относящиеся сюда речевые обороты играют роль своеобразных предлогов: в свете, по линии, под знаком, в знак, по пути чего-либо, в обстановке, в атмосфере, в адрес, на взгляд, во вкусе, с благословения, перед лицом кого-, чего-либо и др.
Итак, с точки зрения типизации структурных звеньев высказывания наиболее продуктивными оказались предикат и объект.
Возникает вопрос: возможна ли типизация всего высказывания? Примеров подобной типизации очень мало и касаются они главным образом оценочного аспекта, своеобразного метатекста к повествованию, изложению: Мало не покажется; Дорогого стоит; Много воды утекло (с тех пор); На том стою!
Речевая типизация никогда не достигает 100%. Это сильная, влиятельная тенденция, не получающая, однако, полного развития. Иначе речь превратилась бы в собрание готовых форм (как пословицы, афоризмы, некоторые крылатые слова и др.). И процесс порождения речи свелся бы к запоминанию и воспроизведению готовых отрезков речи. Это невозможно ни теоретически, ни практически. Количество высказываний, отражающих действительность и рождаемых ею, бесконечно, поэтому типизировать можно лишь схему высказывания, точнее, ее структурные звенья. Вся схема высказывания принципиально не типизируется. Типизация высказывания подобна фразеологической модели, имеющей постоянные и переменные компоненты. Первые – готовые, воспроизводимые элементы речи, вторые – производимые, связанные с меняющейся языковой реальностью. Переменные элементы стимулируют речевое творчество.
Наряду с речевыми оборотами большая роль в типизации речи принадлежит речевым сочетаниям. В отличие от речевых оборотов они в большей степени привязаны к контексту, ситуативно ограничены. Речевые обороты гораздо меньше зависят от контекста, они полиситуативны, имеют более широкое значение, например: в обстановке (секретности, острой борьбы, сердечности, товарищеского сотрудничества, полного взаимопонимания, пессимизма, разногласий и т.п.).
Главный источник формирования речевых сочетаний – сочетаемость. Обычно сочетаемость не рассматривается в плане речевой типизации, но в действительности это одно из важнейших средств порождения речи. Речевые обороты составляют хотя и важную, но все же лишь часть речевого пространства – его готовые блоки, "кирпичики". Остальная же часть не менее, а, по-видимому, более крупная, приходится на долю речевых сочетаний, определяющих строй речи, характер употребления слова. Как, например, употребить в высказывании, в речи слово отчаяние? Речевые обороты здесь не помогут. Их нет. Только сочетаемость покажет все возможности употребления этого слова: Быть в отчаянии, ввергнуть в отчаяние, довести до отчаяния, впасть в отчаяние, предаться отчаянию, дойти до отчаяния, повергнуть в отчаяние, привести к отчаянию, прийти в отчаяние; Отчаяние охватило кого-либо, Отчаяние овладело кем-либо; минута отчаяния, шаг отчаяния.
Как видим, здесь представлены практически все возможные актуальные смысловые аспекты, связи слова отчаяние по отношению к говорящему и другим лицам, по отношению к поступкам (шаг отчаяния); характеризуется степень чувства (отчаяние охватило кого-либо) и т.п.
Сочетаемость типизирует переменные компоненты высказывания, без которых оно не может существовать. И эти компоненты тоже речевые единицы. Из множества вариантов сочетаемости слова выбираются и закрепляются в речи наиболее эффективные, призванные оформлять в речи актуальные смысловые аспекты. Однако в отличие от использования речевых оборотов говорящий стоит перед выбором одного варианта из многих. Но все эти варианты – речевые единицы. Язык диктует лишь направление и характер сочетаемости, определяет ее границы. Формируемые же сочетания принадлежат речи. Говорящий и производит, и воспроизводит их: производит, так как выбирает одну из многих форм; воспроизводит, так как выбранную форму использует как готовую. Элемент творчества заключается в выборе одного варианта из многих или (редко) в обновлении сочетаемости, которое тоже опирается на существующие формы.
Сочетаемость охватывает широкое речевое пространство, остающееся за вычетом речевых оборотов. Ее основа, цель – заполнение лакун в высказывании, его структурных звеньев. При этом есть слова универсальные, используемые во всех позициях высказывания и присоединяющие большое количество других слов. Есть слова более узкого диапазона, специализирующиеся на заполнении одной какой-либо позиции и притягивающие к себе гораздо меньше слов. Универсальные слова – это, как правило, глаголы и существительные.
Так, глаголы широкой семантики типа внести концентрируют вокруг себя большое количество существительных, с которыми они сочетаются, например: внести (беспорядок, взнос, вклад, дезорганизацию, диссонанс, задаток, замешательство, изменения, исправления, коррективы, лепту, неразбериху, оживление, перемены, поправку, предложение, привкус, проект, путаницу, разброд, разлад, разногласия, разнообразие, раскол, расстройство, растерянность, сумятицу, успокоение, уточнения, ясность; внести в список, внести на обсуждение).
Эти сочетания и составляют процесс речеобразования. Языковая единица внести порождает множество речевых сочетаний. Они устойчивы, воспроизводимы и могут использоваться как готовые формы речи. Важно подчеркнуть, что при широчайшем диапазоне сочетаемость носит избирательный характер. Она не беспредельна и определяется задачами речепорождения. Речевые сочетания (например, с глаголом внести) способствуют типизации высказывания, призваны служить готовыми предикатами и тем самым типизировать высказывание в целом.
Существительные широкой семантики (типа внимание) концентрируют вокруг себя большое количество глаголов, также образуя речевые сочетания, например: акцентировать внимание, выпадать из внимания, завладеть вниманием, задержать внимание, занимать внимание, заострять внимание, заслуживать внимания, концентрировать внимание, направлять внимание, обращать внимание и др.
Процессы образования речевых сочетаний с глаголами и существительными имеют зеркальный характер, но сущность их одна – служить материалом формирования речи. Глаголы и существительные, как наиболее богатые синтаксическими потенциями, лежат в основе процесса порождения речи. Зеркальный характер этих процессов выражается в том, что при глаголах широкой семантики используются конкретизирующие существительные, а при существительных широкой семантики – конкретизирующие глаголы. При этом формируемые на основе существительных речевые сочетания имеют системный характер: они образуют парадигму, крайние точки которой составляют антонимичные понятия, например: акцентировать внимание – выпадать из внимания. Развитие этой парадигмы связано с дифференциацией оттенков – оценочных, выделительных и др.
что касается парадигмы, в основании которой лежит глагол, то она носит открытый характер и может пополняться новыми членами, манифестируя развитие речи, ее средств.
Процесс типизации сочетаемости выражается в формировании своеобразных микросистем, в которых воплощается принцип полноты выражения отношений, связанных со словом, например: брать клятву, приносить клятву – нарушать клятву. Отношения брать – нарушать образуют своеобразный семантический каркас, парадигму.
Таким образом, в формировании речи можно выделить языковое и собственно речевое начало (типизированные и нетипизированные элементы). Любое высказывание – это соединение ("сплав") речевого и языкового, соотношение которых гибко, подвижно и определяет стилистический облик речи. Языковое и речевое в высказывании постоянно колеблются, балансируют, но каждое из них не становится преобладающим. Языковое начало стимулирует тенденцию к обновлению, динамике речи, речевое – стремление к ее стабильности.
Речь стремится фиксировать, типизировать все возможные аспекты изложения, создавая тем самым семантический каркас, заполняемый конкретными сведениями. Ср. дифференцируемые по стилям зачины (Жили-были, Несколько лет тому назад), многообразные способы введения чужой речи, выражения чужого мнения (Как говорится, говоря словами кого-либо, по словам..., по мнению и др.). Типизируются, как правило, актуальные, частотные аспекты речевых ситуаций. Так, в научной речи типизируются фрагменты зачинов предложения: Необходимо определить; представляется возможным определить; главной целью статьи (монографии) является...; в заключение отметим; перейдем к....
В научной речи типизации подвергаются, как правило, формулировки цели, задач, смысловые переходы, обоснование выводов и т.д. Если обобщить эти аспекты, то можно сказать, что типизируется смысловой контур, логическая схема – ее важнейшие звенья. Типизируется не сама мысль, а ее форма – в зависимости от характера развития этой мысли. Типизируется не содержание, но форма речевой цепи.
Все сказанное свидетельствует о глубине, всеохватности, универсальности процесса типизации. Общая картина речеобразования пестра и сложна. Однако главная тенденция не вызывает сомнений: речевая цепь стремится к идиоматизации, к заполнению ее звеньев воспроизводимыми, готовыми элементами. Разумеется, эта тенденция эффективна до тех пор, пока воспроизводимые элементы отражают фрагменты частотных, типичных, массовидных ситуаций, и становятся неэффективными в тех видах литературы, где необходимы средства уникального назначения. В таких видах литературы речевые обороты могут восприниматься как штампы.
Нередко речевые обороты становятся приметой стиля, эпохи, направления. "Для классиков, как Гете и Пушкин, – пишет С. Аверинцев, – готовое слово, т.е. риторическая формула, не становясь предметом систематической агрессии, как у Гейне и русских шестидесятников, остается законным элементом творчества, но смена этих инструментов небывало свободна. Готовое слово у них обоих – объект игровой манипуляции, свободной, однако, достаточно серьезной; и серьезность, и игра в некотором смысле невинны. Готовое слово берется в руки, но, так сказать, к рукам не прилипает. Авторское отношение к нему конструктивно, однако, дистанцированно, всегда остается право стремительно отходить от одного регистра к другому. Примеров можно найти сколько угодно много у обоих поэтов".
Таким образом, соотношение речевых оборотов и речевых сочетаний определяет во многом общее субъективно-модальное значение речи (текстовую модальность). Повышение процента речевых сочетаний связано, как правило, с усилением индивидуального начала, т.е. эксплицитного или имплицитного субъективно-модального значения. Однако важно иметь в виду, что оценочность может содержаться и в речевых оборотах.
ГЛАВА 4. ТЕКСТОВАЯ МОДАЛЬНОСТЬ КАК СЕМАНТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ТЕКСТА И ВАЖНЕЙШАЯ СТИЛЕВАЯ КАТЕГОРИЯ
До сих пор мы говорили о субъективной модальности. Однако в тексте эта категория существенно трансформируется и приобретает особую роль. Значение ее для синтаксиса, функциональной стилистики, лингвистики текста трудно переоценить. Можно сказать, что эта категория лежит в основе текстообразования (семантический аспект), строя и тональности речи и во многом определяет характер изложения (повествования). Поэтому есть основания говорить об этой категории как центральной для текста и назвать ее текстовой модальностью (ТМ).
4.1. О категории "текстовая модальность"
Текстовая модальность (ТМ) формируется на основе тесно связанной с ней субъективной модальности, под которой понимается отношение говорящего к содержанию высказывания и которая выступает как грамматическое выражение антропоцентричности – важнейшего, фундаментального свойства речи.
Будучи одним из основных признаков предложения, модальность (субъективная модальность) распространяется и на группу предложений текста – прозаическую строфу (сверхфразовое единство, сложное синтаксическое целое). Представляя собой тесное семантико-синтаксическое единство, строфа (прозаическая строфа) является в то же время и модальным единством. Так, анализируя пятистишие из "Медного всадника" А.С. Пушкина "На берегу пустынных волн...", Н.С. Поспелов указывает: "Данное высказывание, как и всякое другое, является не просто механическим соединением предложений, но внутренне единым сложным синтаксическим целым, единым прежде всего по выражению в нем модальности, т.е. определенного отношения автора (говорящего) к тому, что им объективно высказывается".
Предложения строфы имеют, как правило, единую субъективно-модальную окраску, и любое изменение модального "тона" строфы сказывается на ее структуре. В качестве средств выражения субъективной модальности для оформления переходов, начала, конца мысли и т.д. используются личные местоимения, личные глагольные формы, модальные слова, частицы и др.
Вводные слова – одно из средств, характерных для связи между самостоятельными предложениями. Близость вводных (модальных) слов к союзам отмечали многие языковеды. Так, В.В. Виноградов писал: "В русском языке наблюдается тесная связь и взаимодействие между союзами и модальными словами".
Эту "союзную силу" вводных слов можно объяснить их модальной природой. Любое грамматическое отношение – это в то же время и связь. Так, причинные отношения выражаются союзами причины, отношения уступки – уступительными союзами и т.д. Отношение говорящего к тому, о чем он говорит, общая оценка сообщения, указание на его источник и т.д. – это тоже грамматические отношения, которые выражаются в речи с помощью вводных слов. Так, вводным словом например, стоящим в начале предложения, выражается отношение между общим и конкретным. Выражая это отношение, вводное слово является также средством связи между предложениями.
Вводные слова выражают не только логические отношения. Функции их в связной речи гораздо шире и многообразнее. Они могут изменять модальный план изложения, переводя повествование в план оценки, комментирования. С употреблением вводных слов связано и развитие уступительных отношений. В современном русском языке вводные слова конечно, правда и некоторые другие употребляются часто в функции уступительных союзов.
Таким образом, роль вводных слов в связной речи заключается в подчеркнутом выражении структурных и логико-смысловых отношений между предложениями, в осуществлении различных переходов, в смене аспекта повествования (модальные функции). Отношения, выражаемые вводными словами, как бы дополняют структурные связи (цепные, параллельные и др.), играющие основную роль в соединении предложений.
Союзы, подобно вводным словам, не играют решающей роли в связи предложений, однако функции их в прозаической строфе весьма значительны. Союзы участвуют в композиционном членении строфы, в синтаксическом оформлении зачинов и концовок, в осуществлении разнообразных тематических переходов, в выражении различных синтаксических отношений (противопоставление, сопоставление и т.д.).
По глубокому замечанию Т.И. Сильман, союз "содействует известному отвлечению внимания от отдельного предложения, перенося центр тяжести высказывания с отдельных предложений на сквозное движение мысли, на логические сдвиги".
Как показывает анализ, каждый из основных сочинительных союзов (и, но, а) обладает в тексте своей композиционно-синтаксической функцией. "У союза и это функция в широком смысле слова повествовательно-динамическая. Организуя текст, союз и вносит в него идею продолженности и последовательности повествовательного движения". Вот характерный пример из повести А.П. чехова "Степь":
"Едешь час-другой. Попадается на пути молчаливый старик курган или каменная баба, поставленная бог ведает кем и когда, бесшумно пролетит над землею ночная птица, и мало-помалу на память приходят степные легенды, рассказы встречных, сказки няньки-степнячки и все то, что сам сумел увидеть и постичь душою. И тогда в трескотне насекомых, в подозрительных фигурах и курганах, в голубом небе, в лунном свете, в полете ночной птицы, во всем, что видишь и слышишь, начинают чудиться торжество красоты, молодость, расцвет сил и страстная жажда жизни; душа дает отклик прекрасной, суровой родине, и хочется лететь над степью вместе с ночной птицей. И в торжестве красоты, в излишке счастья чувствуешь напряжение и тоску, как будто степь сознает, что она одинока, что богатство ее и вдохновение гибнут даром для мира, никем не воспетые и никому не нужные, и сквозь радостный гул слышишь ее тоскливый, безнадежный призыв: "певца! певца!".
По выполняемой в тексте функции союзу и противопоставлен союз но. В основе его текстовой семантики лежит значение предельности. Он обрывает прямую линию повествования и направляет его по другому руслу.
Основная функция союза а в тексте – ассоциативно-повествовательная, тематическая. "чаще всего этот союз выступает как актуализатор новой, часто параллельной, побочной, иногда неожиданно возникшей и так же неожиданно пропадающей темы. При этом в отличие от но союз а, как правило, не ломает повествования, он лишь слегка его видоизменяет, расслаивает, переакцентирует или нерезко смещает в иной субъектно-событийный план. Если вводимая союзом а тема имеет сопутствующий характер, она может быть дополнительно выделена определениями: между тем, тем временем, в это время; кстати, к слову, впрочем, вдобавок и под.".