Вдруг сестра эта исчезла неизвестно куда. С тех пор имя ее не произносилось более в семействе; она умерла для своих; тайна эта хранилась так тщательно, что жена и дети капитана и не подозревали, что у него когда-нибудь была сестра. Но с этого исчезновения характер капитана существенно изменился: веселость и беззаботность уступили место настроению мрачному, печальному, желчному; самые искренние друзья его не могли понять причину такой необыкновенной перемены.
Сестре капитана было шестнадцать лет, и она слыла красавицей; в квартале, где жил капитан, ее прозвали прекрасной швейцаркой; Луизу, так звали молодую девушку, полюбил один из близких друзей капитана, чистокровный аристократ, молодой человек, которому она платила взаимностью.
Капитан в то время еще не был женат; занятый службой, он мало бывал дома, и Луиза часто оставалась одна. Брат хорошо понимал, что такая обстановка не совсем удобна и безопасна для шестнадцатилетней девочки, поэтому он очень обрадовался, когда молодой человек стал у него просить руки его сестры.
Луиза его любила; оба имели хорошие средства; молодой человек мог вполне располагать собой, следовательно, не предвиделось никаких препятствий.
Свадьба была назначена через месяц.
Накануне свадьбы молодой человек просидел у невесты весь вечер до тех пор, пока сам капитан не отправился в Версаль по делам службы.
Луиза осталась одна на попечении старой служанки, у которой на руках она родилась.
Что произошло в эту ночь?
Допросили служанку, она ничего не знала: ее нашли в кровати, связанную, с завязанным ртом и страшно перепуганную.
Часов в одиннадцать вечера, когда служанка и барышня спали, неизвестные люди взломали двери, проникли в их дом, схватили молодую девушку, не позволив ей даже одеться, и унесли ее, не обращая внимание на ее слезы и крики.
В четвертом часу похитители привели ее назад, бросили на кровать и ушли, заперев дверь.
Соседи, разбуженные в одиннадцать часов вечера непривычным шумом, видели только, что группа дворян, состоявшая человек из двенадцати, вышла в очень веселом настроении из трактира "Ноев Ковчег", который помещался как раз напротив дома капитана; они, не стесняясь, громко разговаривали.
Из их разговора расслышали следующее:
- Рауль скрытничает. Ему, чистокровному аристократу, не может, конечно, ни на минуту прийти в голову мысль жениться на простолюдинке, как бы она ни была красива; отбить у него любовницу - богоугодное дело; прекрасная швейцарка слишком хороша, она должна нам принадлежать.
- Да, - сказал другой, - Раулю надо дать урок, в другой раз не будет над нами насмехаться; к тому же я держал пари с Гастоном на десять тысяч луидоров и вовсе не желаю их проиграть; последнее время мне страшно не везет в карты; эти деньги поправят мои обстоятельства.
Слова его были покрыты взрывом хохота.
Вслед за тем дверь была взломана, молодая девушка похищена и отнесена в трактир, где и оставалась до четырех часов утра. Все время из трактира доносился женский крик, покрывавшийся смехом и пением; последнее делалось, конечно, для того, чтобы заглушить крики невинной жертвы.
В четыре часа утра ее отнесли домой; соседи заметили, что, пока ее несли из трактира до дому, она не сделала ни одного движения, не произнесла ни одного звука.
От трактирщика не добились никаких разъяснений, на все вопросы он отвечал:
- Я не понимаю, что вы хотите сказать.
Надо полагать, что ему хорошо заплатили и обязали молчать под угрозой смерти.
На одной из ступеней лестницы капитан нашел печать с вырезанным на ней гербом.
Он показал ее жениху, и оба решили умолчать пока об этой находке и искать других доказательств; найденная печать должна была, по их мнению, значительно облегчить эту задачу.
Затем оба отправились в Версаль; капитан подал королю жалобу, которую энергично поддержал его нареченный зять.
Король отнесся к жалобе довольно легко, обещал принять меры к разысканию и наказанию виновных, но скоро забыл об этом деле: у него была новая любовница, которую он обожал, насколько был к тому способен; при таких обстоятельствах мог ли он помнить о несчастье, постигшем капитана его швейцарской роты.
Капитан и молодой человек поняли, что они должны рассчитывать только на себя.
Молодая девушка опасно заболела, но выздоровела, благодаря тщательному уходу; рассудок к ней вернулся, только, как это часто бывает, она ничего не помнила о страшном позоре, который перенесла. Доктор, ее лечивший, сообщил капитану, что она беременна.
Когда молодой человек узнал об этом, он объявил, что желает обвенчаться как можно скорее.
Желание молодого человека было исполнено; несчастное положение Луизы заставило его привязаться к ней еще сильнее; он стал относиться к ней не как к жене, а как к обожаемому ребенку.
Прямо из церкви молодые люди простились с друзьями и отправились в Бретань, в поместье, в котором родился ее муж.
Графиня, так как теперь Луиза стала графиней, произвела на свет девочку. Когда она оправилась, муж уехал в Париж, а оттуда в Версаль; там он отправился к графу Рене де Витре; граф был морским офицером, и только благодаря счастливой случайности оскорбленному мужу удалось застать его дома.
- Милостивый государь, - сказал он графу де Витре, - объявляю вам, что жена моя, которую вы имели низость обесчестить, родила дочь. Как вы думаете теперь поступить?
- Вы сошли с ума, милостивый государь, я не понимаю ни слова из того, что вы говорите.
- Вы лжете; вот ваша печать, я ее нашел на лестнице дома, куда вы ворвались, как ночной грабитель.
- Милостивый государь, - отвечал граф, - вы хотите мне предложить вызов? Так? Очень хорошо; я к вашим услугам, не потому, что я был действительно виновен в легкомысленном поступке, который вы мне приписываете, а потому, что вы оскорбили меня в моем собственном доме.
- Мне все равно, я желаю только вас убить.
- Это мы еще увидим.
Они спустились в сад, окружавший отель графа и взялись за шпаги.
Граф получил очень опасную рану.
- Когда вы выздоровеете, мы будем продолжать, - сказал молодой человек.
- Очень хорошо, - холодно сказал офицер. Враги расстались.
Когда муж Луизы вернулся в замок, он не нашел своей жены, она исчезла; никто не мог объяснить ему - как и куда.
- Это месть графа Витре, - сказал он.
Ребенок в это время жил у своей кормилицы; молодой граф поручил одному из своих друзей отвезти девочку в дом другого друга, где она должна была воспитываться на правах дочери.
Граф счел нужным действовать очень осторожно и сбить с толку своих врагов, поэтому девочку увезли из Европы.
Прошло два года, в течение которых он не переставал искать свою жену по всей Европе, но поиски его были тщетны.
Наконец ему удалось получить указания, по-видимому, довольно основательные, которые заставили его отправиться в Голландию; там в игорном доме, пользующемся весьма дурной репутацией, он встретился с графом де Витре.
По капризу случая они очутились лицом к лицу; между двумя врагами завязалась сильнейшая борьба, сначала счастье благоприятствовало графу де Витре, затем, когда оно начало ему изменять, он не задумался прибегнуть к крапленым картам; противник его проиграл уже около миллиона ливров, когда заметил, что моряк шулерничал, он бросил ему карты в лицо и назвал его шулером в присутствии всех игроков.
Игроки также заметили плутовство моряка; они заставили его возвратить выигранные деньги и изгнали его из академии, так назывались тогда эти притоны.
Граф де Витре, взбешенный донельзя, ожидал своего противника в нескольких шагах от игорного дома и предложил ему вызов; дуэль была назначена на следующий же день.
Граф обещал привести с собой секундантов, так как его противник не знал ни одной души в Амстердаме.
Враги сошлись, обе стороны дрались с ожесточением.
На этот раз граф Витре опасно ранил своего противника, который упал, потеряв сознание.
Он не знал, сколько времени продлился его обморок, но, когда пришел в чувство, увидел себя на голландском судне, отправлявшемся в Батавию, где он и высадился после семимесячного путешествия.
Несчастный молодой человек провел в Батавии целый год без денег, среди людей, говоривших на незнакомом ему языке и относившихся к нему самым бесчеловечным образом. Наконец ему удалось выбраться из Батавии, благодаря доброте капитана одного французского судна, который сжалился над ним и отвез в Луизиану. Здесь он прежде всего решился написать капитану Лебо, рассказать ему все, что с ним случилось, и описать ему свое жалкое положение; капитан французского судна взялся доставить письмо, и действительно капитан Лебо получил его через несколько месяцев. Он тотчас же отправил своему зятю значительную сумму, которой тот не получил; участь денег оставалась неизвестной: быть может, они затерялись в пустыне.
Капитан Лебо между тем не оставил мысли о мести; напротив, желание это все больше и больше в нем укреплялось; но он понял, что у него были могущественные враги, которые не замедлят его раздавить, если только он обнаружит признаки жизни; капитан притаился, целых пятнадцать лет посвятил он невидимой подземной работе крота, приведшей, однако, к результатам, ужасным для его врагов. Об этом деле давно забыли все, кроме капитана, который продолжал подкапываться под своих противников. Благодаря терпению, хитрости и деньгам, капитану удалось собрать все малейшие подробности о гнусном преступлении, в котором принимали участие пятеро молодых людей, принадлежащих к известнейшим французским дворянским фамилиям. Все они уже умерли таинственной, необъяснимой смертью, после того как схоронили жен и детей, умерших также от каких-то недугов, неизвестных в медицине; можно было подумать, что над ними тяготеет неумолимый рок.
Но самый виновный из всех, граф Витре, еще оставался в живых; что в этом случае руководило капитаном Лебо, мог объяснить только он один. Когда он, с характеризующим его терпением, закончил собирание данных по этому несчастному делу, он сыграл комедию с "lettre de cachet", чтобы спровадить сына в Канаду.
Капитан обожал своего сына, однако же имел достаточно силы воли, чтобы выказать гнев и ненависть, которых совершенно не было в его сердце, и перед отъездом не сделал сына поверенным своих планов; он знал, что бессознательные сообщники - самые лучшие.
Теперь наконец настал час мести - ужасной мести.
Граф Витре ухаживал за прелестной молодой девушкой, аристократкой по происхождению; он любил ее до обожания и уже получил согласие на брак, но свадьба была отложена до его переселения во Францию и, было ли это влияние какого-то бессознательного предчувствия, только граф пожелал венчаться в Гамбурге, где его должны были ожидать невеста и ее родители; медовый месяц молодые собирались провести на берегу озера Леман, в замке, недавно купленном графом.
Все эти планы были в подробности известны капитану.
То длинное письмо оканчивалось следующим лаконичным предложением:
- Сговорись, милый сын, с Мрачным Взглядом; я заранее одобряю ваши общие действия; не забывай, что я подготовлял это мщение целые пятнадцать лет.
Глава XI
О ТОМ, КАК В НАШЕЙ НЕСЧАСТНОЙ КОЛОНИИ
ГОРИЗОНТ СТАНОВИЛСЯ ЧАС ОТ ЧАСУ МРАЧНЕЕ
Когда Шарль Лебо окончил чтение этого странного документа, он опустил голову, полузакрыл глаза и глубоко задумался.
Молодой человек был бледен как мертвец; им овладело невыразимое волнение, капли холодного пота выступили у него на лбу, зубы были крепко сжаты, все тело дрожало от нервного озноба.
Мрачный Взгляд исподтишка наблюдал за ним с молчаливым сочувствием; несмотря на напускное спокойствие, легко было заметить, что он чувствует к другу сильнейшее сострадание.
- Это ужасно! - пробормотал молодой человек, задыхаясь от рыданий.
- Да, - отвечал Мрачный Взгляд, - действительно ужасно.
Вслед за тем оба замолчали.
Наконец молодой человек вскочил, широко раскрытые глаза его горели, в его благородной и сильной натуре совершилась реакция; он несколько раз провел рукой по лбу, влажному от холодного пота.
- Я думал, что умру, - сказал он глухим голосом и прибавил после короткой паузы: - Теперь прошло, лучше поскорее все кончить, я невыразимо страдал.
- Да, - отвечал Мрачный Взгляд, - я понял, что вы должны были испытывать, но молчал; что же мне оставалось делать? Сожалеть о вас и молчать.
- Благодарю вас, любезный друг, - отвечал Шарль, протягивая ему руку.
- Я только должен сообщить вам еще кое-какие разъяснения, но, может быть, лучше…
- Нет, друг, лучше все узнать сразу.
- Хорошо, вы отчасти правы, к тому же я не буду многословен.
- Говорите.
- Граф Рене де Витре не оставался в бездействии в то время, как ваш отец вел свою подпольную работу с отличающим его терпением и упорством. Граф де Витре, в свою очередь, усердно разузнавал об участи того несчастного, которого он вывез в пустыни Луизианы и Канады и бросил там без всяких средств. Он не жалел денег и, благодаря золоту, не только узнал, что его жертвы живы, но и ознакомился с их местопребыванием и образом жизни.
- Но чем вы объясните эту свирепость хищного зверя относительно несчастных, которые, по своему ничтожеству, ни в коем случае не могли угрожать местью, чего он мог от них опасаться?
- Он боялся, а теперь боится более, чем когда-нибудь, чтобы через этих людей не распространились компрометирующие его слухи. Граф собирается жениться на молодой особе из такого семейства, где честь и безупречное поведение всегда ценились выше всего. Такие семьи с каждым днем встречаются реже, но их все-таки больше, чем обыкновенно думают. Семейство, войти в которое стремится граф, занимает очень высокое место среди дворянства, и через него граф может подняться на какую угодно высоту; поэтому он ежеминутно боится, чтобы чья-нибудь нескромность или откровенность не разрушила его карточного замка. Как ни далеко зашло у них дело, но достаточно малейшего пятна на репутацию графа, чтобы родители невесты взяли свое слово назад. Он понимает, в каком он двусмысленном и опасном положении, единственное средство заставить врагов молчать…
- …закрыть им рот кинжалом.
- Верно, в нашей жизни все тесно сплетается, первое преступление влечет за собой второе, необходимое для того, чтобы его скрыть, и, таким образом, преступник наконец стоит по колено в крови; но вы знаете, рано или поздно все раскрывается.
- Да, время лучше всех умеет раскрывать тайны.
- Но что же он будет делать, если его позорные преступления выйдут на свет Божий?
- Он пожмет плечами - что ему за дело? Вероятно, он рассуждает так и довольно логично: моя новая семья защитит меня и скроет мой позор хотя бы для того, чтобы спасти честь своего имени. Но он ошибается, семья эта с презрением выбросит его из своей среды. Впрочем, зачем заглядывать так далеко! Будущность, о которой мечтает граф де Витре, уже не существует для него; его предательство убивает его нравственно, через несколько дней, может быть, все будет для него кончено.
- Дай Бог, - сказал молодой человек с чувством злобы, - но вот чего я не понимаю.
- Чего же?
- Этого предательства.
- Граф почти разорен; измена поправит позолоту его герба.
- Какой низкий расчет!
- Бесспорно, но, к несчастью, у графа нет другого исхода, почва ускользает у него из-под ног; он хватается за соломинку, чтобы спастись; между тем погибель близка; тогда он поступает, как игрок, ставит все на карту, рискует всем своим будущим.
- Он негодяй, он должен понести наказание и понесет его, если Бог нам поможет; наше дело правое, мы страдаем невинно.
- Следовательно, вы согласны со мной и с вашим отцом; вы желаете наказания этому злодею?
- Да, но в известных пределах.
- Не понимаю.
- Я объяснюсь откровенно и ясно, чтобы между нами не осталось ни малейшего недоразумения.
- Пожалуйста, любезный друг.
- Но я еще не знаю, почему вы принимаете участие в этом деле.
- Скоро, любезный Шарль, вы все узнаете.
- Так, пока оставим этот вопрос и сговоримся относительно остального.
- Хорошо.
- Друг мой, - начал молодой человек серьезным голосом, - средние века прошли, мы пережили ту эпоху, когда отцы, умирая, передавали сыновьям продолжение начатого ими мщения и тем делали из них бессознательных палачей; все это было хорошо во времена романсеро; наше поколение - не буду задаваться вопросом, лучше это или хуже, - наше поколение рассуждает и только по зрелом размышлении может решиться на участие в деле, подобном тому, которое требует теперь нашего сообщества, мы хотим не мести, а справедливого возмездия виновному.
- Вы совершенно правы.
- Но, для того чтобы наказание было справедливо, оно не должно карать невинного.
- Конечно.
- Если мы будем слушаться только чувства мести, повиноваться только голосу страсти, мы можем сделаться столь же виновны, как и тот, кого мы собираемся карать; последняя фраза в письме моего отца привела меня в ужас.
- Почему?
- Прочтите эту фразу, мой друг, она ужасна.
И он подал ему письмо, молча указав на то место, которое следовало читать.
- Да! - воскликнул Мрачный Взгляд дрожащим голосом, сильно побледнев. - Возможно ли, чтобы страсть дошла до такого безумия? Ваш отец - человек холодный, строгий, но не изменявший принципам чести ни при каких, самых критических обстоятельствах, решается думать и писать подобные вещи!
- Не значит ли это мстить за гнусное преступление еще более гнусным? В пользу этих несчастных до известной степени говорит то, что они были пьяны, действовали в бессознательном состоянии! Но мой отец!.. Так вернемся к Моисееву закону: око за око, зуб за зуб? Разве мы краснокожие?.. Трудно поверить.
- Благодарю вас за то, что вы во мне не сомневались; клянусь, что никогда подобная мысль не приходила мне в голову, даже в самые тяжелые минуты моей жизни; а между тем никто не имеет такого права мстить ему, как я. Вычеркните эту фразу, чтобы от нее не осталось и следа, ради нашей общей чести.
- Хорошо, друг мой, - сказал молодой человек. - Мы должны быть только судьями, судьями неумолимыми, но справедливыми, даже и относительно этого злодея.
Шарль взял перо и вычеркнул слова, которые их так тяжело взволновали.
- Теперь вы видите, любезный друг, - начал Мрачный Взгляд, - насколько для вас было важно ознакомиться с содержанием этого письма.