- Наконец, вы смеетесь надо мной! - с гневом сказал интендант.
- Нисколько, - сказал граф ледяным тоном.
- Вы говорите серьезно?
- Как нельзя более серьезно.
- Гм! - промычал он, колеблясь.
- Хотите берите, хотите нет.
- Хорошо, я согласен, - сказал он угрюмо.
- И вы не забудете моих требований?
- Я понял.
- Я хорошо знал, что мы в конце концов сговоримся.
- Вы так действуете…
- На что вы жалуетесь? За маленькую поездку и свидание с дорогим другом вы получите три миллиона ливров; другие на вашем месте не заставили бы себя так долго просить, - сказал граф со смехом.
- Хорошо, не будем больше об этом говорить; могу ли я теперь рассчитывать на вашу аккуратность?
- Даю вам честное слово офицера и дворянина.
- Право, этот граф де Витре достоин кисти художника, - иронически заметил Мрачный Взгляд.
- И этот человек осмеливается говорить о чести! - сказал Сурикэ. - Да он сумасшедший, которого надо посадить на цепь, понимает он, что такое честь!
- Что ответил г-н Биго?
- Хорошо, я вам верю, - ответил Биго.
- Не забудьте, что я вам сказал.
- Ничего не забуду.
- Так будьте покойны.
- Когда я должен явиться к Фулонской бухте за получением денег?
Граф задумался на несколько минут.
- В ночь с 12-го на 13-е сентября, в 11 часов вечера.
- Почему так поздно?
- Я думаю, вы сами знаете.
- Правда, я дурак.
- Сами себя так назвали, - возразил граф со смехом, - кстати, не забудьте захватить зажженный фонарь.
- Вместо сигнала? Очень хорошо, будет сделано, ничем не надо пренебрегать.
- Все? - спросил Сурикэ.
- Да, больше они не сказали друг другу ни слова, интендант поклонился графу, который холодно отдал ему поклон, и вышел; через некоторое время и граф последовал за своим сообщником, с тех пор я их не видал.
- Как, граф де Витре рискнул показаться на улице в Квебеке?
- Ему нечего было бояться, он был переодет флотским офицером и совершенно неузнаваем.
- Благодарю вас, - сказал Сурикэ.
- Поняли вы последнюю часть разговора?
- Не совсем, - улыбаясь, ответил Сурикэ.
- Я так и знал, - сказал бретонец.
- Хорошенько разузнавай обо всем, Ивон, - сказал Мрачный Взгляд, - положение дел серьезное.
- Я знаю.
- Как только что-нибудь услышишь, приди нам сказать; мы живем в доме Белюмера.
- Будьте покойны, обо всем вам сообщу.
- Хорошо, теперь спасибо и до свидания.
Охотники вышли, но, чтобы не привлекать к себе внимания, избегали больших улиц, выбирая глухие переулки.
- Что вы обо всем этом думаете? - спросил Мрачный Взгляд, когда они вышли на улицу.
- То же самое, что вы! Вероятно, тут опять скрывается какое-то гнусное дело.
- Да, это подозрительное число… Фулонская бухта…
- Этот фонарь, зажженный в качестве сигнала… все вместе сильно пахнет изменой, любезный друг; эти два человека великие негодяи, а капитан, которого они хотят завербовать в свою тайну, знаете вы его?
- О! Что касается капитана, он не заставит себя долго убеждать; доказательством служит его деятельность во время командования фортом Босежур, - сказал со смехом Мрачный Взгляд. - Я думаю, нам следует уведомить об этом деле главнокомандующего.
- Я имел уже это намерение, любезный друг; но не надо действовать необдуманно, мы должны сообщить главнокомандующему только самые положительные и точные сведения.
- Конечно.
- Прежде всего следует сменить командира Фулонской бухты.
- Да, это очень важно.
- А если бы мы могли захватить г-на Биго в тот момент, когда он запустит руку в мешок, вот было бы славно! - сказал Мрачный Взгляд.
- Да, но не забудьте, что Биго имеет поддержку в лице Водрейля.
- Значит, они оба равно виновны.
- Вот почему, если даже они будут пойманы на месте преступления, главнокомандующий не осмелится применить к ним закон во всей строгости.
- К несчастью, это верно, вот до чего мы дошли.
- Мы с вами бессильны против зла, нам остается опустить голову и грызть наши удила.
- Да, изменники высоко держат голову, а честные люди принуждены молчать и преклониться перед горстью бандитов, поддерживаемых в Версале фавориткой короля.
- О женщина!.. Что будем делать?
- Совершим сначала прогулку к Фулонской бухте и, когда соберем достаточно сведений, отправимся к главнокомандующему и все ему расскажем.
- Он нам поверит?
- Конечно, он нас знает.
Вспомнив, что они на улице и их могут подслушать, друзья замолчали и молча дошли до квартиры.
Глава XII
О ТОМ, КАК БИГО СОВЕРШИЛ ПРОГУЛКУ,
ПРИНЕСШУЮ ЕМУ ТРИ МИЛЛИОНА,
НО ТЕМ НЕ МЕНЕЕ ОСТАЛСЯ ЕЮ НЕУДОВЛЕТВОРЕННЫМ
Кампания в 1759 году по своему плану ничем не отличалась от других подобных кампаний, т. е. и на этот раз англичане напали на Канаду сразу с трех различных пунктов.
Генерал Вольф во главе одиннадцатитысячной армии должен был из Луисбурга, уже принадлежавшего англичанам, идти на Квебек с флотом, состоящим из двадцати больших судов, десяти фрегатов и восемнадцати судов меньшего размера, с экипажем в 18 тысяч человек.
Генерал Амгерст, преемник Аберкромби, получил приказание спуститься к Монреалю по озеру Шампленьи и реке Ришелье с отрядом в 1200 человек и соединиться с армией Вольфа.
Генерал Придо с той же армией, с которой удалось взять форт Дюкенс, должен был подвинуться к озерам, занять Ниагару, отрезать сообщение с Луизианой, спуститься по озеру Онтарио и реке Св. Лаврентия и присоединиться к двум другим армиям; здесь они намеревались окружить и истребить всю французскую армию. Против выступало 40 000 человек, которые могли рассчитывать на поддержку 20 000 резерва.
Французы, кроме милиции и незначительного числа краснокожих, могли выставить 5500 человек регулярного войска.
Индейцы, видя, что дела французов идут плохо, отказывались им помогать, несмотря на заключенные союзы; только индейцы-католики остались им верны до конца.
Таким образом, в обороне тяжкая роль предназначалась милиции.
Водрейль призвал к оружию все мужское население страны в возрасте от 16 до 60 лет.
Духовенство приглашало всех граждан принять участие в общей молитве о даровании победы отечеству; храбрые канадцы отнеслись с таким энтузиазмом к делу обороны своей страны от чужеземных завоевателей, что за оружие брались двенадцатилетние мальчики рядом с восьмидесятилетними стариками; дома остались одни женщины и дети.
Таким образом, собрались под ружьем до 15 000 человек, весьма годных для предстоящей оборонительной войны; почти все были искусными стрелками.
Население Канады заключало в себе тогда 82 000 душ; почти этой же цифре равнялась и неприятельская армия, наводнившая нашу колонию.
С самого начала война эта приняла характер грандиозной эпопеи, напоминая гомеровские поэмы.
Факт беспримерный в истории, что армия, численно равная населению страны, должна была употребить для ее завоевания не менее двух лет.
Французские силы были расположены следующим образом.
Правую позицию занимал капитан Понто, посланный к Ниагаре с отрядом в 3000 человек, и де Корбиер, которому было поручено окончание укреплений в Фонтене.
Делакорн во главе 1200 человек защищал озеро Онтарио.
В центре, у озер Сен-Сакраменто и Тамплиен, находился Бурламак, имея в своем распоряжении 2600 человек.
Левая позиция была занята Монкальмом, де Леви и Бугенвилем, у них было 14 000 человек, 1600 присланных из Франции, 600 туземного войска, 1400 канадцев, 918 индейцев и 200 человек кавалерии.
Эти генералы намеревались с описанными силами защищать Квебек против армии Вольфа.
Местом сбора всех армий в случае поражения был Монреаль.
Джемс Вольф, генерал-майор британской армии, был еще молодой человек; ему было тридцать два года, он рано начал заниматься науками, которым предался с огромным рвением, и вел всегда строгий, серьезный образ жизни.
Он выказал такую неустрашимость и даровитость при взятии Луисбурга, что генерал Амгерст, донося о победе министру, приписывал ее целиком храбрости молодого генерала.
Питт произвел его в генерал-майоры и думал, что в этом пылком полководце, обожаемом солдатами, нашел наконец ту личность, которая была необходима для счастливого окончания слишком затянувшейся войны.
Действительно, трудно было противопоставить Монкальму более достойного соперника.
В то время как на всех пунктах территории совершалось приготовление к началу военных действий, из Квебека выехали два всадника, никем не замеченные, и весело и беззаботно пустились в путь.
Они были очень довольны, что им удалось выехать из Квебека, не возбудив ничьего любопытства.
Эти два охотника были Сурикэ и Мрачный Взгляд.
Расстилавшаяся перед ними обширная равнина давала возможность видеть далеко вперед, но кругом нельзя было заметить ни души.
Всадники разговаривали шепотом, что было скорее делом привычки, нежели предосторожности, так как они хорошо знали, что некому их подслушивать.
- Итак, - сказал Мрачный Взгляд, - мы едем?..
- Посетить Фулонскую бухту, да, друг мой, - прервал Сурикэ.
- Вы совершенно неожиданно решились предпринять эту… не прогулку, а скорее, рекогносцировку.
- Верно, мы именно сделаем рекогносцировку, и вы правы, говоря, что я пришел к этому решению совершенно внезапно.
- Конечно, час тому назад вы об этом и не думали.
- Правда.
- Что же вас заставило вдруг переменить намерение? Вы вообще не из тех людей, которые, как флюгер, вертятся, куда подует ветер.
- Совершенно верно, любезный друг, если я изменил мое намерение, причиной была встреча с одним лицом.
- Хорошо, с кем же?
- С Биго, главным интендантом; я столкнулся с ним нос к носу, выходя из отеля главнокомандующего, которого, прибавлю в скобках, не застал дома.
- Он очень занят?
- Да.
- Но почему же встреча с Биго заставила вас сегодня же отправиться к Фулонской бухте?
- Я еще не сказал вам, что многоуважаемый интендант был на лошади, тогда как он никогда не ездит верхом.
- И это вас заинтересовало?
- Признаюсь.
- Было из-за чего хлопотать.
- Боже мой! Мне захотелось узнать, куда направляется этот достойный муж верхом на коне.
- Так он нас опередил?
- Нет, он еще заехал к Водрейлю.
- Вот тоже личность, к которой я не чувствую симпатии.
- Понятно; но, скажите, вы не боитесь, что, увидав нас, многоуважаемый интендант махнет назад в Квебек?
- Это мы предупредим; вон в той чаще можно будет спрятаться.
- Разумеется, там много дичи, а мы ведь выехали на охоту.
Направо от дороги довольно большое пространство поросло густым лесом; столетние деревья были окружены кустарниками, образовавшими почти непроходимую чащу; тут же по каменистому руслу бежал прозрачный ручей, вытекавший из группы беспорядочно нагроможденных утесов.
Осторожные охотники углубились в эту чащу и спрятались так искусно, что их нельзя было увидеть, даже подойдя к ним очень близко.
- Зачем все эти предосторожности? - спросил Мрачный Взгляд.
- Не знаю, - отвечал, улыбаясь, Сурикэ. - Бог знает, что может случиться.
- Черт возьми! Вы к чему-то готовитесь?
- Друг мой, - возразил Сурикэ, - с таким человеком, как интендант, нужно быть ко всему готовым.
- Мне кажется, вы преувеличиваете.
- Может быть, но я так уверен в необходимости предосторожностей, что положил две пули в мой патронташ.
- Ну, так вы знаете что-нибудь такое, чего мне не сообщаете.
- Уверяю вас, нет, любезный друг, - сказал Сурикэ. - Разве у нас есть секреты друг от друга?
- Извините, но ваше поведение так странно, что я ничего ровно не понимаю.
- И я также; но у меня есть какое-то необъяснимое, ни на чем не основанное предчувствие.
- Что бы то ни было, - отвечал, смеясь, Мрачный Взгляд, - но вот показался предмет наших желаний, и мы скоро узнаем, что нас ожидает.
- Если он проедет прямо, тогда нечего и говорить, но если он здесь остановится, это будет подозрительно, как вы думаете?
- Я думаю, вы правы; ваш вывод настолько логичен, что против него ничего нельзя возразить.
- Посмотрите, он, наверное, свернет се^е шею, если будет продолжать беспрестанно оборачиваться назад; что за черт! Почему он так вертится?
- Или он боится, что за ним следят, или ждет кого-нибудь, - захохотал Сурикэ.
- Очевидно, так, - пробормотал Мрачный Взгляд, - я начинаю тоже думать, что дело нечисто.
- Терпение… Он от нас на расстоянии выстрела, и мы сейчас узнаем, в чем дело.
В это время послышался особенного рода свисток; показался человек, бросился в лес, потом обернулся к интенданту, поднял правую руку, очевидно в виде сигнала, и исчез в чаще очень близко от того места, где сидели наши охотники недвижимо и притаив дыхание.
Положение становилось критическим.
Но лица их оставались спокойны, ни один мускул не дрогнул; для этих людей всякая опасность была своего рода развлечением.
Прошло несколько минут; кругом царствовала полная тишина.
Наконец послышался лошадиный топот, интендант остановился у опушки леса и сошел с лошади.
Незнакомец, который его там ожидал, вышел из чащи, взял лошадь интенданта за повод, увел в глубь леса, потом привязал, разнуздав предварительно, для того чтобы она могла пастись свободно, и возвратился к интенданту.
- Давно вы приехали?
- Сию минуту.
- Одни?
- Один, мне никого не нужно, - отвечал незнакомец с сильным английским акцентом, - разве я не старинный лесной охотник, я знаю все тропинки отсюда до Нью-Йорка.
- Кто вас ко мне послал?
- Вы сами знаете.
- Может быть, я знаю, но желаю все-таки слышать от вас; я вас не знаю, надо быть осторожным, если меня здесь застигнут, я пропал.
- Правда.
- Но, кстати, осмотрели вы хорошенько лес?
- Нет, не осматривал.
- Какая неосторожность!
- Не было времени.
- Хорошо, но если кто-нибудь спрятался в кустах.
- By god! Кто здесь спрячется? Французам есть и без того, за кем гоняться, да вы никого не видали, когда ехали. И я также.
- Гм, - пробормотал интендант, по-видимому, мало успокоившись, - но осторожность никогда не лишняя.
- Позвольте вам заметить: если бы, вместо того чтобы препираться неизвестно о чем, мы приступили к делу, все было бы давно кончено.
- Вы отчасти правы.
- Я думаю, by god! Я послан к вам от лорда де Витре по приказанию генерала Вольфа, которому служу.
- Хорошо, что вы мне скажете?
- Ничего; я только должен передать вам письмо и довольно тяжелую связку бумаг, очень драгоценную, по словам лорда де Витре; поэтому я обращался с ней чрезвычайно бережно.
- Граф, следовательно, не явится на назначенное им свидание?
- Ничего не знаю; я только послан, чтобы передать вам бумаги, и очень тороплюсь; меня ждут в другом месте по крайне важному делу; вы все узнаете из письма; лорд де Витре приказал мне получить с вас расписку в получении письма и пакета, которые я вам вручил.
С этими словами он открыл патронташ и вынул три связки банковских чеков, связанных вместе.
- Лорд де Витре говорит, что эти бумаги - деньги и составляют значительную сумму.
- Действительно, - сказал интендант, задрожав от радости, - но как нам написать расписку, у меня нет с собой ни пера, ни бумаги, вы не согласитесь вернуться со мной в Квебек?
- Ни за что на свете, by god! Французы меня задушат! Но не беспокойтесь, в моей сумке есть все, что нужно.
- Э! Да вы человек осторожный.
- Это необходимо, - отвечал тот, пожав плечами.
- Письмо я прочту позже, когда успокоюсь, а теперь пересчитаю чеки.
- Как хотите.
Биго написал расписку в получении письма, которую лесной охотник спрятал в грязный кошелек и положил в карман; интендант принялся считать чеки.
- Верно! - радостно воскликнул он.
- Теперь мне надо идти.
- Сейчас.
Он положил связки около себя на траву, написал расписку и подал ее охотнику, который ее опустил в карман.
Но когда Биго протянул руку за связками чеков, он с ужасом увидал, что они исчезли.
Он машинально обернулся: перед ним стоял человек в маске, с пистолетами в обеих руках.
Интендантом овладел такой ужас, что он потерял сознание.
Захваченный врасплох охотник был в одну секунду повален на землю и связан.
- Славно сыграно, - сказал он со смехом, - по-моему мнению, вы отлично сделали; старикашка, который там обмер, был прав, говоря об осторожности, теперь вы, вероятно, пустите мне пулю в лоб?
- Ошибаетесь, мы знаем, что вы расположены к французам и спасли нескольких от смерти.
- Конечно, делаешь, что можешь, мой прадед был француз, эмигрировавший после отмены нантского эдикта; так вы меня не убьете?
- Напротив, через пять минут вы будете свободны, идите себе на все четыре стороны.
- На каких условиях?
- На одном!
- Говорите.
- Отдайте нам ваши депеши. Охотник покачал головой.
- Вы требуете, чтобы я изменил чести; после такого поступка я не решусь показаться на глаза генералу; лучше умереть.
Охотники обменялись вопросительными взглядами.
- Вижу, - добродушно сказал Сурикэ, - вы честный человек; оставьте у себя ваши депеши, но отдайте нам обе расписки.
- А я вам дам вместо них тоже расписку, которая поставит вас вне всяких подозрений, - добавил Мрачный Взгляд.
- Правда?
- Даю вам слово.
- Хорошо, я согласен; до этих денег мне нет никакого дела, но я не хочу, чтобы меня подозревали в обмане.
Франциска, так звали незнакомца, немедленно развязали, и он отдал обе расписки Сурикэ.
- Теперь моя очередь, - сказал Мрачный Взгляд и в несколько минут написал следующий документ:
"Я, нижеподписавшийся, объявляю, что Франциск, лесной охотник, находящийся на службе у генерала Вольфа, передал г-ну Биго, интенданту Канады, три связки банковских чеков, по миллиону каждая, что г-н Биго выдал ему расписку в получении от графа Рене де Витре письма и трех миллионов ливров, составляющих его вознаграждение за участие в позорной измене упомянутого графа де Витре. Прибавляю для полного оправдания Франциска, что я пожелал силой отнять у Биго письмо и три миллиона ливров.
Подпись.
Подписавшийся имел честь ужинать в Луисбурге с упомянутым графом де Витре. 9 сентября 1759.
Расписка дана в окрестностях Квебека, где я из засады напал на Франциска и г-на Биго, который от страха потерял сознание".
- Вот ваша расписка, - сказал Мрачный Взгляд, передавая ее Франциску.