* * *
В зал входит Картон. Он без маски, на нем светский, очень роскошный наряд.
Участники маскарада пытаются вовлечь его в свои игры, его хватают за рукава, обнимают, что-то шепчут ему на ухо, бросают в него цветы и пригоршни конфет. Музыканты, словно устав от быстрого темпа, начинают играть медленный вальс.
Часть гостей устремляется в сад.
Сад освещен множеством фонарей, развешанных на деревьях. Посреди сада бьет фонтан.
Участники маскарада начинают водить хоровод вокруг фонтана. Кое-кто забирается в воду, плещется там, обдавая брызгами других.
В зале. К Картону подходит женщина в полумаске. Она одета в белую греческую тунику, волосы ее уложены по-гречески и украшены венком из мелких белых цветов.
Женщина. Почему ты не в маске? Здесь все в масках, кроме тебя.
Картон. Я иностранец. Меня здесь никто не знает.
Женщина. Ты очень красив. Но тебе все же придется надеть маску.
Она достает из складок платья черную полумаску и завязывает ее Картону.
Женщина. Вот так лучше.
Женщина и Картон начинают кружиться в медленном вальсе.
Они проплывают мимо окон, из которых виден сад.
* * *
В саду. Участники маскарада скачут на четвереньках. Женщины едут верхом на мужчинах, погоняя их жезлами из цветов.
В зале. Картон танцует с женщиной в греческом наряде.
* * *
Женщина. Тебе весело?
Картон. Сказать по правде, не очень.
Женщина. А как ты думаешь, здесь кому-нибудь весело?
Картон. Думаю, что нет. Но не приди они сюда, им было бы еще хуже.
Женщина. Это правда. Радость должна быть внутри. А когда ее там нет… Когда ее там нет, то можно делать все, что угодно, но все равно ее не добьешься.
Картон. Один такой даже Рим поджег, чтоб немного развеселиться, и тоже у него ничего не получилось.
Женщина. Слышишь, как они смеются? Вот над тем и смеются, что у них опять ничего не вышло.
Картон и женщина продолжают вальсировать. Обнаженные руки и плечи женщины красивы, словно изваяны из алебастра.
Картон проводит рукой по ее плечу.
Женщина. А хочешь, я открою одну дверь, и мы с тобой окажемся в другом мире?
Картон. Хочу.
Они останавливаются возле стены. В стене обычная дверь, полускрытая портьерой.
Женщина открывает дверь, и они выходят на широкую открытую террасу.
Женщина. Вот видишь, это совсем другой мир. В нем есть звезды. Посмотри, как много звезд, даже страшно.
Женщина обнимает Картона, прижимается к нему.
Женщина. Ты очень красивый. И ты совсем не такой, как другие. Я никогда не встречала никого, похожего на тебя.
Картон(с иронией). Это меня особенно радует.
Женщина(целуя его). Я никогда больше тебя не увижу.
И это очень хорошо.
Картон. Почему?
Женщина. Тогда наша встреча будет длиться вечно. (-) Ты когда-нибудь слышал о Бержераке?
Картон. Да, я кое-что о нем знаю.
Женщина. Он уверял, что побывал на Луне. И на других планетах. (-) Ах, если бы оказаться на другой планете и больше уже не возвращаться.
* * *
Морской бой.
Трехмачтовый парусник атакуется вражескими судами и загорается.
Спускаются шлюпки. Команда покидает судно.
Глава вторая
* * *
1. Париж. Тринадцатое июля 1789 года.
В кабачке Дефаржа сидят хмурые посетители.
Входная дверь распахивается. На пороге стоит небритый мастеровой.
Мастеровой. Эй, папаша Дефарж и вы все! Король отправил Неккера в отставку! Нам больше нечего ждать. Народ собирается на Ванд омской площади! Идемте с нами!
Посетители(наперебой). Мы тоже пойдем! Идем! Идем!
Сын Дефаржа устремляется вслед за другими.
Жена Дефаржа. А ты куда собрался? Тебе там нечего делать!
Жанно. А что я, хуже других? Отец, почему она меня никуда не пускает?
Жена Дефаржа. Потому что я твоя мать!
Дефарж. А я его отец! Я пойду, и он пойдет! Хватит! Натерпелись! Или все изменится, или нам лучше не жить.
* * *
По улицам движутся огромные массы народа.
Разговоры в толпе.
Первый. Всех перевешать! Всех до одного! Там каждый первый убийца!
Второй. Мы на них работаем и мы же голодаем! Да сколько это будет продолжаться?
Третий. Попов и аристократов двести тысяч, а простого народа двадцать пять миллионов! Если мы встанем стеной, им будет некуда деться!
Второй. Это во сколько же раз нас больше?
Третий. В сто двадцать пять, понял?
Второй. Неужели это правда?
Третий(вынимая из кармана листок). Вот, у меня листовка, посмотри!
Второй. Но если их так мало, а нас так много, почему мы на них работаем?
Первый(с горькой иронией). Потому что так было всегда.
Дефарж, поравнявшись с ними, вмешивается в разговор.
Дефарж. Справедливость будет только тогда, когда каждый будет работать на самого себя.
Первый. А они хотят, чтоб работали только на них, а сами ни за что.
К ним присоединяется парень с веселой физиономией и ударяет Дефаржа по плечу.
Парень. Если каждый станет работать только на самого себя, то что же будет с нашими попами? У них ни свадеб не бывает, ни крестин, только и останется, что самих себя хоронить!
Другая группа идущих.
Первый. Надо разобраться в самом главном. Если Бог есть, то у всех должно быть всего поровну. А если Бога нет, то всё захватывают те, у кого зубы крепче и кулаки сильнее.
Второй. У кого когти длиннее.
Впереди раздается громкий свист.
Всеобщее замешательство, возгласы, шум.
Крики. Остановитесь! Стойте! Стойте! – Там уже стреляют! – Дьяволы проклятые! – Мы им сейчас покажем! – К оружию! – Идем к арсеналу! – К арсеналу!
К арсеналу!
Группа мастеровых.
Мастеровой. Стойте! Стойте! У нас тут арсенал под ногами!
В руках рабочих появляются ломы и кирки.
Все (наперебой). Разбирайте мостовую! – Ломайте, ломайте! – Сейчас мы им покажем!
Другая группа в толпе.
Первый. Эй, послушайте! Говорят, они спрятали много оружия в Бастилии!
Крики. Мы их туда не пропустим! – Поворачивайте, ребята! – На Бастилию! На Бастилию!
* * *
2. Морской порт. Разгрузка корабля.
Грузчики бегают по трапам.
Лондон. Дом доктора Манэ. Служанка накрывает обеденный стол.
Члены семейства рассаживаются за столом.
Доктор, Люси, мисс Адамс. Место Дарнея не занято.
Мисс Адамс. Нашему дорогому Чарльзу газеты заменили завтрак, а теперь уже и обед.
Люси. Сейчас мы узнаем, кого еще повесили на фонаре.
Манэ. Люси, ты должна понять, французы не кровожадные дикари, не звери, сорвавшиеся с цепи. Их довели до этого состояния. Голодом и бесконечными унижениями. Моральные пытки еще страшнее голода. Вина лежит на тех, кто до этого довел.
Мисс Адамс. Да, недобрые пастыри – самое страшное зло. Они не только пожирают овец, они способны превратить их в волков. Мы это хорошо понимаем, дорогой доктор.
Люси. Папочка, разве я могу забыть хоть на миг, что было с тобой, что было с мамой? Но когда на улице устраивают самосуд – разве это не то же самое? Человек, которого схватили на улице, не может оправдаться! Он даже не может доказать, что он не тот, за кого его приняли! (Ее голос дрожит.) Если бы Чарльз оказался сейчас в Париже, кто бы стал слушать, что он добровольно отказался от своего титула!..
Мисс Адамс(беря ее за руку). Во-первых, Чарльз никуда не собирается, он тебе торжественно обещал, моя девочка. Во-вторых, в Париже уже все более или менее спокойно. Там идут только словесные распри в их парламенте, (к Манэ) или как он у них называется?
Манэ(хмуро). Национальное Учредительное собрание.
Входит Дарней.
Дарней. Я опять заставил себя ждать. Ради Бога, простите меня, сэр! Простите меня, дорогие дамы!
Люси(глядя на него сияющими глазами). Мы вас прощаем от всего сердца, дорогой мистер Дарней!
Дарней усаживается на свое место. Служанка вносит блюдо с жарким и ставит его на стол.
Дарней. Дело в том, что чтение газет, особенно французских, стало очень непростым делом. Они похожи на отчеты из Бедлама. Чтобы что-то понять, приходится перечитывать по нескольку раз. Одни и те же ораторы делают громкие заявления, а назавтра меняют их на противоположные. Неизменными остаются только пафос и красноречие. Получается, что за ночь они либо сошли с ума, либо их кто-то перекупил.
Манэ(почти в отчаянье). Я родился и рос в убеждении, что французы самый добрый, самый бескорыстный, самый благородный народ на свете! А потом чуть не каждый день жизни меня убеждал в обратном. Но я все равно не могу к этому привыкнуть, не могу не приходить в ужас.
Дарней (ласково). А вы не сомневайтесь, дорогой доктор, мы такие и есть – добрые и благородные. А все остальное – это временное помрачение. Правда, оно длится чуть не тысячу лет, но это не так уж много по сравнению с вечностью.
Люси. Да, человечество непременно исправится, мы с Энни в этом уверены.
Мисс Адамс, улыбаясь, утвердительно кивает.
Дарней. И вот что особенно умиляет, его французское величество в этом Бедламе оказался первым среди равных. Вся страна восстала, народ разнес Бастилию в кучу щебня, а король своим последним декретом объявил все массовые выступления противозаконными.
Манэ (мрачно). Я слышал об этом субъекте, что он хорошо умеет чинить дверные замки. На что еще он годен, неизвестно.
Дарней. Мне иногда очень хочется составить жизнеописания всех европейских монархов. Я берусь доказать, что почти все из них, не родись они на троне, очень быстро бы застряли на служебной лестнице, а то бы просто угодили в тюрьму.
Мисс Адамс. Мы знаем исключения.
Дарней. Я же сказал "почти все", дорогая мисс Адамс.
Люси (смеясь). Если ты такое напишешь, тогда тебя уж наверняка вышлют из Англии.
Дарней. Уедем в Американские Штаты. Или найдем какую-нибудь другую республику, поближе. Почему вы недовольны, дорогие дамы? Разве это не соответствует вашим политическим взглядам? Все пуритане – республиканцы.
Мисс Адамс. Дитя мое, вы не очень хорошо разобрались в наших политических взглядах.
Люси. Это все потому, что мы не издаем свою газету.
Мисс Адамс (невозмутимо). Республика – это не изобретение христиан. Республика была и у римлян в языческие времена.
Люси. И у древнегреческих богов! Зевс – президент, Нептун – министр по морским делам.
Дарней и Манэ смеются.
Манэ. Вот это дамы!
Люси. Да! Мы мо-нар-хисты! Мы ультра-ро-я-листы!
Мисс Адамс (указывая рукой вверх). И наш монарх абсолютный и неограниченный.
Дарней. В таком случае, вы обязаны знать, что я тоже подданный этого короля.
* * *
3. Париж. На улицах толпы народа.
Импровизированный митинг в сквере.
Группа людей, ожесточенно спорящих, жестикулирующих.
Ораторы, выступающие, стоя на скамейках.
* * *
Погребок Дефаржа.
Дефарж и его жена.
Жена Дефаржа. Почему ты разрешаешь мальчишке целыми днями шататься?
Дефарж. Сейчас время такое. Весь Париж живет на улице. А уж в его возрасте сидеть дома! И новости последние принесет.
Жена Дефаржа. Тебе новости нужны! А я должна все время дрожать, что его схватят и заберут в солдаты!
Дефарж. Но ему же рано! (Шепотом) Он же записан двумя годами позже.
Жена Дефаржа(тоже шепотом). Такой верзила вымахал, что этой записи могут не поверить.
Дефарж. Будет очень обидно. Получится, что деньги зря платили.
Входит Жанно.
Жанно. Мама, ты еще не сердишься?
Жена Дефаржа. Вот не дам тебе есть!
Жанно. А я себе купил каштаны. (К отцу) Все кричат, что королевскую власть надо отменить совсем! Наверное, будут бить в набат! И еще говорят, что если не прогнать короля и австриячку, то они устроят новую Варфоломеевскую ночь!
Дефарж. С них станется. Только этому не бывать! (Бьет кулаком по столу.) Народ этого не допустит! Мы этого не допустим.
Жена Дефаржа ставит перед Жанно тарелку с едой и уходит, всем видом показывая, как она сердита.
Жанно принимается за еду.
Жанно. Отец, а что такое Варфоломеевская ночь?
Дефарж. Что-о? Я платил деньги…
Жанно. Да нет, я же не последний дурак. Вот то, что наш кюре про это рассказывал, это для последних дураков. Я хочу знать, что это было на самом деле?
Дефарж. А ты думаешь, кто-нибудь знает? С тех пор ведь двести лет прошло?..
Жанно. Я сейчас сосчитаю. (Считает в уме.) Двести двадцать ровно.
Дефарж. Вот видишь, двести двадцать лет прошло, а все в ужас приходят при этом слове… При этих словах… (Наливает себе в кружку воду из кувшина и пьет. Продолжает задумчиво) Была резня в Париже. Страшная.
Но ведь и прежде такое случалось. Люди же только и знают, что друг друга грабить и резать. Но та ночь была какая-то особая. (Допивает свою воду.)
Видишь, сейчас весь народ поднялся и кричит – долой тиранов! А когда я был ребенком, тоже ведь скверно жили, и я нередко слышал, как взрослые говорили между собой – почему мы это терпим? И однажды мой дед сказал: это все Варфоломеевская ночь! Столько лет прошло с тех пор, а народ голову не смеет поднять.
А другой старик тогда и сказал: это было страшное колдовство… Какого не бывало ни до, ни после.
Жанно наливает себе кружку воды и жалобно смотрит на Дефаржа.
Жанно. Отец, налей немножечко вина!
Дефарж(ворчливо). Вино только для посетителей.
Дефарж наливает в кружку Жанно немного вина.
Жанно. Отец, а колдовство – это на самом деле или так, для дураков?
Дефарж(хмыкнув). Спроси об этом кого-нибудь другого!
Жанно. А Бог все-таки есть? Как ты думаешь?
Дефарж. Посмотри, что вокруг творится! Если бы Бог был, разве бы он такое допустил?
Жанно(смущенно). А все-таки, если бы Он был… Если бы знать, что Он есть, было бы хорошо…
Дефарж(наставительно). Человек должен всего добиваться сам, надеяться на самого себя, а не ждать, что ему с неба что-то свалится. Сколько я живу, я ни разу не видел, чтобы кто-нибудь что-то у Бога выпросил.
Так что самое лучшее – ни у кого не просить, ни у Бога, ни у людей.
Жанно(задумчиво глядя в пространство). У людей… А что у них есть? У них и самих ничего нет…
Дефарж. Что ты болтаешь?
Жанно, словно очнувшись, смущенно улыбается.