"Слово о погибели русской земли" еще ближе к эссе. Это обстоятельное оглядывание Руси - объекта гордости и горестных тревог, скорее размышление, чем описание красот и дел человеческих: "О, светло светлая и прекрасно украшенная, земля Русская! Многими красотами прославлена ты. Всем ты преисполнена, земля Русская, о православная вера христианская!" И горестное сострадание по поводу междоусобиц: "И в те дни, - от великого Ярослава, и до Владимира, и до нынешнего Ярослава, и до брата его Юрия, князя владимирского, - обрушилась беда на христиан."
В жанровом отношении "Слово о погибели." очень своеобразно. Историки литературы (полемика Д.С. Лихачева с А.В. Соловьевым) подметили особые функции пейзажа: природа в тексте просто участник событий и не привычное творение божественной мудрости, а объект философских размышлений о мудрости божественного мироустройства. Она стала лейтмотивом текста, и этому подчинен весь стилистический механизм.
Новая роль пейзажа отражает новый взгляд автора на свое местоположение в мире и новую форму воплощения авторского "я", на наш взгляд, очень близкую к эссеистической. А.В. Соловьев отмечал "портретный характер" природы, создающий "иллюзионистический стиль". Нет, возражал Д.С. Лихачев, никакого в "Слове о погибели." "оперного трафарета", свойственного литературе XIX века, при оценке функциональных сдвигов древних текстов. Как известно, он исходил из своей концепции исторического подхода к изучению памятников древности.
Перечитывая текст, убеждаемся, что в основе его не портретные зарисовки, а внутренний мир автора, со-причастность и со-переживание, гордость за со-отечество (Великую Русь). Спонтанность речи, переключение планов, включенность в сомнения и со-размышления подтверждают: важно не то, как выглядит автор или как смотрится пейзаж, а то, что он думает (эссеистическая многоплановость чувств и мыслей), созвучность его мыслей и настроения картинам природы. Одним словом, "слово о" - форма литературно-критических размышлений, спроецированных на собственную жизнь и судьбу автора. Причисление этого древнего жанра к эссеистической литературе, на наш взгляд, не выглядит причудой современного прочтения.
"Слово о полку Игореве" (памятник 1185 года) - признанный поэтический шедевр Средневековья. В нем, по подсчетам исследователей, до 90 % текста - авторские отступления, выполненные в яркой эссеистической манере: размышления о жанре и о судьбе князей, философские раздумья о русской Земле и об истории. Судя по стилю размышлений, философских и политических воззрений, виден человек с независимой патриотической позицией. Эссеистическое начало в жанре "слова" видно и в стилистическом мастерстве, и в отточенности форм исторических экскурсов, хотя это является объектом специального исследования.
Из теории жанров древнерусской литературы известно, что "словом" средневековые писатели называли и торжественную речь ("Слово о законе и благодати" митрополита Илариона), и молитву ("Слово о погибели русской земли"), и воинскую повесть ("Слово о полку Игореве"). Смысловое содержание всех этих заглавий "слов" задавало стилистическую и эссеистическую архитектонику текста. Индивидуальное восприятие событий торило дорогу к жанру, значительно позже оформившемуся как эссе.
Эссеистическое "я" в разных жанрах
Первые русские риторики, на наш взгляд, - это тоже истоки эссеистики. И по манере размышлений, и по форме выражения. Обычно риторики вологодского епископа Макария и М.М. Усачева упоминаются в науке как первые значительные опыты красноречия (XVII век). В них уже есть и рекомендации, как построить речь, соответствующую ситуации, и разграничения трех типов речи (высокий, средний и низкий), получившие теоретические определения в работах Ломоносова.
Отметим, что в этих риториках есть и очевидное эссеистическое "я" автора, сформировавшееся позже в категорию "частного человека". Появление нового типа писателя, чья литературная деятельность обусловливалась личностью, оказалось процессом длительным и связанным с историческим развитием России, ее культуры и литературы. То, что зарождалось в XVII веке, явно проявилось в литературе XVIII века, хотя интерес к личности был заметен еще в произведениях XIV века. Использовались приемы приближения читателя к жизни автора, к его биографии, особенностям характера и этическим воззрениям. Ярким, но не единственным примером такого сближения является "Житие протопопа Аввакума", - "высокохудожественная автобиография и, пожалуй, первый опыт создания сложного, духовно богатого характера русского человека".
Автор и герой здесь - одно лицо. Автор "горюет", "вздыхает", сравнивает себя с первыми христианскими писателями-апостолами. Речь его свободна по форме ("в просторечии") и по содержанию (обсуждает свои и чужие поступки). Но какое отношение имеет этот текст к эссе?
Протопоп Аввакум первоначально включил в свое житие стихи о душе, которые назывались "О душа моя". Затем отказался от этого опыта, объясняя минутной слабостью и другими соблазнами. Но ведь стихи есть, и в жанровом плане это просто находка: поэтический опыт рефлексии, столь напоминающий эссеистическое откровение. Опыт самоанализа в поэтической форме. В развитии русской эссеистической литературы они сохранились как следы "памяти жанра", первоначально появившиеся в агиографической литературе.
С текстом "Духовного регламента" Феофана Прокоповича традиционно связывают зарождение эссе в русской литературе. Это, безусловно, публицистическое эссе, в котором выражены духовные и нравственные мотивы возрождения наук. В "Словах и речах" Ф. Прокопович запечатлел образ новой России, а в "Слове похвальном о преславной над войсками свенскими победе" - высокое понимание политического и общественно-исторического значения победы в Полтавской битве.
"Слово." не столько похвала, сколько историко-философская оценка события и причин победы. Заканчивается же текст сатирическим этюдом: Карл XII мечтал разместить своих солдат в завоеванной Москве, и многие из них действительно вошли в Москву: в колоннах тысяч пленных шведов, которых провели по Москве. Эссеистическое "я" автора прозвучало уверенно, с завидным литературным мастерством. С иронией и даже с сатирическими картинами.
О Михаиле Васильевиче Ломоносове - особый разговор. Его роль в развитии эссеистики неотделима от роли в русской науке, культуре, литературе. Он "обнял все отрасли просвещения" (А.С. Пушкин). В эссеистических философско-литературных статьях Ломоносов задумывается о судьбах русского языка и о путях развития науки, о литературном труде. "О качествах стихотворца рассуждение" - это осмысление собственного опыта и поиск ответа на вопрос о том, какими качествами - человека и ученого - должен обладать литератор.
Нас же интересует не столько содержание статьи, сколько путь разработки темы. Она заявлена с самого начала эссе оценочной констатацией факта: ".В Российском народе между похвальными ко многим наукам склонностьми перед недавними годами оказалася склонность к стихотворству; и многие, имеющие природное дарование, с похвалою в том и преуспевают". Отсюда начинается движение темы "по касательной": то раздумья автора совсем близки к сути, то отстраняются на философскую дистанцию.
Он разглядывает проблему в разных плоскостях, ищет подтверждения своим мыслям у писателей греческих. Высказывает свое отношение к истории древней, политической и литературной. Оценивает общекультурные достоинства Горация, Вергилия, Овидия. Формулирует (в сравнительном аспекте, сопоставив русский язык с латинским, французским, испанским и немецким) признаки оригинального стиля русского языка.
"О качествах стихотворца рассуждение" - пример глубочайшей эрудиции, владения искусством слова, работы мысли - словом, задействован весь арсенал эссеистической технологии поиска ответа на поставленный вопрос. Эссеистическая литература XVIII - начала XIX века существовала в форме полемически заостренных размышлений над глобальными проблемами. В "век просвещения" она заботилась о совершенствовании культурного уровня, о проявлении самобытности русского человека и о развитии русского языка и русской литературы.
Предложенная нами в предыдущих работах и использованная в этой методика декодирования текста, позволяющая выявить стилистическую позицию автора, могла бы стать надежным инструментом в давнем литературном споре об авторстве анонимного текста "О качестве стихотворца рассуждение", опубликованного в "Ежемесячных сочинениях" (1755 год). Ленинградский историк литературы П.Н. Берков, исследуя этот текст, доказывал авторство М.В. Ломоносова, но с ним соглашались далеко не все. Существовала другая версия, которая приписывала авторство Г.Н. Теплову. Текстологическая концепция доказательств П.Н. Беркова строилась на совпадении авторских идей "Рассуждений" с программной статьей "О нынешнем состоянии словесных наук в России", а главное - с "Вступлением" (§ 2) в "Риторике" Ломоносова.
Современный уровень исследований, в частности стилистики текста, позволяет разрешить этот спор, на наш взгляд, в пользу П.Н. Беркова анализом стилистической манеры выражения эссеистического "я" в композиционно-речевом строе текста. Именно так поступил В.В. Виноградов в статье "Из анонимного фельетонного наследия Достоевского", использовав композиционно-речевой строй и эссеистическую позицию автора как неопровержимые доказательства его творческой манеры. Прием этот научно убедителен и эффективен, подтверждение чему находим, анализируя творчество Ломоносова.
Роль экстралингвистических условий в формировании эссеистического "я" в его научных трактатах мало изучена. Например, теория трех стилей, как и определение риторики, известна с античных времен, но он впервые сформулировал теорию о функциональных разновидностях русского языка, ввел понятие трех стилей в конкретном применении к жанру (типу) русской литературной речи, наметил принципы усиления ее выразительности. Тем и любопытно полное название его знаменитой "Риторики" (1748 год): "Краткое руководство к красноречию. Книга первая, в которой содержится риторика, показующая общие правила обоего красноречия, то есть оратории и поэзии, сочиненная в пользу любящих словесные науки". Отношения "автор - читатель" легко вычитываются из стилистически расширенного до уровня тезиса заголовка - "в пользу любящих словесные науки". В пользу читателя.
Приподнятость стиля и его эссеистичность характерны для всего ораторского творчества Ломоносова. Г. А. Гуковский образно писал о строе речи "Письма о правилах российского стихотворства" (1739 год): "Ломоносов строит целые колоссальные словесные здания, напоминающие собой огромные дворцы Растрелли; его периоды самым объемом своим, самым ритмом производят впечатление гигантского подъема мысли и пафоса". Конечно, он имел в виду витиеватость стиля, спиралью закрученную мысль в структуре рассуждений, разглядывание объекта со стороны, с разных точек. Но при этом - корректность, научная строгость, основательность и убедительность оценок. И мысль, уходящая в философские глубины.
Эссеистическая форма авторского "я" М.В. Ломоносова в какой-то степени стирает границы между научным трактатом и эссе. Исследователи не без оснований по-разному определяют жанр этого текста. Не будем и мы выносить своего вердикта, а лишь заметим, что с позиций общей концепции жанра эссе, будь она создана, можно было бы доказательно разрешить спор, но ее-то до сих пор и нет.
Жанр "ораторского слова", говоря современным языком, напоминает эссеистиче- ский сериал в творчестве М.В. Ломоносова: "Слово похвальное. Елисавете Петровне.", "Слово о пользе Химии.", "Слово похвальное. Петру Великому.", "Слово о рождении металлов", "Слово благодарственное. Елисавете Петровне. на торжественной инавгурации Санктпетербургского Университета.", "Слово благодарственное. на освещение Академии Художеств." и другие. Эти тексты были ориентированы на открытое общение с аудиторией, и их строй отвечает всем правилам ораторского искусства того времени.
В разработке жанра "слова" он продолжил традиции Симеона Полоцкого, Феофана Прокоповича и других, менее известных риторов, которые откликались на события общественной и политической жизни, хотя изначально "слово", как мы знаем, писалось на религиозные сюжеты. Для стилистики ломоносовского "слова" характерна привязанность к теме и избранной тональности. Оно соседствует с другими жанрами - панегириком, предисловием к древней истории или к краткому описанию путешествий.
Оформленность, самостоятельность, выразительность каждого типа - это становление и развитие жанровой функциональной стилистики. "Слово" в древнерусской литературе и в прозе М.В. Ломоносова - разные послания читателю. Тем не менее, можно считать русским истоком жанра эссе. Среди его вариантов - "Чтения" о словесности, "Слово" о красноречии, "Опыт" о похвальных словах, "Взгляды" на. "Мысли" о. "Беседы". "Этюды".
М.М. Сперанский в своих "Правилах высшего красноречия" (1792 год) ставит в один ряд науку о красивой речи с умением развить в себе эссеистическое мышление: "Мы учимся мыслить двояким образом: или замечая правила, посредством коих истины соплетенные мы разрешаем на простейшия и приводим их к началу очевидности, или упражняя ум наш в самой очевидности, т. е. в истинах простых и отвлеченных, каковы суть истины математические. Первый способ можно назвать умозрительным, а второй опытным. Тот, кто соединил в логике ума опыт сего рода с теориею, обрел верную нить к истине" .
А для чего оно необходимо, это эссеистическое мышление? Только ли для творчества или еще и для жизни? Оказывается, для организации мысли и слова в единое целое: "Порядок мыслей, входящих в слово, два главные имеет вида: взаимное мыслей отношение к себе и подчинение их целому. Отсюда происходят два главные правила для расположения мыслей:
Все мысли в слове должны быть связаны между собой так, чтоб одна мысль содержала в себе, как сказать, семя другой.
Второе правило в расположении мыслей состоит в том, чтоб все оне подчинены были одной главной.
Сие правило известно в писаниях риторов под именем единства сочинений. Но во всяком сочинении есть известная царствующая мысль: к сей-то мысли должно все относится".
Господство "царствующей мысли" в любом тексте толкуется сегодня как конструктивный принцип. Правила "расположения мыслей" и "расположения слов", безусловно, претендуют на универсальный код литературного творчества. Как ни странно, в эссе с его кажущейся хаотичностью мыслей и свободной композицией этот принцип тоже срабатывает.
Многовековой путь трансформации жанра эссе на российской почве - от "Слова о." до наших дней - привел к сосуществованию двух типов эссеистики: литературной - в художественной словесности и нелитературной - в нехудожественной. К последней относится газетная публицистика, которая в русской культуре носит преимущественно документальный характер. Но есть и нейтральная полоса, о которой особый разговор.