У Чичикова много встреч. Цель его поисков нам неизвестна, она обнаруживается автором только впоследствии; читатель не сразу узнает то, что я сейчас рассказал о "мертвых душах". Невероятность предложения Чичикова продать мертвые души каждый раз создает новую ситуацию или, если хотите, новую занимательность одной и той же ситуации: Чичиков вступает в различные отношения с предполагаемыми продавцами - и развязка каждый раз иная. Собакевич ему всучивает среди мужских душ женскую душу - Елизаветы Воробей, то есть отвечает плутней на плутню; Ноздрев плутовски играет на мертвые души в шашки; Плюшкин соблазняется при продаже ничтожной прибылью.
Коробочка по своей расчетливой осторожности не случайно включается в эту цепь, принимая продажу мертвых душ в свои благоразумные хозяйственные заботы: она боится прогадать в цене, едет проверять цену в город, что и вскрывает цепь приключений Чичикова, не объясняя мотивов его поведения.
Но не похождения Чичикова являются сюжетом "Мертвых душ".
В. Белинский в статье "Похождения Чичикова, или Мертвые души" берет слово "сюжет" в кавычки, имея в виду старый традиционный сюжет:
"Мертвые души" прочтутся всеми, но понравятся, разумеется, не всем. В числе многих причин есть и та, что "Мертвые души" не соответствуют понятию толпы о романе как о сказке, где действующие лица полюбили, разлучились, а потом женились и стали богаты и счастливы. Поэмою Гоголя могут вполне насладиться только те, кому доступна мысль и художественное выполнение создания, кому важно содержание, а не "сюжет"; для восхищения всех прочих остаются только места и частности".
Содержание поэмы Гоголя не в событийной последовательности, а в том композиционном сцеплении мыслей и картин, которое обнаруживает новую жизненную коллизию, развитую в новый сюжет. Основным героем становится не добродетельный человек, а подлец. Не злодей, а именно подлец.
"Всему свой черед, и место, и время! А добродетельный человек все-таки не взят в герои. И можно даже сказать, почему не взят. Потому что пора наконец дать отдых бедному добродетельному человеку; потому что праздно вращается на устах слово: добродетельный человек; потому что обратили в рабочую лошадь добродетельного человека, и нет писателя, который бы не ездил на нем, понукая и кнутом и всем, чем попало; потому что изморили добродетельного человека до того, что теперь нет на нем и тени добродетели и остались только ребра да кожа вместо тела; потому что лицемерно призывают добродетельного человека, потому что не уважают добродетельного человека. Нет, пора наконец припрячь и подлеца. Итак, припряжем подлеца!"
Это ново и в то же время и традиционно.
Гоголь в черновиках отстаивал право на введение отрицательного героя, основываясь и на литературной традиции; "Воспитанный уединением, суровой, внутренней жизнию, не имеет он (писатель. - В. Ш.) обычая смотреть по сторонам, когда пишет, и только разве невольно сами собой остановятся изредка глаза только на висящие перед ним на стене портреты Шекспира, Ариоста, Фильдинга, Сервантеса, Пушкина, отразивших природу таковою, как она была, а не таковою, как угодно было кому-нибудь, чтобы она была".
Сам он не только реалист, но и человек, начинающий разглядывать закономерность нового мира.
Великий ученый Дарвин в автобиографии, рассказывая, как в молодости он собирал растения в долине ледникового происхождения, с разочарованием признается, что тогда он не увидал сущности этой долины, потому что он не знал, не понимал, как ее рассматривать, он не увидал частностей, потому что не знал общего, хотя "сгоревший дом не говорил яснее о пожаре, чем эта долина говорила о леднике".
Гоголь увидел подлеца, проходящего сквозь долины России. Увидел трагедию страны и ее противоречия, но не нашел новой развязки, новой коллизии.
Мертвые души - сюжет
О своеобразии сюжета поэмы "Мертвые души" писали после Белинского сравнительно мало, но зато сколько напечатано в старом литературоведении о так называемых литературных "влияниях", создавших своим взаимодействием произведение. Указывали на влияние Диккенса. Сходство между поэмой Гоголя и романом Диккенса "Записки Пиквикского клуба" самое внешнее. Диккенса Гоголь узнал только в Риме, когда в основном поэма вчерне была написана, намечены были все основные ее сюжетные ходы.
Не похожа поэма Гоголя и на плутовские романы. Плутовской роман - это роман приключений, роман, в котором герой-плут - "пикаро" - противопоставлен обществу порядочных людей.
С этой точки зрения интересно, что Мериме в своей статье о Гоголе отмечал отличие сюжета "Мертвых душ" от сюжетов плутовских романов.
В плутовских романах плут проникает в благородное общество. В "Мертвых душах" сделка, которая "…могла быть заключена лишь между негодяями, но, сталкивая своего героя всего лишь с провинциальными простаками, г. Гоголь тем самым делает ее невозможной".
Здесь Мериме дает традиционное и неверное толкование сюжета поэмы Гоголя. Герои ее не простаки - они сами "мертвые души"; Чичиков не противопоставлен им. При помощи спекуляции Чичикова исследуются различные типы провинциального общества; люди, поставленные в определенные сюжетные отношения, в ответ на предложение продать мертвые души раскрываются в своей сущности. Мериме здесь не понимает Гоголя.
Событийная цепь такова: в город въезжает бричка; сидит в ней обыкновенный человек. Никто на него не обращает внимания, "…только два русские мужика, стоявшие у дверей кабака против гостиницы, сделали кое-какие замечания, относившиеся, впрочем, более к экипажу, чем к сидевшему в нем".
После этого идет описание гостиницы и приехавшего: приехавший расписывается на лоскутке бумаги для сообщения в полицию. Так мы узнаем фамилию - Чичиков. Развертывается реалистическая картина провинциального города; идет рассказ о том, как приезжий знакомится с обитателями этой глуши. Подчеркивается, что он здесь всем понравился и показался почтенным человеком. Приезжий делает визиты помещикам. Сперва он едет к Манилову. Поездка зарисована со всеми подробностями: описаны слуги Чичикова, дом Манилова, сам Манилов, "сладкие" беседы между приятелями. Но вот совершенно неожиданно следует странное предложение Чичикова: "Я полагаю приобресть мертвых, которые, впрочем, значились бы по ревизии как живые".
Сделка состоялась, но Манилов остается в смущении. Чичиков уезжает, случайно попадает к Коробочке. С Коробочкой он говорит уже иначе, чем с Маниловым. Гоголь пишет: "Читатель, я думаю, уже заметил, что Чичиков, несмотря на ласковый вид, говорил, однако же, с большею свободою, нежели с Маниловым, и вовсе не церемонился".
Надо заметить, что не только Чичиков по-разному говорит с разными помещиками, но и они сами по-разному реагируют на предложение продать мертвые души.
Гоголь вводит нас в среду помещиков и при помощи предложений Чичикова исследует характеры собственников, которые, каждый по-своему, соглашаются принять участие в явном плутовстве.
В "Ревизоре" завязка захватывает всех героев в один большой узел. То же самое мы наблюдаем и в "Мертвых душах".
В первой части "Мертвых душ" завязывается такой же узел путем включения в мошенническое предприятие Чичикова самых различных представителей "первого" сословия в государстве.
Покупка Чичикова произвела в городе волнение и сделалась предметом разговоров. Благодаря бурной экспансивности Ноздрева обнаруживается странность покупки; делаются попытки разгадать тайну. Перед этим описана встреча Чичикова с губернаторской дочкой. Вот что пишет Гоголь о впечатлении своего героя от второй встречи на балу: "…все подернулось туманом, похожим на небрежно замалеванное поле на картине…"
После того как мы уже увидали многих людей и поняли многое, после того как перед нами прошла целая вереница характеров, как бы исчерпывающих все возможные разновидности, возросшие на этой социальной почве, следует разгадка - развязка первого тома: раскрывается тайна, но раскрывается крайне оригинально - посредством воссоздания истории формирования характера Чичикова.
Обычно Гоголь давал в своих произведениях уже сложившийся характер: мы у него не видим развития характера; развитие как бы заменено у него многосторонним обнаружением характера, многообразием его анализа. Но в "Мертвых душах" Гоголь хотел дать своих героев изменяющимися; он хотел все же "воскресить" мертвые души, "воскресить" Чичикова, Тентетникова и даже Плюшкина. С этой целью он и в характере Чичикова уже намечал, правда, робко, черты некоторой поэтичности, приписывал этому характеру такие свойства, которых тот не мог иметь, делал его противоречивым. Это заметил Белинский и в статье "Объяснение на объяснение…" писал: "…в "Мертвых душах" также есть, по крайней мере, обмолвки против непосредственности творчества, и весьма важные, хотя весьма и немногочисленные… поэт весьма неосновательно заставляет Чичикова расфантазироваться о быте простого русского народа при рассматривании реестра скупленных им мертвых душ. Правда, это "фантазирование" есть одно из лучших мест поэмы: оно исполнено глубины мысли и силы чувства, бесконечной поэзии и вместе поразительной действительности; но тем менее идет оно к Чичикову, человеку гениальному в смысле плута-приобретателя, но совершенно пустому и ничтожному во всех других отношениях. Здесь поэт явно отдал ему свои собственные благороднейшие и чистейшие слезы, незримые и неведомые миру, свой глубокий, исполненный грустною любовию юмор и заставил его высказать то, что должен был выговорить от своего лица. Равным образом, также мало идут к Чичикову и его размышления о Собакевиче, когда тот писал расписку… эти размышления слишком умны, благородны и гуманны…"
Однако сам Гоголь не сознавал этих отклонений от правды действительности, от "непосредственности творчества", как говорил Белинский; он приписывал Чичикову именно те черты, которые должны были помочь писателю впоследствии "воскресить" этого приобретателя и обратить его в человека. Но анализ судьбы героя не давал обоснования для такого "воскрешения", и образ Чичикова получился у Гоголя в этом отношении противоречивым. Это противоречие не было преодолено писателем.
Лирические отступления, противопоставленные миру приобретателя, удались писателю, но ни одно из них не могло быть передано самому приобретателю. Судьбы крестьян, труд и веселье бурлаков не могут быть сочувственно восприняты Чичиковым.
В поэме Гоголь отвергает поэтику семейного романа
Описывая волнение умов в городе после раскрытия скупки Чичиковым мертвых душ, Гоголь как бы пародирует: жены чиновников выдумывают целый роман, разгадывая поступки героя в пределах своих представлений и литературных вкусов. Этот дамский роман похож на традиционные романы того времени и, конечно, не реален.
Может быть, что в этом описании мы имеем дело с пародией на литературную традицию; во всяком случае, здесь есть прямое противопоставление ложного толкования истинному объяснению дела.
"Мужская партия, самая бестолковая, обратила внимание на мертвые души. Женская занялась исключительно похищением губернаторской дочки. В этой партии, надо заметить к чести дам, было несравненно более порядка и осмотрительности. Таково уже, видно, самое назначение их быть хорошими хозяйками и распорядительницами. Все у них скоро приняло самый определительный вид, облеклось в ясные и очевидные формы, объяснилось, очистилось, одним словом, вышла оконченная картинка. Оказалось, что Чичиков давно уже был влюблен, и виделись они в саду при лунном свете…"
Мужская часть общества дает свои разгадки поведения Чичикова: следует "Повесть о капитане Копейкине", в которой рассказывается об инвалиде-разбойнике. "Повесть" эта содержит большое количество бытовых элементов. Петербург с его соблазнами описан в ней с некоторыми совпадениями с "Невским проспектом". Это город богатых, увиденный бедняком.
Разгадка Чичикова дана в главе XI; она начинается словами: "Темно и скромно происхождение нашего героя".
Подобный ход сюжета совершенно нов.
У Гоголя "тайна" раскрывается совершенно иначе, необычайные похождения героя объяснены его заурядной биографией, страстным желанием героя стать таким, как любой другой человек дворянского круга.
Уже были высказаны все предположения, сделаны все романтические намеки - и вот оказалось, что Чичиков самый обычный приобретатель. Читатель должен быть разочарован в герое. Гоголь подчеркивает: "Самая полнота и средние лета Чичикова много повредят ему: полноты ни в каком случае не простят герою…"
Чичиков недурен собой и не бесхарактерен, но это не возвышает его, не дает ему положительных черт. Наружность Чичикова снижает само понятие о традиционной герое.
"Из числа многих, в своем роде, сметливых предположений наконец одно было, странно даже и сказать, что не есть ли Чичиков переодетый Наполеон, что англичанин издавна завидует, что, дескать, Россия так велика и обширна… и вот теперь они, может быть, и выпустили его с острова Елены, и вот он теперь и пробирается в Россию будто бы Чичиков, а в самом деле вовсе не Чичиков.
Конечно, поверить этому чиновники не поверили, а, впрочем, призадумались и, рассматривая это дело каждый про себя, нашли, что лицо Чичикова, если он поворотится и станет боком, очень сдает на портрет Наполеона… Может быть, некоторые читатели назовут все это невероятным… но, как на беду, все именно произошло так, как рассказывается…"
Чичиков-приобретатель движется по стране, которая описана Гоголем песенно. Гоголь ощущает, реально оценивает и воспевает непочатые силы России, страну богатырей, - и в этом смысл его лирических отступлений. Гоголь писал: "Но высшая сила меня подняла: проступков нет неисправимых, и те же пустынные пространства, нанесшие тоску мне на душу, меня восторгнули великим простором своего пространства, широким поприщем для дел".
Гоголевское определение жанра
Слово "поэма", выделенное в заголовке, предполагает не только широту охвата жизни в произведении, но и полный отказ от традиционных сюжетных условностей. Гоголь делает это вполне осознанно, на основании собственного анализа и понимания жанра романа и эпопеи.
В "Учебной книге русской словесности" (1840) он вводит понятие: "меньшие роды эпопей". Он писал:
"В новые века произошел род повествовательных сочинений, составляющих как бы средину между романом и эпопеей, героем которого бывает хотя частное и невидное лицо, но, однако же, значительное во многих отношениях для наблюдателя души человеческой. Автор ведет его жизнь сквозь цепь приключений и перемен, дабы представить с тем вместе вживе верную картину всего значительного в чертах и нравах взятого им времени, ту земную, почти статистически схваченную картину недостатков, злоупотреблений, пороков и всего, что заметил он во взятой эпохе и времени, достойного привлечь взгляд всякого наблюдательного современника, ищущего в былом, прошедшем живых уроков для настоящего".
Примером такой эпопеи Гоголь считает поэму Ариосто и "Дон Кихота". Эпопею он противопоставляет роману, считая крупнейшим недостатком последнего условность сюжета.
"Подобно драме, - пишет Гоголь о романе, - он есть сочинение слишком условленное (подчеркнуто нами. - В. Ш.). Он заключает также в себе строго и умно обдуманную завязку. Все лица, долженствующие действовать, или, лучше, между которыми должно завязаться дело, должны быть взяты заране автором; судьбою всякого из них озабочен автор и не может их пронести и передвигать быстро и во множестве, в виде пролетающих мимо явлений. Всяк приход лица, вначале, по-видимому, не значительный, уже возвещает о его участии потом. Все, что ни является, является потому только, что связано слишком с судьбою самого героя. Здесь, как в драме, допускается одно только слишком тесное соединение между собою лиц; всякие же дальние между ними отношения; или же встречи такого рода, без которых можно бы обойтись, есть порок в романе, делает его растянутым и скучным".
Для Гоголя роман - это произведение с искусственным, условным и этим ограничивающим охват действительности сюжетом, в то время как эпопея-поэма предполагает широкий охват и реалистически верное изображение действительности.
Термин "меньшая", приложенный к эпопее, объединяет роман "Дон Кихот" и поэму Ариосто.
"Дон Кихот" выведен из ряда обычных романов.
В жанре "меньшей эпопеи" Гоголь видел возможность для широкого повествования без применения условностей романа. Когда Гоголь пишет, что в романе все "связано слишком с судьбою самого героя", то он высказывает против этого жанра те же самые возражения, который потом выдвинет и Л. Толстой.
Толстой оспаривал "необходимость выдумкой связывать… образы, картины и мысли".
То, что описывает Гоголь в "Мертвых душах", типично для его времени. Гоголь пишет: "…город никак не уступал другим губернским городам"; или: "…господин отправился в общую залу. Какие бывают эти общие залы - всякий проезжающий знает очень хорошо"; или: "В комнате попались все старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало повыстроено по дорогам…" - дальше идет описание обстановки трактира. Показывая обыденное, Гоголь раскрывает это примелькавшееся обыденное по-новому, причем так, что оно выступает в своей истинной сущности.
"Скупка мертвых душ" - предприятие невероятное, но типичное. Оно может по-разному существовать везде, где продается человек и его труд.