Второй поворотный пункт в карьере Бильбо – "убить гигантского паука в темноте, в одиночку, без помощи волшебника, гномов или кого бы то ни было" – потрясает нашего хоббита до глубины души. Теперь он чувствует себя "совсем другим – более храбрым и беспощадным". В момент второго поворотного пункта Бильбо по меньшей мере так же изнурен голодом, как и в первый раз, однако теперь он не ноет. Когда-то, еще дома, ему на краткий миг отчаянно захотелось, чтобы гномы сочли его беспощадным. В горах, когда Бильбо осознал, что его небольшой меч – один из легендарных клинков, изготовленных эльфами Гондолина, его подбадривает мысль, что гоблины – возможно, теоретически – сочтут его беспощадным. Теперь, когда у ног хоббита лежит убитый им гигантский паук, а лезвие меча окрашено его мерзкой черной кровью, Бильбо действительно чувствует себя беспощадным – и не без причины. Он больше не прячет меч в ножнах; он обнажил меч, поднял его на врага – и, как бы невероятно это ни казалось, стал воином.
Бильбо отмечает это событие в духе, весьма характерном для книг Толкина, – дарованием нового имени. Он дает имя своему клинку, обращаясь к нему вслух, словно этот меч – его спутник во тьме, и нарекает его Жалом. Хотя Бильбо не взял нового имени самому себе, то, как он назвал меч, многое говорит читателю о том, кем именно в этот момент ощущает себя хоббит. Восьмая глава называется "Пауки и мухи", и Бильбо знает, что ему в этом действе выпала роль мухи. Рассказчик недвусмысленно показывает это, говоря, когда Бильбо вначале пытался кулаками отбиться от чудовища, что "паук впрыснул бы ему яд, как проделывают с мухами обыкновенные пауки". То, что Бильбо набросился на врага с мечом, внезапно и коренным образом изменило ход событий – как если бы беззащитная муха вдруг взбунтовалась и убила поймавшего ее паука. Бильбо по-прежнему чувствует себя мухой, окруженной пауками, однако он больше не слаб и не беспомощен. Может, он и муха, но муха беспощадная , так что – берегитесь, пауки!
Удача. Награда за решимость
Когда Бильбо, пройдя первый поворотный пункт своей карьеры, выбрался из-под гор, перед ним встал сложный выбор, который тотчас же подверг испытанию его новообретенную решимость искателя приключений. Бильбо осознал, что его спутники, быть может, до сих пор томятся в плену у гоблинов. Едва сумев ускользнуть от опасности, он со страхом думал, что ему надлежит решиться на куда более нелегкое дело – в одиночку отыскать своих друзей, спасти их и вывести наружу. Хотя в этом случае Бильбо оказался избавлен от необходимости совершать этот подвиг, поскольку обнаружилось, что гномы с помощью Гэндальфа уже выбрались на свободу, наш хоббит тем не менее был готов исполнить свой долг. В главе восьмой он оказывается перед точно таким же выбором, и на сей раз деваться ему некуда. С Жалом в руке отважная муха отправляется на поиски логова пауков, дабы вырвать из их тенет своих незадачливых собратьев.
Этот момент заслуживает особенного внимания в первоначальном варианте "Хоббита" [32] . Согласно ранней версии, Бильбо в поисках паучьего логова проявляет недюжинную изобретательность. Паук, которого Бильбо прикончил, едва придя в себя, оказывается, тянул за собой нить паутины, и хоббит, следуя за этой нитью, возвращается к тропе, а затем и направляется к паучьей колонии, на ходу сматывая нить в клубок. Бильбо не только использует нить паутины для того, чтобы отыскать место, куда пауки утащили его спутников, – перейдя через тропу, он, подобно Тезею в критском лабиринте, оставляет за собой нить, чтобы по ней потом благополучно вернуться к тропе. Однако же, перед тем как книга отправилась к издателю, Толкин отверг эту идею, отнял у Бильбо путеводную нить и вымарал из книги практически все упоминания о ней [33] . Заменил он эту деталь самой обыкновенной удачей.
Когда Бильбо решает отправиться на поиски своих друзей и спасти их из паучьих лап, он долго соображает, куда именно ему надлежит двинуться, и – благодаря везению – "более или менее правильно" угадывает нужное направление. Вначале может показаться, что идея Толкина заместить хитроумное применение паутинной нити очередным случаем слепой удачи несколько обедняет характер Бильбо. Вовсе нет: перед нами очередная стадия образа удачи, который Толкин развивает на всем протяжении "Хоббита". Читатель и прежде замечал немалое число счастливых совпадений, которые вплетаются в историю Бильбо, – от того, как Элронд поразительно вовремя подставляет карту Трора под лунный свет, до испуганной рыбки, которая, выскочив из Голлумова озера, шлепается на ногу Бильбо. За всеми этими случаями, которые сопровождают путешествие Бильбо с самого начала, сокрыт то ли высший замысел, то ли Божественный промысел.
Здесь, в главе восьмой, подчеркнуто, что это невероятное везение напрямую связано с самим Бильбо. Когда хоббит гадает, где именно может находиться паучье логово, и по счастливой случайности выбирает в кромешной тьме Черного Леса нужное направление, рассказчик замечает, что счастье "ему сопутствовало с рождения". Гномы позднее говорят про везение так, будто оно является неотъемлемым свойством Бильбо. Они рассуждают, что "кроме везения и кольца, у него еще есть смекалка" – то, что ему везет, гномам очевидно, а вот что он умен – не очень. В некотором смысле удача, которая сопутствует отряду, и впрямь, похоже, принадлежит хоббиту.
И тем не менее видно, что, хотя удача сопутствует Бильбо, это нисколько не умаляет его достижений, а также не лишает его необходимости иметь отвагу и изобретательность. Удача может привести хоббита прямиком к паучьим тенетам, но затем он сам должен сделать все, чтобы спасти пленников. Удивительное везение, которое сопровождает Бильбо в его путешествии, отнюдь не решает всех его проблем и не облегчает ему жизнь. Даже если Бильбо и является орудием некоего высшего промысла, ему по-прежнему предстоит немало потрудиться, чтобы промысел этот мог достичь своей цели.
Натура Бильбо. Воин и герой
Бильбо Бэггинса, который проникает в логово пауков, чтобы спасти своих друзей, вряд ли узнали бы его соседи в родных краях. Его абсолютно предсказуемая жизнь осталась теперь очень, очень далеко позади. Теперь нам необходимо сделать паузу и заново познакомиться с этим новым Бильбо, который преображен победой над своим первым пауком и вооружен только что получившим имя мечом. Толкин помогает читателю заново узнать Бильбо, точно так же как до сих пор помогал узнать характер и натуру почти каждого персонажа книги: посредством стихов и песен. Безусловно, само по себе интересно уже то, что "прозаичный" мистер Бэггинс отмечает свое недавнее преображение в героического искателя приключений, слагая первые – но далеко не последние – в своей жизни стихи.
Первая песенка Бильбо сплошь состоит из обзываний и оскорблений:
Old fat spider spinning in a tree!
Old fat spider can’t see me!
Attercop! Attercop!
Won’t you stop,
Stop your spinning and look for me?
Старый жирный паук прядет паутину на дереве! / Старый жирный паук не видит меня! / Паукан! Паукан! / Может, остановишься, / перестанешь прясть и поищешь меня?
Old Tomnoddy, all big body,
Old Tomnoddy can’t spy me!
Attercop! Attercop!
Down you drop!
You’ll never catch me up your tree!
Старый дурак, такой здоровенный, / старый дурак не может меня выследить! / Паукан! Паукан! / Шлепайся вниз! / На дереве ты меня никогда не поймаешь!
Рассказчик привлекает внимание к содержащимся в этой песенке оскорблениям, доверительно сообщая (в списке моих любимых строк из "Хоббита" эта фраза занимает второе место), что "пауки терпеть не могут, когда им говорят "жирный паук", ну а уж "старый дурак" и подавно обидно всякому!". Впрочем, эта песня содержит в себе не только набор смешных словечек – в ней совершенно ясно видна отвага Бильбо. Среди всех оскорблений, которыми он осыпает пауков, чаще всего повторяется "жирный". В других обстоятельствах, возможно, это качество и впрямь было бы недостатком врага, но гигантские пауки – явно иной случай. Они наводят такой ужас именно потому, что чудовищно громадны! Громадные волосатые лапы, брюхо, раздувшееся от крови множества жертв, – поистине устрашающее зрелище. Бильбо же в своей песенке ставит все с ног на голову, выставляя пауков медлительными, толстыми и бестолковыми – просто "жирными". Кроме того, Бильбо дважды – и с точно таким же результатом – насмехается над тем, как пауки прядут паутину. В его устах плетение липких тенет зловещей тьмы – совершенно бессмысленная трата времени.
Рассказчик мимоходом замечает, что песенка у Бильбо вышла, "может, и не слишком складная", и в самом деле – красивой либо изысканной ее никак не назовешь, однако две заключительные строчки этой песенки составлены весьма умно. С одной стороны, их можно принять за своего рода совет. Бильбо нужно сманить пауков на землю, чтоб они погнались за ним, а потому он предлагает паукам "шлепаться вниз", поясняя, что пока они сидят на деревьях, им его не поймать. Впрочем, у последней строчки есть и другое значение (даже если пауки его – будем надеяться – не заметят, то без труда разглядит читатель): если пауки действительно спустятся вниз и погонятся за Бильбо, он сможет взобраться на дерево и они в самом деле не смогут там его поймать. Яркая ирония этой строчки побуждает нас смеяться над пауками вместе с Бильбо. Однако предыдущая строчка также имеет двойной смысл, причем более язвительный. "Шлепайся вниз" – не просто приглашение; это также описание того, что произойдет с пауками, когда Бильбо начнет швырять в них камни. Покуда пауки будут сидеть на деревьях, хоббит будет обстреливать их камнями, чтобы они "шлепались на землю". Ничего не скажешь, Бильбо – дерзкая муха.
Вторая песенка сложена с тем же расчетом, что и первая:
Lazy Lob and crazy Cob
are weaving webs to wind me,
I am far more sweet than other meat,
but still they cannot find me!
Ленивый Паукан и чокнутый Паучище / плетут паутину, чтобы спутать меня, / я слаще всякого другого мяса, / но они все не могут отыскать меня!
Here am I, naughty little fl y;
you are fat and lazy.
You cannot trap me, though you try,
in your cobwebs crazy.
Вот я здесь, дерзкая мушка; / вы – толстые и ленивые. / Вам меня не поймать, как ни старайтесь, / в свою чокнутую паутину.
Снова Бильбо осыпает пауков оскорблениями, дразнит и попрекает тем, что они не только ленивы, но еще и беспомощны и бессильны. И заходит еще дальше, дразня их тем, какое вкусное мясо у этой дерзкой мушки, распаляя их желание сожрать нахала и отплатить за оскорбительные выпады. Обе эти песенки сложены, как напоминает рассказчик, "экспромтом, в самый неподходящий момент", но, хотя их поэтическая ценность невелика, они прекрасно служат тому, чтобы пробудить у слушателей нужное чувство, а именно – слепую ярость.
Подобно первой песенке, второе сочинение Бильбо также содержит игру слов и двоякие значения, примененные весьма хитроумно. Отметим, к примеру, как Бильбо играет со словом "чокнутый", которое использует и в первой, и в последней строчке песни. Хотя в современном английском языке слово "crazy" почти всегда относится к безумию, сумасшествию, изначальное значение его, как наверняка хорошо было известно Толкину, было "покрытый трещинами", "треснувший", "поломанный", "хрупкий" [34] . В первой строчке Бильбо применяет это слово в его привычном значении, намекая на психическое нездоровье пауков. Далее он обыгрывает это значение "crazy", напирая на то, что пауки по неведомой причине не могут даже обнаружить зловредную вкусную мушку, хотя обидчик стоит прямо перед ними, в самом сердце сплетенной ими паутины. Надо помнить, что пауки понятия не имеют о волшебном кольце, которое делает хоббита невидимым; усилия Бильбо вынуждают их либо не доверять собственным чувствам, либо усомниться в своем здравом уме. В последней строчке Бильбо употребляет слово "crazy" применительно к паутине, намекая тем самым на ее непрочность, насмехаясь над тем самым орудием, с помощью которого пауки пытаются его изловить. Это последнее оскорбление Бильбо подкрепляет тем, что выхватывает меч, без труда разрубает паутину – а она в самом деле непрочна и сплетена наспех – и, все так же распевая, убегает прочь.
В песенках Бильбо чувствуется изрядное самообладание – хоббит осмеливается не только проникнуть в логово жутких чудовищ, но даже осыпает их насмешками и дразнит, доводя до белого каления. Вспомним, что некогда в Бэг-Энде одних только слов Торина о том, что некоторые могут не вернуться из этого путешествия, хватило, чтобы Бильбо завизжал от ужаса и, трясясь всем телом, рухнул на пол. Теперь же у него хватает и отваги, и хладнокровия, чтобы намеренно спровоцировать десятки, если не сотни, гигантских пауков броситься за ним в погоню и увести их прочь в нехоженую тьму леса. Чуть позднее он способен выстоять посреди "сотен разъяренных пауков", которые окружили его и гномов, и при этом не только не впадает в панику, но храбро бросается в бой: "Он метался взад и вперед, перерубая нити, кромсая лапы, протыкая толстые тела!" Как и в случае с первым пауком, которого убил Бильбо, беспощадность хоббита ставит в тупик его чудовищных врагов. Когда Бильбо разгоняет пауков, окруживших на земле Бомбура, рассказчик сообщает, что "его маленький меч оказался для них невиданным доселе жалом. Как стремительно он метался в темноте!" (Перевод мой. – Т. К .). Клинок Бильбо, чье имя отражает новую натуру его хозяина, стремительную и отважную, сверкает "от восторга", вонзаясь в пауков. К концу сражения Жало "внушало им (паукам. – Т. К. ) такой страх, что они не осмеливались подходить близко". Именно чудовища, а не Бильбо пали духом и обратились в бегство.
Теперь-то уж, безусловно, никто не принял бы Бильбо за бакалейщика! Когда Гэндальф подбирал для похода гномов четырнадцатого участника, он в конце концов остановился на взломщике, хотя в идеале предпочел бы сказочного богатыря. И только сейчас стало ясно, что он ухитрился заполучить и того и другого.
9. Взломщик в Волшебном царстве. В бочках – на волю
Эльфы. Лесное царство
Все события девятой главы происходят во владениях короля эльфов Черного Леса. В главе восьмой читатель уже видел, как проявляет себя эльфийская магия в лесу и какое воздействие она оказывает на Бомбура, Бильбо и всех прочих. Завершается эта демонстрация тем, как был околдован, а затем и похищен Торин. Тем не менее было бы несправедливо считать лесных эльфов просто очередной опасностью на пути Бильбо. Даже в случае наиболее плачевного столкновения Бильбо и гномов с эльфами – когда они становятся свидетелями то возникающей, то исчезающей пирушки в ночном лесу – описание пирующих эльфов показывает, что в них нет ничего мрачного. Эльфы прекрасны, их украшения – и живые цветы, и драгоценные камни: "В их блестящие волосы были вплетены цветы, драгоценные камни сверкали у них на воротниках и кушаках". Более всего обнадеживает то, что песни, которые они поют, "исполнены веселья", "звонкие и прекрасные". Первая встреча с эльфами во тьме лесной чащобы оставляет у читателя куда более зловещее впечатление, да и сами они держатся намного нервознее и настороженнее, однако эти песни и смех неизбежно напоминают нам о доброжелательных эльфах Ривенделла. Быть может, лесные эльфы и опасны, но им точно так же присущи красота, веселье и радость.
Хотя эльфы Ривенделла находят величайшее наслаждение в окружающем их мире, описание лесных эльфов более выразительно подчеркивает их связь с природой. Даже само название, данное им, – лесные эльфы – указывает, насколько тесно сплетена их жизнь с лесом, который служит им пристанищем. Наиболее наглядно иллюстрирует эту связь описание короля эльфов. Корона его не из золота и не из серебра. Когда в лесу – как сейчас – правит осень, его голову венчает "корона из ягод и красных листьев"; весной, когда деревья в цвету, он носит "корону из лесных цветов". В руке его не изукрашенный драгоценными камнями скипетр, но "резной дубовый посох". Символы власти короля эльфов отражают жизнь его лесного королевства.
Эльфы Черного Леса ближе к земле, нежели эльфы Ривенделла; вдобавок они не такие возвышенные и древние. Элронд благороден, силен, мудр и добр, к тому же его имя связано с древними героическими преданиями эпохи "до начала Истории" (перевод мой. – Т. К .). Король лесных эльфов, может, и правит волшебным краем, но, судя по всему, и вполовину не такой древний. Ему остается лишь думать о славном прошлом и сравнивать себя "с прежними властелинами эльфов". Рассказчик разъясняет, что лесные эльфы – совсем иной народ, нежели высшие эльфы Запада, от которых происходят Элронд и его подданные. Сжав до размеров одного абзаца весь сюжет "Сильмариллиона" – который к моменту публикации "Хоббита" еще был весьма далек от того, чтобы увидеть свет, – Толкин рассказывает читателю, что высшие эльфы ушли в Волшебное царство, поистине благословенный край за морем, за пределами Большого Мира. Лесные же эльфы любили этот мир, обретаясь "в сумерках наших Солнца и Луны" (перевод мой. – Т. К. ). Толкин изложил здесь историю эльфов в высшей степени кратко, но и этого достаточно читателю, чтобы понять, отчего лесные эльфы так тесно связаны со своими лесами, которых они никогда не покидали.
Лесные эльфы остаются эльфами, а значит, "Добрым Народом", однако рассказчик признает, что "если и есть у них недостаток, так это нелюбовь к чужакам" (перевод мой. – Т. К .), а также что они "более коварны и менее мудры", чем высшие эльфы – такие, как подданные Элронда. Если сравнить прием, который устраивают Бильбо и гномам в этих двух потаенных владениях эльфов, станет видно, что лесные эльфы более опасны потому, что менее мудры и знающи, нежели их сородичи из дома Элронда. Вспомним, что, хотя эльфы в Ривенделле кажутся веселыми до легкомыслия, они весьма осведомленный народ. Каким-то образом они уже знают все о Бильбо, его спутниках и их походе. Они дразнят путников и весело потешаются над ними, но при этом с готовностью приходят к ним на помощь, хотя, казалось бы, ничего от этого не выгадают. Король лесных эльфов не знает ничего ни о гномах и Бильбо, ни о цели их путешествия. Из его речей ясно, что лесные эльфы попросту неверно истолковали появление гномов на поляне минувшей ночью и король считает, что они хотели напасть на его подданных "во время пира". Если бы лесные эльфы были лучше осведомлены, проявили бы больше мудрости и меньше подозрительности, у них не было бы причины сажать Торина и его спутников в темницу.