Более того, у короля лесных эльфов есть и другая слабость, которая позднее сыграет в рассказе весьма важную роль. Он неравнодушен к сокровищам и неизменно стремится прирастить свою казну. Сама по себе любовь к красивым безделушкам, может, и не такая ужасная штука. Король эльфов без ума от "серебра и алмазов", а на пирушке в лесу, если помните, эльфы украсили себя не только цветами, но также "алмазами и изумрудами" (перевод мой. – Т. К .), и это вполне уместно. Лесные эльфы обожают красоту природы; отчего бы им не восхищаться блестящими камушками из земных недр точно так же, как благоуханными цветами, которые растут на поверхности земли? Король лесных эльфов, в конце концов, живет в пещерах и восседает во всем блеске своего величия "в просторном зале с колоннами, вырубленными прямо в скале". Свидетельство того, что страсть короля лесных эльфов к сокровищам – это именно слабость, которая впоследствии может оказаться опасной, содержится в объяснении рассказчика, почему он жаждет увеличить свои богатства. Король, как мы узнаем, "хотел еще и еще" сокровищ, чтобы "сравняться в богатстве с древними властелинами эльфов". Он стремится прирастить свою казну не просто из любви к прекрасному, но из тщеславного желания повысить свой статус и укрепить репутацию – то есть сравняться с легендарными владыками древности. Короче говоря, его направляет гордыня – и, возможно, та же самая гордыня подтолкнула его оставить у себя в заключении Торина и компанию.
Тем не менее лесные эльфы, несмотря на свои недостатки, – безусловно, эльфы, Добрый Народ, как и их сородичи из Ривенделла. Они могли схватить Торина с соратниками, увести их силой в свои подземные жилища – однако рассказчик старательно подчеркивает, что этот поступок не придает лесным эльфам сходства с гоблинами. Лесные эльфы – "не гоблины, и даже со злейшими врагами они обращались вполне сносно". Безусловно, и песни лесных эльфов поэтическими средствами побуждают читателя разглядеть контраст между ними и зловредными гоблинами. Рассмотрим песенку, которую эльфы-слуги поют бочкам, бросая их через люк в реку:
Roll – roll – roll – roll,
roll-roll-rolling down the hole!
Heave ho! Splash plump!
Down they go, down they bump!
Катись-катись-катись-катись, / катись-тись-тись в дыру! / Раз-два, взяли! Бух-плюх! / Бухнулись и поплыли!
Песенка эта пустячная – малоосмысленный набор смешных рифм. Впрочем, в некоторых аспектах текст напоминает первую песню гоблинов. Обе песни почти целиком состоят из односложных слов, а также изобилуют звукоподражаниями: "Бух-плюх" – подражание тому, как бочки падают в воду, "Свист-щелк!" – подражание свисту кнутов. Само это сходство, вне всяких сомнений, также ясно указывает на огромное различие и между самими песнями, и между теми, кто их исполняет. В то время как гоблины, распевая, наслаждаются своими грубыми и жестокими деяниями, лесные эльфы выражают удовольствие от работы, которой они заняты, – пускай даже это черная работа кухонной прислуги. Подобно эльфам Ривенделла, лесные эльфы взаимодействуют с внешним миром посредством песни и смеха, находя источник радости во всем, что их окружает.
Однако же как нам, читателям, примирить этот образ (эльфы – смешливая противоположность гоблинов, эльфы – заклятые враги лиходейских пауков) с тем, как они же безжалостно бросили в заточение гномов? К вопросу о взаимодействии эльфов и гномов Толкин подходит весьма тонко. Вначале рассказчик вкратце излагает историю отношений между этими народами, объясняя причины их взаимной неприязни и благоразумно описывая события с обеих точек зрения. Затем – в качестве модели этих отношений – читателю представляется допрос Торина королем лесных эльфов, при этом конфликт опять же показан с двух сторон.
С точки зрения короля лесных эльфов, когда его подданные пировали в лесу, на них трижды нападала шайка безрассудных бродячих гномов. Король питает стойкую неприязнь к гномам, и вот случай столкнул его с бесшабашными бородачами, которые пытались застичь врасплох лесных эльфов в тот момент, когда те не выставляли стражи и не имели при себе оружия. Теперь, изловив одного из тех самых гномов, король обнаруживает, что тот не желает объяснять, чего ради явился в лес и что вообще задумал. Понятно, что такой ответ звучит подозрительно, тем более что король лесных эльфов хранит в памяти воспоминания о той давней войне, когда армия гномов вторглась в лесное царство великого правителя эльфов. Настойчивое желание короля узнать, что именно привело Торина в его лес, – отнюдь не простое любопытство, но легко объяснимая осторожность.
С другой стороны, точно так же легко понять и возмущение Торина. Он и его спутники шли через лес по своим собственным делам и желали причинить беспокойство лесным эльфам ничуть не больше, чем доставить неудобства гоблинам Туманных Гор. Когда им стала грозить голодная смерть, они бросились к месту эльфийской пирушки, чтобы выпросить немного еды. В ответ Торина погрузили в зачарованный сон, а затем связали и приволокли пленником пред очи короля лесных эльфов. Торин прекрасно знает, что ни в чем не виновен, и даже обладатель менее гордого и вспыльчивого нрава, вполне вероятно, испытал бы понятное негодование оттого, сколь недружелюбно с ним обошлись.
Тот же образец поведения читатель увидит позже, когда перед королем предстанут Балин и все прочие гномы. Балин, полумертвый от голода и паучьего яда, угодивший в совершенно безнадежное положение, узнает вдруг, что гномов, судя по всему, взяли под стражу и привели на суд. Он вопрошает – со вполне оправданным раздражением: "Что мы тебе сделали, о король?… Разве преступление – заблудиться в лесу, проголодаться, попасть в паутину к паукам?" И добавляет с неразумной, но простительной язвительностью: "Разве пауки – твои домашние животные, что ты так разгневался?" Короля, который, само собой, уже готов принять все происходящее за новые свидетельства зловещего заговора гномов, эта реплика совершенно оправданно оскорбляет, и он велит посадить гномов в тюрьму и держать там, покуда он не узнает всей правды.
И гномы, и эльфы после этих сцен чувствуют себя глубоко оскорбленной и пострадавшей стороной. Таким образом, читатель получает представление о вражде, которая царит между этими народами, но в то же время способен посочувствовать обеим сторонам. Эльфы – не просто очередные враги, которых гномам предстоит побороть, дабы обрести свободу. Рассказчик не побуждает нас подумать плохо об эльфах либо гномах – скорее, почувствовать, что те и другие могли бы быть и должны быть друзьями и что их вражда – плод трагического недоразумения, подкрепленного обоюдной гордыней. В этих сценах Толкин заложил основу конфликта у подножия Одинокой Горы, который случится несколько глав спустя, и мы снова будем сочувствовать обеим сторонам возникшего противостояния.
Натура Бильбо. Бремя руководства
К тому времени когда читатель приступает к девятой главе, отношения между Бильбо и гномами существенно изменились. Первоначальное мнение гномов о Бильбо выражено в прямом, но неприязненном вопросе, который задал еще в Бэг-Энде Под Холмом Глойн: "Думаете, он подойдет?" Скептицизм, содержавшийся в этом вопросе, просуществовал еще довольно долго; только после того, как Бильбо в начале шестой главы благополучно выбрался из-под Мглистых гор и внезапно появился прямо в лагере гномов, они стали смотреть на него "по-новому, с уважением". И однако даже после этого гномы по-прежнему часто видят в Бильбо только обузу, как видно из ворчания Дори: "Не могу же я вечно таскать его на спине". Может, они и смирились с присутствием Бильбо в отряде, но все же до сих пор не слишком на него рассчитывают. Да, именно его гномы выбрали для того, чтобы первым шагнуть в круг эльфов при второй их попытке найти общий язык с ночными гуляками, однако случилось это вовсе не потому, что Бильбо обладает некими талантами, более всего подходящими для этого дела. Хоббит избран лишь по одной причине: он настолько мал и очевидно безобиден, что эльфы наверняка его не испугаются [35] . Может, гномы и стали уважать Бильбо намного больше, чем прежде, но ценят они его все так же невысоко.
Второй поворотный пункт в карьере Бильбо и его успешный налет на паучью колонию раз и навсегда изменили эту ситуацию и заставили гномов в корне пересмотреть свое мнение о хоббите. После того как гномы с помощью Бильбо спаслись от пауков, они прекрасно сознают, что, "если бы не хоббит, их уже не было бы в живых". Читателю уже известно, что традиционное гномье приветствие включает в себя фразу: "К вашим услугам", обращенную к собеседнику, однако зачастую это – как в случае с Верховным Гоблином – "простая вежливость". Беорн также распознает в этой фразе ничего не значащую этикетную формулу, резонно замечая, что на самом деле это гномам требуются его услуги. Зато теперь гномы в подлинном и неоплатном долгу перед Бильбо и подтверждают это официально, исполняя вежливый ритуал, насколько позволяет их жалкое состояние. Они многократно благодарят Бильбо, а кое-кто, еще способный держаться на ногах, "даже поклонился ему до земли". Эти изысканные поклоны представляют собой как бы новое знакомство с Бильбо, знакомство уже на равных – именно это проделал Балин в начале шестой главы. Бильбо уже больше никогда – по крайней мере, в глазах гномов – не будет "пузаном, подпрыгивающим и пыхтящим в дверях".
По сути, гномы теперь видят в Бильбо не просто равного себе, но даже предводителя. Как только они достаточно оправились от пережитых мучений и стали спрашивать, что же делать дальше, "все эти вопросы они задавали теперь Бильбо и явно ждали ответа от него". Когда в главе первой Торин обратился за предложениями к "нашему многоопытному взломщику", в его голосе звучали сарказм и "преувеличенная вежливость". В Черном Лесу изможденные, ослабевшие от голода гномы искренне прониклись к Бильбо "уважением", и рассказчик спешит заверить нас: "Они не ворчали на него – они ждали, что Бильбо предложит какой-нибудь потрясающий план". Покидая отряд, Гэндальф со смешком говорит Бильбо: "Теперь вы отвечаете передо мной за всех гномов". Получается, он, как обычно, говорил истинную правду.
У гномов имеется превосходная причина видеть в Бильбо командира и предводителя. Именно его смышленость и отвага, примененные в равной мере, спасли их из паучьих тенет. У Бильбо не только хватило храбрости замыслить спасение гномов и решимости осуществить свой план – он еще и обладает достаточным присутствием духа, чтобы на ходу придумывать новые планы, сообщать о них гномам и исполнять даже в разгар боя. Что еще более важно, Бильбо подкрепляет свой статус предводителя актом самопожертвования, рискуя жизнью ради того, чтобы спасти своих друзей. В финальных сценах битвы с пауками жертвенный дух Бильбо поднимается до высот героизма. Весь его план по спасению гномов заключается в том, чтобы по возможности отманить пауков, обратив их ярость на себя одного. В миг, когда положение ухудшается, Бильбо появляется на сцене, бросается на пауков и своим небольшим тельцем снова заслоняет друзей от ужасных чудовищ, которые жаждут их сожрать. "Бегите дальше! – кричит Бильбо. – Я их задержу!" Это один из лучших моментов в истории Бильбо, подкрепленный простыми словами рассказчика: "И он задержал их!" Да, у гномов есть все основания считать, что они могут полагаться на Бильбо и следовать за ним.
Зависимость гномов от Бильбо возникла не оттого, что они лишились Торина. Безусловно, после исчезновения Торина кто-то должен был взять на себя командование отрядом, однако стоит заметить, что гномы обратили свои взоры к Бильбо еще до того, как узнали, что Торина с ними нет. Более того, новые обязанности Бильбо вовсе не отменились после того, как Торин все-таки нашелся. В темнице лесных эльфов он подкрепляет свое главенство, передавая через Бильбо остальным гномам ждать, пока "Торин, их предводитель", не отдаст дальнейших распоряжений. Впрочем, план самого Торина прост: ждать, пока "глубокоуважаемый мистер Бэггинс-невидимка (а он очень высоко вознесся во мнении Торина)" не придумает какую-нибудь хитрость. По сути, он перекладывает бремя своей власти на плечи Бильбо.
Предприимчивость Бильбо получает поддержку и от вышестоящей силы – то есть удачи, которая сопровождает весь поход гномов. Обнаружив, что начальник стражи собирается выпить чарку со своим приятелем, эльфом-дворецким, Бильбо сразу понимает, что "ему улыбнулась удача" (перевод мой. – Т. К. ). Рассказчик почти сразу же подчеркивает это обстоятельство, замечая, что "Бильбо неслыханно повезло", когда оба эльфа упились до потери сознания (перевод мой. – Т. К .). Здесь опять видна та же модель, что уже проявила себя в главе восьмой: "необыкновенное" везение Бильбо расчищает ему дорогу, однако он должен прибегнуть к собственной решимости и отваге, чтобы воспользоваться преимуществом, которое уготовил ему счастливый случай. Ему надлежит составить план, а затем воплотить его в жизнь. Бильбо вовсе не бездеятельный баловень фортуны, существующий в некоем зачарованном сне. Как он сам понимает, если кто и освободит его спутников из темницы короля лесных эльфов, то "только мистер Бэггинс, один, без посторонней помощи".
Взломщик Бильбо. Проверка на профессиональную пригодность и разочарование в работе
Утвердив себя в качестве воина и героя во время битвы с пауками, Бильбо в темнице короля лесных эльфов наконец-то берется за свою основную роль – взломщика. Это звание как будто бы вовсе не подходило мистеру Бэггинсу в первой главе, когда Гэндальф впервые объявил его взломщиком, а гномы откровенно сомневались по этому поводу. Тем не менее, вырвав своих друзей из узилища, Бильбо исключает всякие сомнения в своей профессиональной пригодности. Украсть ключи с пояса стражника, бесшумно отпереть все камеры, где содержатся спутники, а затем дерзко вернуть ключи на пояс сладко дрыхнущего стражника – такая череда свершений воистину достойна любого многоопытного взломщика. Как замечает Торин, "Гэндальф, как обычно, был прав! Настало время, и вы оказались взломщиком на славу" (перевод мой. – Т. К .).
В сущности, за те несколько недель, что Бильбо провел в чертогах лесных эльфов, он стал самым настоящим взломщиком – причем во всех смыслах этого слова. Теперь он не только оказывает гномам "профессиональную помощь", как его обязали в официальном письме, оставленном Торином на каминной полке в Бэг-Энде Под Холмом; он также изо дня в день обеспечивает себе существование кражами. В пещерах лесных эльфов он ведет "подпольную жизнь", пользуясь волшебной невидимостью, которую дает кольцо, и собственным умением бесшумно красться, дабы "таскать еду со стола, когда поблизости никого не было". Воровство для него становится делом привычным и легким, и это хорошо видно в эпизоде, когда Бильбо, ускользнув на реке от плотовщиков, шарит в поисках еды по приречным домишкам. Рассказчик сообщает нам, что хоббит больше "не колебался, когда предоставлялась возможность поужинать без приглашения". В чертогах короля лесных эльфов Бильбо стал самым натуральным взломщиком.
Читатель может подумать, будто Бильбо вполне доволен своими достижениями. Мы уже видели в нескольких случаях, что хоббиту весьма небезразлично, чтó о нем думают гномы.
Как показано в первой главе, Бильбо с самого начала чувствует себя необычайно оскорбленным, услышав, что похож больше на бакалейщика, чем на взломщика. Когда он впервые выступает в новой роли, отправляясь на разведку в лагерь троллей, главная причина, по которой он полез в карман Вильяма, – то, что хоббит "не мог просто взять и вернуться к Торину и К° с пустыми руками". Заполучив волшебное кольцо, Бильбо стремится впечатлить гномов своей выучкой и талантами, самодовольно умалчивая о новообретенном преимуществе и откровенно наслаждаясь похвалами своих работодателей. Поэтому для читателя было бы вполне объяснимо ждать, что в главе девятой, когда воровские подвиги Бильбо как будто бы обеспечили ему звание "настоящего Взломщика первой категории", наш хоббит будет весьма удовлетворен развитием своей карьеры.
Вместо этого читатель обнаруживает, что Бильбо на самом деле ненавидит свое занятие. Его существование в качестве профессионального вора оказывается вовсе не роскошным, а жалким. Он живет здесь "совсем один, вечно прячась, не смея ни на минуту снять кольцо, почти не смыкая глаз". Вместо того чтобы чувствовать удовлетворение, Бильбо ощущает себя загнанным в ловушку и думает об этом так: "Точно вор, который вынужден изо дня в день грабить один и тот же дом". Перспектива проторчать в пещерах неизвестно сколько времени видится ему ужасной. Когда эльфы скатывают в реку бочки, в которых спрятались гномы, Бильбо охватывает паника: что, если он "бесповоротно теряет друзей и до конца жизни будет шнырять по пещерам и воровать"? Это, заключает Бильбо, "самое скучное, самое тоскливое приключение в нашем утомительном неуютном походе".
Неудивительно, что эта мысль возвращает Бильбо к регулярно возникающему желанию: "Очутиться бы сейчас у себя дома, у теплого очага, и чтобы лампа горела!" Бильбо и прежде высказывал это желание много раз, но обычно – когда отбивался от отряда, когда его мучил голод или угрожала смертельная опасность. На сей раз, однако, мечтать о возвращении домой его побуждает вовсе не желание избежать опасности. Наш хоббит теперь искушенный искатель приключений, да к тому же удачливый взломщик. Он целиком и полностью приспособился к непредсказуемому, полному приключений миру, который так бесцеремонно ворвался в его гостиную и переменил всю его жизнь. В главе девятой, мечтая вернуться в Бэг-Энд Под Холмом, Бильбо попросту показывает, что прежняя жизнь ему больше по душе, нежели новая. Все-таки его взгляды на мир в основе своей остались чисто бэггинсовскими.
Тот факт, что Бильбо предпочитает свою прежнюю тихую жизнь, не означает, что он вовсе не изменился. Мечтательные воспоминания о далеком доме и уюте прежней жизни теперь насыщены пережитыми приключениями в туковском духе. Наиболее показателен эпизод, когда Бильбо крадет еду в прибрежных домах эльфов-плотовщиков и читатель узнаёт, что теперь "он по горькому опыту знал, что значит быть по-настоящему голодным". Приключения показали Бильбо – впервые в его сытой и удобной жизни, – что такое много дней обходиться без еды или быть на волосок от ужасной смерти. Пережитый опыт даровал Бильбо возможность по-новому взглянуть на жизнь, которую он прежде по-настоящему не ценил. Мечта Бильбо о возвращении в родной дом – более не попытка бегства от действительности, не стремление скрыться от нового, сурового мира, закрыть глаза на то, что окружает его со всех сторон. Сейчас Бильбо воспринимает Бэг-Энд Под Холмом таким, каков он есть на самом деле, – райским островком тепла, света, отдыха, мира и довольства. Бэггинсовская натура, просвещенная и закаленная туковскими приключениями, обрела теперь новую остроту, зрелость и самосознание.