Концепт "смерть" в революционной культуре России имел свою специфику. М. С. Степанов даже предлагает ввести понятие "революционный концепт смерти", которое от традиционной трактовки смерти отличается прежде всего её положительным восприятием, так как без гибели старого мира невозможно построить новый. Более того, по замечанию М. С. Степанова, смерть становится "символом происходящих перемен", а человек – "творцом "смерти", осуществляемой ради жизни". Воспевается доблесть и смерть во имя жизни: "Только доблесть бессмертно живёт, / Ибо храбрые славны вовеки!" (В. Брюсов). Поэзия Э. Багрицкого, М. Светлова, А. Прокофьева и других авторов пронизана романтическими образами смерти, а одноимённый концепт тесно связан с концептами "молодость", "работа", "победа", "радость".
Тема преодоления смерти в борьбе за счастливую жизнь звучит в творчестве М. Горького. Подвиг Данко – лучшая смерть для человека. Преодоление страха смерти через самопожертвование во имя будущего присуще лучшим горьковским героям. В творчестве писателя концепт "смерть" взаимодействует с концептом "любовь", как и во многих других произведениях Серебряного века. В сказке "Девушка и смерть" Смерть-старуха сочувствует девушке, ждущей смерть, разрешая той встретиться с возлюбленным, а затем и вовсе дарует ей жизнь. Смерть в произведении М. Горького персонифицирована: предстаёт в облике злой старухи, отец её – Каин, правнук – Искариот. Смерть испытывает на протяжении повествования разные чувства: злость, жалость, негодование, гнев, тоску. Свершив чудо, подарив влюблённой жизнь, Смерть стала сестрой Любви, за которой, по словам писателя, "тащится повсюду, точно сводня". Персонифицирует смерть и В. Хлебников: "царица жён", "женщина в белом, косящая стебли", "загадочная сводня", "тройной бог смерти". В "Словаре поэтических образов" Н. Павлович в статье, посвящённой смерти, пожалуй, чаще всего приводятся примеры из поэзии В. Хлебникова. Смерть предстаёт у художника не только в облике человека, бога, но и в фольклорном образе птицы: "смерти баба-птица", "внезапной смерти белый кречет", "то смерть кукушкою кукукала", "смерть распростёрла крылья над державой". У В. Хлебникова присутствует некоторая поэтизация, даже эстетизация смерти.
В творчестве А. Платонова концепт "смерть" находит особое воплощение. В "Чевенгуре" и "Котловане", по замечанию исследователей, смерть структурирует художественный мир произведений: "Смерть, много смертей: дух покидает тело, выцветают глаза, "превращаясь в круглый минерал", отражающий небо, – то ли человек возвращается в природу, то ли природа в человека. Непостижимость перехода от чуда живой жизни к бездыханному телу притягивает, почти завораживает автора". Смерть присутствует во всех проявлениях жизни героев "Котлована" и "Чевенгура". Человек, природа, машины находятся в постоянном процессе "жизни-смерти", живое и мёртвое у художника взаимосвязано: живые призывают на помощь мёртвых, а мёртвые вопрошают живых о забвении. Концепт "смерть" в произведениях А. Платонова взаимосвязан с концептом "жизнь", – таким образом утверждается идея человеческого бессмертия.
Уникально осмысливается и воплощается концепт "смерть" в художественных произведениях И. Бунина, для которого "характерно острое ощущение жизни во всех её тонкостях проявлений через щемящее чувство присутствия в мире смерти". По замечанию Т. В. Латкиной, "в ментальном пространстве И. Бунина есть страстное восприятие жизни и неприятие христианского учения о смерти. Смерть И. Бунин пытается преодолеть чувственностью. Она – связующее звено прошлого с настоящим и, в этом смысле, позитивное начало".
В творчестве Б. Пастернака концепт "смерть" включает в себя следующие смыслы: отсутствие развития, индивидуальности; переход от бытия к небытию, от жизни к бессмертию. В произведениях художника "смерть" предстаёт одушевлённым существом, с которым приходится бороться ("борьба не на живот, а на смерть", "смерть можно будет побороть", "побеждать страх смерти" и др.). Противоборство жизни и смерти охватывает всё поле романа "Доктор Живаго", присуще всем явлениям действительности. В романе смерть имеет отрицательную коннотативную оценку, так как несёт разрушение, внутреннее опустошение. Однако, как отмечает О. С. Чумак, смерть для Юрия Живаго бывает и стимулом к творчеству, а борьба со страхом смерти становится предпосылкой развития, движения жизни.
В произведениях о Великой Отечественной войне концепт "смерть" взаимосвязан с концептом "война". На войне смерть встречается гораздо чаще, чем в мирной жизни, заставляя всех участников воюющих сторон задуматься о ценности и смысле человеческой жизни. Смерть-подвиг на войне оправдана великой целью освобождения Родины. В связи с данным пониманием смерти писателями поднимается проблема памяти. Память о подвиге погибших как продолжение их жизни утверждается многими писателями. К. Воробьёв для повести "Убиты под Москвой" (1963) берёт эпиграфом строки стихотворения А. Твардовского об обязанности выживших знать голоса отдавших свои жизни за Родину-мать. Повесть Г. Бакланова "Навеки – девятнадцатилетние", хотя и имеет посвящение "Тем, кто не вернулся с войны" с включением конкретных имён, а в центре повествования её – судьба лейтенанта Владимира Третьякова, всё же обращена к безымянным жертвам Великой Отечественной. С первой главы, в которой рассказывается о том, что через тридцать лет после боёв киногруппа откопала убитого офицера, звучит в произведении мотив смерти, являясь одним из центральных.
Смерть на войне не естественная, а насильственная, и поэтому ее осознание человеком усилено страхом, внутренним протестом и неприятием. Смерть в повести К. Воробьёва принимает разные облики: это и фашистские "юнкерсы" ("смерть пролетела мимо", "приближение шелестящих смертей"), и место взрыва мины ("побег из смерти"), и погибшие товарищи ("тайное отчуждение к убитым"), и персонифицированная "собственная смерть" главного героя ("она стояла перед ним, как дальняя и безразличная ему родня-нищенка"). Главный герой воробьёвской повести, прячась с курсантом от немцев, чтобы затем в лучших обстоятельствах уничтожить тех, понимает, что "смерть многолика": это и осмысленный подвиг во время сражения, и случайная пуля, и неоправданное обнаружение себя перед более сильным противником, и самоубийство командира, осознавшего неминуемую гибель роты. Лейтенант Алексей Ястребов представляет смерть как "что-то небывало страшное и таинственное, непосильное разуму человека". Добровольный уход из жизни Рюмина не вызывает протеста в Алексее. Напротив, он впервые "не устрашился мёртвого", иначе взглянул на происходящее вокруг: "То было неожиданное и незнакомое явление ему мира, в котором не стало ничего малого, далёкого и непонятного <…> Он почти физически ощутил, как растаяла в нём тень страха пред собственной смертью". Символично, что могила, вырытая для Рюмина, спасла Алексея от смерти.
Смерть имеет определённые пространственные характеристики, ассоциируется у персонажей повестей К. Воробьёва и Г. Бакланова с местом гибели, куда полетела пуля, оружейный снаряд, мина ("как смертная черта", "поодиночный побег из смерти"), даже с местом смертельного ранения ("там у него была вся боль и смерть"). Пахотное поле на юге Украины у хутора Кравцы весной аллегорично становится засеяно не будущими хлебами, а погибшими солдатами, для которых это место стало "последним в жизни полем боя".
Смерть в повести Г. Бакланова сопровождает безмолвие: перед ударом снаряда зависает "смертная тишина", после боя над полем нависает "тишина смерти". На поле недавнего боя новобранцы смотрят "со щемящим любопытством и робостью живого перед вечной тайной смерти".
Похороны убитых курсантов товарищами усиливают ужас и страх смерти, что "неугодно для жизни". Автор вместе с героем замечает, что подобного не должен видеть человек. То же мы встречаем в повести Г. Бакланова в сцене, когда Третьяков в бою наткнулся на обезображенный труп пехотинца: "Много видел Третьяков за войну смертей и убитых, но тут не стал смотреть. Это было то, чего не должен видеть человек". Война заставила молодых быть готовым к смерти каждую минуту. Психологически это очень тяжело: солдат и офицеров преследуют мысли о смерти, призраки смерти, смерть в лице убитых заставляет переживать каждый раз возможное собственное уничтожение и воскрешение после боя, когда они остаются в живых. Не раз главный герой повести Г. Бакланова возвращается к мысли о том, что "живые всегда виноваты перед теми, кого нет". Прошлая жизнь кажется безвозвратно утерянной, ибо в ней "все они ещё были бессмертны. Умирали взрослые, умирали старые люди, а они были бессмертны". Самым несправедливым кажутся главному герою безымянность смерти, уничтожающей человека со всеми его возможными помыслами и делами, что "от них всех ничего не останется", что "все исчезает бесследно". Для Третьякова важна память о погибших, в которой продолжает жить человек. Символично, что после гибели во время обстрела от главного героя ничего не остаётся, только "облако взрыва", переходящее в "ослепительно белые облака, окрылённые ветром". Смерть освобождает солдат от страха смерти, от необходимости воевать, что подчёркивается Г. Баклановым в описании убитых пехотинцев: "Никому не подвластные отныне, лежали они в траве…"
Смерть-подвиг во имя жизни, Родины воспевается К. Симоновым. В его цикле стихотворений "Война" "жизнь со смертью наравне" ("Атака", 1942): выжившие воюют и за себя, и за погибшего товарища. Концепт "смерть" репрезентируется выражениями "идти на смерть", "повидавшее смерть поколение", "умер на бегу". Мёртвые в стихотворениях поэта выступают своеобразной движущей силой, заставляющей живых отомстить за них, выполнить долг за себя и за убитых. В этом плане особенно показательно стихотворение "Безыменное поле" (1942). В каждой строфе наличествуют лексемы-вербализаторы концепта "смерть": "кровавое солнце позора", "мёртвым глаза не закрыли", "честные солдатские могилы" и др. Поэтом создаётся целый мир мёртвых, вопиющих о поражении в бою, об отступлении, о необходимости отмщения: "… глухими ночами, / Когда мы отходим назад, / Восставши из праха, за нами / Покойники наши следят. / Солдаты далёких походов, / Умершие грудью вперёд, / Со срамом и яростью слышат / Полночные скрипы подвод. / И, вынести срама не в силах, / Мне чудится в страшной ночи – / Встают мертвецы всей России, / Поют мертвецам трубачи". Поэт к полчищам погибших на Великой Отечественной войне присоединяет и "мёртвых преображенцев" Полтавы, и "суворовских мёртвых солдат", и павших в Карпатах, и "сибирские мёртвые роты". Пространственно-временное расширение войска умерших символически закольцовывается в "безмолвные тени солдат" Бородино, когда переломился ход Первой Отечественной войны. К. Симонов отрицает, "Что мёртвые сраму не имут. – / Нет, имут, скажу я тебе. / Нет, имут". Устойчивое выражение отрицается всем дальнейшим повествованием, и невидимые мёртвые издают разные по наполнению звуки: песни, молчание, плач, игра труб, рожка, гром барабанов, – все они призывают дать ответный отпор врагу, в чём клянётся лирический герой.
Альтернативой смерти в рассмотренных произведениях о войне предстаёт победа, за которой возможна мирная жизнь. Ценностная составляющая концепта "смерть" определена платой за победу, за будущую жизнь товарищей, родных, страны. Тесно пересекаясь с концептами "война", "память", художественный концепт "смерть" в произведениях военной тематики включает понятия "гибель", "сражение", "уничтожение", несущие негативную эмоциональную окраску. Основными репрезентантами исследуемого концепта в рассмотренных произведениях являются образы-символы мёртвых, мотив смерти, пространственно-временные координаты полей сражений, на которых происходит переход живых в мёртвых.
В отечественной литературе второй половины XX века рассматриваемый нами концепт продолжает своё развитие. Показательной в этом плане является художественная концептосфера А. Битова, в которой концепт "смерть" занимает одно из ключевых мест. Смерть ощутима у писателя порой даже там, где речь не идёт о ней, – в виде какой-то безнадёжности и тоски, пронизывающей сердце: "Я никогда не думал о смерти (не боялся?), но не есть ли это ежесекундное страдание от желания и неспособности слиться с реальностью, существующей лишь в настоящем времени, – моё активное (врождённое?) желание небытия??" В то же время битовское "небытие" – это то, что в непреодолимости своей образует таинственный мир неизвестно куда уходящей человеческой жизни.
Феномен смерти предстаёт в творчестве А. Битова в нескольких ипостасях: "хайдегерровской", через осознание смерти как возможности поворота к высшему смыслу жизни; абсурдистской, трактующей смерть как выражение беззащитности человека перед могуществом неподвластных ему сил; в модернистском уравнивании смерти и жизни как "родных бездн". Своеобразие вербализации концепта "смерть" обусловлено тем, что эти тенденции не просто сосуществуют, а находятся в сплетении друг с другом.
В художественном мире А. Битова ценно и значимо всё, что происходит в жизни впервые: первая любовь и первая измена, появление первого ребёнка, первые похороны близких, впервые предчувствуемая собственная смерть. В рассказе "Похороны доктора" (1979) в концепте "смерть" актуализируется духовная составляющая. Писатель рассматривает смерть как нечто, придающее осмысленность человеческому существованию. Включая героиню рассказа, "тётку", в круг самых близких людей, автобиографический герой А. Битова проецирует вовне самое интимное и сокровенное: "Ибо с тех пор, как их не стало: сначала моей бабушки, которая была ещё лучше, ещё чище моей тётки, а затем тётки, эстафетно занявшей место моей бабушки, а теперь это место пустует для моей мамы, – пишет А. Битов, – я им этого не прощу. Ибо с тех пор, как не стало этих последних людей, мир лучше не стал, а я стал хуже".