т. е. в городе, с коим связана мысль о чем-то священном (стр. 422).
Турки-татари, Г., IV, 44; Дунай-море, ib. 44 et pass. Болг. вишни-черешни, Мил., 348.
Ой що вишенька, що черешенька Бiлим цвiтом цвiла, Чуб., IV, 14; Ой вишенька-черешенька – верба кучерява; Дiвчинонька козаченька тай причаровала, нар. пес.
Biтop повiвае, гiлля розхиляе, д moi'mh воротами скрипка дудка грае, Скрипка-дудка грае, мене мати лае, Мене мати лае, гулять не пускае. Киевлянин, 1841, изд. М. Максимовича, 233.
В латыш. Ай цаунит’ – вaверит’. До’ ман саву кажoцiнь, Спр., 114 (куночка-белочка). Прiадэ, прiадэ! Эглэ, эглэ! Таву дайлю аугуминю! Трейл., № 210. (Сосна– сосна! ель-ель! какой у тебя хороший рост.)
Неопределенность числа посредством сопоставления меньшего и большего, всегда в восходящем направлении, как и ныне (2–3, а ненаоборот – 3–2).
С союзом: Та смотрилщица съ тою невеэстою переговариваетъ о всякихъ длахъ, извэдываючи еэ разуму и рэчи… что бъ оказать, прiэхавъ, жениху, какова она есть; и бывъ малое или многое время (= побыв некоторое время) поэдеть къ жениху, Котош., 124.
Без союза разделительного: Бегом побежал по пятидесят верст, Скoком поскакал по осьмидесят верст. В тот ли (то) город Киевский, В Киевский в Володимерский, Кир., П, Ш, 3. Меня мати хочет бити По три утра, по четыре, Шейн, Рус. нар. пес., 373.
(Жил да был Буслав да девяносто лет, Девяносто лет да целу тысящу, И за тым Буслав да переставился, Гильф., Был., 215, 722. Жени ме, майко, жени ме, Дури сум младо-зелено, От двана’есет години, От трина’сет пролета, Милад., 335)
Серб. Мене просе двоjи – троjи просци, Раjков., Cрп. н. п., 82; да ти кажем до две до три речи.
В мр. колядках излюбленное число три встречается множество раз; при этом два-три (= несколько) в случаях, где, по – видимому, не должно бы быть места неопределенности: Господаренько… зострiчає два-три ангели… "Бодай здоровi, два – три ангели!" Г., П, 28.
Сказав Бiг Петру: "не перечмося,
Ай зiшлiм coбi два-три ангели
Та най змiряют небо и землю!
Та и злетiли два-три ангели, Г., П, 32.
Газдиненька Та зострiчае два-три святи'i "Помай Бiг, май Бiг, гей газдиненька!" – "Бодай здоровi два-три святиi", ib. 49.
Межи тем стадцем барзо сив коник,
Ой ходя за ним два-три Панове, Г., IV, 46.
Ой як шайнули два-три буйни вiтри…
Ишли ми туди два-три риболови:
Ой помагай Бiг, два-три риболови, Г., IV, 107 [423].
После этого "два-три" следует иногда перечисление (1-е то то, 2-е то то, 3-е то то), из коего видно, что вещей именно 3:
Заперезався гей ожинкою,
За тов ожинков двi-три трубоньки:
Єдна трубонька та роговая,
Друга трубонька та мiдяная
Третя трубонька та зубровая, Г., П, 60 – 1.
А в тiй церковцi два-три престоли:
В першiм престолi святое Рiздво,
В другiм престолi святий Василiй
В третiм престолi Иван Хреcтитель, ib. IV, 20.
Боже небесный, маем на тебе, Маем на тебе двi-три: улакгi (= д1): Йодну гой уладу – головку снети, Другу й уладу – на хрест розпнети, Трету й уладу – в rpiб положите, Kold. Рок., 1, 113.
Сiдлай ми коня того моцаря
Йа впопруж(ъ) его в сiм-девять попруг,
Йа тов десятое самов дзолотов, Kold. Рок., 1, 101.
Так в серб. после "до три" (вероятно из "до два – до три"), понимаемом еще в cмысле приблизительности, перечисляется именно 3: До три ћу ти биља казат: Право ћу ти биље казат, Да ти љуба роди сина; Друго ћу ти биље казат. Да ти cабља cjече турке; Треље ћу ти биље казат, Да си стиман у дружину, Кар., П, 1, 182.
Может быть, именно вследствие обычности этого приема "до два", "до три" потеряли знаменательность наречного до и стали употребляться в значении определенном, даже без того оттенка, который в мр, "аж три" (удивление говорящего величине числа: целых три): Чуjете л’ме миле ћерке, Кар., П, 52; Град градила три брата рoћена, До три брата, три Мрљавчевиља, ib. 11, 115.
Как в случаях "скрипка-дудка" (нечто в этом роде), так и в "два-три" обобщение есть неопределенность. Сознание хода этого обобщения может быть выражено вопросительными частицами, выражающими недоумение говорящего, остановиться ли ему на том или на другом из предметов, входящих в сознание: аще поэха-ти будяше Обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше впрячи 3-ли, 4-ли, 5-ли женъ в телэгу и повести о Обърэна, Лавр, лет., 211; аще который брать въ етеро прегрЬшенье впадаше, утэшаху и епитемью (роздэляху) 3 ли 4, за великую любовь, ib. 183, т. е. 3 или 4 мр. три або чотиpi, что в мр. могло бы быть выражено другою не менее древнею частицею чи: 3 чи 4.
Чи и ли, а равно и сложенное из них чили одинаково переходят к значению безразличия (vel, oder) от значения вопросительности: чи три? чи чотиpi? [424].
Другой способ – тот, что в славянских утвердительно-отрицательных сравнениях, где сначала дается образ как положительный, действительно существующий, потом он отрицается и на его месте ставится сравниваемое: Ой у лузi в лузi червона калина. Ой то ж не калина, молода дiвчина. Сравнение есть тоже вид обобщения, так как оно останавливает внимание на сходных чертах сравниваемых образов.
От таких сравнений ведет своё начало переход отрицания (не, литов. ney=ни и не) к значению сравнительной частицы: литов. пйу, пй – как.
Я думаю, что подобным путём ст. – русск. нэ перед числительными получило значение неопределенности (Из запис. по русск. грам, 424) именно "нэ триста" (и "нэ съ триста") в значении около 300, из повторения того же числа с отрицательным не есть = нэ: (есть) "триста, нэ (= не есть) триста", причём это нэ, как в случае нэкто, получило значение такое же, как литов, пйу – как, потому что нэ-кто – как бы кто, нэ-трис-та – как бы триста.
Соединение обоих способов, т. е. вопросительного и отрицательного, дало бы, напр., в мр. форму: "три, чи не три" или "чи три, чи не три", которая сохранилась в значении разделительном (три или не три?), но в значении обобщения и неопределенности, вероятно, вытеснено формами, которые кажутся сокращением предыдущих, возникшим посредством опущения 1-й половины: нашi брати були чи не шiстьма годами старшi вiд нас, Федькович.
К этому сокращению присоединяется выражение приблизительности как вероятности, составляющее результат сочетания (шiстьма чи не шiстьма), именно: трохи чи не шicтьма, мабуть чи не шiстьма (= вр. чуть ли не шестью), хиба чи не; (река) "либонь ворочавши не пьятьдесят млинiв" (Гребенка), точно так же как в случае "трохи (мабуть, хиба) чи не вiн", чуть ли не он (сделал и пр.), "либонь чи не вiн". В "либонь чи не…" не дважды, ибо либонь из л и бо (лю бо) не (из сокращения выражения любо он, любо не он = или. или), почему первоо бразнее употребление без "чи не".
Накривши гарним покривалом, Либонь (= чуть ли не) тим самим одiялом, Що од Дидони взяв Еней, Котляревский; Не вiрь дiвча, козаковi, що вiн тобi каже, Бо вiн либонь (= вероятно) з ума зведе, правдоньки не скаже, М, 41; Про Сагайдачного спiвали, либонь (вероятно) спiвали и про ciч, Котл.; Науме, Науме! либонь старости йдуть! Квит, (= должно быть, чуть ли не); Великий холод був, вiтри шумiли рiзно И била [425] ожеледь, и снiг ишов либонь (postposit.), так мабуть чоловiк бiля богаття грiвся, Гребенка. Л. Вельский (Калевала, Перев, Л. Вельского, СПб., 1889, 11 – 2) указывает на 3 следующих наиболее выдающихся приёма финского эпоса:
Во-первых, "почти постоянное сопоставление синонимов в двух рядом стоящих стихах, напр. в одном стихе дева, в следующем девица, девушка".
Во-вторых, "синонимическое повторение стиха, напр.:
Если ты вернешь заклятье,
Злой свой заговор воротишь".
Насколько можно судить по переводу, тут дело не только в синонимичности, не только в параллелизме стихов, состоящем в соответствии слов, означающих различно те же вещи или действия, напр.:
Псы по берегу бежали,
Брехуны по острым камням, 207.
Вот бежит-несется заяц,
Поспешает длинноухий,
Скоро скачет кривоногий,
Быстро мчится косоротый, 59;
или общее и части:
За крючок схватилась рыбка,
За крючок железный семга, 63,
но и в том, русские примеры чего приведены мною выше, именно в сопоставлении в смежных стихах названий исключающих друг друга вещей, ради обобщения и идеализации, напр.:
Он их (зерна) спрятал в куньем мехе,
В лапке белки желтоватой, 30.
(Он вынимает зерна) Все из куньего мешочка,
Из-под (?) лапки векши желтой,
Из хорьковой летней шкурки, 31-2.Вот поёт синица с ветки:
Не пойдёт ячмень у Осмо
Не взойдёт овес Калевы, 31
(дело идет о посеве именно ячменя; ср. выше жито-пшеница).
Из сребра приносят кружку,
Чашку ставят золотую,
Но она (это одна посудина) вмещает мало, 91.
(Ср. выше золото-серебро) [426].
Страсть влечёт меня на битву,
Пиво битвы буду пить я,
Испытаю мед сраженья, 130.
(Ср. выше пиво-мед; относительно пир-битва моё Слово о п. Иг., 63.)
Особенность финского эпоса в том, что эти сопоставления всегда в 2 стихах, а не иногда только.
Согласно с этим должно быть изменено и 3-е наблюдение Вельского. "В-третьих, – говорит он, – это стремление почти синонимически разнообразить два рядом стоящие стиха повлекло за собою странное смешение чисел: если в первом стихе указывается какое-либо число предметов, то в следующем эти предметы, оставаясь в том же числе, называются в числе большем" (12).
Это третье не есть следствие двух первых, но все эти приёмы независимо друг от друга вытекают из одного стремления. "Странности" нет, потому что нет "смешения чисел". Числа ставятся, как выше в русском, только чаще.
Вот четыре девы, видит,
даже (?) пять невест… 26….
…топор свой точит…
На шести кусках кремневых (?),
На семи точильных камнях, 28;
Там шесть зернышек находит
Семь семен он поднимает, 30;
Все шесть зерен вынимает,
Семь семен берет поспешно, 31;
Там (огонь под водою) скрывается два года,
Там скрывается и третий
Между пнями двух деревьев,
Между трёх корней березы, 93;
Посади и шесть кукушек,
Семь из (?) птиц голубоватых
На дуге… 213;
Видит три сосны лесные,
Там четыре елки милых (?);
На сосну в (?) поляне в(з)лезла,
На ту елку на равнине, 240.
Следует прибавить, что таким образом ставятся не только числа, но и определения величины вообще:
Вот выходит муж из моря,
Богатырь из волн поднялся;
Не из очень он великих, [427]
Не из очень также малых:
Он длиною с палец мужа,
Вышиной с пядень у женщин, 27.
II
Тождесловие, сочетание синонимов
Усугубление в речи одного и того же слова даёт новое значение – объективное или субъективное. Первое – когда при сравнении итога с отдельным слагаемым заметна разница в признаках обозначаемого; второе – когда итог указывает на изменение состояния самого говорящего, именно, когда повторение слова и оборота вызвано чувством, замедляющим течение мысли, напр., гневом, который располагает к тождесловию.
Если это так, то тем более сочетание синонимов, слов различного происхождения должно рассматриваться как средство создать новое значение.
Первоначально, т. е. при своём возникновении, синонимы, как путь и дорога, означали различные вещи, как и слова несинонимичные, как хлеб-соль и т. п. вышерассмотренные сочетания. То же и о синонимичных названиях действий, качеств, отношений. Разница между первыми и вторыми сочетаниями в том, что значения сочетаемых образца хлеб-соль в мысли говорящего не совпадают, а в сочетаемых путь-дорога совпадают в большей или меньшей степени.
К этому совпадению говорящий приведен постепенным ходом своей собственной или унаследованной мысли, и в силу этой постепенности в отдельных случаях бывает трудно сказать, стоит ли перед нами сочетание одного или другого рода. Так, лишь по контексту, не всегда ясно указывающему на мысль говорящего, можно узнать, какого рода сочетания ст. вр. животы и статки. Первоначально значения этих слов не совпадают, затем они обобщаются и сливаются. Животъ первоначально – живое имущество, скот, лошади, овцы и пр. У меня животъ измерлы (= измерлъ с ъ гласным): лошадь и скотина, 1532, А.Ю., 39 (= собирательное по отношению к животине). Так и доныне: "хлеб да живот и без денег живёт" (т. е. при хлебе и скотине можно жить и без денег). Затем это значение поддерживается только эпитетами (рогатый, мелкий), а без них слово переходит в значение движимого имущества и денег, а затем и всего имущества со включением недвижимого: А что осталось… хлэба… и меду… и живота рогатого и мелкого, и всякого запасу, полотно-го мяса и вислые рыбы и всякого моего живота, и игумену N… изъ того моего живота долгъ мой заплатити, 1566, А. Ю., 457. А живота моего осталось … Божья милосердья образовъ окладныхъ и крестовъ серебряныхъ, и книги, и колокола … и хлэбъ, и оброкъ съ крестьянъ …и всякая подворенная рухледь мэдяная и оловяная, и пр., ib. 456; что язъ поставилъ у дочери своие Федоры …коробочку съ животомъ, а въ коробочкэ живота моего: пять рублевъ денегъ да два бобра дэланые, цэна 4 рубли, да шапка наголная черевья лисья цэна два рубли, да аршинъ отласу золотного … да онъ же Шемяка у меня взялъ кормити из-полу шестеро животины рогатые, 1608, А. Ю., 458. Долги изъ вопчего живота намь платити, 1619, ib. 459; ныне: всех животов – одна избенка, Даль.
Обратно этому изменение значений в статъкъ и станъкъ, чаще во множественном числе. Из подходящих сюда значений сл. станъ за исходное следует принять: а) место стоянки, стан, как несколько раз в Ип. лет.: Ятвазэ … зажьгоша колымагы своя рекше станы, Ип. лет., 538; б) жильё: бяхуть же (в Судомири = Sandomierz) станове соломою циненэ и загорэшася самэ отъ огневъ, Ип. лет., 564 (Из запис, по русск. грам., 459). Na rzekch portowych ha don stanyw nowych stawic i grobel вураж ku przekazie niema, Stat. Zit., 29, Undo, s. v.-stan. Станъкъ есть уменьшительное от станъ. Статъкъ во множ. ч. сначала недвижимое имущество (стоящее, в смысле постоянного; польск. stateczny – постоянный), что ещё заметно в: да что ся у меня оставаетъ животовъ и статковъ: деревня N съ починки… да что у меня святости (= образов) … 1546, А. Ю., 450; с чем ср.: а иные … мои станки (т. е. ближайшим образом), дворъ и хоромы, (затем) хлЬбъ и платье и всякой животъ (скот), и домовой всякой обиходъ, все черно и бЬло – женЬ моей Ирины, 1671, А. Ю., 469; затем и движимое: statek bykyw i drobi = стада, XVI в. Linde s. v.; рухлядь как ремесленная снасть: statek albo caig do rzemie sla nal eћacy; поcуда (= na czynic), судна (statki wodne, ib.); имущество вообще, как и вр, в мр, (не буде статку, не буде й упадку).
Таким образом, животы и статки (1613, А, Ю., 95) уже в смысле сочетания синонимов безразлично об одном движимом: лошади, хлеб, драгоценности, деньги. Ср. в мр, по-видимому, о движимом и недвижимом без различия: нехай отець мату с я статки-маетки збувають, Ант, и Драг, 1, 94 (= majatek); только о недвижимом: нехай … батько добре дбае, Кгрунта и великi маєтки збувае, ib. 95; о движимом (cкарбы, деньги) и недвижимом: не за тобою сi скарби – маєтки збiрала, Метл., 416.
Таким образом, слово путь не позже XII в. (Поуч. Моном.) получило значение и военного похода, а позднее сблизилось [434] с дорога, но в козацкое время (XVI–XVII в.) стали тавтологичны выражения: ой прийшов козак з вшська з дороги, Чуб., V, 533; ой матшко, та не гай мене, та в вшско-дорогу виряжай мене, ib. 873.
Свалилась ты с меня, с младешеныш,
Вся цесть-хвала, воля батюшкина,
Воля батюшкина, нега матушкина,
Шейн, Рус. нар. пес, 482; см. Кир., 1, 4.
Про честь про славочку, Голов., II, 423.
Чтить можно было различно, между прочим, угощая напитком (К истор., 36, IV, стр. VI), почему честь значило и подносимую чару (честь пити, ib. 70), и угощение (ib. Ill, 45). Поэтому сочетания честь-хвала, честь-слава сначала суть определительные по отношению к честь и лишь в конце дают тавтологию.
Слава может быть дурная (мр. поговор., ьЫе Nachrede) и хорошая. Эти значения различаются, с одной стороны: в слави поговору понаб1ралося, М. 53; не бiйсь слави, не бiйсь слави, не бiйсь поговору; я за славу сама стану, ще й виговорюся, н. п.; с другой: Бона (вдова)!х (сишв) з-малку годовала, зросту, слави-памъяти, спрожитку сподiвала, М., 347.
О роскiйш-воля – см, Объясн, мр, п., П, 636-7, Срце-душо, фазли-Беговице! Ристип, С.Н.П., 70.
Мр, до суду-go вшу (суд – смерть); Будеш в мене до смерти-вiку хлiб-соль уживати, М, 346. При исключительном господстве в мысли говорящего того способа обозначения предела жизни самою жизнью, какой в ст. – русск.: до живота моего, Ип. лет., 313, "по моемъ животэ", т. е. после моей смерти, для этого обозначения довольно одного "до-веку", как и в послов, "малая собака до веку щеня", при существовании и другого способа (до смерти, до кончины живота), выражение "до-веку" определяется приложениями: "до суду", "до смерти", как выше или "до живота": и такихъ людей (раненых)… велятъ поить и кормить и одэвать въ монастырэхъ … до вэку-живота ихь безденежно, Котош., 114.
Ай пышные-гурные бояре!
Слышице, видзице, ня скажеце,
Што моя разлука по вулицэ едзець,
Смол. г. Духовн. у. Шейн., Матер., П, 428.