Так случилось, что к этому времени часть взрослых ребят из центра забрали в армию, другая часть отправилась изучать особенности жизни по этапу. Оставшаяся мелюзга не представляла никакой угрозы для жителей окраин, и в окрестности клуба имени Крупской, жившие всё-таки по определённым понятиям, хлынула волна беспредела. С наступлением темноты стало опасно появляться на улицах не только подросткам, но и взрослым, детям. Избить любого могли просто так, для развлечения. Пошли слухи о том, что насилуют девушек, угрозами принуждая их к молчанию. В отдельные районы города ночью боялась сунуться даже милиция.
Особой жестокостью отличались рубежанские. Возглавлял их некто Шершнёв по кличке Оса. Закончив восемь классов, он пошел учиться в училище, окончил его и уже работал на содовом заводе. Почему-то в армию его не взяли. Среднего роста блондин с ярко-синими холодными глазами и хорошей фигурой, он пользовался большим успехом у девушек и непоколебимым авторитетом у братвы. В драках отличался редкой жестокостью. Сторона, за которую дрался Оса, побеждала уже только за счет одного его присутствия.
Сергей, с его книжным миром и внезапно вспыхнувшей всепоглощающей любовью, был весьма далёк от этих жизненных коллизий. Он был счастлив, глуп и не ведал, что ждёт его. В тот августовский день Сергей и Аня, нацеловавшись до одури на старом диване в библиотеке, решили пройтись по парку.
Уже вечерело, и в старом парке было пустынно. Они молча шли по аллее, взявшись за руки, погружённые в свои мысли, и не заметили, как оказались за танцплощадкой. В нескольких шагах перед ними, в тупичке, на составленных скамейках сидели парни весьма непрезентабельного вида. У их ног стояли бутылки с пивом и водкой. В воздухе пахло воблой и сигаретным дымом. Анна испуганно прижалась к Сергею:
– Уйдём отсюда, – шепнула она. Сергей взял её за руку, чувствуя, как лихорадочно мечутся в голове мысли в поисках нужного решения.
– Идём…
– Эй, куда же вы! – вдруг окликнул их светловолосый парень. – Так не пойдёт. Ты чё, пацан, привёл нам такую красотку и решил свалить.
Он лёгким, каким-то звериным движением поднялся со скамейки и подошёл вплотную. Запах пива и рыбы усилился. Голубые глаза парня холодно ощупали фигуру девушки и остановились на Сергее.
– Ты иди, а девочка пусть останется. Она не для тебя. Погоди, подрастёшь немного и найдёшь не хуже.
– Нет, – тут же хрипло ответил Сергей, – это моя девушка и она уйдёт со мной.
– Ты всё ещё не понял, сучонок? Вали, я сказал, пока цел.
– Да, дай ты ему по роже, Оса, не тяни резину, – подал голос кто-то из сидящих на скамейке.
Парень, которого назвали Осой, резко повернулся к ним:
– Я тебя, Манах, когда-то спрашивал, что мне делать? Нет? Так, сиди и не ёрзай без дела.
Он одной рукой дёрнул к себе Анну, а другой неожиданно сильно для своего роста толкнул Сергея.
– Пошёл вон, пацан, – угрожающе произнёс Оса, – не зли меня.
– Нет, – Сергей схватил его за руку, державшую Анну, – отпусти её, это нечестно…
– Нечестно, говоришь, – он зло усмехнулся, – ну, хорошо, я предупреждал. Братва, подержите-ка пацанёнка.
Парни, с интересом наблюдавшие за происходящим, быстро подошли и схватили Сергея за руки. Он дёрнулся, но его держали крепко, не вырваться.
– Смотри, сосунок. Эта подруга не для тебя, ей давно уже нужен настоящий мужчина. Девочка, как говорится, созрела для любви.
Оса вдруг рывком привлёк Анну к себе и впился поцелуем ей в губы. Девушка дёрнулась, пытаясь вырваться, но затем затихла. Его рука привычно скользнула под юбку, мелькнули узкие белые трусики, яркие на загорелом теле.
– О, да она уже давно готова, мокрая вся. Молодец, хорошо поработал, пацанёнок.
Он засмеялся и снова прильнул к ней. Сергей отрешённо смотрел, как она поддалась ритмичным движениям его руки, как вдруг задрожала и обессилено прильнула к нему. Оса оторвался от девушки и, весело глядя на застывшего Сергея, сказал:
– Видишь, пацан, твоя подружка уже кончила. Горячая девочка, я это чувствую. Слышь, я, пожалуй, отпущу тебя, гуляй себе домой, к маме. Договорились?
– Запомни… я…тебя…убью, запомни это, тварь – не сказал, а вытолкнул из себя слова Сергей, задыхаясь от ненависти.
– Пацан, кажется, хреново слышит и не понимает, что говорит. Поучите его. Мы пойдём, а то нам неймётся.
С этими словами Оса взял Анну за руку и она, бросив на Сергея мутный, ничего не выражающий взгляд, молча пошла за ним.
Его били вчетвером. Вначале Сергей пытался сопротивляться. Это только разозлило парней и его стали избивать всерьёз. После очередного удара ногой в лицо, Сергей почувствовал, как поплыло сознание, ушла боль и мир померк.
Очнулся он от звона в голове. Болела каждая клетка избитого тела. Сергей медленно приподнялся и огляделся вокруг. Уже стемнело. В парке было тихо и безлюдно. Он припомнил всё произошедшее и застонал от стыда и унижения. Его не просто избили, его втоптали в пропитанную мочой грязь, в окурки и кожуру от воблы. За короткое время его превратили в скота. Но всё это меркло перед главным: застывшее в судороге тело и этот пустой, ничего не выражающий взгляд Анны, покорно последовавшей за светловолосым парнем. Это было хуже избиения. Похоже, что его не только унизили, но и предали.
Сергей тронул языком распухшие губы, ощупал лицо, тяжело поднялся и пошёл вглубь парка. Там перелез через высокий забор и, пошатываясь, побрёл к послевоенным ещё развалинам клуба, чувствуя, как каждый шаг гулко отдаётся в переполненной болью голове. Правая щека непривычно онемела и ритмично подёргивалась от нервного тика. За развалинами начинался крутой склон оврага, на дне которого бежал ручей, образуя местами неглубокие озерца. Он опустился вниз, снял пахнущую мочой рубашку, брюки и упал в холодную воду. Лежал долго, ощущая слабое течение воды, смывающей грязь и унижение. Когда от холода стало мелко дрожать тело, а боль в голове несколько стихла и ушли неприятные ощущения в щеке, Сергей встал, надел брюки и, брезгливо посмотрев на лежащую в траве рубаху, пошёл по улицам пустого, словно вымершего города к себе домой.
В ту ночь Сергей уснул совсем ненадолго и приснился ему удивительный сон.
Он стоял на вершине невысокого холма. Перед ним, покрытая дымкой, в блаженной тишине раскинулась неземной красоты долина. Слева она была ограничена старыми, источенными эрозией горами, а справа – бесконечным, уходящим до горизонта желтовато-оранжевым лесом. У его опушки от скрытой в глубине реки клубился белесый туман, растекаясь и тая в светло-жёлтой траве. Над лесом в бирюзовом небе неподвижно висело прозрачное облачко. За ним вдали холодными алмазами сверкала вершина безымянной горы.
Оранжевого цвета светило едва поднялось над горизонтом, и в его лучах отчетливо просматривались бледные контуры двух лун. Воздух был чист и прохладен. Он пах цветами и летней пылью. Ничто не нарушало покоя этого удивительного мира.
Справа холм огибала мощёная желтоватыми каменными плитами широкая дорога. Сергей почему-то знал, что этой дороге много тысяч лет, и что по ней давно уже не ступала нога человека. Вдали у горизонта виднелось неестественное на фоне девственной природы колоссальное сооружение в форме слабо усечённой пирамиды, увенчанной зеленоватым полупрозрачным шаром. Ослепительно белая, с чёткими гранями, она казалась подвешенной в воздухе и поражала какой-то невероятной, неземной мощью. Дорога вела к ней.
Сергей ощутил чувство странника, вернувшегося домой после долгих и трудных скитаний. Он вдохнул полной грудью напоённый травами воздух и шагнул в шелковистую траву. Сергей сделал всего несколько шагов и вдруг почувствовал, как незримая упругая преграда мягко остановила его. Он растерянно остановился и присел на тёплую землю, не отводя глаз от пирамиды.
В воздухе раздался хрустальный негромкий звон. Зеленоватый шар на вершине колосса слабо засиял, от него концентрическими кругами пошли плотные волны оранжевого света. Когда первая волна коснулась Сергея, реальность исчезла. Вокруг была только осязаемая безграничная тьма. Потом в ней родилась ослепительно яркая точка. Из точки быстро сформировалась идеальная геометрическая фигура – равносторонний крест, вписанный в окружность. Мгновение, фигура снова трансформировалась в точку и всё исчезло. Он только что был в том мире, а проснулся, весь в поту, уже в своей кровати. Испуганное сердце пыталось вырваться из ставшей вдруг тесной груди, было тяжело дышать.
Сергей встал, вышел из флигеля, в котором жил летними месяцами, и присел на крыльцо. Вокруг была глубокая августовская ночь. В тёмном небе над городком висел, переливался мириадами звёзд Центр Галактики. Полная луна призрачным светом освещала дом, деревья, посеребрила электрические провода, неподвижно провисшие между опорами. Где-то залаял пёс и тут же испуганно умолк, словно понял всю неуместность своего поступка.
В какой-то момент картина звёздного неба неожиданно исказилась. Привычные созвездия изменили форму, ощутимо более плотным и ярким стал Млечный путь. Сергей, затаив дыхание, приподнялся, вглядываясь в ночное кристально чистое небо. Но вскоре звёзды вздрогнули повторно и вслед за этим вернулись на свои места. Тишина по-прежнему властвовала над спящим миром. "Наверное, показалось" – решил он, успокаиваясь.
Сергей отчётливо помнил каждое мгновение того странного сна. Во рту остался даже вкус травинки, которую он жевал, глядя на пирамиду. Он помнил тёплое прикосновение оранжевой волны. Он знал, что за этим прикосновением в доли секунды последовало что-то очень важное, что навсегда изменило его, но как ни напрягал Сергей свою память, он так и не смог понять, что же это было на самом деле. Дальше следовал провал, тьма и яркая точка на фоне абсолютно черного пространства.
Вскоре небо на востоке стало светлеть. Близилось утро нового дня. Сергей поднялся и пошёл спать. Он уснул мгновенно, так и не поняв, что в последние часы даже не вспомнил о вечернем происшествии.
Проснулся Сергей поздно. Нежаркое солнце середины августа стояло уже высоко над головой. Он наскоро поел оставленный матерью завтрак и короткой нижней дорогой пошел к Донцу.
Старая часть города располагалась на пологом склоне огромной балки, размытой древней рекой. В настоящее время по её дну струился довольно широкий ручей, который питали бесчисленные родники с прозрачной ледяной водой. Здесь же проходила железнодорожная колея, соединяющая стекольный завод со станцией сортировки, и в одиночестве стояли дома путейских рабочих.
Другой склон балки был крутым, высоким и назывался Бугор. Левая часть его, если смотреть со стороны завода, была издавна обжитой. Туда вела мощёная отшлифованным за долгие годы булыжником дорога, соединяющая город с такими же небольшими шахтёрскими городками и посёлками. Правее, рядом с домами, располагалось старое городское кладбище – основная местная достопримечательность. За ним, вплоть до реки, тянулась бескрайняя донецкая степь, покрытая выбеленными на солнце камнями, жёсткой травой и редким низкорослым кустарником, растущим в низинах.
Сергей медленно поднялся наверх по тропинке, светлая нитка которой отчётливо выделялась на фоне желтоватого суглинка. Степь, изрезанная шрамами неглубоких оврагов, зыбко струилась в знойном полуденном мареве. Дождей давно не было, и высохшая земля покрылась сетью глубоких трещин. Вдали, нарушая однообразие пейзажа, виднелся чёрный прямоугольный копёр над заброшенным вентиляционным шурфом.
Древняя балка рассекала высокий правый берег Донца, образуя на выходе к реке уступ, на котором начинался лесной массив, тянущийся вверх по течению. На самой высокой точке уступа виднелся неглубокий старый раскоп. Он помнил, как однажды сюда в начале лета приехали археологи. Они долго копались в земле и таки нашли стоянку доисторических людей. Любопытные мальчишки с интересом наблюдали, как из-под кисточек и лопаточек археологов медленно проявляется скелет уложенного на бок с поджатыми под себя ногами и руками давным-давно умершего человека. Возле него обнаружили несколько глиняных горшков, заполненных когда-то пищей, которой этот человек должен был питаться в другом, загробном, мире. Так объясняли пацанам молодые бородатые учёные.
Он сел на краю уже осыпавшегося раскопа, задумчиво жуя горьковатую травинку. За рекой до самого горизонта растекался тёмно-зелёный лесной массив. Слева её пересекал железнодорожный мост, за ним, чуть правее, виднелись трубы далёкого химкомбината. У моста вытекала из леса небольшая уютная речушка, сверкая на солнце сквозь тонкий слой воды ослепительно белым песчаным дном. Разбившись на узкие протоки, она впадала в Донец, образуя пляж. Справа в летнем мареве слабо просматривались жилые дома нового строящегося города.
Над всей этой удивительно мирной картиной висело в бледно-голубом небе ласковое летнее солнце и согревало своими лучами и реку, и лес, и невидимых сейчас людей. Дышалось здесь всегда легко и свободно.
Как не пытался Сергей забыть вчерашнее, оно напоминало о себе всплывающими в памяти обрывками фраз и картин. Снова и снова виделись ему ритмично двигающаяся рука под белыми трусиками, Анечка, смотрящая на него пустым взглядом, летящая в лицо нога в грязном ботинке … Сергей встряхнул головой, отгоняя навязчивые видения. Так, что же не так в его жизни? В чём кроется его ошибка?
Сергей рос, воспитываясь на книжных представлениях о человеческих ценностях. Так сложилось, что ему в своей короткой жизни, по сути, впервые пришлось столкнуться с настоящим насилием. И весь его внутренний мир, построенный на идеальных моральных установках, в одно короткое мгновение рухнул. Осталась только ноющая боль в душе, глубокое чувство унижения и растерянность.
В библиотеке, которую так любил Сергей, периодически проходила ревизия книжного фонда. Комиссия определяла, какие книги могут быть списаны вследствие их ветхости и непригодности для дальнейшего чтения. Сергею было позволено пересматривать эти подлежащие уничтожению книги ещё раз и оставлять себе приглянувшиеся. Среди спасённых им книг попадались весьма любопытные экземпляры. Чаще всего это были старые книги с правописанием через "ять" и с гравюрами вместо рисунков. Нередко они были без обложек и с отсутствующими страницами, так что и автор, и название книги оставались неизвестными. На пожелтевших от времени страницах можно было разобрать пометки, увидеть штампы библиотек, которые служили им временным пристанищем, имена давно уже ушедших из жизни людей.
Сергей с особым вниманием читал эти старые книги, пытаясь домыслить, о чём шла речь на отсутствующих страницах. Однажды в его руки попала богато иллюстрированная, довольно толстая книга без нескольких начальных страниц и без окончания. Прочитав её многократно, Сергей помнил содержание почти наизусть. В книге шла речь о боевых искусствах Востока, о философии, подготавливающей Воина к жизни. Из текста следовало, что для настоящего мужчины есть только один путь в жизни и называется он Путь Воина. Воин – это человек, избравший целью своей жизни служение Господину и обеспечение его безопасности. Такая цель предусматривает безусловное подчинение и выполнение своего долга даже в том случае, если это грозит смертью. Доблестная смерть рассматривается, как нечто неизбежное для Воина. Рано или поздно она приходит ко всем людям, но только Воин готов встретить её в любую минуту.
Настоящий Воин рассматривает свою жизнь как один из этапов в ряду бесчисленных реинкарнаций. Воина нельзя победить, а тем более унизить. Он настолько полон чувства достоинства и веры в собственное предназначение, что в результате поражения или даже процедуры принятия насильственной смерти он не умирает в обычном понимании этого слова. Он просто осознанно уходит из этой жизни, где его долг уже исполнен, в другую, туда, где его ещё предстоит исполнить.
У Воина может и не быть Господина как такового. В этом случае он сам осознаёт себя как Господина в соответствии с определёнными канонами и сам служит себе в качестве Воина. Это служение заканчивается одновременно со смертью Господина и Воина.
Задумчиво глядя на безмятежную, с детства знакомую картину расстилавшейся перед ним природы с пятнами грубого человеческого вмешательства, Сергей вспоминал. Постепенно в памяти всплывали строки из той безымянной книги, и сейчас они казались ему такими понятными и логичными. Он отчётливо, как-бы заново, видел гравюры, на которых мужчины в странных одеждах застыли в боевых позициях, обнажённые человеческие тела с нанесёнными на них чёрными точками смертельных ударов, замысловатое оружие.
Теперь он точно знал, что это будет его Путь, Путь Господина и Воина. Он ещё молод и успеет добиться поставленной цели, чего бы это ему не стоило.
Цели бывают разные: долгосрочные и краткосрочные. Над долгосрочными целями он ещё подумает, всё-таки за бортом заканчивается двадцатый век, а это вносит свои коррективы в представления древних о смысле жизни. А вот кратковременная цель ясна. Он выработает свой кодекс чести и создаст свою философию, он подготовит себя физически и нравственно к предстоящей борьбе. Никто не смеет безнаказанно оскорбить Господина в присутствии Воина. Он подготовится, выберет момент и поставит эту мразь на колени, и это будет его первым испытанием на прочность.
Славянск, 26 июля 2009 года.
10. Провинция: Дёра, Орлов и другие
Так кто же мне скажет, что такое мужская дружба, и где находятся её истоки?
Вопрос
Занятия в секции бокса проходили три раза в неделю и начинались в шесть часов вечера. Об этом знали почти все мальчишки района, и к этому времени обычно десятка два их собиралось у входа в спортзал посмотреть, как проходят тренировки тех ребят, кому посчастливилось пройти отбор и попасть в число будущих боксёров. Вёл занятия Анатолий Павлович Передерий, известный в уличных кругах, как Дёра. Невысокого роста, с чуть кривыми ногами, очень жёсткий по жизни Дёра свой разряд кандидата в мастера спорта получил в армии, откуда вернулся со шрамом наискосок живота, весь овеянный ореолом романтики. Поговаривали, что служба его протекала в каких-то особых войсках, где несмотря на мирное время он и получил своё ранение. На расспросы по этому поводу Дёра не отвечал, ссылаясь на военную тайну.
Зная о его спортивных достижениях, руководство стекольного завода, на котором он работал и которому принадлежал новенький спортзал, предложило ему организовать секцию бокса, на что Анатолий Павлович, подумав, дал своё согласие. Прошло несколько лет, и его подопечные стали занимать призовые места на соревнованиях даже республиканского уровня. Попасть в секцию можно было, только пройдя жёсткий тест на выносливость и характер, придуманный самим Дёрой. Заключался он в том, что претендент должен был на время пробежать сто кругов по спортзалу, затем тридцать раз по всем правилам отжаться от пола и двадцать раз подтянуться на шведской лестнице. Это была только часть теста – на выносливость. Вторая часть теста – на характер – состояла в том, что претендента выпускали на ринг, где он должен был три раунда продержаться против одного из боксёров, имеющего уже опыт ведения боя. Если испытуемый проходил оба этапа, и у него оставалось всё ещё оставалось желание заниматься боксом, то его принимали.
Первый этап испытаний Сергей, имеющий хорошую физическую подготовку в секции спортивной гимнастики, прошёл легко.
– Неплохо, – произнёс Дёра, глядя на тяжело дышащего Сергея, – неплохо. Драться когда-нибудь приходилось?
– Нет, – ответил Сергей, – не приходилось.