Она жарко прильнула к нему, и Сергей почувствовал знакомый холодок в животе, всё тело пронзила неуёмная дрожь. Её руки расстегнули рубашку, губы лёгкими поцелуями скользнули по его груди, острые зубки прикусили сосок. Сергей непроизвольно дёрнулся и застонал от наслаждения. Его рука неловко скользнула по шёлку чулка и замерла в растерянности на полоске нежной кожи. Ирочка сняла с него рубашку и через голову сбросила своё платье. Дрожащими руками он расстегнул лифчик и тот невесомым комочком упал на пол. Сергей наклонился и стал, задыхаясь, целовать её маленькие упругие груди, взял в рот твёрдый сосок и чуть прикусил его. Ирочка застонала и выгнулась к нему. Он взял её на руки и положил на кровать. Осторожно расстегнул пояс и снял чулки. Он перецеловал её пальчики на ногах, целовал колени, дрожащие бёдра. Она сама помогла снять с себя прозрачные, пахнущие духами трусики и слегка раздвинула ноги.
Сергей трогал губами жёсткие волоски на лобке, ощутил языком солоноватую влагу на нежных складочках. Они источали какой-то необыкновенно чистый, волнующий женский запах. Ирочка внезапно застонала и дёрнулась, с необычайной силой прижав его голову к себе. Через минуту, отдышавшись, она прошептала: "Погоди". Она на ощупь открыла ящик комода, стоявшего у изголовья кровати, что-то вынула оттуда и протянула Сергею: "надень резинку". Сергей разделся и неловко впервые в жизни надел презерватив. Ирочка села на него сверху, и он почувствовал, как вошёл в горячую тугую плоть. Оргазм пришёл тотчас и теперь уже Сергей застонал от наслаждения. Ирочка на короткое время остановилась, целуя его лицо, а затем продолжила вечную игру.
В комнате, залитой призрачным светом, они занимались любовью до изнеможения и только под утро заснули, крепко обняв друг друга.
Сергей проснулся от того, что у него занемела левая рука. Ирочка спала рядом, забросив на него руку и ногу. Сергей осторожно выбрался из-под неё и сел на краю кровати. По комнате в беспорядке были разбросаны их вещи. Судя по всему было уже часов десять-одиннадцать утра. В доме царила тишина. Сергей, ощущая какую-то необыкновенную лёгкость в теле, бесшумно оделся и вышел из комнаты. На диване в холле второго этажа, укрытые клетчатым пледом, мирно спали, обнявшись, Лёха и Зиночка. В гостиной, среди царящего беспорядка, на диванчике в углу также мирно устроился Володя со своей подружкой. Остальные, видимо, разошлись по домам.
Сергей пошёл на кухню. Там был тот же беспорядок и стоял собачий холод от раскрытой настежь форточки. Сергей поставил на огонь газовой плиты чайник, нашёл в шкафчике пачку кофе. Подумал и засыпал несколько ложек в эмалированный кофейник. Потом залил туда же закипевшую воду и поставил его на огонь. Вскоре кухню заполнил запах кофе. Сергей налил две чашки густого тёмного напитка, добавил сахару. За спиной раздались лёгкие шаги. Он повернулся и увидел стоящую в дверях Зиночку. Она была босиком.
– Привет, Зинуля.
– Привет, – хрипловато ответила она, – Ты сварил кофе?
– Да, хочешь? – Сергей протянул ей чашку.
Она осторожно отпила горячий кофе и застонала от наслаждения:
– Серёжа, какой ты молодец. Это то, что нам нужно сейчас.
– Зиночка, здесь его хватит на всех. Буди ребят, а я взбодрю Ирочку.
– Взбодри-взбодри, она, наверное, устала, бедняжка, – сочувственно, с подтекстом произнесла Зинуля.
Сергей улыбнулся и не стал отвечать на эту реплику. Он взял две чашки кофе и поднялся на второй этаж. Ирочка всё так же спала. Из-под сиреневого одеяла виднелись только её голова с розовой от сна щёчкой да узкая ступня с накрашенными ноготками. Картина, говоря языком старых романов, была полна неги и прелести. Сергей присел рядом и стал осторожно целовать её лоб, закрытыё глаза, губы. Она нехотя проснулась и обняла его за шею тёплыми руками. Сергей прижался к её груди, вдыхая волнующий запах и чувствуя, как внутри снова разгорается желание. Он осторожно освободился и поднёс ей чашку кофе:
– Выпей, Ирочка, тебе понравится.
Она отпила глоток горячего, сладкого кофе и с облегчением вздохнула:
– Господи, ну до чего же хорошо. Мне ещё никогда не подавали кофе в постель.
– Значит, я буду первым. Ирочка, прости за прозу, но когда возвращаются твои родители?
– Родители? Ну, я думаю часов в двенадцать, а который, кстати, час?
– Около одиннадцати.
– О, Господи!
Быстро допив кофе, она рывком отбросила одеяло и, не стесняясь Сергея, встала на ноги. Сергей, сидя на кровати, залюбовался точёной фигуркой девушки:
– Ирочка, ты не обидишься, если я сделаю одно банальное замечание?
– Какое? – промурлыкала она и вплотную подошла к нему.
– Ты очень и очень красивая девушка.
– Ты не прав, я самая красивая девушка.
– Прости, я не прав, ты самая красивая и самая тёплая девушка в мире, – ответил он, держа её за упругую попку и целуя мягкий, пахнущий секретами живот. – Давай, я помогу тебе одеться, иначе, я чувствую, мы доставим много радости твоим родителям.
Смеясь и прерываясь на поцелуи, они совместными усилиями одели Ирочку. Сергей с сожалением наблюдал, как исчезает под одеждой её бело-розовое тело. Она, заметив его взгляд, улыбнулась:
– Не грусти, у нас впереди ещё пропасть времени.
– Да, конечно, ты права, какие наши годы.
Они опустились вниз. Там уже кипела работа по возвращению дому его предпраздничного вида. Лёха с пылесосом в руках молча чистил ковёр, Володя приводил в порядок мебель, девушки мыли посуду. Через час всё было в том же порядке, словно и не было весёлой вечеринки.
Сергей уходил последним. Ирочка поцеловала его и шепнула на ухо:
– Спасибо за очаровательную ночь, милый.
– Это тебе спасибо, – так же шёпотом ответил он, – за лучшую ночь в моей жизни. Я этого никогда не забуду.
– Я рада, ну, беги. Я чувствую, скоро придут мои родители.
– До вечера.
– До вечера, Серенький.
По дороге домой Сергей прислушивался к своим ощущениям. Что-то изменилось в нём. За одну ночь он как-бы стал взрослее, спокойнее, что-ли. Почему-то вспомнилась Анечка, но уже без привычного раздражения, и подумалось, что сейчас, наверное, смог бы её понять и даже простить.
Сергей медленно шёл домой пустынной окружной дорогой вдоль укрытого толстым слоем искрящегося снега Бугра, растягивая время и предаваясь необычным мыслям. Замёрзший он пришёл домой, поддавшись уговорам матери, нехотя поел и лёг спать. Заснул он мгновенно. Мать, зайдя к нему, увидела блуждающую на его лице улыбку, вздохнула, не зная радоваться или огорчаться взрослеющему на глазах сыну, и ушла, поправив сбившееся во сне одеяло.
В доме было тихо, только в печке рядом с кроватью негромко потрескивали поленья, да размеренно тикали старенькие часы на стене.
Славянск, 26 августа 2011 года
13. Провинция: бои местного значения
Если враг не сдаётся, – его уничтожают.
Максим Горький
Быстро пролетели новогодние праздники. Сергей всё свободное от тренировок и занятий время проводил с Ирочкой, упиваясь новыми ощущениями. Её родители, занимающие высокие должности в руководстве завода, уходили на работу к девяти утра и возвращались поздно, часам к шести вечера. Обедали они на заводе. Поэтому практически весь день большой дом был пуст, и порядок в нём поддерживала Ирочка. Сергей обычно приходил во второй половине дня. Оба, сгорая от сладкого предчувствия, прыгали в постель и, как говорила Ирочка, кувыркались до полного изнеможения.
Ближе к вечеру приходило тёплое чувство расслабленной умиротворённости. Ирочка, набросив на голое тело коротенький халатик, готовила что-нибудь на скорую руку. Чаще всего это была огромная яичница с прозрачными, шипящими на сковородке ломтями прожаренного бекона. Они жадно ели, посмеиваясь друг над другом, потом медленно, расслабившись, пили кофе, а затем Сергей, поцеловав на прощанье свою очаровательную подружку, уходил или на базу, то есть в дедов дом, или в спортзал.
Зима в этом году стояла необыкновенно холодная. Скрипящий под ногами снег толстым слоем укрыл стылую землю, и ходить приходилось по довольно узким тропинкам, прорытым между огромными, чуть ли не в рост человека, сугробами. В безоблачном небе днём висело яркое холодное солнце, а по ночам немигающие звёзды, казалось, излучали вселенскую стужу. Иногда было слышно, как в морозной тишине лопаются стволы деревьев.
В спортзал, спасаясь от холода, набивались парни и девушки, ожидающие очередного сеанса в кино. Дёре всё это очень не нравилось, но он терпел их присутствие, понимая, что в такой лютый мороз было бы грешно выгнать людей на улицу. Благодарные зрители с любопытством наблюдали, как проходят тренировки боксёров. Все уже хорошо знали фаворитов и с нетерпением ждали, когда на ринг выйдут в паре Серый и Лёха, Володя и Федот, или Дэн и Валет. В последнее время Дёра стал всё чаще в качестве спарринг-партнёра брать высокого по сравнению с собой Сергея. Никому не признаваясь, он понимал, что ещё немного и ему, опытному бойцу, не удастся устоять перед мощным натиском невероятно быстро прогрессирующего парня. Эти бои для зрителей были самыми захватывающими. Сергей чувствовал, как меняется к нему отношение улицы от равнодушно-презрительного после летних событий до осторожно-предупредительного и даже боязливого в настоящее время.
Однажды Дёра основательно опоздал на тренировку: что-то случилось дома. Сергей и Лёха, руководствуясь непонятно чем, решили впервые провести на ринге бой, используя те приёмы, которые отрабатывали до сих пор только на базе. Бой проводили без перчаток, используя захваты, броски, удары ног и всевозможные блоки. Увлекшись, они сами не заметили, как стали проводить всерьёз приёмы, направленные на поражение противника. Зрелище было впечатляющим, зрители замерли от восторга. В тишине спортзала были слышны только звуки наносимых ударов. В конце боя тяжело дышащий Лёха поднял руки:
– Сдаюсь, брат. Я готов.
По его обнаженному торсу стекали струйки пота. Из рассеченной губы сочилась струйка крови. Сергей, весь охваченный азартом боя, с трудом удерживающий себя от соблазна войти в боевой транс, опустил руки и обнял друга:
– Ты был хорош, Лёха. Просто класс.
– Может и так, но не против тебя.
– Перестань, мне случайно улыбнулась удача. В следующий раз повезёт тебе.
– Смотри, Дёра.
Сергей обернулся и увидел тренера, который внимательно и крайне неодобрительно смотрел на них. И, судя по всему, смотрел давно. Он жестом показал, чтобы следовали за ним. Ребята, чувствуя, как быстро уходит куда-то избыток адреналина, а вместе с ним и азарт боя, пошли в тренерскую комнату.
– Ну, молодцы, быстро признались, кто вас этому научил?
– Да, никто, – неуверенно, чувствуя себя почему-то виноватым, ответил Лёха, – сами обучаемся.
– Не вешайте мне лапшу на уши, пацаны. Сами они учатся, как же, сразу поверил, – зло ответил Дёра. – А вы знаете, что люди, владеющие такой техникой боя, должны состоять на учёте в особых органах? А знаете, что за уклонение от этого вам могут и срок впаять? Поэтому, ещё раз спрашиваю: кто вас этому обучает?
– Анатолий Павлович, ну, честное слово, сами учимся, по книжке, – стал оправдываться Лёха.
– Какая книга? Откуда у вас может взяться книга, каждый экземпляр которой имеет номер и находится на спецучёте? Опять хотите лапшу мне навесить?
– Да, нет, Анатолий Павлович, – подал голос молчавший до сих пор Сергей, – Орлов говорит правду.
Он не торопясь рассказал тренеру о том, как в его руки совершенно случайно попала старая книга о восточных единоборствах, как пришла в голову идея дополнить этими приёмами занятия по боксу и как возникла команда единомышленников. О Пути и предназначении Воина он промолчал.
– А где тренируетесь?
– На базе.
– Что ещё за база?
Сергей рассказал о доме, который получил в наследство от деда, и о спортзале, который они устроили в подвале.
Дёра задумался, потом уже спокойнее произнёс:
– Покажете?
– Конечно, Анатолий Павлович! Завтра у нас тренировка, приходите, я встречу вас.
– Хорошо, договорились. А теперь запомните: никто об этом не должен знать, и никаких мне показательных боёв здесь. Головы поотрываю, поняли?
– Конечно, Анатолий Павлович, без вопросов. Кто же знал, что это всё так серьёзно.
– Очень серьёзно, ребятки, очень… Всегда об этом помните. Ну, а теперь пошли в зал, за работу.
На следующий день, побывав на базе, Дёра несколько оттаял. Он с интересом осмотрел дом, подвал, самодельные тренажёры. Похвалил за удачное решение чисто технических проблем, за чистоту и порядок. Сидя в кресле перед камином, долго рассматривал книгу.
– Интересно, – заметил он, – никогда не думал, что такие старые книги могли сохраниться. Сказать честно, так даже никогда не слышал о них. Как, ты говоришь, она попала к тебе?
Сергей ещё раз подробно рассказал о библиотеке, о списании старых книг.
– Н-да… Ну, хорошо, бойцы, чёрт бы вас побрал, занимайтесь, но прошу тебя, Сергей, судя по всему ты здесь старший, никто об этом не должен знать. И мой тебе совет: книгу спрячь от греха куда подальше.
Уже уходя, он сказал провожающему его Сергею:
– Кстати, я тоже могу кое-чему поучить, можно даже в нашем спортзале, но при закрытых дверях и для ограниченного числа людей. Например, ты, Орлов и всё, что скажешь?
– С удовольствием, Анатолий Павлович, в любое время.
– Хорошо, послезавтра на тренировку придёте на час раньше.
Так, незаметно для всех, Сергей возглавил свою команду, а вместе с Лёхой они стали дополнительно тренироваться с Дёрой. Как оказалось, их тренер действительно служил в войсках особого назначения и знал много таких вещей, о которых они даже не подозревали. Например, о способах нейтрализовать человека голыми руками. Под деликатным словом "нейтрализовать" имелось в виду устранить, как препятствие на пути к достижению Цели. Хорошо поставленная Цель – это главное в жизни, учил Дёра, всё остальное второстепенно. Удивительно, но это утверждение очень близко перекликалось с представлениями восточных философов о Пути.
Быстро летело время. На областные соревнования в разных весовых категориях попал весь состав их команды. Все бои Сергей выиграл нокаутом и вернулся домой с уверенность, что следующим этапом его спортивной карьеры будет поездка в Киев на республиканский турнир. И всё было бы так, если бы судьба не изменила это плавное течение жизни.
Незаметно пришла весна. В марте днём всё сильнее стало пригревать солнце. На крышах домов к вечеру вырастали длинные отливающие хрустальным блеском сосульки. В воздухе стоял чистый звук капели. Снег потемнел, стал ноздреватым и осел. Днём из-под сугробов бежали мелкие холодные ручейки. Они сливались в более крупные и те по низинам сбегали в Донец. Вода в реке поднялась и грозила привычным ежегодным наводнением жителям прибрежных сёл. Ночью температура падала, и сток воды прекращался. Было всё ещё морозно, но уже хорошо, по-весеннему.
Сергей и Ирочка, взявшись за руки, вечерами бродили по пустынным улочкам. Под ногами весело скрипела ледяная крошка. Сергей рассказывал что-то из прочитанного, из своих наблюдений за жизнью. Он умел тонко подметить в людях и событиях неожиданные, чаще всего смешные, стороны. Ирочка слушала, смеялась, глядя на него блестящими от радости глазами. Но большей частью они бродили молча, наслаждаясь уютом окружающей их природы.
Однажды они лицом к лицу столкнулись с рубежанскими пацанами. Те, пользуясь наступившей оттепелью, выползли из нор и шли в город просто так, в поисках приключений. Было их немного, человек пять. Сергей внутренне подобрался и приготовился войти в боевой транс. Почему-то он был уверен, что справится с этой группой. Ирочка испуганно взяла его под руку и прижалась. Первым Сергея узнал Манах.
– Привет, Серый. Гуляем?
– Гуляем, – равнодушно, не здороваясь, ответил Сергей.
– Чё такой неласковый?
– Отчего же, напротив, я сегодня очень ласковый и, как видишь, очень занят.
Сергей осторожно отнял руку Ирочки, освобождаясь для манёвра.
– Да ты не волнуйся, не тронем.
– Да, я и не волнуюсь. Ты даже представить себе не можешь, как я спокоен.
Кто-то из толпы подал голос:
– Пошли, Манах. Ты чё, не видишь, это же Серый, на хрена нам эти проблемы.
Манах засмеялся:
– Да, как быстро всё изменилось, Серый. Прошлым летом, если помнишь, всё было по-другому. Ну, хорошо, гуляй пока со своей девочкой. Мы сегодня добрые.
– Я тоже. Гуляйте, ребята.
Манах неуверенно хохотнул, обращая в шутку последнюю фразу Сергея, и компания медленно пошла вдоль притихшей, словно замершей в ожидании, улицы.
Позже, придя в себя, Ирочка сказала:
– А, знаешь, Серёженька, ты изменился. Честно, я бы не хотела, чтобы ты когда-нибудь стал моим врагом.
– Радость моя, ну какой же из меня враг. Враг должен ненавидеть тебя, а это очень сильное чувство. Разве ты можешь сделать что-то такое, за что я тебя мог бы ненавидеть? Не представляю… Ты ведь друг мне, правда?
– Скорее подружка, я ведь девочка. Ты знаешь об этом? – начала свою игру Ирочка.
– Догадываюсь, – засмеялся Сергей, целуя её холодные щёчки, – по некоторым неуловимым признакам.
– По каким это, неуловимым?
– По разным. Вот, например, губки, глазки, – говорил он, продолжая целовать её. – А ещё ножки, а также, прости, твоя просто обалденная попка….
– Я уже чувствую, как ты хочешь обидеть беззащитную девушку.
– Боже упаси, ты же знаешь, как мне нравится эта девушка, впрочем, как и эти глазки, губки, ножки…
– Ну, хорошо, будем считать, что ты прощён. Только, пожалуйста, если не трудно, повтори, что ты там говорил о моей попке. Что в ней такого особенного, и чем она тебе так нравится?
Так они могли обмениваться ничего не значащими фразами до бесконечности. В этом была своя неповторимая прелесть, свойственная той чистоте отношений, которая только и возможна разве что в их возрасте, весной, таким вот тихим и чуть морозным вечером.
В начале апреля резко потеплело. Бурными ручьями ушли остатки снега. На оголившейся и ставшей враз некрасивой земле стали отчётливо видны следы зимнего мусора. По нему, поругиваясь, бродили в поисках пищи горластые грачи. Вскоре набухли почки на деревьях, а на просохших пригорках робко выглянули, нежась под солнцем, изумрудно-зелёные травинки. Жизнь после зимней спячки возвращалась радостно и нетерпеливо.
Со всей этой весенней прелестью потянулись к свежему воздуху центральной части города и стаи пацанов с окраин. К взрослой шпане добавилась подросшая за год молодая поросль. Замершая было с морозами криминальная обстановка возрождалась также быстро, как и листва на деревьях. Снова поползли слухи о драках после танцев в клубе, о нападениях на случайных прохожих. Особенно свирепствовала группа Манаха. Девушек же его имя просто повергало в ужас. Поговаривали, что даже Оса вынужден был останавливать этих отморозков, совсем потерявших от безнаказанности головы.