К вечеру город вымирал. Милицейские патрули можно было увидеть только на центральных улицах. На окраинах города они опасались появляться. Вылетевший из темноты арматурный прут не разбирал кто перед ним: мент, или случайный прохожий. Местный участковый Николай Дунаев, по прозвищу "Дунай", вместе со своим братом, служившим у него в подчинении, был просто бессилен что-либо сделать. По этой причине, а также вследствие избыточного веса, братья старались не отходить далеко от отделения милиции, рядом с которым жили. Так было и уютнее и безопаснее.
Ранним воскресным утром позвонил Орлов. Он был возбуждён:
– Серёга, давай быстро ко мне.
– Что случилось?
– Дёра в больнице, вчера вечером, после тренировки его сильно избили у самого дома.
– Откуда такое известие?
– У меня соседка врач, работает на скорой. Только что пришла со смены и зашла ко мне. Знала, что он мой тренер.
– Серьёзно избили?
– Да, говорит, что серьёзно. Повреждены шейные позвонки, перелом руки, раны на голове, на теле. Били чем-то тяжёлым, ногами. Говорит, что хирурги часа два над ним работали.
– Иду, минут через двадцать буду у тебя. Обзвони наших, пусть все собираются на базе. Пока.
Через полчаса они были в больнице. Как выяснилось, Дёра лежал в одиночной палате и к нему никого не пускали. Строгая сестричка в белом накрахмаленном халате и такой же шапочке, лет восемнадцати на вид, стояла насмерть.
– Не пущу, и не уговаривайте даже. Исаак Маркович меня убьёт.
Старого хирурга Ройзмана с его непревзойдённым мастерством и безотказностью в городе знали практически все. Рассказы о его необычных выходках напоминали лучшие еврейские анекдоты. Понимая, что все мы ходим под Богом, Ройзмана категорически было запрещено трогать кому-либо, независимо от возраста, пола и территориальной принадлежности. Пожалуй, это был единственный человек в городе, который в любое время суток по причине крайней рассеянности мог забрести куда угодно. Обнаружив, что заблудился, он запросто мог обратиться к распивающим на природе водку людям на редкость непрезентабельного вида с просьбой отвести его домой. И те, придя в себя от изумления, прерывали своё жизненно важное занятие на самом интересном месте. Они деликатно брали его под руку и вели, поддерживая светскую беседу, с тем, чтобы передать врача в заботливые руки жены Цили Семёновны, долго ещё удивляясь потом витиеватой речи старого чудака, столь необходимого людям в этой беспокойной жизни.
– Скажите, девушка, а где я могу видеть Исаака Марковича? – прервал разгневанную сестричку Сергей.
– В ординаторской, но я очень не советую его беспокоить.
– Отчего же, позвольте спросить?
– Оттого, что Исаак Маркович не любит, когда людей избивают так сильно. Он очень этого не любит, и он очень расстроен, – подчеркнула сестричка, в свою очередь заинтригованная манерой обращения и стилем построения фраз этого высокого и симпатичного парня.
– Простите, как вас зовут?
– Катя, – уже весьма расположено ответила девушка.
– Катюша, моё имя Сергей, а моего молчаливого и очень скромного друга зовут Алексей. Я оставлю вам его в качестве заложника, а сам побеспокою врача. Уверяю, мой визит доставит ему радость.
– Ну, хорошо, иди. Может тебе и удастся уговорить его.
Сергей постучал и вошёл в ординаторскую. Исаак Маркович, сидя за столом, в грустном одиночестве пил чай. Всклокоченная седая шевелюра, круглые очки в металлической оправе, худощавое интеллигентное лицо старого умного еврея – таким впервые увидел Сергей известного в городе хирурга.
– Доброе утро, Исаак Маркович. Я могу войти?
– Здравствуйте, молодой человек, вы уже вошли, – ответил он, сильно грассируя. – Присаживайтесь и расскажите старому врачу, чем вы ещё хотите его расстроить?
– Я ненадолго, Исаак Маркович. Скажите, вы хотите, чтобы справедливость была восстановлена?
– Вас интересует вселенский масштаб или достаточно местного?
Сергей улыбнулся:
– Исаак Маркович, давайте остановимся на местном.
– А, впрочем, масштаб не имеет значения. Конечно же, молодой человек, справедливости хотят все, даже обворованные на вокзале убийцы. И что же я должен сделать для достижения этой благородной цели?
– Немного, сущий пустяк: я хочу на две минуты зайти к моему тренеру. Вы сегодня оперировали его.
– Этот зверски избитый молодой человек ваш тренер? И во что он вас тренирует?
– Он наш тренер по боксу и очень хороший человек.
– Он вас тренирует по боксу? Я почему-то так и думал, что это должно быть что-то неприличное… И кто же его посмел избить, если он самый главный драчун в этом Богом забытом городе?
– Вот об этом я и хочу его спросить.
– Зачем вам это, молодой человек? Вы тоже хотите доставить мне кучу работы и лечь рядом с вашим тренером?
– Нет, Исаак Маркович, я не доставлю вам хлопот.
– И почему я должен вам верить, молодой человек. Все думают, что старый Исаак совсем выжил из ума и не замечает, в какой клоаке мы живём. Да вся боль этого города проходит через эти руки. И я часто думаю, зачем мы живём, зачем живут эти люди, и кто остановит эту бессмысленную жестокость? Я вас спрашиваю, молодой человек, кто это сделает?
– Я не смогу ответить на первую часть вашего вопроса, но на вторую отвечу: я это сделаю, и я остановлю эту мразь.
Старый врач замер, удивлённо вглядываясь в стоящего передним парня:
– Вы? Вы, молодой человек интеллигентного на первый взгляд вида, остановите это взбесившееся стадо? Да, полно, не смешите старого еврея.
– Исаак Маркович, посмотрите мне в глаза, – неожиданно для себя попросил его Сергей, незаметно входя в состояние боевого транса. Старый хирург снял, зачем-то протёр очки, одел их и пристально посмотрел Сергею в глаза. Прошло несколько секунд, и он вдруг ощутил непонятное волнение. Вдруг резко усилилось сердцебиение, затем возник озноб на затылочной части головы и Ройзман понял, что теряет сознание. В себя его привёл голос Сергея:
– Что с вами, доктор?
Исаак Маркович испуганно оглянулся и встал со стула. В комнате всё было по-прежнему. Он вытер пот со лба и взглянул на стоящего перед ним парня:
– Простите, как вас зовут, молодой человек?
– Сергей.
– Скажите, а я не мог вас где-то видеть раньше?
– Не знаю, думаю, что нет.
– А позвольте-ка, я всё-таки взгляну на вашу шею, молодой человек.
Он подошёл и, придерживая пальцем сползающие на нос очки, стал внимательно осматривать шею Сергея с правой стороны.
– Странно, очень странно…. Наверное, мне показалось. Ну, хорошо, идите к своему больному. Скажите сестричке, что я разрешил. И до следующего свидания.
Сергей, попрощавшись, направился к двери.
– Постойте. Я могу вас попросить зайти ко мне потом, когда всё закончится?
– Да, Исаак Маркович, я непременно зайду к вам, чтобы попрощаться.
– Я буду ждать вас.
В палате было тихо, в воздухе стоял устойчивый запах дезинфекции. Дёра лежал на жёстком щите, чуть запрокинув назад забинтованную голову. От повязки, наложенной на подбородок, шли тросики к грузу, который снимал давление с шейных позвонков. Правая рука была в гипсе, левая бессильно лежала вдоль тела.
Сергей тихо подошёл и наклонился над лежащим.
– Анатолий Павлович, – тихонько позвал он.
Дёра открыл глаза. Обычно голубые, они были серыми от боли.
– Говорить можете?
– Да, – с трудом разжал спёкшиеся губы Дёра.
– У меня буквально минута времени. Один вопрос: кто это сделал?
Дёра молчал.
– Кто это был, Анатолий Павлович?
– Не нужно, Сергей….
– Анатолий Павлович, прошу вас, доверьтесь мне. Я вам клянусь, никто из наших не пострадает. Я всё устрою так, что ни эти твари, ни менты не узнают, кто стоит за акцией. Я всё давно продумал. Они всё равно будут наказаны, даже если вы промолчите. Просто могут попасть под руку и те, кто не имеет к этому отношения, а это не совсем хорошо. Прошу вас, скажите одно слово. Это был Манах? – Да или нет.
– Да, – выдохнул Дёра и закрыл глаза.
– Спасибо, – он пожал ему руку и, подумав, добавил, – доктор сказал, что у вас всё будет хорошо. Просто нужно время. Отдыхайте, всё будет хорошо.
Это была неправда, но Сергею показалось, что так будет правильно. Он осторожно вышел из палаты.
На базе собрались все. Парни угрюмо расположились вокруг камина. Кто-то курил, кто-то задумчиво смотрел на огонь. Говорить не хотелось. Сергея и Лёху встретили нетерпеливо:
– Ну, как он?
– Хреново, месяца на два-три уложили, не меньше.
– Твари, Дёру то за что? Никогда не поверю, чтобы он начал первым, – зло бросил обычно спокойный Воронок. – Знать бы кто это был, порвал бы, сучару.
– Я знаю, – необычно спокойно ответил Сергей, – это был Манах со своими.
Володя резко повернулся к нему:
– Так что ж мы сидим? Нас пока не трогали, но если сейчас утрёмся, то это, поверьте мне, будет только начало такого, знаете ли, симпатичного кончика. Хрен из дома выйдешь. Что скажешь, Серый? Я не прав?
– Прав, – также спокойно, даже равнодушно, ответил Сергей.
– Так что будем делать? – подал голос Федот, – какие будут предложения?
– Предложений никаких не будет, – жестом остановил говоривших Сергей. – Послушайте, что я скажу. Мы их накажем. Накажем жёстко, в противном случае они нас просто не поймут. Этих тварей испугать можно только одним: тотальным страхом. И мы это устроим. Только действовать нужно крайне осторожно: это не понравится ни им, что вполне понятно, ни ментам, о чём даже думать не хочется. Поэтому, тщательное планирование всех операций, полное алиби для всех участников и полный отказ от всего в случае, если всё же загребут в ментовку. Вопросы есть?
Все молчали, обдумывая услышанное. Потом Володя спросил:
– И как же мы организуем этот "тотальный страх"? И когда нас станут бояться?
– Организуем мы это сегодня, а бояться нас начнут уже завтра.
– Ого, это же ближе к телу. Давай, Серый, излагай.
– Сегодня вечером, когда стемнеет, мы с Лёхой займёмся конкретно Манахом. Это наша проблема, об этом даже не думайте. Остальные проведут первую акцию на их территории. Темнеет сейчас всё ещё довольно рано. Где они кучкуются, мы знаем. Для всех мы проводим тренировку без Дёры. Посетителей с сегодняшнего дня в спортзал не пускаем, ссылаясь на распоряжение тренера. Спортзал имеет ещё один выход, через тренерскую комнату. Об этом мало кто догадывается. Ключи у меня есть. Эта дверь выходит прямо к балке. Балка разветвляется и по ней можно добраться до самой окраины города, причём в разных точках, что нам и нужно.
Выходим через эту дверь, растворяемся и встречаемся в точке сбора. Тайные тропочки через чужие дворы лучше вас никто не знает. На акцию должно уйти не более полутора-двух часов. Возвращаемся сюда же и организованно выходим после тренировки, уставшие, но довольные. Уверен, что остальные в секции нас поддержат. Дёра хорошо подбирал ребят, там, похоже, все свои и с этим не должно быть проблем. Наказывать будем жёстко, нунчаками, прутами, кого, особенного значения не имеет: нормальные пацаны не болтаются без присмотра в такое время, а уж тем более на нашей территории.
Почти у всех есть довольно взрослые сёстры. Одолжим у них старые капроновые чулки. Оденем их на лица, и хрен кто нас когда узнает. Во время акции никаких разговоров, полная тишина. Я подчёркиваю – полная тишина, в этом тоже есть свой психологический эффект. Сегодняшнюю акцию организует и возглавляет Володя. Вопросы есть?
Все молчали. Тишину нарушил Володя:
– Я согласен. Идея неплохая, а там по ходу дела уточним детали.
Вечером секция впервые собралась в спортзале без тренера. Настроение у большинства было подавленное, все уже знали о произошедшем. Лёха начал разговор в раздевалке.
– Пацаны, есть вопрос: как думаете, нужно наказать тех козлов, которые избили Дёру?
По бурной реакции можно было понять, что козлы должны быть наказаны.
– Тогда слушайте внимательно. Тренировка проходит как обычно, за главного останется Кузьма. Мы кое-куда сходим и вернёмся через час-другой. Никого в спортзал в наше отсутствие не пускать, дверь не открывать, это, мол, приказ тренера. Мы возвращаемся и вместе выходим. Никто никуда не уходил. Тренировка окончена. Кузьма, вопросы есть?
Кузьма, высокий, гибкий как пантера и такой же безжалостный в бою, поднялся с места:
– Вопросов нет, Лёха. А нам нельзя с вами?
– А вот это уже вопрос. Пока нельзя, но ваше время тоже придёт.
Какое-то время спустя одетые во всё тёмное фигуры бесшумно выскользнули из задней двери спортзала и растворились во влажной весенней темноте.
Минут через двадцать Сергей и Лёха, пройдя по балке километра полтора, вышли к переулку, по которому, как утверждал Орлов, можно было пройти прямо к дому Манаха. Вскоре они услышали негромкие голоса, доносящиеся с примыкающей улицы. Сергей осторожно выглянул. На скамейке, на противоположной стороне сидели трое и вели неспешный разговор. Слов было не разобрать, и лишь огоньки сигарет время от времени выхватывали из темноты слабые очертания лиц. Сергей прошептал на ухо замершему в ожидании Лёхе:
– Как думаешь, среди них Манах есть?
– Уверен, это он сидит посередине.
– Тогда на счёт три рывком через улицу, мочим крайних, я – левого и Манаха. Ты берёшь его на плечи и бегом назад в балку. Ни о чём не думай.
– Хорошо.
Они опустили чулки на лица. Видно было, как ни странно, достаточно хорошо.
– Раз, два, три…
Две чёрные фигуры бесшумно выскользнули из переулка и скользнули к опешившим пацанам. Бесшумно взвились в воздух нунчаки и с глухим стуком опустились на головы крайних, те без звука завалились на землю. Сергей, продолжая движение нунчаки, нанёс хлёсткий удар сидящему в ступоре Манаху. Тот безвольно откинулся на скамейку. Лёха наклонился и рывком забросил тело на плечи. Они бросились назад в балку, и уже минут через пять были в одном из глухих её тупичков.
Лёха привалил Манаха к глиняному откосу и сильно несколько раз ударил по щекам. Тот застонал и открыл глаза. Увидев склонившиеся над ним две черные фигуры без лиц, он судорожно вздохнул и попытался встать. Сергей опустил ему руку на плечо и посадил на место.
– Кто вы? Чё вам нужно, мужики?
– Молчи, сука, и отвечай на вопрос, – перебил его Сергей, изменив голос, – кто вместе с тобой бил Дёру?
– Да, вы чё, это не я, мужики!
Сергей нанёс резкий без замаха удар в лицо. Манах дёрнулся и поднял правую руку, защищая голову. Сергей нанёс удар по руке нунчакой без оттяжки, вложив в него всю силу. Слышно было, как хрустнула кость запястья. Манах тонко вскрикнул, с ужасом глядя на свою изуродованную руку.
– Ещё раз спрашиваю: кто был с тобой, сучара? Отвечай, не доводи до греха.
– Я скажу, скажу, только не бейте.
Он торопливо назвал несколько кличек. Сергей запомнил.
– Молодец, хороший мальчик. А теперь получи остальное, мразь.
Били без жалости, били ногами и нунчаками, пока Сергей не остановил разошедшегося Лёху:
– Хватит, так и убить можно. Бери его, и понесли обратно, здесь хрен кто его найдёт, сдохнет ещё, тварь.
Вдвоём они отнесли Манаха наверх и положили на скамейку. Улица была пустынной, куда-то исчезли и пришедшие в себя друзья страдальца.
Уже в спортзале Сергей прикинул, что на всё ушло чуть больше часа. Минут через сорок появилась группа Володи. Возбуждённые, они быстро переоделись в спортивную форму и присоединились ко всем. Первая акция была завершена.
По дороге домой Володя рассказал, что им под руку попали три разрознённые группы человек по пять-семь. Практически все остались лежать на всё ещё прохладной земле. Немногим удалось убежать.
– Ребята, – предостерёг их ещё раз на прощанье Сергей, – запомните хорошо: никому ни слова, ни малейшего намёка. Наш успех в неожиданности, таинственности и жестокости. Чем дольше о нас не будут знать, тем быстрее мы их раздавим. Формально мы к происходящему не имеем никакого отношения. Да, и вот ещё что, на базу теперь ходим окольными путями и с оглядкой. Кроме меня, конечно: это же мой дом.
Слухи поползли уже на следующий день. Соседка Лёхи, работающая на скорой, рассказала, что в травматологию поступили восемь человек с увечьями разной степени тяжести. Один особенно тяжёлый, с переломом руки, двух рёбер, со сломанной челюстью и сильной травмой головы. На вопросы ментов, кто это их так отделал, все отвечали путано и невнятно. Из их слов следовало, что это были черные люди-тени без лиц. Откуда они взялись, было непонятно, куда потом делись, тоже никто не заметил. Было не до того. Тех, кто попал в больницу, стражи порядка хорошо знали, причём далеко не с лучшей стороны. По этой причине особенно в детали вдаваться не стали, списав всё на внутренние разборки: живы и ладно. Меньше будут по ночам шляться, нарушая покой мирных граждан.
Следующей ночью были сделаны аналогичные вылазки, но теперь уже со двора дедова дома, дальняя часть участка которого подходила к крутому обрыву. По едва заметной тропинке можно было опуститься к железнодорожной колее и вдоль неё по посадке выйти в верхней части города. Так и поступили. Улов был хорошим: к десяти часам вечера во всей округе шахты Мелькова не осталось ни одной бродячей шайки.
Старому Ройзману добавилось работы, но он почему-то вопреки обыкновению не ворчал, а просто механически делал своё дело. Слухи в городе поползли с невероятной быстротой. Даже мать Сергея рассказывала ужасные истории о черных молчаливых призраках, которые возникали из темноты и жестоко избивали всех, кто им попадался под руку. Как правило, почему-то под руку им попадались только те, кого окружающие знали, как местных блатных. Все гадали, кто эти черные призраки, уж не переодетые ли часом менты, но к общему мнению так и не приходили.
С особой жестокостью были наказаны те, кто был причастен к избиению Дёры. Ими лично занимались Лёха и Сергей. Позже, уже выйдя из больницы, эти пацаны ещё долго не решались с наступлением темноты выходить на улицу и как-то незаметно вообще выбыли из рядов уличных группировок.
Ситуация с Манахом оказалась ещё более запутанной. Ни свои пацаны, ни менты так и не смогли добиться от него связанного рассказа о том, что же с ним произошло. Он сказал только, что их было двое, оба в черном и, самое страшное, без лиц. Потом голос его начинал дрожать, речь становилась несвязной и он замолкал. Добиться от него дополнительной информации было просто невозможно, и Манаха оставили в покое.