– Владимир, а Философ это моя такая вот редкая фамилия. Если быть точным, капитан Философ, старший следователь уголовного розыска.
– Извините, – осторожно произнёс Сергей, – не знал…
– Да, пустяки, – перебил тот его, – не принимай близко к сердцу. Я здесь не по делу, просто от дождя забежал сюда, а здесь ты танцуешь. Интересно, что это за разминка? Никогда о такой не слышал.
– Да, – замешкался Сергей, – это я сам придумал…
– Ну-ну, – засмеялся тот, – хорошо, не говори, если не хочешь. Просто я в спецназе служил, кое-чему и нас там учили. Да, ты не бойся меня, я в городе сравнительно недавно, знакомых пока не густо, и, сказать честно, от скуки помереть можно. Ничего, если я на ваши тренировки похожу, разомнусь немного? У меня, между прочим, мастерский разряд по боксу в тяжёлом весе. У вас в секции, кстати, тяжи есть?
– Да, есть пару ребят постарше, – произнёс Сергей, понимая, что отказать капитану нет никакой возможности, – дело в том, что я здесь сейчас как бы за старшего и на этом основании, конечно же, разрешу вам ходить на тренировки. Думаю, что с такой квалификацией вы даже поможете нам готовиться к соревнованиям, это будет очень в тему.
– А что с тренером? Кстати, давай по имени и на ты, не возражаешь?
Сергей, подумав, рассказал ему историю, произошедшую с Дёрой, а заодно и изложил весь расклад на местном политическом Олимпе. Философ уже без улыбки потёр ладонью коротко стриженую голову:
– Слышал я об этой истории, и, как мне кажется, даже знаю её продолжение. Что-то тихо стало в городе последнее время, не без вашего ли, ребятки, участия?
Сергей, твёрдо глядя ему в глаза, ответил:
– Нет, без нашего.
Философ как-то хищно улыбнулся:
– Да ты не бери в голову, Сергей, поверь, я нормальный человек. Ну, ладно, не будем пока говорить за жизнь. Так я побежал за формой или как?
– Давай, – расслабился Сергей, – через полчаса тренировка.
Философ как-то незаметно влился в коллектив и, по сути, заменил им отсутствующего тренера. Дёра, которого Ройзман к этому времени перевёл на дневной стационар, иногда заходил в спортзал. Он познакомился с Философом, понаблюдал за ходом тренировки и остался доволен процессом.
– Спасибо за моих пацанов, – сказал он капитану, пожимая ему руку, – спасибо, но за ними глаз да глаз нужен, особенно за этими двумя.
Сергей и Орлов молча уставились в землю.
– Хорошо, присмотрю, – ответил тот, улыбнувшись, – кстати, ты не будешь возражать, если я с ними позанимаюсь отдельно от всех по своей программе? Им можно доверять, как взрослым людям?
Дёра помолчал, а потом нехотя дал согласие:
– Можно, – и добавил, – жаль, сам не смогу.
У Философа был свой стиль ведения боя, совершенно отличный от того, каким владел Дёра. Он не рассказывал, где ему пришлось служить, но только все приёмы, которые он им показывал в самых мягких вариантах, были направлены исключительно на ликвидацию противника.
Несмотря на разницу в весовой категории, он любил поработать в паре с Сергеем. Тот, перейдя психологический барьер, вёл себя всё активнее, и тяжелому Философу было не просто дотянуться до подвижного словно ртуть противника. Однажды они увлеклись и провели на ринге подряд семь раундов, совершенно не щадя друг друга. Не только вся секция, но и набившиеся в спортзал в ожидании очередного сеанса кино зрители, затаив дыхание, с интересом наблюдали за поединком.
Философа местная братва уже знала и относилась к нему с уважением, как к честному менту, который зря никого не трогал, но и спуску никому не давал. По необъяснимым причинам он знал всё, что происходит за кулисами нормальной жизни, а поскольку его появление в городе практически совпало с нападением на Дёру, нынешнее затишье многие приписывали его негласной деятельности.
В последнем раунде Сергей, понимая, что ему непросто будет одержать победу над более опытным и тяжёлым противником, не удержался и вошёл в состояние боевой трансформации. В сгустившемся воздухе было отчётливо видно, как медленно выбросил капитан свою мощную правую руку в прямом ударе, прикрываясь левой. Сергей легко поднырнул под неё и ушёл за спину противника, слегка коснувшись по ходу движения своей правой его подбородка. Орлов потом говорил, что кроме него этот удар, похоже, никто и не заметил. Мгновенно вернувшись в нормальное время и развернувшись к противнику, он увидел, как тот замер, словно наткнулся на невидимое препятствие, и тяжело рухнул вначале на колени, а затем лицом вниз на пол ринга. Сергей бросился к нему, перевернул на спину:
– Володя, Володя, ты что?
Тот застонал, открыл глаза и попытался встать. Удалось это ему не сразу.
– Всё нормально, пацаны, всё нормально. На сегодня бои закончены.
Домой они шли вдвоём, поскольку Зинуля увела Лёху по каким-то своим неотложным делам. Шли молча, потом Философ признался, что у него болит голова. Они зашли к Сергею домой. В аптечке у матери нашёлся аспирин, она заварила свежий чай, покормила их, и уходил капитан уже в приличном состоянии. На прощанье он пожал Сергею руку и сказал:
– Молодец, скажу тебе честно, никто меня ещё не отправлял в нокаут. У меня неслабый опыт работы на ринге, да, и не только на нём. Но подобной реакции, как у тебя я просто не знаю. Не хотел бы иметь такого в качестве противника, Сергей, у тебя хорошее будущее. Пойдёшь в спорт по жизни?
– Нет, – ответил Сергей, подумав, – мы с Орловым уже решили, что будем поступать в университет. Он хочет ракеты строить, а я люблю математику и хочу её осваивать.
– Это хорошо, – ответил капитан, – хорошо иметь цель в жизни, любую, пусть даже совсем маленькую, но цель. Без цели человек ничто и немногое ему светит в перспективе. Так, будет бревном плыть по течению. У меня, скажу я тебе, тоже есть мечта. Только так, чисто между нами. Хочу поехать в Сибирь, хотя сам я родом из Белоруссии, у нас там, правда, тоже знатные леса, но не сибирские. Представляешь: зима, метель, тайга, а я иду по следу за преступником.
Он закинул руки за голову, потянулся, словно большой, полный сил и энергии зверь, и поднял голову к усыпанному звёздами небу:
– Жизнь, Серёга, удивительно интересная штука и её надо любить, как дар бесценный, но если бы знал, как много есть ещё вокруг людей, которые и сами не живут, и другим не дают. Столько вокруг этих уродов, что диву даёшься: откуда они только берутся. Кстати, хочешь, я тебя познакомлю с тёмной стороной луны, если тебя, конечно, не смущают ночные походы в компании мента. Думаю, такой опыт тебе по жизни пригодится.
Подумав, Сергей согласился, хотя понимал, что тайной для окружающих подобные походы будут не долго, и местная братва воспримет их неодобрительно, да и его бойцы отнесутся к столь необычному способу познания жизни тоже по-разному.
После этого разговора Философ несколько раз брал его и Лёху в ночные рейды, как он называл эти свои индивидуальные вылазки. Он видел дома, которые с трудом было назвать жилищем человека, людей – старых и совсем молодых, единственной целью которых была водка и самая незамысловатая еда. Он наблюдал женщин, которые даже с натяжкой не подходили под это определение, грязных детей без будущего и беспородных голодных псов на привязи.
Это была действительно черная сторона привычной, хотя тоже не такой уж безоблачной, жизни. Впрочем, даже не жизни, а жалкого, бесцельного существования. После увиденного Сергей стал иначе воспринимать родителей, своих и друзей, он невольно проникся уважением к этим людям за то, что они, работая, обеспечили им возможность учиться и строить собственное будущее.
Тот бой с Философом на ринге, ночные походы, с одной стороны, подняли статус Сергея среди пацанов на недосягаемую высоту, но, с другой, усилили настороженное отношение к нему. Это несколько нервировало, и только в обществе Ирочки, Лёхи, да ещё, пожалуй, Философа, который всё прочнее входил в его жизнь, он мог по-настоящему расслабиться.
Капитана Сергей нашёл в угро. Тот сидел за столом, задумчиво глядя на стоящую перед ним шахматную доску с расставленными фигурами.
– Садись, – сказал он задумчиво, – я сейчас…
Сергей присел на подоконник.
– Что привело, Сергей, в столь неурочный час – оторвался, наконец, от шахмат Философ, – я тебя слушаю.
– У меня к тебе, Володя, один очень личный вопрос и, соответственно, просьба. Первое, кто убил ребят, и второе, помоги мне его найти, – после чего, слегка запнувшись, добавил, – только неофициально, я прошу тебя.
Философ исподлобья долго смотрел на Сергея. В такие моменты он как никогда напоминал готовящегося к прыжку хищника.
– Я знаю, о чём ты, – наконец произнёс он, откинувшись на стуле, – говорил недавно с Ройзманом. Я, конечно же, узнаю, но ты слышал о так называемой тайне следствия?
– Слышал, но ты же сам говорил, что не бывает правил без исключений. Володя, поверь мне, это тот случай.
Философ, наклонив коротко стриженую голову, молчал, погружённый в свои мысли. Слышно было, как бьётся о стекло неосторожно залетевшая в комнату пчела. Капитан поднялся из-за стола, аккуратно поймал насекомое и выпустил его в форточку.
– Ну, хорошо, – наконец, произнёс он, – допустим, что я узнаю, кто это сделал и даже скажу тебе об этом. И что ты потом будешь делать с этой информацией?
– Ты знаешь, что я с ней сделаю.
– А вот с этого места, молодой человек, подробнее: что ты имеешь в виду, говоря менту "я знаю"?
– Володя, я говорю это тебе, а не менту: я разберусь с ним…
– Хочешь сесть в тюрьму?
– Нет, я всё сделаю чисто. Володя, если это тот, о ком я думаю, то это будет справедливо, и ты, в случае необходимости, мне поможешь.
– А о ком ты думаешь? Кто, по-твоему, мог это сделать?
– Я думаю, что это был Оса, но хотелось бы иметь полную уверенность.
Философ снова искоса взглянул на него:
– Хорошо, иди, я подумаю. Кстати, Осы нигде нет: ни дома, ни на работе. Если верить матери, он вчера уехал к родственникам в Россию, к каким – она не знает, на работе взял отпуск за свой счёт. Всё так и есть, проверено, только маме его я как-то не верю. Такие вот дела, брат Серёга. Ты, кстати, с его мамой не знаком?
– Нет, а что, есть особенности?
– Есть. Поверь мне, я повидал разных людей в этой жизни. Специфика моей работы такова, что в основном это не очень хороший и богобоязненный народ. Так вот, мать Осы это рафинированное зло: худая, безумная тётка с глазами фанатички, переполненная желчью. По-моему, ей место в психушке. Там, кстати, есть ещё и младший сын. Нездоров, плохо ходит, с виду херувимчик, но выражение глаз у мальца и его мамы одинаковое, и это очень плохое выражение, ты уж мне поверь. Ничего хорошего из него не вырастет. Может, это и разумно, что природа ограничила его возможности, хоть и негоже так говорить даже такому нерадивому христианину, как я.
– Ладно, спасибо за информацию. Я пошёл, пока.
– Пока.
Весь остаток дня Сергей ловил себя на том, что мысли его постоянно возвращаются к рассказу Философа о семье Осы, о безумной матери и больном младшем сыне. Какое прошлое догнало их? Чьи грехи и чьи проклятья пали на их головы? И чем всё это закончится?
Днепропетровск, 9 августа 2008 года
15. Провинция: черные и белые полосы жизни
Полосатая черно-белая жизнь – это нормально, поскольку стимулирует деятельность мозга.
Главное, чтобы количество чёрных полос не было чрезмерно большим.
Из наблюдений
Похороны Кузьмы и Пурика прошли необычно людно. Слухи о том, при каких обстоятельствах они умерли, мгновенно облетели все закоулки и, казалось, пацаны со всего города пришли проводить их в последний путь. Как-то сразу были забыты все распри, обиды, неподеленые территории и девчонки. На фоне произошедшего всё это казалось второстепенным, не заслуживающим внимания. Не было только рубежанских, и слава Богу, иначе случилась бы большая беда. Разъярённые пацаны объединенными усилиями просто порвали бы их.
Процессия от дома, где жили погибшие ребята, растянулась на добрую сотню метров. Угрюмо глядя в землю, под жарким июньским солнцем люди медленно шли по старой, вымощенной камнем дороге, ведущей к местному кладбищу, что расположилось у подножья желтовато-лёссовой громады Бугра. Отшлифованный сотнями тысяч ног и колёс, светлый булыжник за долгие годы повидал множество подобных трагедий, и словно старый циник уже твёрдо знал, что жизнь человеческая, вне зависимости от её продолжительности и качества, есть не более, чем суета сует под этим палящим солнцем.
Среди идущих Сергей заметил Философа, профессионально разглядывающего окружающих, Дёру, тяжело опирающегося на трость в окружении ребят из секции, и непривычно притихших одноклассников. Ирочки не было. Она позвонила и сказала, что не может проводить ребят в последний путь, поскольку боится покойников, но позже обязательно положит цветы на могилы, просила извинить её. И всё это как обычно в полусерьёзном тоне. Сергей почувствовал тогда, как где-то в глубине сознания шевельнулось и затихло непривычное раздражение, но настаивать на её присутствии не стал.
На кладбище всё прошло довольно быстро. Мы всё ещё не умеем хоронить наших умерших: вековые ритуалы разрушены, новые, увы, так и не созданы. Речей не было, матерей, которые уже не в состоянии были плакать, увезла карета скорой помощи, и вскоре у свежих земельных холмиков остались только ребята из секции бокса, Дёра и Философ. В кладбищенской тишине все молча смотрели на фотографии, с которых на них, улыбаясь, смотрели теперь уже вечно молодые пацаны – Кузьма и Пурик.
Домой Сергей, Лёха и Философ возвращались вместе.
– Что слышно, Володя? – нарушил тяжёлое молчание Сергей, обращаясь к капитану, – какие-то новости есть?
– Нет, – неохотно ответил тот, – пока нет, хотя некоторые соображения уже есть. Пока не точные, мало информации. Думаю, ещё пару дней и что-то прояснится окончательно. Но одно я знаю точно: кто-то серьёзно не любит вас, ребятки, очень серьёзно.
– Знать бы точно, кто этот не любящий нас человек, вот в чём вопрос – угрюмо бросил Лёха, – плохо, что экзамены на носу, в школе, потом в университет, нам бы до отъезда решить эту проблему. Может, мы как-то сами поищем информацию?
– Нет, – резко бросил Философ, – я же сказал, что всё решу сам. Не стоит перед выпускным искать приключений на ваши задницы. Мы же договорились и не надо со мной ссориться. Это ни мне, ни вам не нужно. И не пытайся меня уговаривать, – повернулся он к пытавшемуся что-то возразить Сергею.
– Всё-всё, молчу, – поднял руки Сергей, – моя милиция меня бережёт.
– Вот именно, – улыбнулся быстро отходивший Философ, – я же пытаюсь уберечь вас, идиотов, от глупостей и ненужных проблем. Вы просто ещё не понимаете, как запросто можно изгадить собственную жизнь. Всё, давайте по домам, ребятки, мне на работу нужно. Пока, Сергей.
На перекрёстке они расстались. Философ и Лёха пошли дальше вместе, а Сергей свернул направо к своему дому. Наука в связи с похоронами не шла в голову, и вечер в связи с этим был свободным. Он отложил книги и позвонил Ирочке, договорились встретиться на площади перед заводским клубом.
Свою подружку он увидел издали. Как обычно свежая и яркая, словно весенний цветок, Ирочка пришла раньше условленного времени, что было совсем на неё не похоже. Она помахала ему рукой и быстро пошла навстречу.
– Привет, – сказала девушка, беря Сергея под руку, – угадай-ка, с кем я только что разговаривала?
– Даже гадать не буду, – ответил он, привычно целуя её пепельные волосы, пропитанные едва уловимым горьковатым ароматом духов, – это самое бесполезное занятие из всех, известных человечеству на данный момент.
– Серёжа, я не шучу…
– Ну, хорошо, хорошо. Пусть это будет, например, Белоснежка и семь…
– С тобой невозможно говорить серьёзно. Не Белоснежка, а, скорее, злая королева. Это была твоя бывшая любовь, Аня. Кстати замечу, что со вкусом у тебя, мой дорогой, большие проблемы.
– Господи, уж не себя ли ты имеешь в виду? – притворно ужаснулся Сергей.
– Нет, как раз по этому поводу я не могу тебя упрекнуть. Скажу даже больше, этот случай скорее говорит о том, что у тебя не всё ещё так безнадёжно запущено, как может показаться со стороны, и ты работаешь над собой в нужном направлении. Но послушай меня внимательно, Серёжа, и отнесись к тому, что я расскажу, серьёзно.
Ты знаешь, что твою бывшую пассию я откровенно не люблю, как, впрочем, и многие другие девчонки. Думаю, что и она об этом знает, по этой причине мы с ней практически не общаемся. Появилось в ней что-то тёмное, нехорошее, чего, кстати, не было ещё год назад. Некоторые даже думают, что её сглазили дурные люди из тех, с кем она общается сейчас, хотя всё это, конечно же, чушь несусветная.
И, признаться, я была сегодня очень удивлена тем, что Аня, заметив меня, вдруг обрадовалась и подошла поздороваться. Она приветливо и, я даже сказала бы, весело расспросила меня о том, как идут мои дела, что нового в нашей с тобой жизни, как прошёл день. Одним словом, казалось бы, чисто женский разговор ни о чём. Потом она произнесла такую фразу: "Ну, привет Серёже от нас", помахала ручкой и ушла явно в хорошем настроении.
– Что ещё тебе показалось в ней странным? – спросил Сергей, оставив их обычную лёгкую манеру разговора.
– Да, всё… С чего бы это ей быть такой весёлой как раз сегодня, в день похорон. Посмотри, в кинотеатре даже фильмы отменили. И что это значит "привет от нас"? От кого это "от нас"?
Сергей задумался, он вспомнил, как Философ говорил о том, что Оса исчез, предположительно уехал куда-то в Россию к родственникам. Странно, что всё это подняло Ане настроение, по законам жанра она не должна была себя так вести.
– Хорошо, Ирочка, спасибо за информацию. Наверное, в ней есть что-то полезное, просто я не могу понять пока, что именно, потом разберёмся. А пока, если ты не возражаешь, радость моя, давай просто помолчим и побродим по улочкам.
Рассказ Ирочки по какой-то неясной причине понизил настроение. Да, и день выдался на редкость тяжёлым, говорить не хотелось. Ирочка взяла Сергея под руку. Они молча пошли вниз вдоль сквера, мимо заводского профилактория, коттеджей, притаившихся за густыми кустами сирени, свернули вправо и незаметно вышли к школе. Вечер был удивительно тихим, спокойным. Вечернее солнце неосторожно запуталось в неподвижных свечах тополей, да так и застыло в растерянности, медленно наливаясь красным. Пустынную улицу неторопливо переходил кот, абсолютно чёрный, лишь с белой меткой на кончике правой передней лапки. Ирочка, увидев его, остановилась:
– Серёжа, давай дальше не пойдём, я боюсь.
– Ну, что ты, малыш, перестань, это же просто котик.
– Это не просто котик, это чёрный котик, а чёрный котик, дорогой, – к несчастью, это все знают. Я тебя прошу, давай вернёмся.
– Ну, что ты, как первоклассница, в самом деле, идём к школе, идём-идём.
Он, несмотря на сопротивление, взял её на руки и, вспугнув по пути кота, побежал по направлению к школе. Ирочка перестала вырываться:
– Хорошо, неси меня дальше, уж я-то точно знаю, что тебе это не навредит. Но только не говори потом, что я тебя не предупреждала, напрасно ты недооцениваешь чёрных котиков в день, когда тебе встретилась Аня.
Сергей аккуратно опустил девушку на землю:
– Всё, дорогая, не хочешь ездить – ходи пешком.