Так, по мнению В.А. Кикотя, отрасли права могут выделяться по объекту правоотношения, однородности связей между участниками юридической жизни, а также по социальным интересам, целям и условиям. Причем именно последние обуславливают: "а) первичный критерий, т. е. классификацию объектов правоотношения; б) вытекающий из него вторичный критерий, т. е. классификацию тех прав и обязанностей, которые должны быть осуществлены применительно к каждому классу таких объектов; в) вытекающий из вторичного третичный критерий – классификацию субъектов права, которые способны наилучшим образом осуществить эти права и обязанности и поэтому допускаются, принуждаются к этому или специально утверждаются с этой целью. Система права строится главным образом по первому критерию. Вторичный и третичный критерии имеют дополнительное значение" [132] . Кроме того, В.А. Кикоть признавал возможность вычленения нескольких срезов правового строения, но почему-то все-таки считал их производными отраслевого видения: "решение проблемы системы права важно и для построения производных от нее систем – источников права, правосознания, правоведения и др. Каждая из них особым образом выражает систему права. Так, в отличие от системы права как исчерпывающего набора полных нормативных моделей правоотношений, система законодательства строится с применением приемов, позволяющих избегать повторений, сокращать изложение, обобщая предписания, размещая части одной нормы в разных нормативных актах, их частях и т. д." [133] .
Но главное в рассматриваемом вопросе, как мыслится, все же заключается в возможности выдвижения гипотезы о том, что видение системы права не должно ограничиваться только лишь отраслевой конструкцией ; о том, что наличествуют и иные системно-правовые срезы. Ведь, по верному замечанию И.А. Исаева, "очевидно, что первый подход к системе советского права был стимулирован практической необходимостью, связанной с формированием системы советского законодательства." [134] .
Нам представляется, что вся система позитивного права может быть представлена четырьмя структурными пластами : 1) статутным правом (включая и нормативное договорное - причем и международного и внутригосударственного уровня – также допустимое к выделению в самостоятельном качестве); 2) обычным правом , 3) прецедентным правом и 4) правом, отображенным посредством религиозных норм. Это видение ориентировано на отражение системы права через внутренние закономерные проявления, выраженные в видовых объединениях формально-юридических источников. Последние: 1) формализуют правовые нормы , 2) типичны для правовой среды (как целого), 3) закономерно присутствуют в ней , 4) связаны с публично-властным опосредованием и 5) в качестве целостных форм выражения норм права носят константный характер.
Примечательно, что общая формовыражающая конструкция системы права может иметь "горизонтальный" характер. Это обусловлено неодинаковым иерархическим сочетанием видов форм внешнего выражения, оформления, закрепления и существования правовых норм в правовых системах мира ; а также тем, что в правосистемах различен и набор юридических источников. Отраслевое строение права в ряде случаев также трактуется как горизонтальное. Это объясняется тем, что все отрасли права являются одноуровневыми элементами системы права.
Вместе с тем, помимо пирамидального или какого-либо иного иерархического соотношения правовых отраслей, следует отметить, что субординационные связи в строении права предопределяются и правосистемным делением, соотношением нормативных правовых установлений, а также форм выражения правовых норм. Наиболее ярко иерархичность, многопластность правового строения проявляется на национальном уровне на примере суверенных организаций публичной власти с федеративным территориальным устройством.
Отдельные указания на этот счет в отечественной юридической литературе иногда встречаются. Так, по мнению А.И. Королева, в "союзных" государствах система права "имеет еще более сложную структуру, ибо в качестве ее элементов… выступают, например, и определенным образом обособленные… системы… субъектов федерации". Подобные же воззрения, правда, применительно к законодательной области, немного ранее выражал и В.А. Кирин [135] .
Указание же на возможность выделения именно источников права в качестве системных составных частей встречается у Е.Б. Хохлова, по обоснованному мнению которого выделение обычного, прецедентного, статутного и договорного (контрактного) права, с одной стороны, выступает в качестве общепризнанного, но с другой – не получило последовательного аналитического рассмотрения. Этот же ученый соглашается с возможностью градации права (достаточно "популярной" в настоящее время) на естественное и позитивное (указывая на наличие в последнем публичного и частного, объективного и субъективного пластов).
Не отрицая значимости названных пластов, позволим себе указать, что естественное и позитивное право в большей мере относимы к области содержания, понимания, восприятия права. Последняя, хотя и неразрывно связана с проблематикой структурного строения, все же представляет несколько иную грань явления, ибо ориентирована прежде всего на оценку правовых положений и нормотворческой деятельности, а не на распознавание неотъемлемо присущих, константных, строеобразующих элементов права. Объективные и субъективные пласты позитивного права также прежде всего демонстрируют предметно-субъектные действенные срезы интересующего нас явления, а не структурные, "стержневые" компоненты строения такового.
При этом ученый абсолютно обоснованно отмечает, что "настала пора заново разобраться… в… вопросах строения права. Воззрения, согласно которым, право, представляя собой совокупность правовых норм, делится на отрасли…, имеют под собой… основания, однако не могут рассматриваться как единственно верные", что предопределяет необходимость формирования новых подходов к решению вопросов структуры права [136] .
Существенное, узловое, стержневое, методологическое значение в исследовании структурного строения права, как мыслится, имеют основные начала корреспондирующего явления – правовые принципы.
Примечательно, что образующее значение принципов права в контексте дискуссий о его системе впервые было последовательно проработано еще Л.И. Дембо; правда, в приложении именно к отраслевой конструкции. Ученый писал: "поскольку система… права – это система принципов…, заложенных в… праве, постольку каждая отрасль права конкретизирует отдельные общие принципы в соответствующей области правоотношений. При этом один из принципов… права всегда имеет в данной конкретной области права доминирующее значение. Единство… права предопределяет общность всех принципов во всех отраслях права, но в каждой отрасли права один из принципов имеет ведущее значение для цементирования данного комплекса правоотношений… Дать исчерпывающий перечень принципов, конечно, невозможно." [137] .
Вместе с тем недоумение вызывают встречающиеся в юридической литературе сетования на то, что "к сожалению, Конституция РФ не содержит определения общепризнанных принципов права. Нет ни одного официального юридического документа, который бы содержал перечень таких принципов." [138] . Представляется, что дефинитивная и перечневая легализация правовых принципов не может иметь исчерпывающего, надлежащего качественного характера (ввиду многогранности и обширности самой корреспондирующей категории), а, следовательно, лишь обеднит само определяемое понятие, сузит и исказит его значение. В данной связи стоит отметить, что отражение в Уставе ООН основных принципов международного права не отменило их доктринальных и практических интерпретационных "разночтений" (особенно при рассмотрении таковых во взаимосочетании, с системных позиций).
Отметим также, что принципы права вполне способны регламентировать социальное взаимодействие и непосредственным образом (способом); например, в случаях обращения к аналогии права. И, в любом случае, принципы права "задают вектор", предопределяют направление реализации иных, не отображающих их непосредственно правовых норм; ориентируют на должный вариант решения казуса.
С.С. Алексеев, обращаясь к правовым принципам в преломлении именно к писаному юридическому материалу, указывает: "…принципы права – не просто положения нормативного характера (предписания); они непосредственно в концентрированном виде выражают идеологическое, идейное содержание… права и потому выступают в качестве общих сквозных идей, руководящих начал… правовой системы… Принципы права как активные центры представляют собой одухотворяющие начала права, выражающие главное и решающее в его содержании… Будучи своего рода сгустками правовой материи, они как бы направляют функционирование права, определяют линию судебной и иной юридической практики, помогают установить пробелы в праве, необходимость отмены устаревших и принятия новых юридических норм… Принципы права… являются стержнем правовой системы, той "жизненной силой", которая связывает все его подразделения в единый организм." [139] .
Учитывая значение основополагающих правовых начал, мы полагаем возможным предложить и "принципную" модель системы права. По нашему мнению, ее выделение мотивировано тем, что в различных правовых обществах системно наблюдается бытие поведенческих правил, которые: или воспринимаются в качестве основополагающих (принципиальных); или бланкетно (ограниченно, диспозитивно, рамочно) регулируют одну часть социального взаимодействия, наделяя иные деяния "статусом" общественно опасных (вредных).
Итак – в праве существуют такие образования, которые даже при перемене своего конкретного наполнения постоянно присутствуют в правовой среде и, нося структурный характер, "собирают вокруг себя" иные компоненты юридической ткани. Получается, что вся сфера правового действия может быть представлена триадой "основное право (право принципов права) – частное право – публичное право".
Основное (базовое) право аккумулирует как раз таки именно принципы, т. е. фундаментальные, значимые для всей корреспондирующей области, идейные правила. В частности, оно объединяет в себе основоположения справедливости, правозаконности, гуманизма, формально-юридического равенства участников правового общения. К этому же блоку относятся общеправовые идеи аксиоматического характера, а также те основные правовые начала, которые имеют фундаментальное значение для какой-либо конкретной правовой системы. Неоднородность социального взаимодействия предопределяет и наличие в строении права еще двух компонентов – частного и публичного права. Их функционирование осуществляется не на основе механического обособления, а посредством "переплетения" и "взаимоперехода".
Можно предложить и такие схемы системы права , которые будут "отталкиваться" от типологизации государства и права. Например, согласно марксистскому подходу, общественно-экономическим формациям соответствуют определенные типы не только национальных публичных организаций политической власти, но и права. Это позволяет выявить рабовладельческий, феодальный, капиталистический и восточно-теократический типы систем интересующего нас явления. Что же касается "постбуржуазной" формации, то таковая включает в себя не только собственно коммунистическую, но и предшествующую ей социалистическую составляющую. Последней сопутствуют одноименный тип права и его системы, но суть оных мало чем отличается от тех, что характерны для капиталистических правовых порядков. На собственно коммунистической стадии существования общества никакого типа системы права быть не должно (ввиду отсутствия государства, а значит, и права).
Между тем формационная типология – далеко не единственная. Так, сообразно локальным, особенным и всеобщим цивилизациям можно выделить одноименные типы систем права. Согласно религиозной типологии, выявляются теократические, клерикальные, светские и атеистические государства. Следовательно, можно предложить одноименные типы права и их систем.
Систем права подобных моделей можно выделить большое число; ведь подходы к типологии государств действительно многовариантны. Но возникает вопрос о необходимости их реализации (хотя бы научного толка). Как представляется, отвечать на него сугубо отрицательно нельзя, по крайней мере с познавательных позиций. На востребованность исторического подхода в решении вопросов системы права указывалось и в ходе каждого конвенционального обсуждения (например, такими учеными, как И.В. Павлов, И.С. Тадевосян) [140] . Применительно к приведенным нами типологизационным вариациям отметим, что системы права каждого соответствующего вида будут отображать некие характерные и особенные черты представляемого ими явления, демонстрировать исторический тип правовой общности в увязке с его государственной организацией. Вместе с тем указанный подход, по сути, дает лишь вычленение тех аспектов, что демонстрируют зависимость юридических норм от публичной политической организации социума. Поэтому его следует расценивать лишь в качестве вспомогательного.
Должно обратить отдельное внимание и на правовые нормы (основной, исходный элемент системного строевого ряда). Исходя из предложенного нами деления таковых на первичные (основные) и вторичные (производные), можно вывести, что в отношении константности самих правовых правил поведения "нормативно-групповая" система права по своей структуре имеет дуальный природный характер. Она проецируется в двух видах норм права, первый из которых должен расцениваться в качестве приоритетного (более значимого, вышестоящего). Закономерности формирования структуры системы права данного среза обусловлены главным образом сутью имеющих юридическое значение моделей поведения.
В отношении же позитивного права можно заметить, что его структурные компоненты вполне могут быть представлены триадой "интерес – воля – цель", ибо проявления юридического действия так или иначе проистекают от данных субстанций (компонентов), определяются, задаются, обуславливаются ими.
Таким образом, представляется, что в отличие от системы структура права включает в себя только лишь обязательные, неотъемлемо присутствующие, строеобразующие компоненты. Таковые предопределяют состав явления, отображают его сущность и, так или иначе, онтологию. При этом структурное строение права может выделяться познающим субъектом с различных позиций. Ни одна из вариаций, как представляется, не будет носить совершенного характера. Это предопределено абстрагированностью и многогранностью самого права, сложностью его гносеологии (которая, по нашему мнению, не может быть осуществлена в полной мере, в абсолютной степени). Исходя из константности, закономерности правового действия, а также значимости и строеобразующего значения, наиболее достоверными представляются предложенные и продемонстрированные выше формовыражающая и принципная модели отображения структуры права. В отношении же, по крайней мере, позитивного права также полагаем должным указать на то, что оно всегда базируется на таких трех последовательно взаимоувязанных "китах", как: 1) интерес, 2) воля и 3) цель.
2.2. Системные правовые общности
2.2.1. Частное и публичное право
При рассмотрении вопроса о строении права, системе такового многие исследователи обращают внимание на дуалистическую теорию права, предполагающую деление корреспондирующего явления на составные части частного и публичного права. Вместе с тем сама теория двойственного правового строения многократно получала и в отечественном, и в зарубежном правоведении самые различные оценки (в том числе и отрицательного толка) и интерпретации (восприятивные вариации).
Несмотря на отсутствие однозначного признания, концепция частного – публичного права подпадает под число правоведческих интересов уже много столетий, является для юридической сферы, с одной стороны, неоднозначно воспринимаемой, а с другой – традиционной. Даже только лишь сам последний этот факт (помимо иных, содержательных аспектов) побуждает нас обратить некоторое внимание на рассмотрение дуалистической концепции компонентного состава права, на ее решение вопроса о значении таковой с позиций определения структуры исследуемого явления.
Родоначальником деления права на публичное и частное считается древнеримский юрист Ульпиан, понимавший под первым из названных образований те положения, что относимы к интересам (пользе) государства, а под вторым – такие, что способствуют реализации заинтересованностей и потребностей отдельных лиц (индивидов). Таким образом, изначально в качестве показателя разграничения составляющих дуалистической конструкции был предложен именно превалирующий интерес субъектов правового общения. Данный показатель, ввиду своего относительного характера, не раз подвергался затем самой разнообразной критике. Вместе с тем именно он все-таки сохранил свое ведущее значение вплоть до настоящего времени.
При этом Г. Дж. Берманом западная традиция регламентации публичных отношений увязывается с отделением государства от церкви [141] . Дж. Н. Мерриман отмечает, что основополагающие положения германской доктрины о значении в праве индивидуальной автономии "подпадают" именно под частноправовое направление [142] . В свою очередь, Г.В. Мальцев связывает гражданско– и административно-правовое регулирование с такими характеристиками, как: независимость и свобода воли участников правовой жизни; свобода соглашений; равенство сторон; децентрализация правовых связей (т. е. наличие правоотношений, отражающих "горизонтальное расположение" лиц как обладателей субъективных прав и юридических обязанностей) и, соответственно, централизация правовых связей (т. е. отношения властеподчинения) [143] . По мнению В.В. Болговой, "…римское право, дав традицию терминологического обозначения частного и публичного права, не предполагало именно разграничения права на две самостоятельные области… Все исследования показывают, что процесс теоретического оформления идеи дихотомии права относится к Новому времени… Для сфер частного и публичного права создаются самостоятельные юрисдикционные системы" [144] .
Представляется, что конструкция частного – публичного права не является дихотомией [145] , т. е. взаимоисключающим делением. Эта конструкция предполагает не разделение права на "самостоятельные" сферы, а выявление и различение фундаментальных направлений правового воздействия, никоим образом не увязывается с каким бы то ни было их противопоставлением, абсолютизированным (а, тем более – абсолютным) обособлением. Мыслится, что сущностное предназначение права – регламентировать общественные отношения и воздействовать на поведение лиц (субъектов), имеющих различные интересы, – обусловливает выделение в нем, помимо общих принципиальных установлений, еще и двух иных компонентов. Речь идет как раз таки о частном и публичном праве.