Ранее обыкновенного лег он в постель, но, несмотря на все старания, никак не мог заснуть. Наконец желанный сон, этот всеобщий успокоитель, посетил его; но какой сон! еще несвязнее сновидений он никогда не видывал. То снилось ему, что вкруг него все шумит, вертится, а он бежит, бежит, не чувствует под собою ног… вот уже выбивается из сил… Вдруг кто-то хватает его за ухо. "Ай! кто это?" – "Это я, твоя жена!" – с шумом говорил ему какой-то голос. И он вдруг пробуждался. То представлялось ему, что он уже женат, что все в домике их так чудно, так странно: в его комнате стоит вместо одинокой – двойная кровать. На стуле сидит жена. Ему странно; он не знает, как подойти к ней, что говорить с нею, и замечает, что у нее гусиное лицо. Нечаянно поворачивается он в сторону и видит другую жену, тоже с гусиным лицом. Поворачивается в другую сторону – стоит третья жена. Назад – еще одна жена. Тут его берет тоска. Он бросился бежать в сад; но в саду жарко. Он снял шляпу,
видит: и в шляпе сидит жена. Пот выступил у него на лице. Полез в карман за платком – и в кармане жена; вынул из уха хлопчатую бумагу – и там сидит жена… То вдруг он прыгал на одной ноге, а тетушка, глядя на него, говорила с важным видом: "Да, ты должен прыгать, потому что ты теперь уже женатый человек". Он к ней – но тетушка уже не тетушка, а колокольня. И чувствует, что его кто-то тащит веревкою на колокольню. "Кто это тащит меня?" – жалобно проговорил Иван Федорович. "Это я, жена твоя, тащу тебя, потому что ты колокол". – "Нет, я не колокол, я Иван Федорович!" – кричал он. "Да, ты колокол", – говорил, проходя мимо, полковник П*** пехотного полка. То вдруг снилось ему, что жена вовсе не человек, а какая-то шерстяная материя; что он в Могилеве приходит в лавку к купцу. "Какой прикажете материи? – говорит купец. – Вы возьмите жены, это самая модная материя! очень добротная! из нее все теперь шьют себе сюртуки". Купец меряет и режет жену. Иван Федорович берет под мышку, идет к жиду, портному. "Нет, – говорит жид, – это дурная материя! Из нее никто не шьет себе сюртука…"
В страхе и беспамятстве просыпался Иван Федорович. Холодный пот лился с него градом.
Триада Продюсер – Режиссер – Актер определенным образом укладывается в гегелевскую диалектику Раба и Господина, которые могут меняться местами, как Актер и Режиссер в нашей модели. Но в гегелевской диалектике не хватает Продюсера. Кто же Продюсер? Очевидно, что это Бог. Действительно, пора прояснить роль и статус Бога в новой модели реальности.
Вспомним известный фрагмент рассказа Дж. Селинджера "Тедди":
– Мне было шесть лет, когда я вдруг понял, что все вокруг – это Бог, и тут у меня волосы стали дыбом, и все такое, – сказал Тедди. – Помню, это было воскресенье. Моя сестренка, тогда совсем еще маленькая, пила молоко, и вдруг я понял, что она – Бог, и молоко – Бог, и все, что она делала, это переливала одного Бога в другого, вы меня понимаете?
Можно исходить из того, что триада
Продюсер – Режиссер – Актер
соотносится с триадой, которую принято называть Святой Троицей:
Святой Дух – Отец – Сын.
Надо сказать, что здесь можно было бы найти еще много подобных триад. Например:
Оно – СверхЯ – Я
Реальное – Символическое – Воображаемое.
Но поскольку в новой модели реальности одно перетекает в другое, то каждый член любой из этих триад может превратиться в другой член любой из этих триад. Но этого мало. Вспомним, что движущаяся в разные стороны и вокруг свой оси лента Мёбиуса образует некий центр, который является Богом, источником Смысла и всех остальных сущностей в духе того, что сказал мальчик Тедди. Перефразируя определение Бога, данное Паскалем: "Бог есть круг, центр которого везде, а окружность нигде". Можно сказать, что в новой модели реальности Бог есть лента Мёбиуса, центр которой везде, а поверхность нигде. Подобно тому, как мир рождается из фрагментов тела Пуруши, реальность рождается из смысловых точек на ленте Мёбиуса. Кажется, что здесь и добавить нечего. Но если следовать словам Тедди и рассуждению о том, что все переходит во все, то Бог не только молоко и другие полезные продукты питания, но, простите, и фекалии тоже. Как выйти из этого положения? Если каждая элементарная частица одновременно равна Вселенной, то, конечно, фекалии тоже Бог, потому что фекалии состоят из элементарных частиц. Но что дает нам это шокирующее утверждение для дальнейшего понимания новой модели реальности? Здесь следовало бы ввести отрицательную иерархию уровней: уровень минус-ноль, уровень минус-один, уровень минус-два. Например, гностический демиург, антихрист и все грешники. Возникает вопрос: существует ли "минус" – новая модель реальности? Нет, в новой модели реальности вообще нет плюсов и минусов. И как же нам тогда поступить? Можно сказать, что Бог есть то общее, что объединяет все вещи и события. П. Д. Успенский писал в книге "Новая модель Вселенной", что Святой Дух – это то хорошее, что есть в людях. Что будет, если поместить в новую модель реальности Гитлера или Сталина? Был ли в них Святой Дух? Вероятно, нет. Разве что в раннем детстве. Но если все становится всем, то мы вправе отождествить Гитлера с Иисусом Христом. Как выйти из этого неприятного положения? На это вопрос будет ответить непросто. Гитлер, безусловно, принадлежит минус-иерархии. Но такой иерархии нет в новой модели реальности. А если ее нет, то там не находится места и Гитлеру. Он там будет просто смыт, как фекалии в унитазе, распадется на элементарные частицы. Но не слишком ли это примитивное решение. Что такое новая модель реальности? Это механизм бесконечно превращающихся друг в друга и шифрующих друг друга смыслов. Гитлер может быть зашифрованным смыслом чего-то другого, какой-то иной сущности. Гитлер и Сталин суть некоторые конструктивные семантические узлы, через которые проходят события и вещи в новой модели реальности. Новая модель реальности не ад и не рай. Там не может быть так, что Гитлер – говно, а Черчиль – роза. Я бы сказал так. Каждый человек, чтобы стать своей Самостью, Иисусом Христом, должен побыть Гитлером, избыть его в себе, победить и пересилить. Но более того, став Иисусом Христом, каждый должен и его избыть и победить, чтобы встретиться с самим собой хотя бы на некоторое время.
Не будем забывать – мы из этого исходили в самом начале, – что новая модель реальности это, прежде всего, наррация. Что такое наррация, если припомнить все, что было сказано выше? Наррация с точки зрения новой модели реальности – это сукцессивно-симультанное превращение друг в друга шифрующих друг друга смыслов. Как это можно себе представить? Рассмотрим фразу "За окном больно". В ней перемешаны внутреннее и внешнее. Но этого мало. Как могут здесь превращаться смыслы? Можно сказать: "За окном горячо, а внутри меня пошел снег". Можно сказать и так: "За больно окном и снег внутри пошел меня". Можно пробовать различные комбинации. Но этого мало. Какая реальность стоит за этим, какие смыслы шифруются? Что такое – снег, что такое – за окном, что такое – больно? Можно вспомнить стихотворение Б. Пастернака "В больнице":
Тогда он взглянул благодарно
В окно, за которым стена
Была точно искрой пожарной
Из города озарена.Там в зареве рдела застава,
И, в отсвете города, клен
Отвешивал веткой корявой
Больному прощальный поклон."О господи, как совершенны
Дела твои, – думал больной, –
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О боже, волнения слезы
Мешают мне видеть тебя.Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным твоим сознавать.Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр".
За окном была смерть, посланная ему Богом. Человек в рамках новой модели реальности может превратиться в боль другого человека, а этот другой человек может превратиться в окно. Но не просто ли это игра словами – бриколаж, хаосмос, постмодернистская чувствительность? Кто здесь Продюсер, кто Режиссер и кто Актеры? Может ли "больно" быть Продюсером? Если боль охватывает всего человека, то она и платит, и заказывает музыку. Вопрос состоит в том, как стать Продюсером своей боли? Как сказать: "Мне не больно!", чтобы стало действительно не больно? Если человек в новой модели реальности может превратиться в боль другого, то он должен уметь уничтожить боль в себе. Зачем вообще нужна новая модель реальности, о чем она рассказывает? Человек живет, и одновременно кто-то записывает рассказ о его жизни, пишет по ней сценарий, ставит его жизнь на сцене и снимает фильм. Я привык думать, что каждый человек – главный герой своей жизни. В новой модели реальности человек это и главный герой, и все второстепенные, и автор, и читатель. Вот я, автор и герой книги "Новая модель реальности", живу ли я в ее рамках? Каждый человек там живет, но никто об этом не знает. Но при этом все предопределено. Моя наррация меня бережет. Чем новая модель реальности лучше той, которую я построил в книге "Новая модель шизофрении"? Там все – галлюцинирующие галлюцинации. Это удобно! Но мы не знаем ничего. Все истории заканчиваются смертью. В новой модели реальности истории ничем не заканчиваются и ни с чего не начинаются. Человек попадает в свою историю с середины. Он из кого-то превратился, кому это уже надоело, в кого-то, кому это еще интересно. Это как если бы Андрей Болконский превратился в Пьера Безухова, Онегин – в Ленского, Печорин – в Грушницкого, Чебурашка – в Крокодила Гену, а Винни Пух – в Слонопотама. Пушкин рассуждал о судьбе Ленского в духе семантики возможных миров:
Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рожден;
Его умолкнувшая лира
Гремучий, непрерывный звон
В веках поднять могла. Поэта,
Быть может, на ступенях света
Ждала высокая ступень.
Его страдальческая тень,
Быть может, унесла с собою
Святую тайну, и для нас
Погиб животворящий глас,
И за могильною чертою
К ней не домчится гимн времен,
Благословение племен.А может быть и то: поэта
Обыкновенный ждал удел.
Прошли бы юношества лета:
В нем пыл души бы охладел.
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стеганый халат;
Узнал бы жизнь на самом деле,
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел,
И наконец в своей постеле
Скончался б посреди детей,
Плаксивых баб и лекарей.
Напомню, что новая модель реальности отличается от семантики возможных миров тем, что у нее нет выделенного, маркированного действительного мира. Все действительно и все иллюзорно. Сукцессивная симультанность. Это как если бы рыцарь на распутье пошел по всем направлениям сразу. На одном направлении он нашел свою смерть, на другом женился на прекрасной царевне, а на третьем превратился в чудовище из сказки "Аленький цветочек". Это не что иное, как сад "Расходящихся тропок" Х. Борхеса или "Хазарский словарь" М. Павича. Все это варианты новой модели реальности.
V. Психология реальности
Как можно себе представить психологию новой модели реальности? Я думаю, что основным понятием здесь будет диссоциация. Если в традиционной онтологии на сколько бы личностей не был расщеплен субъект, у него все равно одно тело. В новой модели реальности имеет смысл говорить о диссоциативной онтологизации. Это положение вещей складывается потому, что в рамках новой модели реальности бесполезным оказывается понятие личности. Психология новой модели реальности – это психология диссоциированных смыслов. Как могут диссоциироваться смыслы? Когда рыцарь, стоявший на перепутье, пошел одновременно по трем направлениям, он диссоциировался. При этом диссоциировались его смыслы – на рыцаря, нашедшего полцарства; рыцаря, женившегося на царевне; и рыцаря, нашедшего свою смерть. Но есть еще рыцарь, оставшийся на месте. Потом они могут все вернуться разными путями назад, на время воссоединившись с оставшимся на месте рыцарем в одного супер-Рыцаря, сочетающего в себе рыцаря, нашедшего полцарства; рыцаря, женившегося на царевне; и мертвого рыцаря. Потом они вновь диссоциируются и пойдут по разным направлениям. При этом царевна может уйти к мертвому рыцарю, а оставленный ею рыцарь поедет в гости к рыцарю, который стал хозяином полцарства. Этот калейдоскоп можно встряхивать без конца. Что здесь важно? Каковая психология у этих существ, населяющих нарративную реальность? В чем особенность их психики? Как можно жить в диссоциированном царстве теней? "Человек" в новой модели реальности – это множество людей, вещей, слов, предложений, фактов и событий. Может ли быть психология у слова? Когда-то мы в группе профессора М. Е. Бурно провели такой эксперимент. Нужно было определить характеры следующих слов – "ушлый", "дошлый" и "пришлый". Слово "ушлый" явно было синтонным сангвиником, слово "дошлый" навороченным шизоидом, относительно третьего слова мнения разделились: кто-то посчитал "пришлого" ананкастом, кто-то – эпилептоидом. Теперь я понимаю, что это было упражнение в духе изучения психологии новой модели реальности. Ушлый, пришлый и дошлый – это диссоциированные онтологизированные сущности. Ушлый – это рыцарь, нашедший полцарства, дошлый – это рыцарь, женившийся на принцессе, а пришлый – это мертвый рыцарь. Можно было бы сказать, что существа-сущности в новой модели реальности крутятся, как белка в колесе, только вместо колеса – лента Мёбиуса. Как строить психологию сущности, которая одновременно и человек, и неодушевленная вещь, и слово, и факт, и событие? Может ли быть психология у компьютера, мобильного телефона, молотка, раскладного дивана? Компьютер приобретает психологию своего постоянного пользователя. То же касается мобильного телефона, особенно если это смартфон, ведь это целый мир, своеобразная модель новой модели реальности. А может ли быть психология у молотка? Можно ли сказать, что у молотка мягкий, уступчивый, деликатный характер? Нет. У него жесткий характер, молоток – эпилептоид. Есть ли психология у события? Предположим, жена уличила мужа в измене и дала ему пощечину. Какая психология у этого события. Такая же, как у молотка? Нет, гораздо более сложная. Существует понятие диссоциативного континуума. Оно как будто специально создано для новой модели реальности, которая и есть диссоциативный континуум. Нам только кажется, что у нас есть целостное Я (от этого мнения предостерегал еще Гурджиев). Я играю на рояле, сплю, читаю книгу, катаюсь на коньках, беру уроки танцев, спускаюсь по эскалатору в метро, читаю лекцию аспирантам. В новой модели реальности со мной все это происходит одновременно. Заложенные в человеке нарративные возможности онтологизируются. Это как если бы все гроссмейстеры мира давали друг другу сеанс одновременной игры на бесконечном количестве шахматных досок. Между прочим, еще Ганнушкин в статье "К вопросу о шизофренической конституции" 1914 года писал, что в каждом человеке есть осколки самых различных характеров. То есть каждый человек существует в диссоциативном континууме. М. М. Бахтин показал, что у героев Достоевского есть двойники. Двойники Раскольникова – это Лужин, Свидригайлов, Порфирий Петрович, маляр Николка. Если бы нужно было снять фильм "Преступление и наказание" в духе психологии новой модели реальности, то всех этих двойников играл бы один актер. И каждый из них убивал бы свою старуху по-своему.
Любимых убивают все,
Но не кричат о том.
Издевкой, лестью, злом, добром,
Бесстыдством и стыдом,
Трус – поцелуем похитрей,
Смельчак – простым ножом.О. Уайльд. Баллада Редингской тюрьмы
Может ли вещь быть глупой, циничной, тревожной, уступчивой, неумолимой, прекраснодушной, коленопреклоненной и т. д.? Это напоминает "китайскую энциклопедию" Борхеса. В новой модели реальности вещь может быть какой угодно, так же как и события, в которые эта вещь вовлечена, и люди, участвующие в этих событиях. В чем психологическое зерно новой модели реальности? Мы говорили уже: в диссоциативной онтологизации. Но как вещь может диссоциироваться? Мобильный телефон можно разбить, фрагментировать. Но фрагментация и диссоциация – разные вещи. Диссоциировать мобильник можно по его адресной книге, как будто все люди, вещи, слова и события звонят друг другу.
Звонит машинка, именуемая телефон.
Да, кто говорит.
Голос.
Метеорит.
Стиркобреев.
Небесное тело?
Голос.
Да, у меня к вам дело.
Я, как известно, среди планет игрушка.
Но я слыхал, что у вас будет сегодня пирушка.
Можно прийти?
Стиркобреев.
Прилетайте (вешает трубку).
Горжусь, горжусь, кусок небесный находит это интересным,
собранье пламенных гостей,
их столкновение костей.
Не то сломался позвонок,
Не то ещё один звонок.
Кто это? Пётр Ильич?
Голос.
Нет, Стиркобреев, это я. Паралич.
А. Введенский. Кругом возможно Бог
С формалистско-структуралистских времен известно, что все сказки представляют собой одну сказку, все романы Достоевского – один роман, все стихотворения Пушкина – одно стихотворение. А можно ли всех персонажей сказок, героев Достоевского и Пушкина представить как одного персонажа? Можно ли сказать, что "Я вас любил. Любовь еще быть может…" и "Краса красот сломала член" это в определенном смысле одно стихотворение? Каждый элемент в новой модели реальности обладает нарративным потенциалом, то есть возможностью построить на нем какую-нибудь историю. Обладает ли нарративным потенциалом союз "и"? Да, Галич построил на нем стихотворение "Чехарда с буквами":
В Петрограде, в Петербурге, в Ленинграде, на Неве,
В Колокольном переулке жили-были А, И, Б.
А служило, Б служило, И играло на трубе,
И играло на трубе, говорят, что так себе,
Но его любили очень и ценили А и Б.Как-то в вечер неспокойный
Тяжко пенилась река,
И явились в Колокольный
Три сотрудника ЧК,
А забрали, Б забрали, И не тронули пока.Через год домой к себе
Возвратились А и Б,
И по случаю такому
И играло на трубе.Но прошел слушок окольный,
Что, мол, снова быть беде,
И явились в Колокольный
Трое из НКВД.
А забрали, Б забрали, И забрали и т. д.Через десять лет зимой
А и Б пришли домой,
И домой вернулось тоже,
Все сказали: "Боже мой!"Пару лет в покое шатком
Проживали А, И, Б
Но явились трое в штатском
На машине КГБ –
А, И, Б они забрали, обозвали всех на "б".А – пропало навсегда,
Б – пропало навсегда,
И – пропало навсегда,
Навсегда и без следа!
Вот, понимаете, какая у этих букв вышла в жизни ерунда!