Игнатианское богословие творения сформировалось под влиянием Франциска Ассизского. Оба эти учителя духовности настойчиво подчеркивают значение бедности для христианина. Оба жили в эпоху, когда большинство людей мыслило материалистически, что, вероятно, является истиной и в отношении всех остальных эпох человеческой истории. Духовное обращение, согласно их учению, может состояться только в том случае, если человек сможет отказаться от неупорядоченной привязанности к творению. С другой стороны, эти святые имели детскую любовь к природе и большую уверенность в том, что все творение в целом благо и служит во спасение человеку. Благодаря своей любви к миру они отличаются от некоторых духовных течений, которые проповедуют презрение к миру и уничижение тела. Они предлагают такое "современное" посюстороннее, оптимистическое видение мира, которое, тем не менее, является изначально библейским.
Иисус Христос – путь к Богу
Духовность позднего средневековья заново открывает для себя человечество Христа. В игнатианских упражнениях подвязующийся созерцает земную жизнь Иисуса. С помощью своих чувств он должен "представить себе" Иисуса, взирая на Него своим внутренним зрением, вслушиваясь в Его голос, пытаясь прочувствовать Его ощущения и т. п. Игнатий использует тот факт, что Бог стал человеком, для своей духовной педагогики. Сам будучи человеком, упражняющийся может легче понять человека Иисуса и таким образом встретить Бога, ставшего человеком. Христология Игнатия имеет инкарнационный характер. Тот, кто духовно и богословски принимает всерьез Воплощение Бога в Иисусе, обретает через Него свой путь к Богу. Ярко выраженное у Игнатия почитание тайны Рождества также ясно указывает на эту черту его богословия.
Рассказывая о Духовных упражнениях и Конституциях Общества Иисуса, мы уже пытались показать, как игнатианская духовность – аналогично Воплощению Христову – указывает ищущему человеку на воплощение его пути к Богу. Сначала "душевный процесс" – в упражнениях Создатель непосредственно воздействует на Свое творение, душу человека (ДУ 15) – "воплощается" в выборе, которой должен сделать упражняющийся, приняв решение, в какой конкретной форме он хочет воплотить свое призвание. После упражнений он реализует свой выбор в повседневной жизни. Он принимает на себя некое телесное служение и включается в определенное жизненное сообщество.
Присутствие Христово Игнатий переживает преимущественно в Евхаристии. В течение всей жизни он имел великое благоговение перед этим таинством. Будучи паломником, он – необычно для своего времени – каждую неделю принимает Причастие. Почему Евхаристия имеет столь большое значение для игнатианской духовности и богословия? В таинстве Евхаристии можно чувственно пережить Присутствие Иисуса, "почувствовать и вкусить Его" (ДУ 2). Хлеб и вино как символы Тела и Крови Христа особенно отчетливо выражают идею Жертвы. На Кресте Иисус отдает Свою жизнь за людей. Следуя за Иисусом, христианин отдает свою энергию, время, а может быть и жизнь за Христа. Участвуя в таинстве Евхаристии, молящийся дает выражение этому духовному движению жертвы. Так как св. месса является выражением Креста и Воскресения Иисуса, он чувствует, что Бог дарует ему утешение в страданиях и однажды подарит ему окончательное избавление.
В соответствии с духом своего времени Евхаристическое богословие Игнатия довольно индивидуалистично. Он ежедневно совершает в одиночестве св. мессу, переживая в ней близость Бога. Для него Причащение – это, прежде всего, средство индивидуального спасения. Сегодня мы должны добавить к этому, что в праздновании Евхаристии верующие переживают близость Христа не только как отдельные личности, но и как община верующих, Церковь. Слушая Слово Божие, верующие ощутимо переживают духовный импульс, исходящий от Церкви. Евхаристия – неотъемлемый элемент духовных упражнений. В ней символически находят свое отражение и концентрируются все существенные элементы упражнений. В таком отношении к Евхаристии игнатианская христология еще раз проявляет свой инкарнационный, земной, чувственный, человеческий характер.
Крест и Воскресение
Встречей с Распятым и Воскресшим пропитаны все духовные упражнения. В духовности и богословии Игнатия Крест и Воскресение – это не только христологическая тема. Они играют большую роль как моменты экзистенциального опыта христианина. В видении в Ла Сторте эти моменты имеют биографическую основу (часть I.5). Духовные упражнения можно подразделить на следующие этапы:
В Первую неделю упражнений подвязующийся радикально переживает себя как грешник. Он чувствует стыд и раскаяние за своих прегрешения. В конце каждого упражнения он ведет беседу с Распятым, "как с другом" (ДУ 53 и далее). На Кресте Иисус избавил его от греха, столь много пострадав за него. Распятый становится для него образом сострадания и прощающей любви Божьей. Молящийся просит в этой беседе о прощении, которое обещано ему от начала. Он готовит себя к тому, чтобы принять его всем сердцем. Этот процесс может быть болезненным, но его результат – спасение и свобода. Понимая, сколь великое Бог сотворил для него, он приобретает мотивацию отдать свою жизнь за Бога.
Что понимается в игнатианской духовности под "Крестом"? Крест христианина – это экзистенциальный момент отказа, боли и страдания, который каждый христианин должен принять на себя Христа ради. Для того, чтобы совершить в упражнениях выбор, необходимо иметь определенную степень бесстрастия. Бесстрастный готов принять альтернативу, которая связана с более болезненным отказом, если на это есть воля Божья, так пишет Игнатий в "Начале и Основании" Духовных упражнений (ДУ 23). То есть бесстрастие – это готовность принять на себя Крест, если этого хочет Бог. Крест присутствует в упражнениях с самого начала. Тот, кто выбирает, выбирает между двумя альтернативами. Даже в случае выбора между двумя одинаково привлекательными альтернативами выбор одной из них означает боль отказа от другой. Бесстрастный находится на шаг дальше. Он готов принять в качестве своего "Креста" даже более болезненную альтернативу, если на это есть воля Божья.
Для того чтобы упражняться в бесстрастии, подвязующийся должен осознать необходимость отказа и Креста. В течение некоторого времени он должен внутренне желать Крест. Например, в течение Первой недели он постится, болезненно воспринимая свой отказ от пищи. Или в начале Второй недели он просит о том, чтобы бороться и страдать, подобно борющемуся и страдающему Иисусу. Эта установка на любовь к Кресту, – однако, только аскетическое упражнение для того, чтобы усилить бесстрастие. Поэтому необходимо соблюдать меру в его употреблении и совершать его с помощью опытного, трезвенного наставника. Опасность этого упражнения состоит в том, что человек может скатиться в преувеличенную аскезу, пытаясь достичь определенных духовных результатов с помощью "жертв", имеющих враждебный телу или мазохистский характер. Сам Игнатий совершил эту ошибку в первые месяцы своего пребывания в Манресе и предупреждает нас об этом.
В выборе Крест не присутствует явным образом. Выбирать следует не более тяжелое или связанное с большим отказом, то есть Крест, а единственно то, что служит вящей славе Божьей. Игнатию совершенно достаточно этого в качестве критерия выбора. Важна только упомянутая выше готовность принять Крест, если на это будет воля Божья. Иисус на Елеонской горе тоже не хотел Креста. Он просит Отца пронести мимо Него чашу сию. Однако Он готов испить ее. Да будет воля Твоя.
В Третью неделю упражняющийся размышляет о том, что его выбор может привести его к Кресту. Его взгляд фокусируется на истории страдания Иисуса, а тем самым и страдания человечества и сострадания того, кто следует Иисусу. Упражняющийся должен всегда помнить о том, что, следуя за Иисусом, он действительно должен взять на себя Крест. Ибо его делание добра, как и в случае Иисуса, приведет к борьбе со злом, вызовет зависть, оскорбления и противостояние со стороны злых сил этого мира. Начиная эту борьбу, упражняющийся участвует в страданиях Иисуса и Его деле спасения.
Для Игнатия Крест – это переход. Его взгляд устремлен к Воскресению. В Четвертую неделю упражняющийся размышляет над этой перспективой. Однако уже ранее Игнатий говорит о ней. Например, устами Христа в Размышлении о призыве Царя: "тот, кто возжелает следовать за Мною, должен со Мною трудиться, дабы, участвуя в трудах Моих, стать Моим соучастником во славе" (ДУ 95). Обрести новую и более богатую жизнь – это не только жажда тех, кто следует за Христом, но и обетование, данное Им с самого начала и мотивирующее всех, вступающих вслед за Ним на духовный путь. Христианин может пережить начало Воскресения уже в этой жизни, например, в духовном утешении или в удавшемся христианском сообществе. Однако во всей полноте слава Воскресения будет дарована ему на небесах.
Богословский вопрос: почему Христос должен был страдать ради спасения мира? Почему христианин, следуя за Иисусом, также должен страдать, соучаствуя в спасении мира? Игнатий не задает этих вопросов, потому что в соответствии с благочестием своего времени ему совершенно ясно, что страдания человечества – это последствие греха. Чтобы уничтожить грех кто-то должен переносить и претерпевать страдания. Христос принимает на себя страдания за нас. Христианин принимает их на себя из солидарности и для того, чтобы восполнить страдания Христовы, за своих собратьев. Страдания, принятые и перенесенные с верой, приносят свой плод. С богословской точки зрения особенное игнатианского понимания Креста заключается в том, что он не только созерцает Крест Христов, но и интегрирует этот Крест – во всей его парадоксальности – в целостность жизненного пути христианина. Кто хочет следовать Христу, пусть возьмет свой крест. Только тот, кто потеряет свою жизнь, обретет ее. Игнатий мудро сохраняет золотую середину, балансируя между двумя крайностями, с одной стороны, современным искушением закрыть глаза на все, что связанно с Крестом и страданиями и искать безболезненного духовного совершенства, с другой стороны, искушением своего времени: фиксированности на Кресте и аскезе.
Посланные Богом
Бог един в трех Лицах. В молитве Игнатий познает этого Бога. Он обращается в своей молитве к каждому из трех Божественных Лиц: Отцу, Сыну и Святому Духу. В четвертой молитве он отдельно обращается к Пресвятой Троице. В Духовном дневнике он описывает, как он в молитве предлагает конкретные решения Триединому Богу и получает от Него подтверждение (см. ДД 16). Необычным у Игнатия является то, что абстрактное богословское учение становится центральным моментом его духовного переживания. Очевидно, для Игнатия Отец, Сын и Святой Дух являются тремя различными способами приближения к Богу, которые зависят от конкретных ситуаций и конкретных вопросов, требующих разрешения. Четвертый способ приближения – это идея Пресвятой Троицы, которая представляет отношения между Божественными Лицами, процессуальный характер божественного делания и многообразие Божественного Провидения.
Удивляет то, что в Духовных упражнениях, как и в Духовном дневнике, Святой Дух почти не упоминается! Этот факт вызвал к жизни попытки объяснить, почему это так. Может быть, Игнатий был недостаточно духовным и чрезмерно аскетичным для того, чтобы дать Духу достаточно места? В тройственной беседе – личной молитве в завершении каждого упражнения – упражняющийся должен обратиться в молитве к Марии, Сыну и Отцу (см. например, ДУ 147), а Святой Дух при этом не упоминается! Или марианское благочестие Игнатия настолько преувеличенно, что в его духовной жизни Мария полностью вытесняет Святой Дух? В качестве объяснения можно предложить следующее: Во-первых, Игнатий не желал, чтобы его путали с еретической сектой алумбрадо, которая противопоставляла Святой Дух иерархической Церкви. По этой причине Игнатий счел "политически" более мудрым не упоминать слишком часто о Святом Духе. Во-вторых, все Духовные упражнения совершаются в Духе. Во всяком духовном делании действует Дух, даже если об этом не говорится, то это предполагается само собой разумеющимся. Задача искусства различения духов – дать место для действия в душе доброго, Святого Духа и отвергнуть злого духа. В-третьих, Мария для Игнатия – личность совершенно и par excellence исполненная Духом. Обращаясь к Марии, упражняющийся обращается и к действующему в ней Духу. Игнатий молится во Святом Духе через Марию к Иисусу и через Иисуса к Отцу.
В Духовных упражнениях подвязующийся должен внимательно созерцать Три Божественные Лица, которые, видя падение человечества, говорят: "Совершим искупление рода человеческого" (ДУ 102–109). В видении в Ла Сторте Игнатий созерцает, как "Отец представляет его Сыну". Игнатий понимает это видение таким образом, что его миссия исходит от Триединого Бога. С богословской точки зрения два момента имеют здесь особенно важное значение. Во-первых, Троица понимается здесь не только, как внутрибожественные отношения между тремя Божественными Лицами, но в с точки зрения Их миссии по отношению к миру. Отец и Дух посылают Сына в мир. Отец и Сын посылают Святого Духа ученикам. Во-вторых, когда Сын на земле посылает учеников для продолжения Своего дела, даруя им Своего Духа, их миссия также получает тринитарный характер.
Игнатий понимает свою миссию в конкретном месте и в конкретном служении как "инкарнацию" своего призвания, как инициативу Троицы. После того, как послание христиан – по-латыни missio – получило тринитарное обоснование, вся апостольско-миссионерская деятельность Церкви обретает новую основу и новую актуальность! Этой совершенно новой идеей Игнатий стимулирует миссионерский порыв 16 века не только Ордена иезуитов, но и всей Церкви.
Что же является особенным в игнатианском духовном богословии? С исторической точки зрения Игнатий соединяет "Средневековье" с элементами "Нового времени". С одной стороны, Игнатий черпает из великой духовной сокровищницы духовной традиции Церкви, с другой стороны, он смело предвосхищает темы Нового времени. С содержательной точки наиболее удивительным представляется его великий дар к синтезу противоположного или того, что нам кажется противоположностями: созерцание и делание, добрые дела и благодать, индивидуум и общество, послушание и свободу, тело и дух, мистику и политику, Крест и Воскресение. Сегодня богословие должно еще додумать идеи Игнатия до конца. Сам Игнатий был скорее человеком практического духовного делания. В следующей главе мы попробуем освятить духовные идеи Игнатия с точки зрения проблем сегодняшнего дня.
III. Служение Богу: духовное послание св. Игнатия
Игнатий учит человека молиться. Он ведет его к духовному опыту и христианскому деланию. Тот, кто сегодня ищет Бога, может найти в духовной педагогике игнатианских упражнений помощь, ибо Игнатий интегрирует аспекты жизненного мира в духовное видение, которое оказало влияние на мир Нового времени: изломанное, бездомное существование человека, его индивидуализация и одиночество, беспокойство и лишенное отдыха житие, его стремление к деятельности, стремление покорить мир, его интернациональная культура, его критический и трезвенный дух, необходимость адаптироваться ко всем новым условиям жизни, проблемы мирового развития и мировой безопасности …В третьей части мы будем возвращаться к некоторым моментам, о которых мы уже говорили. К сожалению, этих повторов избежать невозможно. Поэтому мы можем рассматривать как "повторные размышления", являющиеся важным элементом педагогики духовных упражнений, средством углубления пережитого (ДУ 62, 118). Выбор тем и форма последующего изложения – ограничена и субъективна. Автор пытался ориентироваться на то, что сегодня многие люди переживают как вдохновляющее и помогающее им.
III.1. Молитва в повседневной жизни
Игнатий считается мастером молитвы. Его образ молитвы индивидуалистичен, в нем мало элементов общей молитвы. Эта черта является силой и одновременно слабостью молитвенной школы Игнатия. Развивая педагогику молитвы в личной сфере, Игнатий может оказаться полезным человеку, живущему сегодня, ибо он часто ведет индивидуалистическое, иногда изолированное и одинокое существование, и должен искать пути, как развить, сохранить живым и углубить свое личное отношение к Богу в мире, чуждому, а часто даже враждебно настроенному по отношению к христианству.
Самый важный элемент молитвенной школы Игнатия – это духовные упражнения, в которых подвязующийся главным образом размышляет над Священным Писанием. Мы уже подробно говорили об этом образе молитвы (Часть II, 2). Размышление над текстами Священного Писания может быть хорошим образом молитвы в повседневной жизни, хорошим способом поддерживать общение с Богом и направлять свою жизнь Его путями. Последующие рекомендации относятся, прежде всего, к молитвенной практике в повседневной жизни.
Искать и обретать Бога во всех вещах
Бога необходимо искать не только в особых ритуальных практиках, совершаемых в специальное время и в специальных местах, используя для общения с Ним особый, возвышенный, "сакральный" язык, но и во всех вещах, то есть в опыте, переживаниях, встречах повседневной жизни, в ее радостях и страданиях. Открыть следы Бога в повседневных происшествиях, постоянно чувствовать Его Присутствие в окружающих предметах и событиях, кажется делом далеко непростым, однако именно в этом заключается одна из самых прекрасных сторон христианской духовности. В одном из своих писем Игнатий пишет:
Студенты ордена "могли бы упражняться, взыскуя Присутствия Господа нашего во всех вещах, в общении с братьями, в ходьбе, зрении, вкусе, слушании, разумении и во всем, что мы делаем; ибо истинно, что Его Божественное Величие Своей властью и сущностью присутствует во всех вещах. И тот образ размышления, при котором мы находим Господа Бога нашего во всех вещах, легче, нежели тот, при котором пытаемся возвысить свой ум к абстрактным божественным предметам, силясь представить их себе. И это доброе упражнение приготовит нас к восприятию великих даров благодати, которые посылает нам Господь, даже если мы обращаемся к Нему всего лишь с краткой молитвой. И, кроме того, можно упражняться таким образом, принося Богу в качестве жертвы наши учебные занятия и связанные с ними усилия, совершая их из любви к Нему, таким образом, мы служим Его Божественному Величию, помогая тем, ради кого Он отдал Свою жизнь. И относительно этих двух упражнений мы можем совершать испытание совести" (WA I, 350).