- Игрушки нашёл?
- Всё-таки… защита, - я опустился на корточки. - Ого!
- Я тоже покопаюсь, может, найду что поинтереснее. Одеяло, например, - сообщила она, обходя оружейную свалку.
- Не порежься, - машинально сказал я.
Среди клинков преобладали прямые шпаги и их производные. Я считал себя спецом по холодному оружию и всегда испытывал к нему слабость, как к оружию благородному, но сейчас у меня просто разбегались глаза. Я брал новые и новые образцы, выдвигал и рассматривал клинки, касался разнообразных гард и ножен, тянул, пробуя на прочность, потрескавшиеся широкие перевязи… Выбрать было очень трудно как раз из-за невероятного обилия, и скоро я понял, что ничего не выберу - как тот осёл, который сдох с голоду между двумя кучами моркови. Поэтому я просто закрыл глаза, встал, сделал два оборота и на ощупь поднял то, что попалось под руку.
- Выбрал? - насмешливо спросила Танюшка. Она сидела на корточках со своей стороны кучи, держа на коленях какой-то кинжал.
- У-гу… - отозвался я, разглядывая то, что мне досталось.
Мне повезло. Наверное - в награду за решимость. Ножны оружия оказались простые, обтянутые чёрной кожей и стянутые стальными скрепами. Рукоять тоже не восхищала - покрытая шероховатой кожей же (её обвивала прочно впрессованная металлическая нить), с навершием в виде шляпки гвоздя, защищённая ребристой гардой-раковиной и нехитрым плетением толстой проволоки (бронзовая, почему-то подумал я, хотя не знал точно). Лезвие - шириной в три пальца у основания, без выборок, гладкое - имело в длину сантиметров девяносто, не меньше, и к концу сбегало до двух пальцев ширины.
Поднявшись на ноги, я провёл несколько фраз. Танюшка смотрела без насмешки - она видела меня на дорожке и знала, что это серьёзно.
- Возьмёшь эту шпагу? - спросила она.
- Это не шпага, - ответил я, любуясь оружием. - Это палаш. У шпаги обе стороны заточены на всю длину, а лезвие в сечении - ромб или линза. А тут лезвие - клин, и обух заточен только на треть от острия.
- Спасибо за лекцию, - поблагодарила она. - Так ты его берёшь?
- Беру, - кивнул я. - Он, Танька, тяжёлый. Раза в три, если не больше, тяжелее рапиры, а я к ней привык. Смотри, как у меня медленно всё получается… и инерция какая, - я вновь показал несколько фраз.
- По-моему, всё нормально, - критически всматриваясь, сообщила Танюшка.
- Это тебе кажется, - вздохнул я. - У меня вся сила в скорости… А, беру его!
Ножны крепились на широкой перевязи. Причём на лопасти было место для второго клинка, а на груди - ещё один чехол. Я повздыхал и зарылся в кучу под ироничным взглядом Таньки, объяснив:
- Место же есть, а пустое - некрасиво.
Я больше ничего не успел найти - Танька, бесшумно что-то там раскладывавшая, подала голос:
- Ого, смотри!
Она протягивала мне арбалет. Вернее, мне сперва показалось, что арбалет - винтовочная ложа, покрытая поцарапанной лакировкой, короткий лук с толстой тетивой, металлический кованый спуск - красивое и не очень тяжёлое оружие. Я подержал его в руках и поднял глаза на девчонку.
- Может, мне этот арбалет взять? - задумчиво спросила она.
- Это не арбалет, - ответил я. - Это аркебуза.
- Ты меня за неграмотную не считай, - холодно заметила она, опасно сверкнув глазами. - Я даже картинку помню в учебнике. Аркебуза - это ружьё. С фитилём.
- Да нет, Тань, - не стал смеяться я. - То есть, правильно всё, это аркебуза. Но вот такие штуки - самострелы, которые стреляют не стрелами, а пулями - тоже называются аркебузами. Ты посмотри, там стрелы есть?
- Сейчас… вот, - она подняла в руке кожаный мешочек с завязкой, судя по всему - тяжёленький. - Ты прав, как всегда. Стрел нет, а это?.. - она раздёрнула завязку и удивлённо сказала: - Олег, это же подшипники!
Я принял мешочек - да, он весил ого-го. А внутри и правда оказались никелированные подшипники.
Ну что ж. Отличные пули. Но тоже наводит на мысли…
- Бери, - посоветовал я. - Метров на сто он бьёт наверняка, и не хуже пистолета.
- А как им пользоваться?
Вопрос был коварный. Но я не мог ударить в грязь лицом и, высокомерно хмыкнув, заявил:
- Ну, это просто. Смотри…
Это в самом деле оказалось "просто". Аркебуза имела странно современную конструкцию. Почти автоматный затвор отводился назад до упора, в отверстие наверху ложа вкладывалась пуля, затвор отпускали, и он чуть продвигался вперёд, фиксируя её в стволе. После этого аркебузу можно было вертеть, как угодно - пуля не выкатывалась. Правда, и разрядить оружие становилось возможно лишь выстрелом. Танюшка несколько раз вхолостую щёлкнула спуском, кивнула и продолжила поиски - похоже, и она увлеклась. За год нашего знакомства она набралась от меня немало, в том числе - и в плане любви к оружию.
Я смотрел, как она копается - с решительным видом, по временам сдувая с носа прядь русых волос - и, поймав себя на том, что широко улыбаюсь, поспешно вернулся к поискам.
Почти тут же я нашёл ещё один клинок - как подгадал, в пару к палашу. Это был ромбический в сечении кинжал в пол-руки длиной, с широко разведёнными и выгнутыми по сторонам клинка длинными усами гарды. Удобную насечённую рукоять венчал солидный конический набалдашник. Прикинув оружие в руке, я закрепил кинжал во второй петле лопасти - он подошёл идеально. Я даже подумал, что отсюда он и выпал.
Танюшка тоже нашла себе один клинок - широкий, в ладонь, плоский кинжал длиной сантиметров тридцать, с простой, но удобной пожелтевшей костяной рукояткой в мелких выемках. На одной стороне лезвия - в две трети длины где-то - шла пилка, и я уже настроился приколоться, что девчонки даже в оружии видят инструмент… но передумал. Пилка в самом деле могла оказаться полезней моего палаша.
Под руку мне попались три цельнометаллических кованых ножа с широкими концами - метательные, и я задумался. Олег Фирсов и Игорь Басаргин, которые постоянно тренировались метать ножи, учили и меня, но я оказался бездарным учеником… Правда, ножи мне понравились, и я сунул их - влезли хорошо - в чехол на груди, после чего встал, сожалеющим взглядом окинув кучу, которую приходилось оставлять.
Рядом с Танькой кроме арбалета, пуль в мешочке и кинжала, к которому она подобрала ножны, лежала широкая перевязь в мелких клёпках и короткий прямой нож. Сейчас она увлечённо тянула что-то из кучи - какой-то ремень. Я решил заняться поисками шпаги для неё, но меня остановил удивлённый возглас Танюшки:
- Олег, пистолет!
Она держала этот самый ремень в руке - патронташ с большой кобурой. В гнёздах ремня тускло поблёскивали патроны - штук двадцать. Они походили то ли на толстые сигареты, то ли на тонкие тюбики губной помады. Заполнены была половина гнёзд.
- Это револьвер, - я открыл кобуру (заметив, что в гнёздах под крышкой есть ещё семь патронов) и достал оружие. - Наган, семизарядный.
- Ты умеешь с ним обращаться?
- Теоретически, - признался я в ответ на вопрос девчонки.
- Я и теоретически не умею… Забирай и благодари за находку.
- Спасибо! - пылко и искренне ответил я, тут же перепоясываясь и подгоняя ремень по себе. Я прижал им перевязь - чтобы не болталась - и поймал брошенный на меня задумчивый взгляд Танюшки. - Я смешно выгляжу?
- Знаешь - нет, - медленно ответила она. И не договорила: - Вообще - наоборот… - а потом тряхнула головой: - Теперь медведи нам не страшны!
- Да нет, - огорчил я её. - Из нагана медведя не убить. Это опять-таки против человека оружие… Вернее его завалить из твоей аркебузы.
- Ага, значит, на медведей ты предоставляешь охотиться мне?! - возмутилась Танька. - Это по-джентльменски!
- Давай лучше тебе что-нибудь ещё найдём, - я присел было, но уткнулся палашом в пол и под насмешливым взглядом Танюшки вынужден был неловко поправить оружие. Да, кажется - надо привыкать… Пока что с оружием на поясе я ощущал себя скорее странно, чем по-мушкетёрски. Но вот зато клинок Татьяне отыскался сразу.
- А чего он такой длинный? - критически спросила она. Я вытащил из ножен - мягких, красной кожи - действительно почти метровый чуть изогнутый остроконечный клинок, заточенный с одной стороны, с овальной маленькой гардой, защищавшей рукоять под две руки. Клинок был тонкий и гибкий.
- Это корда, кавалерийская сабля, - объяснил я, - самое девчоночье оружие. Им можно рубить и колоть… Давай подгоним по тебе, вставай.
Девчонка послушно поднялась. Перевязь для корды, как я и ожидал, была сделана на спину; я накинул её так, чтобы рукоять поднималась над левым плечом, начал было, пропустив руки под мышки, подгонять ремень на груди у Танюшки, но внезапно страшно смутился - хотя ещё ни к чему не прикоснулся - и отдёрнул руки, надеясь, что не покраснел.
- Давай это… застегни, как удобнее, Тань.
Не поворачиваясь, она склонила голову и завозилась с ремнём - без единого слова. Я стоял сзади и молчал, злясь на себя. глупость какая-то - мы же с ней ещё на Земле в походах спали чуть ли не под одним одеялом, и… а тут словно обожгло.
- Так? - она повернулась ко мне, большим пальцем отбросив со лба волосы. Я кивнул. Потом - спохватился и спросил:
- Нигде не тянет?
- Всё нормально, - заверила она и провела ладонью под перевязью. - Глупо выгляжу?
- Знаешь - нет, - вспомнил я её недавний ответа на подобный вопрос.
- А ар… кебузу где носить?
- Тоже за спиной, - сообщил я. - Давай поищем ещё пули.
Мы немного покопались среди оружия. Я поймал себя на мысли, что мне хочется взять ещё несколько клинков и, чтобы не соблазнять себя, отошёл в сторону и достал револьвер. Откинул шторку барабана - "наган" оказался полностью заряжен, донца патронов медно поблёскивали. Запихивая оружие назад, я подумал, что трудно будет выхватить его быстро. Крышку, что ли, отрезать? Выпадать начнёт…
Навершие палаша снова попалось мне на глаза, и я только теперь заметил, что на этой плоской шляпке гравирован значок. Это была свастика - самая настоящая свастика, только скруглённая какая-то.
На миг во мне шевельнулось отвращение. Глубоко заложенное, генетическое, что ли? Но уже в следующую секунду я почти с испугом понял, как совершенен и уместен этот рисунок. И отвёл глаза, решив, что палаш от него хуже не станет. Правда - мысль всё-таки странная.
Что совершенного в свастике?!
- Смотри, Олег, перчатка! - Танюшка, отчаявшись, похоже, найти пули, подошла ко мне, держа в руке перчатку - левую. Это была крага - высокая и жёсткая, хотя тонкая на вид, жёлто-коричневого цвета и потрескавшаяся. - На, примерь!
Я примерил. И обнаружил две странные вещи. Во-первых, ладонь - от запястья до кончиков пальцев - была подшита тонкой металлической сеткой. Я вспомнил, что читал про такие вещи в "Графине де Монсоро" - кстати, до конца книжку не осилил. А второе…
У меня маленькая рука. Довольно-таки хорошо набитая - и рукоятью рапиры, и гантелями, и черенком лопаты - но маленькая даже для мальчишки.
А перчатка была мне впору. И я почти с испугом подумал, что носил её до меня такой же мальчишка, как я, а потом он…
Меня тряхнуло нервной дрожью - словно заглянул в холодную пропасть, где не различишь, что там - на дне, и только ветер доносит то ли гул ледяного потока, то ли запах гниения…
- Я возьму это, спасибо, Тань, - с этими словами я убрал крагу под перевязь. Она кивнула - рассеянно, даже не посмотрев на меня, потому что водила пальцем по освободившемуся участку пола. Потом - подняла на меня свои серьёзные зелёные глаза:
- Смотри, что тут написано.
С удовольствием придерживая рукоять палаша, я обошёл раскиданную нами кучу оружия и, нагнувшись, в самом деле увидел надпись. Кто-то неизвестно когда выцарапал на каменном полу английское слово или аббревиатуру.
Белые штрихи на сером:
TRAP
По английскому у меня была четвёрка. Может быть, даже не вполне заслуженная, и я мог только смотреть на это слово с умным видом. Танька, не поднимая головы, продолжала водить пальцем по штрихам. Потом сказала:
- Тут написано по-английски - ЛОВУШКА, Олег.
У неё по этому языку было "отлично".
Мы будем жить с тобой в маленькой хижине
На берегу очень быстрой реки.
Никто и никогда, поверь, не будет обиженным
За то, что когда-то покинул пески.На берегу очень быстрой реки,
На берегу очень тихой реки,
В дебрях густых у священной воды,
В тихих лесах у безымянной реки.Движенья твои очень скоро станут плавными,
Походка и жесты - осторожны и легки.
Никто и никогда не вспомнит самого главного
У безымянной и быстрой реки.На берегу очень быстрой реки,
На берегу очень тихой реки,
В дебрях густых у священной воды,
В тихих лесах у безымянной реки.А если когда-нибудь случится беда -
Найди белый камень там, где скалы у реки.
Прочти, всё, что высекла холодная вода -
Но ты эту тайну навсегда сбереги.
На берегу очень быстрой реки,
На берегу очень быстрой реки…Владимир Бутусов
* * *
Впервые за несколько дней мы были по-настоящему сыты. Впервые - сидели у огня в помещении. Впервые - на одеялах, которые ещё немного попахивали сыростью.
Прежние хозяева (или захватчики?) этой башни запасли огромную поленницу сухих, звонких берёзовых и ольховых дров на втором этаже, куда уводила винтовая лестница (она же вела и к люку, выходившему, наверное, на крышу, на сторожевую площадку - но мы туда не полезли). На поленнице лежали тонкие, но прочные и лёгкие серые одеяла - Танюшка, осмотрев и подёргав их, сказала, что это настоящая верблюжья шерсть. Одеял было десятка три, все - не новые, но чистые. А за поленницей - в промежутке между ней и стеной - нашлись совершенно неожиданно слегка подмокшие сухари и несколько консервных банок с незнакомыми этикетками на непонятном языке, мне показалось - голландском. Консервы были тронутые ржавчиной, но не вздувшиеся, и Танюшка сварила в найденном тут же котелке овощной суп с мясом, а с сухарями сделали бутерброды. Пока она занималась этим, я перетаскал вниз часть дров и половину одеял, из которых устроил два лежбища. В щель дверного косяка забил пару кинжалов и, удовлетворённо попинав дерево, вернулся к костру как раз в тот момент, когда Танюшка объявила о готовности ужина.
От сытости я прибалдел и откинулся на сложенное валиком одеяло. С оружием чувствовалось совсем иначе, чем без него. Танюшка, сидя напротив, рассматривала мою куртку.
- Продрал, а у меня ниток нет, - вздохнула она, - расползётся…
- Не расползётся, - ответил я, - немецкая, надёжная.
- На завтра консервы и сухари ещё есть, а потом - всё, - подвела она итог и засмеялась: - Вот, а? Три часа назад и об этом не мечтала, а теперь недовольна!.. Котелок и одеяла надо взять, а?
- Возьмём, - кивнул я и встрепенулся: - Э, в смысле?
- Ну, мы же не тут останемся, - пожала плечами Танька. - Надо всё равно искать людей.
- Надо… надо ли? - и я быстро, но обстоятельно рассказал о том, что было ночью. Танюшка сидела, не сводя глаз с меня. Молчала. Потом вдруг сказала:
- Поучи меня фехтовать, Олег.
* * *
Ручей тёк по склону холма за блокгаузом - куда-то вниз, в сырость, где, похоже, была речка - один из притоков Цны. Тут я и нашёл их - хозяев этого места.
Шесть скелетов лежали в русле ручья - один на другом, так, что перепутались кости. Не знаю, принесли их сюда уже мёртвыми или убили прямо тут. Но что они были убиты - сомнений не возникало. Черепа - рассечены, кости - переломаны во многих местах.
Я набрал воды выше по течению и ещё раз всмотрелся.
Да. И эти скелеты принадлежали подросткам…
…На этот раз я заклинил дверь ещё прочнее. Танька сидела, закутавшись в одеяло и внимательно смотрела на меня.
- Ещё убитые? - догадалась она с ходу. Я кивнул, ставя котелок у огня и с размаху садясь на одеяла. Содрал с ног туфли и носки - от них воняло. - Завтра постираю. - тут же сказала девчонка, и получилось как-то совершенно не обидно, естественно. - Много?
- Шесть, - я подёргал себя за волосы и тяжело вздохнул: - Тань, я так понимаю. Минимум десять наших ровесников-англичан погибли тут больше двух лет назад. Но и сейчас тут есть какие-то люди… и ещё кто-то. Тань, - я глянул ей в глаза, - тут опасно. Очень. И я не знаю, сможем ли мы в ближайшее время отсюда выбраться. Вот так.
- Удивил, - задумчиво сказала она. - Я, Олег, давно это поняла, только боялась вслух самой себе признаться… Что будем делать?
- Искать способ возвращения, - я подбросил в огонь поленце. - Но завтра мы уйдём, Тань. Тут, конечно, хорошо. И тепло, и не капает. Но нас тут могут прибить, как тараканов. Особенно если нас и правда… выследили. Хочется надеяться, конечно, что тут есть и положительные герои… А сейчас давай спать, Тань, - и я начал стягивать футболку, предвкушая, как лягу в почти настоящую постель.
Закутавшись в одеяло, я улёгся как можно удобнее - лицом к огню. Танька всё ещё сидела, потом спросила вдруг:
- Олег, ты меня не бросишь?
Я аж снова сел.
- В каком с-с-смысле?!
- В самом прямом, - Танька не спускала с меня взгляда. - Решишь, что медленно иду… или что хлопотно вообще со мной…
- Тань, - нерешительно сказал я, - ты чего несёшь? Ты не заболела? Как это я тебя брошу?
Вместо ответа она тоже начала укладываться. Я ещё какое-то время посидел в одеяле, пытаясь "отойти" от заявления девчонки, потом покачал головой и улёгся, так и не восстановив душевного равновесия.
- Доберёмся до Цны и пойдём берегом на север, - сказал я в потолок.
- Там болота, - из-за огня ответила Таня.
- Может, это и к лучшему, - я подобрал одеяло, подоткнул плотнее. Потом, вздохнув, дотянулся, выпростав руку - и положил рядом револьвер.
На всякий случай.