* * *
За ночь я закопался в одеяла так, что с трудом отрылся обратно. И пригрелся так, что снаружи показалось холодно. Не высвобождая рук, я высунул нос и один глаз наружу…
…Танюшка стояла в проёме открытой двери голышом. Упершись ладонями в притолоку и чуть наклонившись вперёд - так, что лучи восходящего солнца залили золотом её спину и… то, что ниже. А потом она, словно купаясь в солнечном свете, встала боком и прижмурила глаза…
…Нет, в принципе, я, конечно, знал, что, как и где у существ противоположного пола находится. И не только по теории или там фоткам-порно, попадавшим в нашу компанию, но и в живую. Постельного опыта у меня, конечно, не было, но вы мне покажите мальчишку, который дожил до четырнадцати лет и не "щупался" с девчонками под видом какой-нибудь "игры"? Короче, я великолепно представлял себе, где что у "них" находится и как выглядит.
Но…
Я и раньше, бывало, "дорисовывал" себе то, что скрывает Танюшкин купальник - особенно по вечерам, лёжа в постели, на грани бодрствования. Потом приходили те самые - причудливые и головокружительные - сны. Фантазии были сладкими и немного пугающими, потому что следующим шагом были мысли о вполне естественном продолжении, о том, что у нас с Танюшкой и это когда-нибудь будет наяву… а я не знал, что думает об этом она. Только вот ни сны, ни фантазии не шли ни в какое сравнение с этим обычным зрелищем - обнажённая девчонка, купающаяся в утреннем солнце. Мне вдруг представилось, как я откидываю одеяло… встаю… подхожу к ней… обнимаю…
Я зажмурил глаза и завозился, словно просыпаясь. Услышал, как легко и быстро прошуршали мимо девчоночьи шаги.
- Та-ань?.. - сонно позвал я её и сел, расставив ноги и не откидывая одеяло. Зевнул и помотал головой. - Доброе утро.
- Доброе, - она появилась сбоку - уже в купальнике, запрыгивая в джинсы. - Поедим бутербродов, консервы на вечерний привал, - я кивнул, изо всех сил стараясь сделать вид, что ещё не вполне проснулся. - Кстати, - она вроде бы усмехнулась, судя по голосу, - ты в курсе, что кое-кто в Кирсанове называет нас "хорошей парой"?
- А? - я не нашёл ничего лучшего, как оглянуться через плечо в её сторону. - Это кто же нас так называл?
- Ну, это в целом не важно, - она накинула ковбойку и принялась скатывать одеяла - пару, одно в другое. - Кстати, носки я постирала, и они уже высохли. И возьми тоже пару одеял… И ещё раз покажи мне, как влезать во всю эту сбрую.
- Мне и самому надо потренироваться, - признался я, становясь на колени и начиная сворачивать те одеяла, с которыми уже сроднился. - Всё-таки согласна со мной - идём вдоль реки на север? - Танюшка кивнула. - Больше ничего тут искать не будем? - она покачала головой и улыбнулась. Потом уже озабоченно сказала, перестав валять дурака:
- Ты цнинские леса хорошо знаешь?
- Не очень, - признался я, - вернее - не все, но левобережье знаю. Да и ты знаешь.
Она снова кивнула. И задумчиво спросила вдруг, глядя по сторонам:
- "Ловушка"… Всё-таки - кто они были и что имели в виду? И что тут вообще происходит?
- Спросила, - вздохнул я и начал одеваться, но подмигнул и добавил: - Ничего, разберёмся!
…Одевшись и затянув ремни снаряжения, я с удовольствием прошёлся по комнате. Поймал немного ироничный взгляд Танюшки, но не смутился, а наоборот - раскланялся перед ней, как мушкетёр в кино.
- А знаешь, красиво, - немного удивлённо, но искренне призналась она и вздохнула: - Влезу-ка и я в свою снарягу…
Я хмыкнул. Вообще настроение оказалось хорошим - мы ели стоя, то и дело начинали смеяться и вообще откуда-то всплыла уверенность, что всё ещё будет хорошо. Потом мы влезли всё-таки на верхнюю площадку - и картина стала намного яснее. Оттуда открывался неплохой вид.
- О, - я приставил ко лбу ладонь. - Забирать надо на северо-запад, тогда обойдём болота и Ляду - помнишь такую речку?
- Помню, - Танюшка кивнула, нахмурилась и выдала: - И выйдем… м-м… где-то за Тулиновкой. Если мерить нашими мерками. Но вообще там тоже болота вдоль реки.
- Обойдём, - предложил я и, подумав, смущённо извинился: - Ты прости, Тань, но я твои вещи нести не смогу. У меня руки должны быть свободными.
- Ой, глупости какие, - нахмурилась она. - Я и сама отлично могу нести своё.
- Вот и хорошо, - кивнул я и ещё раз огляделся…
…Когда я читал "Хранителей" Толкиена, то всегда внутренне замирал над строчками, где описывались Чёрные Всадники. Их безликость была притягательнее и страшнее, чем самые жуткие описания - пятна тьмы, вокруг которых замирало всё живое. И сейчас, стоя на верхней площадке башни, я испытал то же чувство.
В каком-то километре от башни (не в той стороне, откуда мы пришли, а перпендикулярно нашему движению), где плоский холм поднимался над лесом, на его вершине стояли несколько человеческих фигур, казавшихся чёрными. И каким-то… чутьём я хорошо ощутил: они смотрят сюда.
- Вниз, Тань! - зашипел я, но она уже и сама заметила чёрные фигуры. Мы ссыпались вниз, соскочили в траву из двери и бросились в лес - как два испуганных кролика, если честно. Снаряжение мешало мне бежать, да и сам я держался позади - сжав в руке револьвер и оглядываясь.
Вроде бы нас никто не преследовал, но мы отмахали по лесу бегом километра два - наверное, с излишним шумом. И остановились только в каком-то глухом буреломе, около ручейка, где толклись комары.
Я встал на колени и долго пил с руки, отгоняя другой мошкару. Танюшка озиралась, потом тихо спросила:
- А чего мы так испугались? Может, это наоборот… какие хорошие?
Я медленно поднялся на ноги, вытер мокрой рукой лицо и так же медленно покачал головой. Я не знал, как описать охватившее меня ощущение при виде тех чёрных фигур.
Но одно знал точно. Ничего "хорошего" в них не было.
Я вновь достал из кобуры револьвер - большой, с вытертым местами воронением. И подумал - а смогу ли я выстрелить из него в человека? Я не был уверен, что сумею это сделать, защищая себя.
Но был почти уверен - сумею, если придётся защищать Танюшку.
С ней, пока я жив, не должно случиться ничего плохого.
- Нет, Тань, - покачал я головой. - Едва ли они хорошие.
* * *
Со смеху мы влетели в болотистую низину ручья. Было душно, под ногами хлюпало, одежда прилипла к телу. Комары висели над нами и наслаждались.
- Знаешь что, Тань? - решился наконец сказал я. - Это неприятно, но это реальность. Ландшафт-то тут такой же, как у нас. А вот природа… Мы от самого Кирсанова идём по лесу, а где у нас такое видать? Вот это болото - я его не помню.
- Я тоже, - призналась Танька и, достав нож, начала чистить ногти. Это я замечал за ней и раньше. И было это признаком волнения. Кроме того, это демонстрировало - я успел изучить - то, что Танюшка перекладывает всю ответственность на меня.
Мда. Очень вовремя.
- Ладно, - я махнул рукой в ту сторону, где вроде бы имелось повышение. - Пойдём туда. А там посмотрим.
- Олег, - Танька убрала нож и посмотрела мне прямо в лицо. - А они - ну, эти! Нас не догонят?
- Не знаю, Тань, - честно ответил я. - Сейчас их нет, а потом - нет, не знаю. Пошли…
…Я оказался прав. Мы выбрались из заболоченного бурелома в обычный лес примерно через полчаса, и я удовлетворённо-гордо огляделся - так, что Танюшка фыркнула:
- Орёл, орёл.
- Орёл не орёл, - скромно ответил я, - а между нами и ими сейчас это болото.
- Часть которого - у нас в обуви, - довольно ехидно добавила Танька.
- Вредный ты всё-таки человек, Тань, - задумчиво сообщил я, убирая наган. - Честное слово.
Она гордо задрала свой прямой носик - я ей, кажется, польстил. Что вполне естественно. Я мысленно поставил себе плюсик и предложил:
- Пошли?..
…В сосновом редколесье почва была песчаная. Я таких сосен не видел никогда в жизни - в обхват, не меньше, с медно-красными стройными стволами и раскидистыми кронами где-то высоко в небе. Мне вообще-то сосновые леса не нравятся - в них пусто и гулко, словно деревья рассорились друг с другом. Но в этом лесу всё было особенным, а воздух казался лёгким и пахучим.
Мы разулись и шли, помахивая обувью и носками - сушили их по возможности. Шишки и иголки тут почему-то под ноги почти не попадались - не то, что у нас на Прорве, идти было приятно, и мы просто шагали рядом.
- Такое ощущение, - вдруг сказала Таня, - что близко река… Но до Цны ещё ой сколько… Может, мы выходим к Ляде?
- Не может быть, - уверенно сказал я в ответ. - Мы не могли так ошибиться. Это просто потому что в сосняке всегда так кажется.
- Может быть, - кивнула Танюшка и тяжело вздохнула, но ничего не добавила. А я не стал спрашивать. Ясно было, что ничего оптимистичного в ответ я сейчас не услышу.
А песок был тёплым, сухим и сыпучим. Танюшка обогнала меня и вышагивала впереди - ушагала довольно далеко… и вдруг остановилась и как-то напряглась, а потом я услышал её голос:
- Ну, что я говорила - река…
Но голос у неё был странно неуверенный. И через секунду я понял - почему.
* * *
Сперва мне показалось, что мы стоим на высоком озёрном берегу. Налетавший тёплый ветер ерошил нам волосы, слева и справа метрах в десяти от наших ног лежала водная гладь. Но потом до меня дошло, что это не озеро, а река - непредставимо широкая, чудовищная река, чей противоположный берег терялся у горизонта… и мы стоим в том месте, где она делает петлю. Прямо перед нами - километрах в двух - лежал похожий на запятую лесистый остров, за ним разворачивался широченный, величественный изгиб плёса, красивого, как на фотках. Слева виднелись ещё несколько островков - поменьше.
- Да это же Волга! - ахнула Танюшка и нагнулась вперёд, отставив мягкое место, обтянутое джинсами. Я на это даже не обратил внимания. Во-первых, я с опаской смотрел на этот обрыв, стараясь держаться подальше (не терплю высоту!) - и мне хотелось оттащить Танюшку.
А во-вторых - до меня дошло, что мы видим.
- Тань, - я сглотнул. - Это я знаю, что это. Это Ергень-река.
- Какая Ергень-река? - сбивчиво спросила Танюшка, наконец (уф!) выпрямляясь и делая шаг назад.
- Егрень-река, - повторил я. - Она текла на месте Цны… только была намного шире и полноводнее… В палеолите. Нам же говорили на географии.
- Не помню, - замотала головой Танюшка. - Мы что же, в прошлом?!
- Н-н… нет, не думаю, - решительно ответил я. - Просто в этом мире эта река уцелела… Какая она огромная!
- И красивая, - добавила Танюшка с теми же нотками восхищения, что звучали и в моём голосе. - Пойдём вдоль неё?
- Знаешь, Тань… - я помедлил. - Нам лучше переправиться.
И подумал - чем больше препятствий будет между нами и теми - тем лучше. Полезней для здоровья.
- Переправиться?! - Таня удивлённо оглянулась на меня. - Ты что, заболел?! Тут километра четыре!
- Да побольше, - прикинул я. - Но течение слабенькое. Построим плот…
- Чем? - коротко и язвительно спросила девчонка. Мне осталось только издать неопределённый звук. - А плаваешь ты…
- Как топор я плаваю, - поспешно добавил я, чтобы не давать Танюшке возможность пространно изложить мою характеристику, как пловца. - Знаю. Значит, будем думать.
- Ой, смотри, Олег! - Таня отвлеклась от темы переправы. - Смотри, кто… это же мамонты!!!
Я повернулся в сторону, куда она вытянула руку - и тоже лишился на какое-то время дара речи. Танюшка не ошиблась, хотя это было и невероятно. В каком-то полукилометре от нас - на "нашем" берегу - к воде подходили неспешно шесть огромных рыже-шёрстных животных. Мы видели раскачивающиеся хоботы и загнутые почти в кольцо бивни. Передний мамонт оглушительно затрубил, откинув голову и подняв хобот. Мы с Танюшкой невольно шарахнулись назад, переглянулись и засмеялись.
- Наши слоны - самые лучшие, покупайте русских слонов! - сквозь смех процитировал я фразу из нового мультика "Следствие ведут Колобки", который мы видели недавно.
- А смотри, - полусерьёзно добавила Танюшка, - выходит, и правда, Россия - родина слонов!
Я хотел сказать, что и не сомневался в этом. Но не успел.
Пока я - какую-то секунду - обдумывал, что вижу, Танюшка (ещё раз подтвердив, что реакция у девчонок быстрее, чем у парней) выкинула руку:
- Смотри! Это же… лодки!!!
До меня дошло, что это действительно лодки. Они вышли из-за острова: одна впереди, следом - ещё пять… шесть! Из-за дальности расстояния невозможно было понять, кто в них и сколько там людей. Танюшка схватила меня за плечо, и опять я опоздал понять - те шесть лодок настигли первую, окружили…
День был солнечный. Мы не могли - я уже сказал - увидеть людей, но зато увидели острые вспышки над лодками. Словно разбрызгивала искры электросварка, только беззвучно.
- Олег, это же бой, - выдохнула Танюшка. - Они убивают друг друга!
Я не ответил, только ощутил, как меня натянуло - словно трос натягивают на барабане.
Красив был этот речной плёс, и зелёный, словно с картинки, остров, и мамонты, и жёлтый песок пляжа правее нас, и небо над Ергенью, и лес позади нас.
И посреди этой красоты сверкали над лодками клинки. И, если приглядеться, можно было видеть, как падают в воду тёмные пятнышки…
Мы с Танюшкой окаменели. Я прижал её ладонь у себя на плече своей рукой и даже не думал, могут нас заметить с воды или нет… и что будет, если заметят.
Кажется, это продолжалось не очень долго. На воде осталось четыре лодки - кажется, те, кого преследовали, сумели потопить две вражеские, но и сами пошли на дно. Уцелевшие развернулись и начали уходить обратно за остров.
- Ты всё ещё хочешь переправиться? - хрипловато сказала Танюшка.
- Тань, надо, - ответил я, и Танюшка убрала руку с моего плеча. Вздохнула и неожиданно сказала:
- Надо… Пошли, спустимся на берег и будем искать плавник.
* * *
Если честно, я боялся спускаться на берег. В основном - из-за мамонтов, а ещё - из-за того, что не знал, не засекут ли нас там. Но, пока мы искали спуск, мамонты куда-то ушли, а лодки выскользнули из-за острова и растворились где-то в речной дали.
Тропинка не находилась, и мы, махнув на всё рукой, съехали по песчаному обрыву - там, где он вроде бы не выглядел особо крутым. Съехали удачно, даже оставшись на ногах.
На пляже на нас навалилось чувство незащищённости. Горизонт отодвинулся, река казалась необъятной, а я вдруг с испугом сообразил, что обратно наверх - по крайней мере, здесь - мы вылезти не сможем.
- Вон там плавник, - Танюшка указала на кучу примерно в трёхстах метрах от нас. Там действительно лежала целая полоса обкатанных, выбеленных песком, водой, ветром и солнцем деревяшек - наверное, напротив берега было какое-нибудь течение. Я пошёл первым, размышляя, как и чем скреплять всё это барахло. Ясно же было, что решать эти вопросы мне.
На этот раз я увидел то, что увидел, раньше Тани. И это, пожалуй, было хорошо.
За первым обглоданным белым стволом лежал человек.
Мокрый песок вокруг него почернел от крови…
…Танюшка повела себя спокойно и выдержанно. Она, правда, поднесла к губам ладонь, а глаза расширились. Но вопрос, который она задала, был деловитым и быстрым:
- Он жив?
- Не знаю… - замялся я. - Это парень с одной из тех лодок, наверное…
Мальчишка был чуть постарше меня. Он лежал ничком, неловко вывернув левую руку; правая пряталась под туловищем. Хотя лицо и было повёрнуто в нашу сторону, мы его не видели - светло-русые мокрые волосы, очень длинные, скрывали его полностью. Из одежды на мальчишке были явно самодельные, с грубым швом, кожаные штаны - и то ли напульсники, то ли небольшие брассарды на обеих руках, тоже из толстой кожи, с металлическими заклёпками.
- Он ранен, Олег, - Танюшка чуть присела. - Ему надо помочь!
- Да, конечно, - я решительно шагнул вперёд. У меня был охотничий опыт, а крови я вообще никогда не боялся; в походах нам приходилось иметь дело с травмами и ранами своих же товарищей. Танюшка присела рядом со мной, но по другую сторону тела.
- Он дышит, - сказала она. Побледнела - это я заметил. Кажется, и я - тоже; одно дело - распоротая стеклом пятка или порез ладони, а другое - ранение, от которого кровь пропитала песок. - Олег, как же он доплыл?!
- Помоги перевернуть, - вместо ответа сказал я и подсунул руки под грудь и живот мальчишки. По мне прошла дрожь - правая рука попала в липкое и горячее.
- А-а-а… - однотонно и почти музыкально простонал мальчишка. Сцепив зубы, я подал тяжёлое тело на Танюшку, а она осторожно уложила его спиной на песок. И, охнув, отвернулась. А я не успел, да и нельзя было, коль уж взялись помогать.
Мальчишке распороли живот - рана была широкой и кровоточила из-под ладони, которой он неплотно зажимал живот.
- Вот ведь… - я с усилием проглотил кислый комок. Странно - в свои четырнадцать лет я умел потрошить и свежевать добычу…
Но распоротый пацан - это совсем другое дело.
- Тань… - успел сказать я и, отвернувшись, рухнул на четвереньки, после чего не по-хозяйски распорядился съеденным утром. Потом стоило немалого труда заставить себя повернуться. - Тань, мы ничего не можем сделать. Он, кажется, в печень ранен… - я отплюнулся блевотиной.
- Я вижу, - Танюшка взяла обеими руками свободную ладонь мальчишки, потом убрала с его лица волосы. И я увидел, что его глаза - серые с золотистыми точками - открыты. Зрачки мальчишки были расширены, губы побелели, шевельнулись… зубы ало поблёскивали от крови. - Мальчик, - это прозвучало глупо, - ты живой?
- Он может не понимать русского, - не скажу, что мне было жаль незнакомого парнишку, но что-то такое давило в груди. Неприятное и непонятное.
- Наши… - белые губы зашевелились снова, - русские… рус… ские… - он, словно слепой, пошарил свободной рукой, наткнулся на коленку Тани и сжал её. - Я… ум… мираю…
Он вытянулся на песке. Вздрогнул длинно. Глаза странно остыли, рука упала с Танюшкиной ноги на песок - бесшумно. Вторая рука тоже сползла, открыв рану - но та уже не кровоточила.
Я подумал ещё раз, как он мог плыть с такой дырой.
Танюшка заплакала навзрыд.
Белый снег,
Серый лёд,
На растрескавшийся земле…
Покрывалом лоскутным на ней -
Город в дорожной петле…
А над городом плывут облака,
Закрывая солнечный свет.
А над городом жёлтый дым…
Городу две тысячи лет,
Прожитых под светом Звезды по имени Солнце…И две тысячи лет -
Война!
Война без особых причин.
Война - дело молодых,
Лекарство против морщин.
Красная-красная кровь
Через час - уже просто земля,
Через два - на ней цветы и трава,
Через три она снова жива
И согрета лучами Звезды по имени Солнце…