Капитан "Причуды" провел ладонью по взлохмаченной шевелюре. Он не был настроен на произнесение длинных речей и поэтому ухитрился ограничиться несколькими куцыми фразами.
- Ну, значит… это… пора отчаливать, ребята. Ваш табак уже выкурен. Так к чер… Так с Богом, в добрый путь. Аминь!
Капитан "Королевского охотника" тоже был немногословен.
- Вы выбрали для себя не самую лучшую дорогу в жизни… Просто вы захотели освободиться от оков, налагаемых на людей обществом. Вместе с тем вы отвергли защиту, которую король предоставляет своим подданным. Чтобы вкусить вольной жизни, вы стали пиратами. Но, выбрав свободу, вы нынче ночью дорого заплатили за нее. В этот час чувство… э… скорби переполняет каждого из здесь присутствующих, потому что вы уходите, а мы останемся и будем… хм… вспоминать о вас, как и о десятках других наших погибших товарищах, пока не сдохнет последняя сво… последний собрат из этой компании… Больше я ничего не скажу… Попутного вам ветра и семь футов под килем!
Настала очередь капеллана. Высокого роста, сутулый, с вытянутыми чертами лица, он чувствовал себя не совсем уютно в окружении морских разбойников и долго шелестел страницами Библии, пока, наконец, не успокоился и не нашел то место, которое искал.
- Псалом сто второй, - протянул он. - Псалом Давида… Благослови, душа моя, Господа… Благослови, душа моя, Господа, и не забывай всех благодеяний Его. Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои; избавляет от могилы жизнь твою, венчает тебя милостью и щедротами; насыщает благами желание твое, обновляется, подобно орлу, юность твоя. Господь творит правду и суд всем обиженным… Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив. Не до конца гневается и не вовек негодует. Не по беззакониям нашим сотворил нам, и не по грехам нашим воздал нам. Ибо, как высоко небо над землею, так велика милость Господа к боящимся Его. Как далеко восток от запада, так удалил Он от нас беззакония наши. Как отец милует сыновей, так милует Господь боящихся Его… Господь на небесах поставил престол Свой, и царство Его всем обладает. Благословите Господа, все Ангелы Его, повинуясь гласу слова Его. Благословите Господа, все воинство Его, служители Его, исполняющие волю Его. Благословите Господа, все дела Его, во всех местах владычества Его. Благослови, душа моя, Господа!
Закончив чтение, капеллан бросил робкий взгляд на хранивших гробовое молчание капитанов и, набравшись храбрости, тихим голосом полюбопытствовал:
- Не прочитать ли еще одно место из Библии, прежде чем тела убиенных будут отправлены за борт?
- Зачем? - нахмурился Дик Тейлор, не видевший особой нужды в затягивании погребального обряда.
- Читайте, - сказал Брэдли. - Когда покойники были живы, они редко вспоминали о боге. Пусть хотя бы теперь, на смертном одре, слово его достигнет их ушей.
Капеллан с благодарностью склонил голову, перевернул страницу и тем же певучим голосом продолжил:
- Псалом сто шестой… Безрассудные страдали за беззаконные пути свои и за неправды свои; от всякой пищи отвращалась душа их, и они приближались к вратам смерти. Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он спас их от бедствий их; послал слово Свое, и исцелил их, и избавил их от могил их. Да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих! Да приносят Ему жертву хвалы, и да возвещают о делах Его с пением! Отправляющиеся на кораблях в море, творящие дела на больших водах, видят дела Господа и чудеса Его в пучине: Он речет - и вздымается бурный ветер, и высоко поднимает волны его. Восходят до небес, нисходят до бездны; душа их истаивает в бедствии. Они кружатся и шатаются, как пьяные, и вся мудрость их исчезает. Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он вывел их из бедствия их. Он превращает бурю в тишину, и волны умолкают. И веселятся, что они утихли, и Он приводит их к желанной пристани. Да славят Господа за милость Его и за чудные дела Его для сынов человеческих! Аминь!
С печальным видом перекрестив покойников, капеллан сказал: "Вот и настало время идти вам в последнее свое плавание…". По сигналу Тейлора бабахнули пушки "Причуды", после чего батареи Форт-Джорджа и "Королевского охотника" тоже изрыгнули оранжевое пламя и едкий пороховой дым. Доски наклонились. Тела юнги и квартирмейстера какое-то мгновение еще держались на них, а потом, сорвавшись, полетели вниз. Послышался негромкий всплеск. Все было кончено.
Джон Барни не присутствовал на похоронах. Пираты заставили его выдраить капитанскую каюту, и он, босой, с закатанными штанами, в течение полутора часов ползал на коленях, пытаясь куском пемзы уничтожить черные следы крови - последнее визуальное напоминание о совершенном ночью преступлении. Для него, молодого и честолюбивого капитана, уже привыкшего повелевать другими людьми, эта грязная работа была сущей пыткой. И, если бы не вертевшаяся в голове мысль о том, что ни один посторонний глаз не видит его теперешнего униженного положения, он вряд ли смирился бы и стал делать то, что делал.
Когда прогремели выстрелы траурного салюта, возвестившие об окончании похорон, Барни подтащил к кормовому окну большое ведро и вылил его содержимое в море. Затем, поставив ведро вверх дном на пол, он сел на него, вытянул ноги и с задумчивым видом уставился на чистую, будто только что сколоченную койку. "Если бы квартирмейстер не занял это ложе, - подумалось ему, - отпевать пришлось бы не его, а меня. Боцман, конечно же, охотился за мной. Но почему господь отвел от меня его удар? Чем я заслужил подобную милость? Может, небесный владыка избрал меня орудием мщения, призванным уничтожить эту шайку негодяев? Тогда почему он не вразумил меня в тот вечер, когда на борт бригантины явились губернатор и его дочь с предостережением об опасности? Я же мог довериться им и выйти в море до того, как "Паломница" была взята на абордаж. Если бы это случилось, планы пиратов были бы сорваны. Судя по всему, они устроили здесь ловушку для какого-то богатого корабля… Постой, постой… Один из них проговорился и выдал его название… Как же он сказал? - Барни прикусил верхнюю губу. - Он сказал: "Нам надо поберечь людей. Они понадобятся при захвате "Феникса"…". Точно! Им нужен этот загадочный "Феникс", а чтобы успех был стопроцентным, мерзавцы держат заложниками губернатора острова и его дочь. Они попались из-за меня… Теперь я должен что-то предпринять. Что? Я безоружен и отрезан от прочих пленников. На кого мне рассчитывать? На Эванса? Даже если он согласится стать на мою сторону, нам двоим все равно не одолеть всю свору…".
Мысли Джона Барни прервали громкие шаги за дверью. В каюту вошли капитаны, штурман Пит Хилтон и капеллан из Форт-Джорджа. Осмотревшись по сторонам, Дик Тейлор удовлетворенно прищелкнул языком.
- Так, так, неплохо.
- Вы заставили капитана Барни прислуживать вам? - удивился Брэдли.
- Он - наш пленник, - ответил Тейлор, - и поэтому обязан выполнять любую работу, которую мы ему поручаем.
- Чтобы навести в каюте порядок, можно было доставить из крепости пару негров, - заметил Хилтон.
- Можно было. Но зачем? Пленник - тот же раб.
- Белый человек не должен быть рабом! - вспылил Брэдли, грохнув кулаком по столу. - Для рабства Бог создал негров и индейцев. Не так ли, преподобный?
Капеллан, настороженно следивший за обоими капитанами, с готовностью кивнул, но тут же, словно опомнившись и устыдившись своей слабости, уточнил:
- Однако же, согласно Евангелиям, все мы являемся рабами - рабами греха ли, рабами праведности ли. Кто освободился от греха, тот стал рабом Бога и обрел жизнь вечную во Иисусе Христе, Господе нашем. А кто освободился от праведности, тот раб греха, и возмездием ему за дела его - смерть.
- Я вижу, вы хороший проповедник, - заметил Брэдли, пощипывая мочку уха. - Мой экипаж как раз нуждается в капеллане. Присоединяйтесь к нам, святой отец, и вы получите прекрасную возможность спасти несчастные души от вечных мук. За труды ваши мы щедро вас вознаградим, да и всемогущий Господь также не забудет этого.
- Вы напрасно думаете, капитан, будто на борту вашего судна я найду более дикую и невозделанную ниву, нежели на этом острове. Долг велит мне продолжить труды мои на берегу, и я буду весьма признателен вам, коль вы доставите меня туда.
- Я надеялся услышать от вас иной ответ, - с сожалением промолвил пират. - Что ж, вольному воля. Вы снова вернетесь в форт, как только исповедуете одного умирающего.
- Он из вашей команды?
- Какая разница? - пожал плечами капитан. - Он раб греха, как вы выражаетесь, но, может, почувствовав приближение конца, захочет стать рабом праведности.
- Ты о боцмане? - поинтересовался Тейлор, присаживаясь на койку.
- О ком же еще.
- Да, навесил Бен на себя мертвецов, и, главное, хоть убей, до сих пор не пойму, с какой целью он это сделал? Допустим, он был зол на Корнелиса, который перешел ему дорогу. Ну и что? Вызвал бы его на дуэль и в открытом поединке расквитался бы с ним. А чем насолил ему юнга? По-моему, Флетчер никогда с ним не ссорился.
- Парнишка был спокойного нрава, - вздохнул штурман.
- В том то и дело! За что же было его убивать?
- Думаю, юнга случайно натолкнулся на боцмана, и тот убрал его как нежелательного свидетеля.
- Возможно. - Дик Тейлор перевел взгляд на пленного капитана; последний по-прежнему сидел на перевернутом ведре, не вмешиваясь в разговор. - Однако любопытно, почему он прирезал квартирмейстера, а этого счастливчика даже пальцем не тронул? Ведь ему было известно, что мистер Барни ночует в каюте.
Барни посмотрел Тейлору прямо в глаза.
- Ваш боцман действительно знал, что я ночую здесь, - ответил он. - Но ему было невдомек, что, кроме меня, в каюте бросил якорь ваш старший помощник.
- Что ты хочешь этим сказать?
- А то, что Бен Хэлси не хотел убивать квартирмейстера Вилкена. Ему нужен был я. И, вонзая клинок в сердце своего корабельного товарища, он думал, что сводит счеты со мной. Я же в это время лежал здесь, у окна, и в темноте убийца меня не заметил.
Дик Тейлор шлепнул себя по бедру.
- Ах, черт! Значит, бедняга Корнелис, как всегда, занял чужое место и этим сам себя подставил под удар, ему не предназначавшийся!
Дверь каюты приоткрылась и в проем просунулась испуганная физиономия Грега Адамса.
- Сэр, - прошептал он, обращаясь к капитану Тейлору. - Боцман пришел в себя и просит привести к нему Недорезанного Капитана.
Тейлор нахмурился.
- Бен, видать, спятил. Ему нужен священник, а он зовет своего кровного врага.
- Может, боцман не так плох, как нам кажется, - предположил Брэдли. - Ну-ка, джентльмены, давайте навестим его. Капеллан, вы пойдете с нами.
Спустившись на нижнюю палубу, пираты, Барни и капеллан гуськом проследовали в большую кладовую для хранения парусов.
Бен Хэлси корчился на грубом светло-сером двойном "катуне", предназначенном для марселей. Тело его, почерневшее от побоев и множества ран, сотрясал озноб. Временами оно дергалось, словно под ударами плети-девятихвостки, и тогда из глотки боцмана вместе с прерывистым горячим дыханием вырывался сдавленный стон. Черная повязка, прикрывавшая ранее правый глаз, сползла на потный лоб умирающего. Костоправ из Форт-Джорджа, находившийся при нем, не счел нужным вернуть ее на прежнее место.
Первым заговорил с умирающим капитаном Тейлор.
- Бен, - сказал он, - ты хотел видеть Недорезанного Капитана. Он пришел.
Вытянув шею, боцман обвел окружающих мутным взглядом и прохрипел:
- Я, кажись, помираю… и напоследок хотел бы поговорить с капитаном Барни… Прошу, оставьте нас на минуту одних.
- Брось валять дурака, Бен, - поморщился Тейлор. - Говори при всех.
- Я желаю говорить с капитаном Барни! - закричал боцман и вдруг, посинев от натуги, сотряс парусную страшным лающим кашлем. Слюна, вылетавшая из его горла, была красной от крови.
- Выйдем, пусть посекретничают, - сказал Билли Брэдли, приглашая всех, кроме пленного капитана, за дверь.
Когда боцман успокоился и убедился, что просьба его уважена, он с волнением произнес:
- Капитан, выслушайте меня… С того самого часа, как мы захватили ваш корабль, я желал вашей смерти. Вы это знаете. Я стрелял в вас из пистолета и пытался зарубить саблей, но Господь не дал мне убить вас. Сейчас, чувствуя, что отхожу под всеми парусами, я испытываю угрызения совести и прошу вас простить меня за мое жестокое намерение… Я всегда был отпетым негодяем и виноват в сотнях преступлений, в том числе в двух последних… Вы понимаете, о чем я? Я убил Корнелиса, думая, что расправляюсь с вами. А потом зарубил Флетчера… Он видел, как я выходил из каюты с окровавленной саблей… Видит бог, я раскаиваюсь в содеянном! Мне страшно, капитан Барни… Я боюсь наказания, потому что заслужил его. Гореть мне в огне ада, того самого ада, который я так часто высмеивал. Хорошо, что у меня нет жены и детей! Им досталось бы в наследство позорное бремя моего имени… Знаете, капитан, - в мутном глазу боцмана блеснула слеза, - иногда мне кажется, что я не был рожден для такой судьбы… я ее никогда не искал, но обстоятельства… Они сложились так, что я сделался пиратом. Золотая приманка поманила меня, а мои молодость и неопытность не смогли устоять перед столь великим искушением.
Барни не любил душещипательных прощальных речей, но на какое-то мгновение ему стало жаль умирающего, и он поспешил заверить пирата, что прощает его.
- Вера помогает нам обрести божье милосердие, - добавил он, желая подбодрить Хэлси. - Кто искренне раскаивается, тот будет прощен… Здесь, за дверью, стоит священник. Облегчите свою душу, исповедуйтесь ему.
Боцман вздохнул и нахмурился.
- Никогда я не доверял этим болтунам, - прохрипел он с тоской в голосе. - Впрочем, настало, видно, время рассказать о своих грехах любому, кто готов меня выслушать… Позовите его, капитан.
Не будем пересказывать все то, что услышал капеллан из уст умирающего разбойника. Исповедь была долгой, так как слишком длинным оказался список преступлений, совершенных Беном Хэлси за двадцать лет скитаний по морским просторам. Облегчив, наконец, душу, боцман затих, но ненадолго; когда в парусную вновь вошли капитаны и штурман, он бросил на священника подозрительный взгляд и прошептал:
- Скажите честно, у меня есть шанс попасть на небо?
Капеллан открыл было рот, чтобы ответить, однако его опередил Дик Тейлор.
- Ты что, Бен, смеешься? Где ты слышал, чтобы хотя бы один пират попал на небо? Отправляйся в пекло! Там немало наших товарищей, которые не дадут тебе скучать.
Эти жестокие слова настолько поразили умирающего, что он, утратив контроль над собой, извергнул поток непристойных ругательств.
Тейлор склонился над боцманом и рассмеялся ему в лицо.
- Что, дружище, всю праведность твою ветром сдуло? Ты, видно, полагал, что можно всю жизнь грешить, грабить, насиловать, убивать, а перед тем, как отдать концы, сделаться вдруг святым? Не-ет, так не бывает! Так не должно быть! По делам твоим - плата тебе!
Тело Бена Хэлси снова стал бить озноб. Он бредил, и сквозь горячечный бред его уже была слышна поступь Костлявой.
Агония продлилась до позднего вечера. Все это время, брызжа слюной и кровью, боцман проклинал весь мир и его создателя. Лишь в десятом часу движения его стали замедленными, он перестал реагировать на окружающих, а затем, на удивление тихо, без единого стона, испустил дух.
Вещи и деньги, принадлежавшие боцману, перешли в собственность команды.
Глава 11. У врат преисподней.
Каюта лекаря, в которой пираты держали дочь губернатора, примыкала к каюте капитана и отличалась от последней лишь меньшими размерами да более изысканной обстановкой. Стены ее были покрыты росписями, заключенными в овальные лепные рамы, кормовое окно закрыто тонкой муслиновой занавеской, на полу лежал ковер, а с потолка свисал инкрустированный перламутровой мозаикой фонарь.
В углу, где раньше стоял сундук с лекарской поклажей, по приказу Брэдли установили небольшой диванчик - его специально доставили из форта, чтобы драгоценная пленница могла спать на нем, а когда сидела, то не мяла мягкую атласную юбку с украшениями из белых и голубых бантов, кружев и вышивок. Справа от окна стоял столик. Он был вырезан из розового дерева, и на нем возвышалась хрупкая ваза в виде раковины, наполненная свежими плодами манго и бананами.
Прошло семь дней с тех пор, как мисс Моррис была разлучена с отцом и оставлена в заточении на борту "Королевского охотника". Отчаянье и страх перед возможным насилием, охватившие ее в первые дни нахождения среди разбойников, постепенно сменились полным безразличием к своей судьбе. Видимо, сказывалось длительное нервное напряжение, подорвавшее ее силы и ослабившее чувствительность к внешним раздражителям. Она уже не плакала, как прежде, по ночам и не вздрагивала, услышав скрежет ржавого ключа в замочной скважине. Кок Лепаж два раза в день - утром и вечером - приносил пленнице что-нибудь поесть, но она едва ли проглатывала половину того, что он оставлял ей на столике. Изредка в каюту заглядывал капитан Брэдли. Держа треуголку на сгибе руки, он пристально смотрел на нее с порога своими голубыми глазами, не произнося ни слова, потом дверь захлопывалась, и Кэрол снова оставалась одна.
Утром седьмого дня в каюту вошли трое: капитан, сэр Генри и его черный раб Патрик. На губернаторе был праздничный костюм. Поверх белой рубашки с жабо он надел вышитый камчатый камзол пурпурного цвета, а поверх камзола - светло-голубой кафтан из плотного шелка. Кафтан был шит точно в талию, имел рукава с широкими, почти до локтя обшлагами цвета аквамарина, два больших кармана с клапанами и бортА, украшенные золотым и серебряным шитьем. Галстук в виде красной ленты, завязанной небольшим бантом, прикрывал вспотевшую шею сэра Генри. На ногах его были узкие синие панталоны, белые шелковые чулки и башмаки на низком каблуке.
Увидев отца, девушка от неожиданности вскрикнула, порывисто поднялась и с искрящимися от радости глазами бросилась к нему.
- Отец! Наконец-то!
- Нам разрешили побыть вдвоем, - взволнованно промолвил губернатор, гладя дочь по длинным волнистым локонам.
Снаружи донеслись удары судового колокола.
- Можете болтать до следующих склянок, - объявил Брэдли. - Затем вы, сэр Генри, вернетесь в форт, а с вами, мисс Моррис, останется этот невольник, который будет вам прислуживать.
Сдержанно кивнув его превосходительству, капитан направился к выходу, но, заметив краем глаза, что Патрик остался стоять посреди каюты, схватил его за ухо и потащил за собой.
- Пойдем, Гвинеец. Ты еще успеешь разглядеть эту темницу.
Очутившись в проходе между каютами, Брэдли слегка прижал негритенка к переборке и угрожающе прошептал:
- Отныне ты, Пат, мой раб.
- Да, хозяин, - испуганно пролепетал Патрик.
- Ты будешь прислуживать мне и мисс Моррис.
- Да хозяин…
- Ты будешь моими глазами и ушами.
- Да, хозяин.
- Я должен знать обо всем, что творится в каюте мисс Моррис, на нижней палубе, на камбузе, на баке, короче - везде, где меня не будет, но где будешь находиться ты, мой соглядатай.
- Да, хозяин…
Брэдли, усмехнувшись, одобряюще похлопал негритенка по плечу.
- Ты сообразительный малый, Гвинеец Пат! Если мне не представится подходящий случай выбросить тебя за борт, я когда-нибудь сделаю тебя свободным человеком.
- Я хочу быть вашим рабом, хозяин.
- Охотно верю.