- Точнее - продать…
- Да. Продать, как, например, хорошую лошадь.
- Благодарю за комплимент. С лошадью меня еще никто не сравнивал.
- О, в мире, где все продается, за породистую кобылку иные ценители могут отвалить не меньший куш, чем за жизнь человека.
Девушка согласилась, что в мире всякое бывает.
- А зачем вам много денег, капитан? Что вы будете с ними делать среди безбрежных океанских просторов?
- Зачем? - Тейлор раскурил трубку и, выпустив изо рта густое облако дыма, ответил вопросом на вопрос: - А зачем много денег вашему отцу или вашему дяде? Что они будут делать с ними на забытых людьми и богом островах?
- Ну, они же не собираются провести в колониях всю свою жизнь. Через год или два оба они могут вернуться в Англию…
- И я не собираюсь всю жизнь скитаться по морям или вести жизнь кандальника. Если удача не отвернется от меня, если меня не смоет за борт волна, не сразит шальная пуля, не искромсает на куски палаш или топор, я брошу якорь в какой-нибудь тихой гавани, где меня не отыщут королевские ищейки, и буду жить в свое удовольствие, вспоминая о былых приключениях и не заботясь о днях грядущих.
- Неужели ради этого вы готовы рисковать своей головой, топить и сжигать корабли, резать и расстреливать людей?
Дик Тейлор почесал ногтем за ухом.
- Я предпочел бы разбогатеть, не прибегая к насилию, мисс Моррис. К сожалению, мои попытки добиться успеха очень часто натыкаются на сопротивление тех, с кем меня сталкивает судьба.
В дверь каюты осторожно постучали.
- Кто там? - капитан инстинктивно положил руку на рукоять пистолета.
Дверь приоткрылась. Из-за нее выглянула озабоченная физиономия Джима Флая.
- Это я, сэр.
- Чего тебе?
- Хочу посоветоваться с вами.
- О чем?
- Не зарифить ли нам паруса?
- Не топчись в дверях, - Тейлор указал штурману на койку. - Проходи и садись… Так, слушаю тебя.
- На норд-осте, появилось подозрительное облако, сэр, - доложил мистер Флай. - Боюсь, нам грозит ухудшение погоды.
- Все?
- Все, сэр.
- Кто у нас штурман?
- Я, сэр.
- Так какого черта ты лезешь ко мне со своими проблемами? Разве ты, Джим Флай, не знаешь своих обязанностей? Может, прикажешь мне вести судно?
- Извините, сэр, - пробормотал штурман. - Я подумал, что потеря скорости хода может вам не понравиться и… гм… решил узнать ваше мнение на сей счет.
- А ты думаешь, идиот, что мне больше понравится потеря парусов или мачт? - Тейлор в раздражении встал из-за стола и, громко топая ботфортами, двинулся к выходу.
Штурман с виноватым видом поспешил за ним. На шканцах они столкнулись с Джоном Барни.
- Капитан, - закричал пленник, не скрывая тревоги, - куда смотрят ваши люди? Взгляните туда! Видите это облако?
Тейлор посмотрел в ту сторону, куда указывал Барни. Внутри у него все сжалось и похолодело.
Огромное черное облако с рваными краями, напоминающими когти дракона, и пепельно-белой завесой дождя в своем ядре, стремительно приближалось к "Причуде" со стороны норд-оста. Оно летело низко над поверхностью океана, причем нижний край его все время менял форму.
- Это шквал, - пробормотал капитан.
Шквал надвигался узкой длинной полосой, ширина которой равнялась примерно одной морской миле. Скорость его составляла не менее сорока ярдов в секунду. Времени на уборку парусов не было.
- Рубите мачты! - зарычал Дик Тейлор, вытряхивая пепел из трубки.
Яростные трели боцманской дудки подняли на ноги всю команду. Дорога была каждая минута. Отлично понимая, какую опасность представляет для них приближающийся злой дух океана, пираты орудовали топорами с невероятной быстротой и рвением. Когда мачты с треском полетели за борт, над палубой прогремел громоподобный голос вожака:
- Всем спуститься вниз! Задраить люки и пушечные порты!
Нарастание силы ветра произошло внезапно. Сплошная завеса дождя закрыла весь горизонт, и яркий солнечный день в одно мгновение поглотила черная мгла. Океан закипел как гигантский котел и покрылся огромными валами. В страшном рокоте бури тонули раскаты грома.
Продолжалась эта свистопляска всего несколько минут. Затем ветер вдруг стих, ливень прекратился, и на прояснившемся небе мелькнул робкий солнечный луч.
"Причуда" вышла из шквала с разбитой кормой, сломанным рулем и трюмом, полным воды. Лишившись управления, она стала игрушкой вспененных волн, которые наступали на нее, словно покрытые снегом горные гряды. Непрерывные удары то слева, то справа сотрясали корпус судна, расшатывая доски наружной обшивки, шпангоутов и бортовых стрингеров. Практически весь экипаж вынужден был посменно работать на трюмных помпах, пока конопатчик и двое плотников пытались заделать щели и починить руль.
Во второй половине дня ветер снова усилился, а горизонт постепенно затянул сплошной облачный покров. Дрейфуя по ветру, бригантина неумолимо продвигалась в сторону островов Святого Духа, но теперь этот курс больше пугал, чем радовал пиратов. Судя по карте, подступы к любому из шести островов архипелага были прикрыты извилистыми ожерельями скал и коралловых рифов, а те немногочисленные проходы, которые в тихую погоду позволяли судам достичь укромных бухточек, являлись недостижимыми для дрейфовавшего без руля и ветрил пиратского корабля.
Охватившее большую часть разбойников уныние не могло не насторожить вожака. Уж кому-кому, а ему, просоленному морскому волку, было хорошо известно, к каким катастрофическим последствиям приводит гнетущая атмосфера, воцаряющаяся на борту неуправляемого судна. В любой момент уныние могло перерасти в глухое раздражение, а потом и в ожесточение, которое, как правило, вымещалось на первом попавшемся козле отпущения.
Чтобы хоть как-то подбодрить своих людей, Тейлор велел выкатить на палубу бочонок рома, и каждая очередная смена, направлявшаяся к помпе, имела право промочить пересохшие от ветра и морской соли глотки эликсиром блаженства.
В четыре часа пополудни капитан вызвал на квартердек штурмана и Джона Барни. Вытянув руку в направлении могучих кряжей высококучевых облаков, выраставших за кормой, он отрывисто спросил:
- Что это, по-вашему, джентльмены?
Барни сощурился и некоторое время молча обозревал горизонт. Было видно, как с плоского основания темных хмурых туч срывается дождь, а над их белоснежными клубящимися вершинами все еще простирается ослепительно яркая синяя полоска неба.
- Идет шторм, - наконец ответил он.
- Пожалуй, - кивнул мистер Флай. - Слишком много чаек вокруг.
- Сможем ли мы уйти от него? - поинтересовался Тейлор.
- Если бы мы успели починить руль и заткнуть пазы в корпусе, - неуверенно промолвил штурман, - у нас были бы неплохие шансы…
- Откровенно говоря, - сказал Барни, - многое будет зависеть не столько от судна, сколько от людей. Даже протекающий парусник в руках хорошей команды может выстоять там, где добрый парусник, находящийся в руках дурной команды, обязательно скажет этому миру последнее "прости".
Неожиданно с нижней палубы донеслись проклятия, и спустя короткое время на шканцы выбрались пять или шесть моряков со стертыми в кровь руками. Во главе этой отчаянно жестикулирующей и орущей группы находился боцманмат Нэд-Багровый Нос.
- А я вам говорю, что все наши несчастья начались после того, как на борту появилась эта ведьма! - услышал капитан хриплый голос боцманмата. - Выбора у нас нет: либо мы немедленно выбросим ее в море, либо она отправит нас в сундук к Дэви Джонсу!
- Что за шум, Нэд? - окликнул боцманмата Дик Тейлор. - На тебя возбуждающе подействовал ром?
- Нет, капитан. На меня возбуждающе действует губернаторская дочка, запертая в вашей каюте! Она принесет нам беду, это точно!
За кормой послышался тоскливый крик чайки.
- Откуда у тебя такие сведения, Нэд?
- Откуда? Да ведь всем известно, что женщина на корабле - к несчастью. И все, что произошло с нами, подтверждает это.
- Сэр! - подал голос голландец Хендрикс, стоявший чуть позади Багрового Носа. - Есть предзнаменование, которое мы расцениваем не иначе, как предупреждение свыше.
- Что еще за предзнаменование? - спросил капитан, с неприязнью рассматривая с высоты квартердека столпившихся внизу разбойников.
- Нынче утром Лохматому приснились клубы серного дыма, напоминающие женскую фигуру. Это дурной знак, сэр. Он предвещает нам погибель.
- Да чтоб вы сдохли, канальи! Погибель нам предвещает лишь облачный вал, который приближается со стороны кормы, - ответил Тейлор. - Если мы не успеем починить руль и не остановим поступление воды в трюм, всем нам понадобиться последний лоцман - тот, который проведет нас в царство теней!
- Команда думает иначе, - упрямо стоял на своем Багровый Нос. - Команда полагает, что сначала надо избавиться от ведьмы, сидящей в вашей каюте, сэр.
- У тебя что, мозги набекрень, Нэд? Это - заложница! Потеряв ее, мы потеряем надежду на богатый выкуп.
- Лучше потерять надежду на выкуп, чем голову!
Багровый Нос в нетерпении махнул рукой сообщникам, приглашая их пройти вместе с ним в капитанскую каюту. Но тут Джон Барни резким ударом сбил с ног штурмана, выхватил у него из ножен саблю и, спрыгнув с квартердека вниз, преградил боцманмату дорогу.
От неожиданности Багровый Нос отпрянул назад, челюсть его отвисла, но, быстро опомнившись, он протянул трясущуюся от бешенства руку к пистолету.
- Поздно, Нэд! - крикнул ему капитан.
В ту же секунду грянул выстрел. Боцманмат пошатнулся, судорожным движением схватился за грудь и, выпучив стекленеющие глаза, повалился на палубу.
Второй пистолет Дик Тейлор навел на опешивших дружков Багрового Носа.
- Одно неосторожное движение, ребята, - оскалился он, - и кто-то из вас отправится вслед за этим тупоголовым бараном.
Приятели убитого боцманмата замерли у его тела, в нерешительности переглядываясь между собой. Тем временем, привлеченные звуком выстрела, на шканцы устремились квартирмейстер, боцман и прочие члены команды. То тут, то там раздавались удивленные голоса:
- Что случилось? Кто стрелял? Кого убили?
Воспользовавшись толкотней и неразберихой, воцарившейся на судне, Ян Хендрикс, Лохматый и другие участники неудавшегося покушения на жизнь мисс Моррис сочли за лучшее ретироваться; они бросились туда, откуда пришли, а именно - в трюм. Там, забаррикадировавшись и взяв в заложники конопатчика, они решили не выходить наверх до тех пор, пока капитан не сменит гнев на милость и не простит их.
Но капитану было уже не до них. Сплошная стена облачности и дождя приблизилась к бригантине вплотную, ветер перестал просто свистеть и завывать, а перешел в ужасающий рев, который настолько заглушил все остальные шумы, что разряды молний и раскаты грома стали трудно различимы. Океан встал на дыбы и покрылся плотным серым облаком из пены и брызг. Ливень обрушился на судно, точно водопад, а гигантские волны, разбиваясь о наветренный борт, бурлящими потоками устремлялись через палубу в подветренную сторону.
Двух матросов, не успевших спуститься вниз, настиг кулак Нептуна; он с такой силой двинул их в спину, что бедняги, взмыв над фальшбортом на высоту семи футов, в мгновение ока были поглощены разбушевавшейся стихией.
Вода просачивалась теперь не только в трюм, но и в жилые помещения. Казалось, она течет отовсюду: сквозь щели палубного настила и надстроек, пазы обшивки, пушечные порты и окна кают. Откачивать ее у изможденных матросов не было ни сил, ни желания.
В капитанской каюте весь пол был залит водой, с шумом врывавшейся через разбитое кормовое окно. Кэрол, страдая морской болезнью, корчилась на койке, откуда ее постоянно сбрасывало при каждом очередном крене судна на правый бок.
Капитан, квартирмейстер, штурман, Джон Барни и Гвинеец Пат, укрывшиеся в большой каюте, находились не в лучшем положении. Все готовились к самому худшему. Но прошла ночь, наступило хмурое утро следующего дня, а "Причуда" все еще болталась на вздыбленной белой поверхности Атлантического океана, то взлетая на пенный гребень волны, то вдруг проваливаясь в пропасть с отвесными стенами, в которую ревущим водопадом низвергались гигантские потоки.
В последующие дни ветер дул неравномерно. Периоды относительного затишья чередовались с сокрушительными шквалами, и Барни, неплохо изучивший климатические особенности Гвинейского региона, объяснил Тейлору, что такое резкое изменение погоды связано с наступлением переходного сезона от зимы к лету, когда жаркий и сухой северо-восточный пассат уступал место влажному юго-западному муссону.
На пятый день шторм начал стихать, однако временами пена все еще срывалась с гребней волн, залетая вместе с фонтанами соленых брызг на верхнюю палубу бригантины. В девятом часу утра, когда снопы солнечного света прорвались сквозь толщу свинцовых облаков, пираты выбрались наверх и, скользя по мокрым доскам палубного настила, осмотрелись по сторонам. Впереди, прямо по курсу, виднелись два гористых острова. Ветер и течения влекли "Причуду" к тому, что был крупнее и лежал несколько севернее.
Капитан Тейлор взял подзорную трубу и навел ее на остров. С минуту он молчал, потом, повернувшись к штурману, спросил:
- Джим, тебе знакома эта земля?
- Нет, сэр. Но, если верить карте, мы приближаемся к островам Святого Духа. Тот, что лежит у нас на курсе, может быть островом Коммодора.
- А ты что скажешь? - капитан испытующе взглянул на Джона Барни.
- Думаю, мистер Флай прав. Два северо-восточных острова архипелага называются островами Адмиралтейства и Коммодора. Я никогда не бывал здесь, но знаю, что земли эти необитаемы, а подходы к ним чересчур опасны из-за подводных камней.
- Что же делать? Если мы не сможем провести судно в одну из бухт острова, нас выбросит на рифы, - испуганно пробормотал Жак Фурбэн.
- Надо срочно ставить мачту и ремонтировать руль, - сказал Тейлор. - Пока половина людей будет занята на этих работах, другая половина пусть откачивает воду из трюма.
- В трюме засели Хендрикс и его дружки, - напомнил капитану Джо Хьюз.
- Вот пусть они и заступают на смену! А если вздумают ослушаться, забросаем их горшками с серой!
В виду новой опасности, грозившей им гибелью, все пираты безропотно повиновались приказам командиров и работали с полной отдачей. Когда время стало приближаться к полудню, плотники доложили, что руль отремонтирован. Это известие было встречено ликующими криками, и квартирмейстер на радостях предложил премировать плотников сотней фунтов из общественной кассы. В четвертом часу пополудни с помощью тех же плотников удалось установить временную мачту в носовой части судна. К ней подвесили длинный рю, или латинский рей, несший большой латинский парус. Теперь, маневрируя с помощью руля и паруса, пираты могли надеяться на то, что им удастся войти в проход между коралловыми рифами и благополучно достичь бухты Трех Веселых Покойников, обозначенной на карте в восточной части острова.
Земля была уже совсем близко. Она манила к себе укрытыми душистой пеной тропического леса склонами гор, серебристыми нитями водопадов, низвергавшихся с огромных гранитных террас, и сахарно-белым кружевом коралловых пляжей. Казалось, еще немного, и люди, изнуренные бессонными ночами и долгими днями борьбы со стихией, смогут, наконец, насладиться отдыхом на берегу, освежиться чистой родниковой водой и подкрепиться свежими фруктами. Но когда "Причуда", лавируя, подошла к узкому проходу, пролегавшему между бурунами, у нее за кормой вдруг выросла почти отвесная стена тяжелого океанского вала. Тонны воды с ревом обрушились на пиратский парусник. Послышались удар, страшный грохот и треск ломающегося дерева. Киль с неприятным скрежетом врезался в острые края кораллового рифа, и "Причуда", вздрогнув всем корпусом, закончила свою последнюю пляску на шабаше морских ведьм.
Вода хлынула через пробоину в трюм. В то же время громоздящиеся в хаотическом беспорядке волны продолжали крушить обшивку и шпангоуты, угрожая разломать судно пополам.
В момент крушения бывший капитан бригантины Джон Барни находился на нижней палубе и только благодаря этому не был смыт за борт набежавшей волной. Ударившись спиной о пиллерс, он отлетел к пушечному лафету, но тут же вскочил на ноги и бросился к трапу. Времени на раздумья - куда бежать, что делать? - у него не было. Он действовал будто в тумане, почти неосознанно, руководствуясь какими-то обрывками мыслей и внутренним чутьем; при этом тело его трясло как в лихорадке - не то от холода, не то от нервного возбуждения.
Выбравшись на шканцы, Барни переступил через бездыханное тело квартирмейстера - Джо Хьюз лежал с разбитым черепом - и устремился к капитанской каюте. Дверь ее была заперта. Напрягая все силы, он навалился на дверь плечом, но высадить ее не смог. Глубоко досадуя на свое бессилие и свою нерасторопность, Барни поспешно вернулся на шканцы, вцепившись в перила трапа, переждал очередную атаку пенного вихря, и, отыскав у борта увесистое чугунное ядро, снова потащился к капитанской каюте.
Орудуя этим снарядом, как молотом, он в ярости разбил замок, толкнул дверь ногой и ввалился в полузатопленное помещение.
Кэрол, мокрая и растрепанная, забилась в угол и с ужасом взирала на то, как бурлящие потоки воды врываются через окно в каюту. Страх парализовал ее. Было ясно, что без посторонней помощи она не сможет сделать и шагу.
- Мисс Моррис! - перекрывая шум волн и ломающихся бортов, воскликнул Джон Барни. - Судно гибнет! Если мы не выберемся отсюда, то очень скоро угодим в суп к дьяволу!
Кэрол открыла рот, отвечая ему, но голос ее был настолько слаб, что он ничего не услышал. "Не время вести беседу", - подумал он. Оттолкнув подплывший к нему перевернутый стол, Барни направился к девушке, подхватил ее на руки и повернулся, чтобы выйти из каюты; но в ту же секунду корма бригантины резко осела, стремительный водный поток хлынул в каюту и, закружив капитана и Кэрол в бешеном танце, увлек обоих в холодную бездну.
Джон Барни не растерялся лишь потому, что успел вдохнуть полную грудь воздуха. Не выпуская из рук свою хрупкую подругу по несчастью, он с титаническим упорством, то подталкивая ее снизу, то подтягивая сверху, всплыл вместе с ней на поверхность моря примерно в двадцати ярдах от разваливающегося на куски судна. Мощное течение отнесло их вместе с деревянными обломками от рифа и затянуло прямо в бухту, где с увеличением глубины высота волн заметно уменьшилась.
Теперь, чтобы спастись, Барни и его спутнице оставалось преодолеть последнее препятствие - полосу прибоя. Сделать это в условиях шторма было не так-то просто. Известно, что волны, накатывающиеся на побережье, в какой-то мере подталкивают пловца в нужном для него направлении; но, с другой стороны, отхлынувшая вода неизменно увлекает его обратно в море. Так, то приближаясь к берегу, то удаляясь от него, человек может, в конце концов, выбиться из сил и стать жертвой рокочущей стихии.